Старик

Старик тяжело умирал. Вот уже третий день он лежал в кровати, то проваливаясь в предсмертные видения, то выныривая оттуда и обретая ясность ума. Он был очень стар.  Так стар, что его старшие дети уже давно обзавелись внуками. А он все жил.  Еще месяц назад он выходил на крыльцо своего дома тяжело с одышкой, садился на специально сделанную им же самим несколько лет назад лавочку и долго сидел, вдыхая осенний воздух.
Он всегда любил осень. С дождями, со слякотью, с ранними сырыми вечерами. Потому что в эти вечера он затапливал печь, слушал треск еловых поленьев, смотрел на пламя и  о чем-то думал, порой улыбаясь своим мыслям. Он вспоминал ТУ осень. Осень, когда, будучи уже не молодым, он встретил ЕЕ. Своего ангела. Свою жену. Женщину, с которой они прожили потом вместе почти 40 лет. Прожили умудрившись ни разу не поругаться. И пока они жили вместе, ему хотелось жить. Он был молод душей. Он стал для нее и опорой и панцирем, защищая от всех неприятностей, которые могли бы произойти. А она каждый день, как верная жена, лечила ожоги на его душе, которые он получал защищая в этом злом мире свой дом и свою семью.
Сознание снова прояснилось. Он увидел еще  слегка мутноватым взглядом потолок, требующий ремонта, печь, картину, вышитую крестиком ЕЕ руками. Он застонал. Не то от боли, не то от душевной муки. В комнату вошла женщина лет 45.
- Папа? Ты как? Пить хочешь?
- Нет, дочка. Спасибо. – сказал он хриплым голосом, - Ни чего не надо.
- Может покушаешь?
Он отрицательно мотнул головой, закрыл глаза и снова провалился в полусон или полубред. И виделась ему все та же осень. Сентябрьский вечер. Купол неба, раскрашенный на западе уходящей зарей. Тихо и сухо, как бывает перед началом дождливого сезона. Они вдвоем. сбежав ото всех, поднимаются сквозь давно некошеную траву на высокий холм за селом. Оба уже давно не подростки. Но в душе бушует какое-то осеннее подростковое хулиганство. Они друзья. Просто друзья. Пока еще просто друзья.
На небе  стали появляться первые  звезды наперегонки с фонарями в деревне. А они поднимались все выше и выше, держась за руки, пока не дошли до самой высокой точки. На ней не росли деревья, да и трава была очень мелкая. Говорили, что когда-то очень давно, здесь было языческое капище. Да врут наверное. Просто почва здесь песчаная. Вот и не растет ни чего.
- Как красиво. Не была здесь с детства. – сказала она и улыбнулась.
- Ну в твоей жизни были другие горы. Более высокие.
- Были. А эта – родная. Спасибо, что вытащил меня сюда.
- Ой да было бы за что. Тебе не холодно?
- Не-а. – сказала она, тряхнув шикарной львиной гривой.
- А жаль.
- Почему?
- Потому что я мог бы тебя согреть.
- Погонять вокруг горы что  ли?
- Глупенькая… - и он решительно, но нежно ее обнял
А она прижала руки к груди так, чтобы в любой момент быть готовой оттолкнуть его. Но в глаза ее светилась нежность, которую нельзя было уже спрятать.
Ее лицо дрогнуло и стало расплываться. И снова потолок, требующий ремонта, трещина на печи. За окном начинается вечер. На стуле горит старенький ночничок, которому уже лет 100. На старика снова навалилось отчаяние, но он задавил стон в душе. В этой жизни его больше ни чего не держало. Но он ни как не мог уйти из нее.
Он вздохнул, закрыл глаза и снова провалился в бред воспоминаний.
Старенькая маленькая церковь, которая не закрывалась даже в годы советской власти. В ней всего  шесть человек. Они двое, его лучший школьный друг, ее подруга, старенький, как сама церковь, священник, да еще более древняя бабушка, которая вместо диакона подпевает священнику. Над их головами жестяные венцы, но для него они дороже царских. Он не первый раз женат, но так и не дал уговорить себя на венчание, потому что понимал: это все не то. А сейчас стоит перед священником с полным осознанием того, что этот брак совершается не здесь, а гораздо выше.
Священник поднимает руки кверху и трижды  произносит:
- Господи Боже наш, славою и честью увенчай их!
И голос его раздается высоко под сводами храма. Этот голос  подхватывают ангелы  и легко махая крыльями поднимаются выше, туда, где не то на троне, не то на облаке, сидит тот, кто это все и задумал. Глаза застилают слезы, свет свечей размывается и превращается в  свет лампочки на стуле. Поздняя ночь. В кресле дремлет дочь.
- Дочка – прохрипел он.
Она очнулась и подошла к нему.
- Что папочка?
- Иди как ты спать.
- Да я здесь посижу.
- Иди, иди. И мне не мешай.
- Хорошо папочка, - она поцеловала его в щеку и устало пошла в другую комнату. И даже не заметила, как у него из глаза скатилась слеза.
А старик снова закрыл глаза и опять его накрыли видения уже совсем близкого прошлого.
Конец этого лета. Они вдвоем что-то делают в саду.  Уже не жарко, приятно на солнышке. Она любит солнышко. Но сегодня как-то быстро устает. Он понимает, что что-то происходит нехорошее.
- Ты чего?
- Да ни чего. Устала я что-то. Да и грудь с утра ноет. Видимо погода сменится. Пойдем в дом. Вечером доделаем.
- Пойдем. Тебе помочь?
- Что ж я, совсем что ли обесилела?
- Да не нравишься ты мне. Бледная какая-то.
- Так вчера почти весь день в подвале просидели.  Солнышка не видели.
- Ну дай то Бог.
Она поднимается тяжело  по ступенькам, а он с тревогой следит за ее походкой. А у самого тоже сильно ноет в груди. Ноет от предчувствия  несчастья.
Они зашли в дом, прошли в комнату. Она села в кресло и попросила:
- Принеси-ка водички. Что-то действительно я сильно устала сегодня.
Он пошел  на кухню, набрал родниковой воды из ведра, которую сегодня утром сам и привез. И вдруг его сердце остановилось. Он бросил кружку и побежал в комнату, понимая, что помочь уже не сможет.
Она все так же сидела в кресле. Только рука безвольно свисала с подлокотника.
Он взял ее за эту, еще теплую руку и тихо молча заплакал. Слезы сами лились из глаз и капали на пол. Через какое-то время он успокоился, встал, собрав все свои уже давно небольшие силы, поднял ее на руки и положил на кровать, которая почти 40 лет была их общим супружеским ложем.
Что было потом он помнил плохо. Помнил, что сам лично выбирал место на кладбище. Выбирал так, чтобы хватило места на двоих. Хотел сам выкопать могилу. но сил уже на это не хватило, поэтому пришлось нанимать соседа с приятелем. Потом были похороны. Он до самой последней минуты, пока не закрыли крышку гроба в церкви все смотрел и смотрел на ее лицо, ближе и родней которого у него не  было. После этого он слег, чтобы больше  не встать.
Он снова открыл глаза. За окном начинался рассвет. Серые тени от куста сирени под окном образовывали на печке причудливые узоры. Ему показалось, что в комнате кто-то есть. Он повернул голову и не удивился. У входа в комнату стояла она. Не такая. какая ушла, а такая, какую он встретил почти полвека назад.
- Как ты? – спросила она.
- Как видишь.  Не очень. – ответил старик.
- Вставай. Хватит лежать.
Она подошла и взяла его за руку. Ее рука на удивление оказалась очень теплой. И это тепло стало разливаться по всему его телу. Он набрал в грудь воздуха и решил приподняться. Ведь рядом стояла она, женщина, которую он должен оберегать от всего. А значит лежать сейчас совсем нет времени. Не отпуская ее руки он практически соскочил с кровати.
- Я по тебе так скучал. Тебя так долго не было.
- Я тоже по тебе скучала. Пойдем.
- Куда?
- А теперь какая разница?
- И то верно
Она пошла вперед, он за ней. На пороге комнаты он обернулся. Его тело все так же лежало на кровати. Только черты лица разгладились. И казалось, он слегка улыбался уголками губ.