Забава и Елисей

Присаживайтесь, други мои юные, да лучезарны, ибо сей час хочу поведать вам сказ о рыжекудрой Забаве и отважном Елисее. Знаю нетерпение ваше, ребятишки, но дослушайте повествование моё до самого конца и внемлите каждому слову из уст моих выпущенному.
Жила-была дева лепоты неописуемой: локоны огненные, аки лучи весеннего Ярила, лик  веснушками усыпан, глаза-изумруды, стан, словно берёза юная. А смех какой был, детвора моя ненаглядная, он лился хрустальной чистой волной, завораживал и всякий, кто услышит его, останавливался, дабы полюбоваться на Забавушку. Житие сей девицы, было как у всех: и  в горести, и в радости. Рано с тятей своим схоронили она матушку, та от хвори неизлечимой скончалась до срока. Но не только кручина была в днях и ночах её. Забавушка исправно работала в огороде и хлопотала по хозяйству. Батюшку баловала лучшей стряпней, в печи приготовленной, а долгими томящимися вечёрами пряла и напевала песнь славянскую о бытие светлого рода, чем неизменно радовала старика своего. 
От задорного нрава девичьего нарекли тятя и матушка её именем сиим, дабы в избе жило счастье и услада.  Забавушка умело устраивала потехи, забавы, веселилась с подругами и как все юные  красавицы мечтала выйти замуж за доброго молодца.
Оный вскоре объявился. Однажды она в уединении прохаживалась по полю цветочному с желанием собрать букет красный, да сплести венок разноцветный, на головушку свою. Дева шла и напевала песни, улыбалась Светилу, да танцевала с бабочками, подле неё порхающими. Как вдруг, нежданно-негаданно, глядит, скачет красавец  на белом коне. Одёжа дорогая, изящная, кудри русы и прямы, очи сини, как водица ключевая. Добрый молодец остановил жеребца  своего белогривого, спустился наземь и смотрит на Забавушку, как заворожённый, не в силах глаз отвести. Она раскраснелась и засмущалась, от взора такого пристального хотелось укрыться ей, али бежать без оглядки, однако юноша, смелости набравшийся, уже был возле лика её и без памяти влюблённый, любовался лепотой красной девицы.
– Здравствуй, красавица, – вымолвил молодец, – я Елисей, купеческий сын. Терем мой возле поля оного устроен. Частенько вместе с мерином своим спорю я с ветром полевым в быстроте, но ни разу не встречал дев,  подобных тебе в местах здешних. Дозволь узнать имя твоё?
Забава робко подняла глаза и сказывала, как нарекли её отец и мать.
–  Забавушка, не белены я объелся и не страстью охвачен, а любовью сердечной к тебе. Не смогу позабыть тебя впредь и вовек. Посему желаю свататься. Скажи, где живёшь ты, и завтра же с первыми лучами Солнца Красного буду возле порога твоего, – глаголал купеческий сын.
– Бытие моё протекает на другой стороне оного поля, – отвечала красна девица, – живём мы в избе вдвоём с батюшкой. Но абы кому он меня замуж не отдаст, очень уж он бережёт свою единственную кровиночку, окромя меня у него и нет никого. А сейчас, Елисей, идти мне надобно, коли решил свататься, быть посему. Передам слова твои кормильцу моему. А теперь скачи на белогривом друге восвояси, ожидаем мы тебя завтра спозаранку.
После сего разговора Забава отправилась домой и всё без утайки поведала батюшке. Тот внимал речам её и, покумекав, решил принять жениха. На том порешивши, легли спать.
Едва Солнце пробудилось от дрёмы, Елисей стоял возле избы. Облачённый в праздничный кафтан, в красных черевичках, с дорогими подарками, постучал он в дверь. Отворил отец и пригласил в жилище своё.
– Доброе утро, ясный молодец, проходи, осмотрись вокруг, – приветливо промолвил батюшка Забавы.
Юноша вошёл и узрел уют, покой и порядок. Изба была прибрана: пол выметен, печь вычищена до блеска, стол от яств ломился, ни сора, ни пыли было не видать. Убранство сего дома отличалось простотой своею: лавки и стулья резные возле стола, ухват в углу пристроен, рядышком горшки глиняные, на окнах расписные ставши, на подоконниках цветы, аромат излучающие. Посмотришь налево из окошка, рассмотришь баньку, взор бросишь направо, приметишь сарай, а сразу за ним сад благоустроенный раскинут, да огород с овощами различными. 
– И вам зори радостной, – глаголал юноша, – дозвольте хозяин, сказ вести с вами о дочери вашей единственной.
– Ты молод и быстр, посему слова желают сорваться с уст твоих, но обожди чуток. Отведай кушанья, посидим со спокойствием и опосля выслушаю я речи молодецкие, – словом сим неторопливым отец пригласил Елисея откушать с ним.
Отпотчевав, тятя Забавушки пристально и с интересом посмотрел на доброго молодца: “Прежде, чем станешь речи вести свои любострастные, поведай мне судьбу свою.”
– Да будет по слову вашему, – глаголал юноша, – с малых лет своих жил я в достатке и не знал бедности. Мои уважаемые отец и мать воспитали меня по законам совести и обрядов славянских. Научили уму-разуму,  различать правду и кривду, от люда исходящую, глаголали о лепоте яви и черноте нави. Ещё будучи  крохой сердце и персты мои тянулись к лошадям. Окрепнув, тятя отправил меня к кузнецам, да лучшим конным мастерам обучаться делу нелёгкому. Учителя мои были суровы, но ремеслу выучили умело: теперь конь – мой верный друг и соратник. Бывало вдвоём с белогривым мерином, кой ныне стоит подле избы вашей, пересекали несколько вёрст, окрылённые свободой, несясь за буйными ветрами. Однако, достопочтенный хозяин,  ветр живёт в сердце моём, но нету его во главе. Не серчайте, по дозволению вашему слова я молвить решил следующие: не сыскать девушки краше Забавы, лишь только увидал её, так сразу и полюбил всей душою. Пред вами и Русью даю клятву: быть верным мужем, мудрым отцом, храбрым богатырём и чистым славянином. Посему прошу руки дщери вашей единственной.
Со вниманием слушал его хозяин избы. Встал, стал похаживать вокруг стола накрытого. Присел, бороду почесал. А тем временем добрый молодец взоры свои на него обращает и томится в ожидании.
– Верю я словам твоим, Елисеюшка. Свет в духе твоём сады пышные распустил и добро излучает. Отдам я тебе кровиночку свою ненаглядную, вот только беда есть у нас. Как справишься с нею, тотчас получишь моё благословение.
– Что же за лихо у вас приключилось?
– Позову дочь свою, она лучше поведает тебе сказ сей.
Со словами оными отец окликнул радость свою по имени и Забавушка воротилась из сада с полным лукошком яблок душистых.
– Да, батюшка, вы хотели видеть меня? – кротко проронила она.
– Доченька, Светило моё, поведай речь о кручине постигшей наш дом, – ласково вымолвил тятя.
– Слушаюсь, кормилец. Елисеюшка, – обратилась она к юноше, присаживаясь на лавку резную, – не так давно с гор текла шибкая река. Она орошала наши посевы, питала живительной водицей сад и огород. Но намедни оказия вышла: обвал грохочущий завалил часть русла, оттого засуха грядёт на земли наши. Отец мой милостивый просит тебя избавить нас от каменьев.
– Завал огромен, посему в помощь тебе открою тайну свою, да смотри никому её не сказывай, – промолвил хозяин избы, сел поудобней на стул дубовый и продолжил своё повествование, – в стародавние времена Перун создал рать, дабы отбивать выпады и набеги нечисти. Его воинство существует и поныне. В  юные лета свои и я был в числе дружинников славных. От воеводы за отвагу, проявленную в сечи, получил я перстень. Лишь только стоит надеть его, тут же силушкой богатырской наполняешься. С ним, Елисей, будешь ворочать валуны легче лёгкого, поднимать их над главою, аки пёрышко. Я бы и сам управился с оказией оной, да годы уже не те. Но поскольку перстень – вещица ценная, припрятал я его в месте сокровенном и не доступном глазу человеческому. Отыщи мой дар и выполни задачу тебе заданную.
– Но где же искать мне сей предмет диковинный? – спросил юноша.
– Вверяю в руки твои Забавушку, она проводит тебя и укажет дорогу, но смотри, береги её, аки зеницу ока.
– Батюшка, не беспокойся, осилим мы путь не близкий, но в подмогу дай от матушки вещицу оставленную, – промолвила дщерь заботливая.
 – Верно глаголешь, доченька. Обождите тут, – со словами сиими вышел хозяин в сени, склонился над сундуком пудовым и достал оттуда платок расписной, – вручаю вам сие диво, обращайтесь с ним бережно. Как только выйдите в чисто поле взор свой устремите на гладь небесную, там, в самой дали приметите тучи серые, к ним стезёй ровной и идите. 
Елисей и Забава поблагодарили за мудрые советы и слова отца, отдали земной поклон и вдвоём, взяв провизию в путь-дорогу, отправились туда, куда велел им тятя ступать.
Долго ли, али коротко ходят средь трав зеленеющих и цветов пахучих наши путники мне не ведомо. Одно мнится мне наверняка: они идут прижавшись друг к дружке, да взявшись за руки и взоры их устремлены в души.
–  Далече ли нам ещё? – спросил Елисей. 
– Видишь конец поля? За ним речка течёт проворная, перейдём её и мы на месте, – отвечала Забавушка.
Спустя миги быстрые очутились они перед рекою: воды её холодны, проворны, струи шибко бурлили и пенились. Хотя водица была и кристально чиста, однако дна не увидать.
– Как же нам перейти сие препятствие? – озадаченно вымолвил юноша.
– Не тревожься, Елисеюшка, – ласково утешила его Забавушка, – легко мы справимся с оказией такою.
Посреди реки оной бросила дева платок расписной материнский на гладь шебутную и в тот же миг на брег вышли три женщины: в платьях бирюзовых, ноги босы, на шее ожерелье из круглых камушков, на запястьях бусины диковинные, очи голубые, голубые, вглубь духа смотрящие, кудри вьющиеся, светло-русые, до плеч спадающие.
Обошли кругом пару юную и молвят  гласом нежным: “Дня вам приветливого, куда держите путь-дорогу?”
Елисей от увиденного такого чуда еле вымолвил: “Мы ступаем вместе с суженой моей за перстнем, но просим и вас удовлетворить любопытство наше. Барышни речные, будьте любезны, ответь, как величать вас?”
Они захихикали, совсем по-детски, улыбнулись, озорно друг на дружку взглянули и сказывают:  “Ты смел, красавец писаный, раз вопрос оный задаёшь. Мы – Бродницы, сестрицы водные, духи речные, подсобляем путникам отыскать брод в столь быстром течении”.
– Благодарствую за слова ваши сказанные, – глаголал юноша,  – я Елисей, а сия девица невеста моя ненаглядная, распрекрасная Забавушка.
– Просим вас о помощи. Есть нужда перебраться на тот брег, – сказывала Забава, – в дар отдала я вам платок расписной, единственный оставшийся от матушки моей.
Бродницы отвечали ей: “Платка краше не сыскать, мы бы приняли подарок оный от тебя, но не смеем. Оставь его себе на память о дорогом человеке”.  Вымолвил речь, одна из духов водных вложила в длань Забавы вещь сию.
– Но прежде чем вы пойдёте далее, – продолжала, стоявшая меж сестёр Бродница, – примите и от нас кое-что.
Едва слова слетели с её губ,  скрылась она в речной глади, спустя миг явилась, держа в руках красивого, большого, янтарного карася.
– Мы приметили – провиант на исходе ваш, – глаголала сестра, стоявшая по левую сторону, – посему возьмите рыбу и угоститесь ею в дороге. Но знайте, такого дивного существа боле нет в реке, он единственный в роде своём.
Бродница умолка и водные духи пристально смотрели на единую пару. Забавушка вложила персты свои в персты Елисея и прошептала: “Жених мой наречённый, ощущаю подвох в даре сем. Прошу не брать его. Послушай слова мои, нам не далече осталось, а знаешь ты: вдвоём и путь короче, да милее. Прислушайся к невесте своей”.
Добрый молодец покумекал, поразмыслил, не спеша обдумал каждое слово, кое вымолвила  Забава и отвечает духам речным: “ Благодарим мы вас сердечно за столь щедрое предложение. Но не можем лишить вас единственной рыбы невиданной. Как вы оставили нам платок матушкин, так и мы поступаем. Не серчайте, а с милостью отнеситесь к нам”.
– Вы прошли испытание наше, – мудро сказывала сестра, стоявшая по правую сторону, – не стали брать чужого и пощадили одного на свете карася с чешуёй янтарной. Не позарились на него и не стали искать выгоды, али наживы. За поступок оный укажем вам, где брод расположен.
Едва окончив сию речь, Бродницы развели своими белёсыми руками гладь, и пред очами возникла тропа. Елисей и Забава даровали земной поклон духам водным и, прижавшись друг к дружке, перешли на противоположный брег. Обернулись, а сестёр уж нет, будто и не было никогда.
Сразу за рекою виднелись тучи. Пара светлая стояла прямо под ними, не ведая, куда же им идти далее. И вдруг средь пунцовых облак, с коих падал дождь, выглянуло Солнышко Красное, играя  яркими лучами. На сплетении воды небесной и дара Ярила родилась радужная лестница. Ступени её красками играют, будто зовут наших путников подняться вверх. Забава и Елисей не робея и не мешкая стали подниматься всё выше и выше, покуда не оказались над пушистым ковром. Осмотревшись они узрели терем. Стены его были тучами грозными, двери и окна туманом непроглядным, крыша радугой украшена, а из трубы валил дым облачный. На пороге сидели девы невиданные ныне: в прозрачных одеждах, юны, очи шаловливы, ланиты румяны, губы девственны, локоны прямы и белы, но не седы, а серебром покрыты и спускаются прямо до пят. За спинами крылья изящные, как у бабочек полевых.  Смеются,  веселятся, радуются.
Едва увидав Забаву и Елисея, стремглав  подлетели к ним и глаголют: “Давно ожидаем вас, пара единая.  Ведаем, зачем вы здесь.  Явились перстень получить, того кто в дружине Перуна верой и правдой служил, ныне он отец девушки”.
Молодые не могли поверить в увиденное и услышанное, сия картина была не ведома прежде очам,  да не описана ни в сказке, ни в былине.
– Кто же вы такие будете? – спросил Елисей.
– Средь люда славянского нарекают нас Вилами. Мы жительницы оного терема, существа на радуге играющие, любы нам забавы и потехи. Посему и ожидали мы давненько Забавушку, ибо хотим быть рядом с нею, – отвечали девицы крылатые.
– Уж простите нас Вилы необыкновенные, но вы сами знаете цель похода нашего, – молвил ясный молодец, – посему не может невеста моя, судьбой данная, остаться с вами.
– Не гневайтесь девы радужные, – поддержала речь Забава, – вы лепотою полны, но просим вас отдать то, зачем пришли и отпустить с миром.
Вилы летали вокруг них и было слышно, как тонко и прелестно, аки хрустальные колокольчики, звенят их крылышки. Опосля сгрудились они, стали шептаться, да советоваться, спустя миги молвили: “ Вот условия наши: перстень, столь желаемый для вас, лежит в ларце, ларец в тереме грозовом. Но ежели вы войдёте туда без ведома нашего, тотчас заблудитесь в мареве густом. Лишь только одна из нас может отдать вам ларец. Но слыхивали мы, будто Елисей наездник отменный. Раз так, пусть докажет правоту слов, о нём говорящих. Коль обгонит он одну из нас, пронесётся по кругу вдоль терема быстрее Вилы, тут же получите ларец с перстнем”.
– А если вы одержите победу? – настороженно спросил добрый молодец.
– А ежели мы, то Забавушка оправдает имя своё, будет потешать нас забавами и станет нам ровней, примкнёт к нашему роду до скончания века.
Забава взяла крепко длань суженного своего и прижала к сердцу своему: “Молю тебя, Елисеюшка, жених мой  храбростью наделённый. Выслушай меня. Сия затея крайне рискованная и опасная. Не соглашайся. Слыхивала я от тяти своего – Вилы быстры и проворны. Боюсь я за нас, а ежели проиграешь, батюшка мой будет безутешен”.
Елисей обнял невесту свою и глаголет: “Радость моя ненаглядная, свет души моей, не бойся, преодолею я любое испытание. Верь в силы мои, верь  в нас, ибо, когда поскачу, то мысли мои будут о тебе, ты придаёшь мне сил. Положи ладонь свою на грудь мою, слышишь биения сердца? Каждый стук его, каждый мой вздох для тебя. Без тебя, любовь моя, не мил мне белый свет. Я наполняюсь теплотой твоею. Доверься, у нас всё будет хорошо”.
Сказав сию речь, юноша не отпуская руки суженной, обратился к Вилам: “Принимаю условия ваши. С одной из вас я проскачу вокруг терема грозового,  только скакун мой белогривый остался на тверди Земли-Матушки”. 
Вилы взирали на него и глаголали: “Мудрое решение, добрый молодец. Жеребца мы дадим тебе”.
После оных слов одна из радужных дев закружилась и стала по спирали устремляться вверх вдоль облака. Оно заискрилось, замерцало и вдруг превратилось в белого, сильного, поджарого коня.
– Запрыгивай на него, красавец писанный, – крикнули они, – и одна из нас полетит на крыльях, а ты на оном жеребце поскачешь по тучам.
Елисей обнял Забавушку, крепко-крепко прижал её к себе, набрался смелости и вскочил на мерина облачного. Тут же конь выпустил туман из ноздрей и помчался, аки оголтелый. Юноша едва успел схватить его за гриву и услышал стремительное стрекотание крыльев – это Вила летела за ним. Добрый молодец гнал скакуна, не щадя ни его, ни себя, из-под копыт вырывались клочья туч и вдруг пошёл дождь, стали сверкать молнии, освещая радужную крышу и туманные окна терема. Потоки воды превратились в ливень, коей хлестал Елисея своими струями. Он слышал смех Вил, чувствовал беспокойство Забавушки, его сердце стучало всё чаще. Он буквально летел на облачном жеребце, его соперница не отставала. Зарницы блистали, застилая взор юноши, и казалось, будто сам Перун выпускает стрелы свои, сверкающие над главой Елисея. 
Оставался один поворот, добрый молодец был впереди, но вдруг Вила стала обгонять его с криками: “Твоя невеста станет нашей!”. Елисей с силой рванул гриву коня, подковы громыхая, заискрились, из глаз жеребца метнулись молнии и добрый молодец быстрее ветра, грозовых вспышек и Вилы пролетел последние аршины, оказавшись первым в сем немыслимом испытании.
Едва Елисей очутился у порога диковинного терема, и спустился с коня, скакун растворился, аки туман. Забавушка подбежала к суженому, по щекам её текли слёзы радости, она принялась обнимать и целовать своего ненаглядного. Их окружили Вилы, улыбались и глаголали: “Видим любовь вашу искреннюю. Сила и быстрота мерина была не в умении быть наездником отменным, а в силе чувств ваших, строящихся на честности и доверии. Взаимность и самопожертвование являлись главными в оной погоне. Вы отважно  бились с нами, посему отпускаем  вас и держим обещание своё. Вот ларец. Но будьте осторожны, он заколдован. Всякого, кто отопрёт его, ждёт препятствие, кое нам не ведомо. Ступайте с миром и пусть счастье будет гостить в доме вашем”.
Уставшие, но радостные, Елисей и Забава спустились на твердь. Перешли через реку по броду, любезно отставленному Бродницами, и остановились отдохнуть посреди поля пахучего. Единая пара держалась за руки и сидела среди трав и цветов, в приятной неге наслаждаясь прекрасным летним днём. Спустя время некое, Елисей предложил открыть заветный ларец. Забавушка с осторожностью, согласилась. Добрый молодец поставил его наземь, собрался с духом и поднял крышку.
Юноша не понял происходящего. Всё  вокруг переменилось: Забавы было не видать. Поле исчезло. Он очутился посреди роскошной залы, стены коей были покрыты мрамором, кругом висели дорогие персидские ковры. В конце, возле самой дальней стены, располагался камин, огнь в нём пылал синим цветом. Из множества окон лился завораживающий и холодный свет. Потолок был расписан в восточном стиле, его венчала люстра с несколькими сотнями свечей. Всё вокруг одновременно притягивало, но также отталкивало, здесь ощущался подвох. В центре залы стоял стол, уставленный блюдами заморскими. А во главе сидела дева от вида, которой у юноши перехватило дух. Она восседала в драгоценных шёлковых нарядах багряного цвета, власы черны, аки смоль, очи карие и манящие, стан изящен, голос волшебен. Невиданная девушка поднялась и глаголет ему: “Здравствуй, Елисеюшка. Оставь все беды и печали. Здесь тебе ничто не угрожает. Ты проделал столь долгий путь. Отдохни. Наешься досыта, а после нас ожидает страстная ночь. Скажи “да”, забудь о Забаве. Останься со мною навсегда”.
Добрый молодец был заворожён красотой хозяйки здешних мест, но собрав все силы, вымолвил: “Знаю я  кто ты и где я. Ты – Грёза. Не настоящая обстановка вокруг меня. Задурила головушку мою. Я всей душой стремлюсь к Забаве, невесте своей, твои чары не властны надо мною. Я говорю тебе “Нет”.
В этот же миг стёкла залы стали трескаться, стены сыпаться, а яства гнить. Елисей увидал дверь и подбежал к ней, при этом явственно слыша голос своей ненаглядной: “Жених мой славный, воротись ко мне. Я люблю тебя”.
Добрый молодец настежь отворил створы и тотчас очутился на земле русской, посреди поля, а над ним склонившись, плакала Забавушка: “Думала, не увижу я очей ясных твоих, Елисеюшка. Лишь только отпёр ты ларец, так тут же упал замертво. Не откликался и не дышал”.
– Не бойся, Забавушка, – промолвил добрый молодец, заключив невесту в объятья, – был я в местах неведомых и далёких, да вот сердца наши были близки, посему нашёл я дорогу к тебе.  Наша любовь спасла нас. Мы сняли чары с ларца, теперь надену я перстень отца твоего и освобожу реку от каменьев. Вода польётся и окропит земли ваши. Тогда твой батюшка даст благословение своё на рождение семьи и приумножение рода славянского.
Всё так и вышло. Едва перстень оказался в руках Елисей он ощутил силушку богатырскую. Легко, аки пёрышки разбросал валуны, освободив из плена каменного горную реку, и вновь жизнь воротилась в земли славные. Забава и Елисей вернулись к тяте, встали на колени и попросили благословления.
– Вижу я теперь, – глаголал отец, – сколько испытаний прошли вы, преодолели беды и соблазны, посему Елисеюшка вручаю я в супруги кровиночку свою единственную. Впредь ведомо мне: сбережёшь ты её. А ты, Забавушка, хлопочи по хозяйству, мужу верной будь спутницей и другиней. Молодые, воспитывайте деток по совести и традициям рода славянского. Прислушивайтесь друг к другу, даруйте добро, взращивайте любовь. Благословляю вас на создание семьи светлой.
Ох, други мои юные, подходит к завершению повествование моё. Но прежде конца поведаю вам о свадьбе скромной, но радостной. Гости от всей души поздравляли новоиспечённую пару, пели песни, плясали, словом, душа моя счастьем была полна. Опосля отвёз на белогривом жеребце Елисей Забавушку в свой дом. И через несколько лет из отца я стал дедушкой, ибо даровали они мне вас – моих внучат. И вот сейчас сидите у меня в ветхой избёнке и слушаете сказание о том, как ваши родители познакомились, и сколько им вместе пришлось пережить. Помните, внуки мои, любовь не шутка, её необходимо беречь и трепетно относиться к ней. Она крепчает с годами и рождает таких славных деток, как вы. Но пора и честь знать, полезайте на печь, будем укладываться.
– Нет, деда, – попросили внуки, – расскажи ещё что-нибудь.
Ах, вы мои ненаглядные, так и быть, быстренько на печь, а я вам спою колыбельную.
Незаметно за песней, убаюкивающей, на Русь-Матушку опустилась ночная дрёма. За окошком небо было усыпано звёздами, в избе догорали лучины, а я лежал и смотрел на трёх прекрасных внуков, спящих крепким сном, светлых детей Забавы и Елисея.