Откуда есть пошел виктимблейминг на Руси

«Сама дура виновата» или откуда есть пошел виктимблейминг на Руси.

Виктимблейминг (англ. victim blaming — обвинение жертвы) — это перенесение ответственности за злодеяние на жертву, обвинение ее в том, что именно ее необдуманные действия привели к преступлению против ее жизни и здоровья или имущества.

Явление весьма распространенное повсеместно, во многих странах детально изученное. В основе его психологической феномен так называемой «веры в справедливый мир» — то есть (в упрощенном виде) — вера в то, что плохие события случаются с плохими людьми. Но речь сейчас не об этом феномене, и не о явлении в целом (оно весьма многогранно), а о частном случае — особенностям реакции российского общества на преступления на сексуальной почве.

Гораздо шире, чем во всем западном мире, именно в России и на ближайшем культурно и ментально идентичном постсоветском пространстве распространен виктимблейминг вида: «сама дура виновата». Попробуем же разобраться, откуда тут идут корни.
 
А идут они, как ни странно, из былинной древности — а именно от крещения Руси.
 
В отличие от той же православной Византии (Римской империи), Русь на момент крещения (да и долгое время после) не была полноценным государством в полном смысле этого слова, а представляла собой совокупность родственных и не очень племен, в той или иной степени подчиненных центру, т. е. Киеву. При этом, как следует из «Повести временных лет», даже у ближайших родственников — славянских племен (а были еще финно-угорские и, собственно, сама таинственная «русь») — обычаи весьма отличались.
 
И в этом фундаментальное отличие: если в странах Запада (т. е. большей частью представленных остатками Римской империи) христианизация легла на развитый позднеантичный государственный аппарат и совокупность общественных норм и законов, то на Руси ничего подобного не было. Не были ни одного общего института, объединявшего племена, кроме военной силы доминирующего князя. Не было единого свода законов, было лишь множество неписанных законов каждого конкретного из множества племен.
 
Но государство нуждается, как известно в едином законе, который будет регулировать важнейшие аспекты жизни общества. Как видно по всем древнейшим сводам законов, такими важнейшими аспектами являются: уголовное право, имущественное и семейное. И вот вопрос: как привести к единому знаменателю семейное право (включающее в себя, в том числе, все связанное с половой жизнью), если единой культурной традиции нет? Где взять тот самый общий знаменатель? Ответом, естественно, стала ЦЕРКОВЬ. В конце концов, кто венчает, крестит детей, отпевает; то есть регулирует важнейшие семейно-бытовые аспекты?
 
В «Русской правде» есть холопы и смерды, виры и уроки, огромный спектр мелкобытовых преступлений. Но чего там почти нет — так это преступлений на сексуальной почве. А зачем, когда есть ЗАПОВЕДЬ — «не прелюбодействуй»?

И, собственно, мы подошли к истоку проблемы. Если в западном праве, где церковное право наложилось на светское, изнасилование — это ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ЛИЧНОСТИ; то в русской православной традиции, где церковное право пришло на пустое место, изнасилование — это ГРЕХ, преступление против Бога. Если в первом случае виновник один — преступник, то во втором случае — двое, так как оба совершили грех. Ну, разве что, тот, кого изнасиловали, был введен в грех против своей воли (если докажет это, конечно же!), то есть виноват чуть меньше и заслуживает более мягкого наказания.

(Собственно, в случае, например, изнасилования ребенка в те далекие времена, принципиальным были не обстоятельства преступления, а мера разумения ребенка для определения его или ее ответственности и тяжести последующей епитимьи).

Да, может показаться, что это было так давно, что даже почти не правда. Но такие психосоциальные конструкты, формирующие не только отношение к конкретным социальным явлениям, но мировосприятие в целом, создающие то, что принято называть менталитетом народа — очень и очень живучи.
 
Что мы сегодня и наблюдаем.