Изгнание из Урбанида. Глава 7, 8 заключительная

                7
 
   Той ночью мне приснился сон. Я видел Нохона. Я видел его всего, целиком. Он был весь изранен и тощ. Глаза его были полны слез. Над ним парило огромное голубое небо... Но вскоре оно затянулось тучами. Я видел, как раны Нохона исчезают, как истерзанное тело его постепенно выздоравливает и крепнет. В конце концов все его раны исчезли, он издал оглушительный рык и начал медленно пдниматься на ноги.                Поднявшись, он снова зарычал и заревел грозно – перед ним был Урбанид. Исполинский город, серебряно блестевший сплошной металлической глыбой. Он блестел и переливался огнями, он показался мне единым целым, крепким и несокрушимым в своем ярком голубом сиянии. Глядя на него, я не испытывал никаких опасений, но...
   Зверь сгруппировался для прыжка. Прыгнув, он одним этим своим движением, полным злобы и ярости, разрушил, искрошил, измельчил все на своем пути. Разрушения охватили территорию, равную нескольким округам... Да что перед Ним были все эти дома, башни, конструкции?.. Он валил их легким прикосновением, все летело в тартарары, стоило ему только дохнуть... Передо мной пронеслись башни, оторванные от своих оснований, дома, комплексы зданий, районы, округа... А Нохон неистово рвался вперед, стремясь как можно быстрее изничтожить Город, повергнуть его в пыль. Повсюду полыхал огонь. Спустя некоторое время огонь перекинулся и на самого Нохона... И вот, охваченный пламенем, он дико взревел и упал.... На этом сон прекратился. Я очнулся в холодном поту.
   Я встал и подошел к окну, распахнул его и, вдохнув холодного воздуху, сказал себе:
   – Огонь... И он здесь... Здесь... Что толку? Ч т о  толку?..
   Утром я задал Экону следующий вопрос:
   – Снятся ли тебе сны?
   Экон ответил отрицательно. Он не знал, что такое сновидения, но утверждал, что они часто тревожат Шарфа. Проводив друга взглядом (в глаза снова бросились его решетчатая спина и металлические плечи), я стал одеваться, попутно размышляя о ночном кошмаре.
   Всю дорогу я молчал.
   – Что с тобой? – спрашивали меня коллеги, – что случилось? Плохо позавтракал, что ли? А?
   Но я не отвечал на вопросы. Они ни с того ни с сего показались мне нелепыми и невероятно глупыми.
   За хребет нас решили не перебрасывать, а вместо этого отправили с Бригадиром в двухдневное путешествие до «средней базы» – перевалочного пункта, где мы были переброшены на Срединную Базу, отвечавшую за Средний Сектор, разбитый ни много ни мало на 250 квадратов. Все это было сделано для того, чтобы мы получили навыки «автономного перемещения».
   В работу там были внесены некоторые изменения. В основном они касались времени, в течение которого мы бурили, и вообще продолжительности рабочего дня. В этих квадратах нам приходилось работать и днем и, после перерыва, ночью. Здесь оказалось гораздо больше рабочих, чем в поясной области. Работа буквально кипела (в то время как окружающие и все мои друзья усиленно вкалывали, я частенько попросту валял дурака – кто мог это заметить?..). По соседству с нами орудовала огромная конструкция, наподобие экскаватора, только со специальными лезвиями по краю ковша; повсюду то и дело взрывались «пирамидки» и пластиконовые шары с кислотой.
   В ночной работе были определенные преимущества: не так жарко, да и выкладываться можно было не так... Бригадир поминутно отдавал распоряжения, но лично я относился к их выполнению с халатностью, совершенно мне тогда не ясной...
Небо над нами было усыпано крупными звездами и я, вместо того, чтобы добросовестно трудиться, разглядывал их, не скрывая ни от кого своего странного увлечения.
   Помню, как вдруг ощутил сердцебиение. Оно усиливалось и усиливалось, становясь громче и все ощутимее... «Что это?.. – подумалось мне тогда, – Мое ли это сердце так бьется?.. Почему так сильно?..» И тогда я понял, что этот могучий сердечный стук, распространяясь повсюду, от небес до земли, принадлежит Нохону, исходит из недр его измученного тела... Но одновременно с этим чувствовал, как и мое сердце, подчиняясь какому-то неведомому порыву, бьется и трепещет в груди. Мое сердце билось в такт с сердцем Зверя...
   На следующий день нам был устроен выходной. Я спал до обеда. Проснувшись, отправился в парк. Там был фонтан со струей воды, бьющей до невообразимых высот. Прогулка не доставила мне обычного удовольствия, а посетители парка почему-то раздражали. «Что такое, что за безобразие?..» – спрашивал я себя, вспоминая об «этическом кодексе» и его 55-м разделе...
   Я отправился обратно домой. У меня вдруг созрела идея посетить Историка и подробно расспросить его о Нохоне. Нажав на кнопку соответствующего этажа, я начал соображать, что буду говорить преподавателю, который, как известно, не любил, когда его тревожили и отличался особой вспыльчивостью и нетерпимостью ко всему и вся. Лифт почему-то отвез меня на мой этаж. Решив, что ошибся кнопкой, я снова нажал на учебный этаж и вскоре уже был в кабинете у Историка. Он, как и прежде, восседал на своем «троне» и смотрел за окно куда-то вдаль. В аудитории было пусто.
   – Дилеб?! – Историк не скрывал своего удивления. – Что тебя привело сюда?
   – Я хотел спросить у вас о Нохоне...
   – Спрашивай!
   – ...
   – Ха-ха! Ну ладно... Как работается?
   – Порядком надоело.
   От этих моих слов Историк чуть не свалился со своего табурета.
   – Что-что? Надоело?..
   – Может быть, я не так выразился?..
   – Сходите к психологу, друг мой. Эта работа не может надоесть. Вы не можете быть ею недовольны! В Урбаниде нет недовольных! Довольны все и вы, – Историк, приблизившись, наклонился ко мне, – и вы не исключение.
   Заняв свое обычное положение у окна, он продолжал:
   – А в вашем стремлении узнать побольше о Нохоне нет никакого смысла.
   – Почему?
   – Да потому что никто не знает, откуда появился Нохон. Он есть, и все тут.
   – Да?
   – Да!!!
   – Извините, что потревожил, – я три раза поклонился, сказал «хух» (без перевода) и уже было собрался уходить, как Историк вдруг развернулся ко мне и тихо сказал:
   – Нет... Самая древняя из существующих записей гласит, что Нохон якобы пришел из-за Моря для того-де, чтобы уничтожить Урбанид – он тогда еще только строился.     Подле самого Города он подвернул ногу и упал, и тогда на него была брошена водопластиконовая гора (самое страшное из всех взрывчатых веществ), а вслед за этим сразу же начались работы по обезвреживанию Нохона. После прихода Нохона пришла Пыль... Это легенды.. Не стоит им верить. У этих записей даже автора нет, нет ни даты ни росписи, ни печати... Все это е р у н д а!
   Остаток дня я провел в одиночестве, лежа на кровати. А ночью мне снова приснился кошмар: я работал где-то у третьего квадрата, а может быть и у первого... Произошли какие-то неполадки, все машины и установки почему-то начали падать, там были рабочие... Мне сказали бежать на Базу и нажать на какую-то «экранирующую кнопку». Я бежал и думал, почему именно меня просили, где может находиться эта кнопка, и не лучше ли обратиться за помощью к Регистраторам?..    Прибежав, я не обнаружил ни Регистраторов, ни рабочего персонала, ни инженеров – везде было пусто... Где-то в темном углу под одной из лестниц я нашел маленькую зеленую кнопочку... Проснулся я в тот момент, когда, не решившись нажать на нее и не зная, что делать, я сел на пол и обхватил голову руками... В комнате сидел Зеркальник. Сложив свои зазубренные ручища на коленки, он смотрел телевизор. «Ну и пусть себе смотрит, – подумалось мне. – Пусть...» Я только лишь перевернулся на бок и спустя мгновение Снова погрузился в сон. На этот раз без сновидений.
   Дни проносились передо мной с поразительной скоростью. Молниеносно. Не успевал я утром раскрыть глаза, как они тут же закрывались где-то глубоко за полночь. Напряженные промежутки времени между восходом и закатом словно бы стирались из памяти. Оставалось только то, чему непосредственно было посвящено обучение, практика, то есть, иными словами, – навык.
   Работа шла ровно. Нас редко вывозили за пределы шестого квадрата. Бригадир был нашим бессменным руководителем, и довольно скоро, благодаря его наставлениям «опытного производственника», мы овладели всеми тонкостями профессии. Даже такие сложные операции как «закидывание пирамидки» и «вытягивание жил» исполнялись безупречно... Мне осточертела эта работа. По необъяснимым причинам эта деятельность перестала приносить мне удовольствие, но я все же молча выполнял все указания и следовал примеру моих гораздо более трудолюбивых коллег. В голову лезли всякие бредовые мысли типа: «А почему они не используют его шерсть? Это ведь великолепный материал...» или «Что будет с нами, если на нас обрушится Пыль?..»
   Бригадир как-то, сам того не желая, ответил на этот вопрос, и я узнал, что мы тогда превратимся в пыль. А мне в голову приходила еще более бредовая мысль: я не верил, что это может произойти со мной...
   Перемены произошли совершенно неожиданно. Случайность, круто переменившая ситуацию. Я не хотел этого – все произошло как бы само собой. Последствия были просто ошеломляющие... Они, эти последствия, я ощущаю до сих пор.
   В один из рабочих дней мне и Зеркальнику было велено перетаскивать какие-то коробки с бурильной установки на Базу. Транспорт отсутствовал, поэтому пришлось туго. В коробках, как оказалось, было пусто, – там когда-то лежали пластиконовые заряды, но теперь эти коробки только засоряли грузовой отсек. Коробки были необыкновенно тяжелыми. Одна оказалась тяжела настолько, что пришлось нести ее втроем, подключив еще и Экона. Где-то посередине дороги она грохнулась на песок.   Мы с Зеркальником взялись за один край, да еще таким неудобным образом, что мне пришлось остаток пути до Базы проделывать чуть ли не ползком. А подле самой Базы я еще и порезался об острие Зеркальниковой руки... Вот тут-то и понеслось!
   Увидев, казалось бы, совершенно обыкновенную вещь – кровь, Экон с Зеркальником с воплем невыразимого ужаса отпрянули от меня, а затем, спустя мгновение, начали медленно приближаться, причем Зеркальник угрожающе поднял свою «пилу», а Экон протянул ко мне длинные руки, во мгновение ока раскалившиеся добела... Сначала я воспринял все как шутку:
   – С вами что, ребята? – кричал я им и потихоньку отступал. – Вы что, рехнулись, что ли?..
   Но ребята продолжали идти на меня, не говоря ни слова, а Зеркальник начал вдобавок размахивать рукой...
   Поняв, что дело приняло нешуточный оборот, я бросился на Базу и, подбежав к Регистратору, хотел было попросить его вмешаться, но Регистратор, увидев кровь на руке, сначала спрятался под стол, а потом внезапно выскочил оттуда и набросился на меня, размахивая ручищами, в одной из которых оказалась его тетрадка, в другой – какой-то квадратный аппарат. Аппарат первым полетел в мою сторону, но я успел отклониться, тетрадка же угодила мне прямо в голову. Оправившись от удара, я схватил тетрадь с полу и нанес удар по Регистраторовой башке (он как раз уцепился за меня и начал трясти). Регистратор отпрянул, а я кинулся в тоннель.
   Не обнаружив за собой погони, я остановился на полдороги к метро и, сняв с себя рубашку, перемотал ею руку, и затем побежал дальше.
   В поезде на меня странно поглядывали все без исключения (особенно на подъезде к Центральной станции, где нужно было выходить).
   В комнате я оказался, как мне показалось, за считанные секунды. Сердце бешено колотилось. В голове мутилось.
   – Что со мной произошло? Что происходит?
   Упав на кровать, я попытался забыться. Несколько раз я ущипнул себя за плечо, надеясь, что все это лишь очередной кошмарный сон. Но нет. Это был не сон. Пытаясь прийти в себя и обрести утерянное равновесие, я первым делом принял душ, затем пообедал. Пытаясь перебороть какое-то странное, непривычное, угнетающее чувство, я распахнул окна, включил телек и, развалившись в кресле, как бы расслабился...
   – Бесполезно...
   Так прошел день.
   Поздно вечером я уже практически успокоился. Прислушиваясь к тишине за дверью, я выдумывал разнообразные отговорки, почему я своевольно покинул рабочее место...
   Внезапно в комнату с шумом и гамом ворвалась толпа. Там были и Экон, и Зеркальник, и Жгут, и Бригадир с Ассистентом, и Регистраторша, и Профессор, и еще кто-то... Все они накинулись на меня и начали осыпать ударами. Кто-то кололся, кто-то резался, кто-то щипался, а кто-то просто с силой бил по голове, приговаривая: «Так, так тебе! Так, так!..». Я пытался отбиваться что есть мочи, но с таким количеством мне было не совладать... Мне преградили путь к выходу, меня окружили со всех сторон... Последней моей мыслью было: «Неужели нужно так наказывать за какую-то жалкую провинность?..» А потом я погрузился во тьму...
   Очнулся уже за воротами. Далеко...
   Это была хорошо знакомая мне каменистая пустыня. Надо мной висело небо со сверкающими белыми облаками. Я ничего не чувствовал и ничего не видел, кроме этого странного широкого синего неба. «Как хорошо», – подумалось мне. Темнота обступила снова...
   Мне казалось, что я куда-то лечу, что меня куда-то относит, относит... Все дальше и дальше... Мне было трудно дышать...
   Когда я очнулся, был вечер.
   Что-то гудело и ревело вдали. Я попытался приподнять голову, но, ощутив страшную боль, снова погрузился в беспамятство.

                8

   Открыв глаза, я увидел утреннее небо. Преодолевая боль, я все же приподнял голову, а затем приподнялся немножко на руках. Города не было. Я оказался там, откуда пришел. Левая нога, судя по всему, была поломана, да и не теле, видимо, не осталось ни одного живого места.
   – Какой кошмар, – тихо произнес я и лег на песок. – Неужели это все?.. Конец?..
   Всю ночь мне снилось, что меня тащут по песку. Проснувшись, я обнаружил, что меня действительно тащут по песку. Это был Трехблочный. Он, прицепившись ко мне своим щупальцем, волок меня как ни в чем не бывало.
   - Эй, - крикнул я ему, смеясь, - ты куда, дурень?!
   Трехблочный молчал, продолжая волочь меня в неизвестном направлении. К вечеру мы прибыли. Я вновь оказался рядом с сигнальным камнем, и мне стало здорово не по себе.
   – Ну уж нет! - воскликнул я, сменив полнейшее ко всему равнодушие на гнев. - Ну уж нет!
   С этими словами я, проявив поистине нечеловеческие усилия, встал на колени и принялся ползти подальше от этого места, - туда, где находился мой первоначальный дом.
   Я полз и полз... Я не сомневался в том, что сейчас Трехблочный снова начнет верещать и вернет меня на место самым брутальным способом, но... Оглянувшись, я с удивлением обнаружил, что Трехблочный только тихонько движется вслед за мной на своем скрипящем колесике, волоча за собою бессильно повисшие руки...

               

июнь  - август  2005 г.