Красный подполковник. Ч3. гл8

                Старые друзья.
      
                Ад – пуст. Все черти здесь.
                Уильям Шекспир.

   Начать свою командировку Джим решил с Женевы, и совсем не потому, что хорошо знал этот город, а потому что там жила его давнишняя знакомая Юлия Булавина, через которую он собирался узнать о людях, живущих в этом городе.
   Однако когда он пришёл в дом к Юлии, по адресу, который ему дала Вера Александровна, и встретился с ней, то был глубоко разочарован.
   Юля, уже взрослая, женщина тридцати девяти лет, имеющая двоих детей, скромно, в уединении жила с родителями мужа в поместье на окраине Женевы, под строгим контролем свекрови Марии Степановны и занималась в основном воспитанием детей.
    Когда он вошёл в дом, и представился, Мария Степановна,  надев лорнет, внимательно оглядела его  с ног до головы  и уже, потом, усадив за стол и пригласив мужа, начала его расспрашивать.
   Сделав знак Юлии,  Джим начал       врать, о том, что месяц назад, он был по делам в Париже, и там познакомился с Верой Александровной, которая и дала ему  этот адрес, узнав, что он в скором времени собирается по торговым делам в Женеву.
   - Вера Александровна, сейчас очень занята делами, кажется, она собирается открыть в Париже ещё один магазин готового женского платья, поэтому пока приехать к дочери не может, хотя очень соскучилась по внукам, - Джим говорил это слова, глядя прямо в глаза старухе, и чувствуя на себе внимательный взгляд необычайно привлекательной Юлии.
    Узнав, что Джим живёт  где-то в далёкой Южной Америке, и занимается производством лекарств, Мария Степановна оживилась, и начала дотошно расспрашивать его, как производятся эти лекарства и помогают ли  они при разных болезнях.
  Пётр Сергеевич, бывший чиновник министерства образования, седой, среднего роста мужчина с умными глазами, внимательно слушал разговор жены с гостем, и не вмешивался, а просто попивал чай из блюдечка, вприкуску с сахаром.
  Юля, тоже не вступала в разговор, и Джим сразу понял, что в доме всем правит эта строгая, серьёзная женщина.
   Ещё из разговора об их жизни в Женеве, он понял, что Мария Степановна, страшно боится того, что невестка встретит здесь в городе, какого-нибудь мужчину, влюбится в него, потом бросит детей и их стариков на произвол судьбы.
    В конце разговора, она открыто спросила его, женат ли он, и есть ли у него дети? А  когда узнала, что он давно женат, да ещё и на русской девушке, и имеет двух детей - сразу успокоилась и милостиво разрешила невестке погулять с «мериканцем» по городу, пару часов, пока дети не вернутся из школы.
  Их первая прогулка прошла в разговорах и детских воспоминаниях, они наперебой рассказывали друг другу как жили эти годы, про своих родных, про детей. И Джим, который рядом с Юлией снова стал Саввой Кулешовым, был очень счастлив в эти минуты.
   Остановившись в отеле «Астория», он начал активно работать по поиску концов этой пресловутой организации, под названием СМО, и в конце недели, ему удалось кое-что обнаружить. Очень довольный этой удачей, он пригласил Юлию в ресторан на ужин.
  После выпитого вина и красивой музыки, он провожал её домой, строя планы, о том, как будет дальше действовать, чтобы выполнить задание.
  Внезапно Юля остановилась, потом развернулась к нему и, глядя прямо в глаза, тихо сказала:
  - Савва, а ты можешь меня поцеловать?
  - Сейчас? – задал свой нелепый вопрос Савва, и  глупо улыбнулся.
  - Да, именно сейчас! – добавила Юля и лукаво посмотрела ему в глаза.
  - Понимаешь, после смерти мужа, я уже стала забывать о том, что я женщина. Забыла, как это целовать, ласкать, страдать, любить, говорить нежные слова. Совсем забыла. А ведь я ещё не старуха, правда? И могу нравиться мужчинам?
  - Конечно не старуха, милая Юлечка! Даже наоборот, ты молода и красива, как в юности. И честно скажу, мне очень приятно находиться рядом с тобой. И ещё мне нравится, когда все мужчины в ресторане обращают на тебя внимание и смотрят так, словно хотят тут же тебя раздеть…
  - А ты?
  - Что я? – снова решил сыграть в «простачка» Савва, прекрасно поняв, вопрос женщины.
  - А ты, не хочешь меня раздеть? Не взглядом, а так натурально? – и плутовку, облизнув губы кончиком языка губы, снова уставилась на него.
  - Я знаю Савва, что ты женат, что у тебя прекрасная жена, которую ты очень любишь, дети. Но, я ведь не претендую на то, чтобы занять её место, совсем нет. Просто, когда я тебя увидела, то во мне, вдруг снова, что-то загорелось. И ещё… Мне просто нужен мужчина, этого женская физиология требует.
    Но мужчина мне нужен не абы, какой, а тот, кто мне понравится и я хочу, чтобы это был ты, и потому очень хочу, переспать с тобой… Хочу, что бы ты… Ну, чтобы ты обладал мною…
  Господи! Ну, что я говорю? Какая же я дура, сама вешаюсь мужчине на шею, предлагаю себя, как какая-то шлюха с панели! Прости меня Савва, прости!- и Юля, закрыв  плачущее лицо руками, развернулась и пошла к скамейке, около которой они остановились.
  Села на неё, и начала  тихо, тихо плакать.
    Савва сначала опешил от такого натиска своей подруги детства. Вступать в интимные отношения с Юлей, совсем не входило в его планы. И он тут же вспомнил последнюю встречу в доме Веры Александровны в Париже, когда уже не молодая, но хорошо сохранившаяся женщина, показала ему в постели такие чудеса и страсти, что он чуть не потерял голову от счастья.
  На следующий день он пришёл к ней снова, и они почти сутки не вылезали из постели, ублажая друг друга, и он тогда, чуть не опоздал на поезд, следовавший из Парижа в Гавр, откуда  должен был уплыть пароходом домой в Буэнос-Айрес.
   Да, Вера, как и тогда, когда в первый раз открыла для него женщину, была нежна и ласкова с ним. И ещё, удивительно ненасытна в любви, доводя его, своего любовника до самой точки каления, а потом, разрешая ему расслабиться и почувствовать настоящее блаженство. То самое блаженство, про которое говорят только на ушко, да и то, шёпотом.
   А теперь вот Юлия, её дочь, чем-то удивительно похожая на мать. С такой же красивой фигурой, крутыми бёдрами, тонкой талией, необычайно красивым лицом и удивительными глазами.
   В последние два года, их интимная жизнь с Катей очень изменилась. Прежде страстная, не желающая знать ни времени, ни места для занятия любовью, Катя после рождения дочери, очень изменилась.
   Роды тогда были очень тяжёлые, пришлось делать кесарево сечение, чтобы извлечь ребёнка, и после этого, её сексуальное желание, как-то стало угасать.
   Нет, она по-прежнему отвечала на его желания и ласки, даже имитировала оргазм, но Савва, отлично знавший и чувствовавший «прежнюю Катю», всё чувствовал, и делал вид, что ему, как и раньше хорошо и сладко с ней.
   Сорвался он в первый раз там, в Париже с Верой, которая несмотря на свои пятьдесят шесть лет, показала настоящий класс и заставила по-другому смотреть на интимные отношения между мужчиной и женщиной.
   Для Саввы, с самого детства воспитанного в строгом почитании родителей и уважении к семье и женщинам, девушка  всегда была чем-то необыкновенным, существом с другой планеты, подарком судьбы.
   Месяца через два, после того как он женился на Кате, Савва неожиданно понял, что семейная жизнь – это не только совместное проживание, разговоры, общие интересы, а это ещё и страстные безумные ласки, доводящие обоих до умопомрачения.
  Это моменты полного бесстыдства  и  отсутствия стеснения в действиях между партнёрами   в постели, и доведение  друг друга до страстного желания, любыми способами.
  А Катя его вначале была совсем не такой, она была строгая, спокойная и всегда довольствовалась одной миссионерской позой.
    Впервые он почувствовал её желание  и  внутреннюю страсть после того, как вернулся в Россию в 1916 году, перед поездкой в Аргентину.
   Тогда, в первую ночь, он просто не узнал свою жену, настолько она была необычной и раскрепощённой в постели. Его  «тихоня жена», показала ему такие чудеса и  сексуальные позы, от которых ему чуть не снесло голову. И потом, уже в начале 1917 года, когда Катя приехала в Буэнос-Айрес, вместе с сыном, она была такой же страстной и бесстыдно-ненасытной женщиной.
   Несколько раз его посещала мысль о том, что за время его отсутствия и мни-мой гибели,  его жена ему изменяла с другим мужчиной. И что её любовник, очень многому её научил, потому что сама она, даже изучив индийскую книгу «Камасутра» от корки до корки, всё равно не могла стать такой опытной в интимной жизни, совсем новой для него женщиной.
   Но, поведение Кати, её любовь и  отношение к нему, ни разу не дали ему повода усомниться в её верности, и повода к ревности. Правда, он всегда ревновал её, когда они вместе гуляли по улицам Буэнос-Айреса и все мужчины приветливо ей улыбались, смотрели вслед и восхищённо цокали языками.
   Теперь, когда ему исполнилось уже тридцать восемь лет, и он встал взрослым мужчиной, Савва решил для себя, что отношения с женщинами, если они нужны для дела или для выполнения задания, это не измена вовсе, а просто флирт. Именно две ночи и день, проведённые вместе с Верой в Париже, полгода тому назад, помогли понять и узнать очень многое о графе Игнатьеве и его окружении.
  Ну, а Юлия? От того, что он переспит с ней, никакой пользы для его задания не будет. Она живёт уединённо, ни с кем в Женеве не встречается и мало с кем, знакома. Зачем ему это?
    А какая красивая женщина! Наговорила кучу слов, застеснялась, сидит, плачет от обиды и смущения, и никак не может успокоиться. Я представляю, что сейчас у неё на душе твориться, когда она вопреки всем правилам взаимоотношений между мужчиной и женщиной, где главная роль принадлежит мужчине, она первая предложила мужчине себя…
    - Такси! – громко крикнул Джим, увидев проезжающий автомобиль с шашечками на борту. От этого крика Юлия вздрогнула и подняла голову. Когда автомобиль остановился, Джим подошёл к Юлии,   молча взял за руку и потянул за собой:          - Поехали!
  - Куда?
  - Ко мне в отель.
  И Юля покорно пошла за ним, на ходу вытирая слёзы. Когда они уселись на заднее сиденье, он крепко обнял её, поцеловал солёные от слёз губы, и сказал водителю:
  - Отель «Астория», мсье.
  В постели он старался, как мог, чтобы не ударить перед  подругой детства  в «грязь лицом» и его новая любовница в ответ, тоже отдавала  ему всю себя до самой капельки.
   Конечно, до способностей  матери ей было далеко, но минуты удовольствия они оба всё-таки ощутили и остались очень довольные друг другом.
   Провожая счастливую и весёлую женщину домой к детям, Савва даже не мог себе представить, как судьба свяжет его с этой милой женщиной, и что через несколько лет именно она окажет ему огромную помощь и буквально спасёт от неминуемой смерти, когда его выследит немецкая политическая полиция.
   Джим прожил в Женеве две недели, и все эти дни, Юля прибегала к нему на свидание в отель, всё больше и больше в него влюбляясь.
   Её  совсем не смущали укоризненные взгляды свекрови, когда, получив звонок от Джима,  она тут же быстро переодевалась, выскакивала на улицу и, поймав такси, мчалась в «Асторию», где её ждал Джим.
   Юлия за эти дни просто расцвела, похорошела и летала, словно на крыльях.
   После того, как он уехал, она некоторое время очень расстраивалась, даже плакала, а потом домашние заботы, занятия с детьми, отодвинули Джима на второй план.
   Однако их  любовные отношения и страстное желание, не прошли даром, через полтора месяца после встречи с Саввой, Юля поняла, что беременна. Подождала немного и, убедившись окончательно, обратилась к врачу, который подтвердил её догадку.
   Она очень расстроилась из-за этого события, совершенно не представляя, что будет делать дальше.
  А тут ещё токсикоз,  начавший одолевать её, сразу после приёма пищи. Мудрая и внимательная свекровь, видя её состояние, некоторое время молчала, а потом вызвала на разговор.
  - Юля, доченька, давай поговорим. Я всё вижу. Вижу, что ты последнее время ходишь сама не своя, тебя тошнит, ты похудела, осунулась, из всего этого я делаю вывод, что ты беременна. Так это, или не так? – и Мария Степановна строго посмотрела на невестку опустившую глаза в пол.
  - Так. Я действительно беременна, уже восемь недель, и очень тяжело её переношу, наверное, возраст виноват. Простите меня, ради Бога Мария Степановна! Я очень виновата перед Вами и Петром Сергеевичем, но уже приняла решение, что  избавляться от ребёнка не буду, а буду рожать.
   Мой отец оставил мне приличное состояние, так что деньги у меня есть, я сниму квартиру или дом, и мы с детьми переедем туда…
   - Как это переедем? А мы? Петя, а ну иди сюда, у нас тут серьёзный разговор с Юлией, ты должен обязательно послушать то, что она надумала, - громко крикнула в сторону кабинета мужа Мария Степановна, и он тут же по мановению волшебной палочки показался на пороге гостиной.
   - Да, Мусенька, слушаю тебя!
   - Садись Петя и слушай дальше. Первое, наша невестка беременна, скорее всего, от того американца, которого кажется, звали Джоном или Джимом…
   - Джимом. Но, на самом деле он русский, его зовут Савва Кулешов, и мы знакомы с ним с детства, когда он учился ещё в кадетском корпусе города Симбирска, а мы там жили вместе с папой и мамой, - прервала её Юлия и снова стыдливо опустила глаза.
  - Как интересно? Словно во французском романе, встреча через двадцать лет, представляешь, Пётр Сергеевич? – и Мария Степановна перевела взгляд на мужа.
  - Значит это твой старый знакомый, да? Много лет не виделись, а тут встретились, увидели друг друга, и всё: закипели страсти, закружилась голова и как результат,  беременность…
   Петя, я хочу сказать, что  наша Юлия беременна, и желает родить ребёнка. Но, видимо, чтобы нас не стеснять и не обременять, решила, что ей нужно вместе с детьми уйти от нас, снять в городе дом или квартиру и жить там…
   - Как уйти, а мы? А как же наши внуки? Мы, что одни останемся? – и Пётр Сергеевич внимательно посмотрел сначала на взволнованную жену, потом на невестку.
   - Да, Петя, именно так она и решила. Юля, доченька, ты, что действительно влюбилась в этого человека, который неожиданно появился у нас в городе? Любишь его?
  - Да, люблю. С самого детства люблю. Но он меня не выбрал, а выбрал и любит другую и женат на ней. Но, я решила, что рожу от него ребёнка и буду, счастлива, что это его сын или дочь…
   Пусть она или он, мне о нём напоминают, - и Юлия снова уставилась глазами в пол.
   Мария Степановна несколько минут молчала, молча смотрел на жену и Пётр Сергеевич, словно ожидал от неё главного и важного решения, и оно последовало.
  - Ну, вот что я скажу тебе милая моя! Мы с Петром Сергеевичем уже старые, и жить нам осталось ни так уж долго, а тебе, наоборот, надо ещё долго   жить и детей поднимать.
   Ты  вдова нашего единственного сына, погибшего на войне, и потому нам как дочь. Именно поэтому, нам не безразлична твоя дальнейшая судьба и, как и где будут жить наши внуки  Пётр и Георгий.
    Мы уже составили завещание в их пользу, ну а ты ещё молодая, и может, даже  ещё и замуж выйдешь.
   Я знаю, что ты в деньгах не нуждаешься, но никуда уезжать из этого дома не надо, поэтому рожай ребёнка здесь.
   Очень хочу на старости лет с малышом понянчиться, - на глазах Марии Степановны выступили слёзы, и она быстро встав с кресла, улыбнувшись, пошла в свою комнату, а Пётр Сергеевич, тут же последовал за ней.
  Но на пороге гостиной  остановился и, повернувшись к невестке, спросил:
 - Он хоть порядочный человек этот твой американец  Джим?
 - Порядочный и очень умный Пётр Сергеевич. Он  бывший  российский офицер. Я его давно знаю, и очень, очень люблю!
   - Ну и хорошо. Ты хоть и вдова нашего единственного сына, мать наших внуков, но это не значит, что ты теперь должна стать монахиней.
   Будешь рожать, а мы, по силе возможностей тебе поможем.
   Только прошу больше разговоров о своём уходе из нашего дома не заводи, а  то Мария Степановна этого не перенесёт,  ты же знаешь, у неё больное сердце.