Воздух

Сегодня вечером Роберт проиграл весь наш запас воздуха на три дня. Кажется, маме снова придется брать кредит, хоть он и говорит, что еще отыграется. Я так не думаю. И мама тоже.

Это уже не первый раз, когда Роберт проигрывает в покер. У него что-то вроде игровой зависимости, как говорит мама, и она права. Мы ничего не можем поделать с этим, ведь просто оставить его взаперти будет слишком нечеловечно. Однажды Роберт даже плакал, стоя на коленях передо мной, и причитал, что больше так жить не хочет. А через четыре часа уже сидел за столом, думая отыграться. Ну что ж, я могу полежать один день, чтобы потратить меньше воздуха.

Конечно, государство выдает норму чистого воздуха на каждый день, которая поставляется в баллонах утром раз в три дня. Около пятиста литров на человека. Хотя Лили, моя подруга, говорит, что раньше люди могли дышать сколько хотели и никто их за это не просил платить. Она знает это, потому что у нее мама — доктор, а это значит, что дома куча медицинских книжек. Еще она говорила, что раньше люди могли бегать, плавать и кататься на велосипедах, потому что им на это хватало воздуха. И в городах даже были парки, где росли кучи деревьев. Я видела дерево, оно стоит во дворе школы, черное и иссушенное. Интересно, а раньше деревья были такими же? На картинках в старых книгах они были зелеными.

Утром я намеренно решила не вставать с кровати и пролежать весь день так, чтобы дышать меньше. Уселась поудобнее с книгой и стала читать. Это книга о маленькой бездомной собачке, которую подобрала добрая девочка и стала ухаживать за ней, с ними происходят разные веселые истории. Правда, я читала ее уже кучу раз, но все равно весело, да и других книг у меня нет. Может, она слишком детская для меня, ведь мне уже почти семнадцать, не знаю.

Ко мне заходила мама, чтобы разбудить меня в школу, но увидев в моих руках книгу, поняла, что я не собираюсь выходить. Она очень грустно улыбнулась сквозь трубки в носу, которые нам вечно мешают. На лице очень ярко вырисовывались морщины, которые от слабого освещения в комнате становились еще глубже. Сказала, что собирается перед работой зайти в банк и что я должна буду забрать баллоны с  воздухом, которые как раз должны были привезти сегодня. Я кивнула, мама поцеловала меня в лоб и ушла.

Моя мать работает швеей на местной фабрике. Конечно, сейчас от них мало толку, когда есть машины, но некоторую работу все же делают люди. Вообще, я ненавижу машины, абсолютно любые механизмы. Из-за них воздух грязный и непригодный для дыхания. Из-за них отравлена почва, что мы не можем сажать огромные поля зерновых и овощей. Из-за них все леса вырублены. Из-за них груды мусора валяются на улицах и плавают в реках, озерах, морях и океане. Хотя, если подумать, то мусор создают больше люди, а не машины.

Мне один раз довелось побывать у Лили дома. Как я уже говорила, ее мать — доктор, поэтому у них богатый дом. Во время ужина они даже поделились со мной воздухом, нет, вы представляете? Такой маленький подарочный пакетик с кислородом. Он до сих пор лежит у меня в надежном месте до лучшего времени. Но не об этом речь.

Они могут себе позволить небольшой сад в доме. Комната четыре на четыре метра с ящиками, наполненными землей, из которых выбивались росточки. Однако мое внимание привлекла пышная зеленая ботва в одном из ящиков. Я боялась даже подойти к нему, чтобы случайно не развеять воздух вокруг растения.

— Можешь снять маску, если хочешь, — обратилась ко мне мама Лили. Безумие, ведь я даже шелохнуться не могла, а тут мне разрешают маску снять!

Я очень аккуратно вынула из носа одну трубку, вторую. Однако делать вдох еще боялась. Сняла маску со рта и зажмурилась от страха. А вдруг мне не понравится? И лишь когда я почувствовала, что больше не могу держаться, вдохнула полной грудью. Воздух, конечно, был не такой чистый, как в моем баллоне, но достаточно пригодный для жизни. Лили пожелала мне здоровья и рассмеялась, когда я чихнула от пыли, попавшей в нос. Воздух был немного горьковатым на вкус, будто масляным, но одна мысль того, что я не в маске, просто сводила меня с ума. Правда, он быстро стал спертым, и мне пришлось натянуть свои трубки обратно. Никогда не забуду этот день.

Около полудня проснулся Роберт. Я услышала это по тому, как он ходил по кухне. Вообще, есть не очень удобно, ведь каждый раз приходится задерживать дыхание и снимать маску. Поэтому я в большинстве случаев пью. Таким образом трубочку для питья можно засунуть под маску и не задерживать дыхание. Но Роберта, кажется, это не затрудняет. Он почему-то всегда и все делает очень громко: ходит, говорит, плачет.

Затем я слышала звуки открывающейся двери и приглушенный голос Роба. Кажется, баллоны принесли. Отлично, что мне не пришлось выходить.

Через полчаса я услышала стук в дверь моей комнаты, мне пришлось сказать: "Входи!" У Роберта, как обычно, было виноватое выражение лица. Всем своим видом он оправдывался, что он и правда негодяй (так его зовет мама) и придурок (так его зову я).


— Холи?

Хоть он и был негодяем и придурком, но я не могла обижаться на него, пусть мне и приходилось целый день лежать в постели из-за него. Он же мой брат.

— Угу, — лишь промычала я, будто бы и говорить не хочу, но и не возражаю его присутствию. Он понял это и улыбнулся. Присел на кровать вместе со мной.

— Холи, я обещаю, что больше так не буду.

Я не стала говорить ему, что слышала это уже миллион раз как минимум.

— Верю.

— Холи, я правда. Правда, без шуток.

Я отложила книгу. Мне было очень обидно. Не из-за Роберта или этого чертового покера, а из-за того, что нам приходится вести такую жизнь, платить за воздух, почву, чистую воду.

— Я так устала от этого существования. Роберт, я даже никогда не пробовала бегать, потому что боюсь задохнуться или истратить много воздуха.

— Я понимаю, Холи, понимаю.

— Нет, ни черта подобного. Ты пытаешься делать вид, что живешь тем образом, что жили люди раньше. Будто на тебе нет никаких трубок, масок, будто тебе не нужно каждый раз колыхаться о том, как же добыть воздуха на завтра. Просто... Разве эти самые люди никогда не думали о том, что их действия приведут к такому? Разве этого они хотели, восторгаясь технологическим прогрессом, новосозданными машинами, забывая о том, что дано от начала веков? Почему они не могли позаботиться о природе, чтобы мы могли жить так, как они? Роб, ну почему?

Я начала тихонько капать слезами, хотя знала, что это ужасно, ведь я собиралась не тратить много воздуха, но ничего не могла сделать с собой. Роберт тяжело вздохнул и прижал меня к себе. Я прижалась к нему и закрыла глаза, чтобы забыть все, наговоренное мной. В таком положении мы и заснули.

Когда я проснулась, Роб еще сопел, а мама не пришла с работы. Во сне мне пришла одна безумная мысль, поэтому я встала, натянула на себя кофту и вышла на улицу, по пути поправляя баллон за спиной. Иногда, когда у меня были силы, я ходила прогулять за город. Обычно я шла очень медленно, ну, понятно почему. Однако в этот раз я наплевала на это и шла уверенным шагом. По пути я кидали презрительные взгляды на мусор, повсюду разбросанный на тротуарах, на черный дым над собой. Мне было ненавистно все это.

Когда я уже оказалась за городом, то решила попробовать сделать то, о чем мечтала всю сознательную жизнь. Я побежала. Сперва ноги подкашивались, я пару раз упала. Да, я быстро устала, но продолжала бежать сквозь эту пустыню ядовитой земли к тому самому месту. Где раньше было озеро. Однако наконец добравшись до туда, я увидела лишь котловину, забросанную мусором. Я смотрела на все это взглядом, застеленным слезами. Слезами горечи и ненависти ко всему этому.

Я отвернулась, чтобы не смотреть на то, что сделали люди с природой. И увидела... маленькое растение. Маленький и слабый цветочек, слабо размахивающий своими желтыми листочками. Я встала на корточки, наплевав на боль в мышцах, чтобы рассмотреть его. Никогда в жизни я не видела ничего подобного, исключая ботву моркови в саду Лили. Цветок был весь в пыли, вот-вот упадет. Но это было растение, настоящее, выросшее из земли, созданное природой.

Я закрыла глаза, вытащила из носа трубки, сняла со рта маску. Только после этого я открыла глаза, затаив дыхание. Трясущимися руками дотронулась до растеньица и сделала вдох. Я почувствовала нечто большее, чем просто маслянистый привкус, но и небольшую сладость. Выдох. Я боюсь вновь вдохнуть, но знаю, что так надо.

Нет смысла терпеть всего этого, нет смысла тратить жизнь на мысли о том, как же добыть больше воздуха для жизни, как не бояться делать лишнее движение, как видеть мать с трубками, грустно улыбающуюся тебе и говорящую, что она идет в банк затем, чтобы мы попросту не умерли. И я думаю, что их ждет что-то большее, чем просто выживание. Я надеюсь.