Гений пера

В редакцию районной газеты «Наша жизнь» взяли совсем молоденького корреспондента Федю Маслова, жителя другого района. За полтора месяца новенький выдал пару больших, интересных очерков о ветеранах труда, живших в маленьких дальних деревнях. О Маслове – «гении пера» заговорили. Газету чаще стали покупать… это и нужно было редактору. Перед очередной подписной компанией…

В кабинетик корреспондента Селина вошел невысокого росточка, но крепкого телосложения парень.
- Займи пятак до аванса, лучше – десятку, - уставился Маслов.
Присел на расшатанный стул, стал оглядывать «Девятый вал», «Анкор, еще анкор!» Иллюстрации русских художников, висевшие на фанерной перегородке.
Селин пристрастился к живописи, стал почитывать книжки об искусстве. Ценил творческих людей.
- Поздравляю тебя, Федор. О твоих славных материалах люди говорят. Хорошо пишешь. Молодец! – Селин пожал руку гостю и вложил в нее мятую купюру.
Маслов десятке обрадовался.
- Славный, слабый… - странная похожесть слов… Уставившись в тонущую шхуну на картине Айвазовского, отрешенно произнес Маслов.
- Не понял. Ты о чем?
- О жизни, Селин. О жизни. Взгляни в окошко, заметь моих славных, но слабых «на это дело» корешей.
Селин привстал. Посмотрел в окно. Напротив редакции, на скамеечке, посиживали известные Селину небритые типы. Маслов откомментировал:
- Схожи по звучанию два слова, но какие у них разные смыслы! Вот так и у меня. После полученной от тебя десятки моя славность начнет переходить (и уже переходит) в мою слабость.
Задумался. Потом, решительно:
- Спасибо, Селин! Пойду. Кеша с Фонарем заждались…

***
После пьянки с местными безработными Маслов прибыл вечером того дня в редакцию. Разругался с находившимся в редакции заведующим отделом писем Костиным, с техничкой. Прорвался в кабинет ответсекретаря Ивановой и все бумаги, что красовались на видных местах, разорвал в мелкие клочья.
Буян проник и в типографию. Распивал там спиртное с отдельными печатницами, орал им песни. Наконец, усталый «гений пера» пал на кипу бумаги, заснул мертвецким сном.
Стали будить – бесполезно.
В двенадцатом часу ночи вызвали редактора. Тот приехал. Маслова запихали в «бобик», увезли к двоюродной сестре.
Прошло три дня. Жизнь редакции накалилась.
… На общем собрании разбирали «дело Маслова». Редактор, ценя Федора, решил пока его не увольнять.
Непартийному Маслову он бросил:
- О твоих пьянках в райкоме знают…
Ну и ну… Что Маслову местный райком? Он и ухом не повел.
Селин и двое других литсотрудников переглянулись, дескать, нашел, Степаныч, чем припугнуть…
Особо усердствовал заведующим отделом писем:
- Без года неделя Маслов у нас, а такое себе позволяет! И даже за хамство свое не извинился! То же себе – гений пера…
Маслов на Костина смотрел исподлобья, жестко. Запоминал…


И еще пролетело время. Наступил важный день – «разбор полетов». На журналистской летучке отмечались материалы.
Сообщение готовил новенький. Никто не знал, какого жара и какого перца задаст он.
… Маслов прошелся по публикациям, грамотно оценил содержание, оформление газетных полос. Сделал МХАТатовскую паузу, метнул в пространство:
- О Матери-Природе поговорим!
В кабинете оявилась тишина. Люди ждут сообщения двадцатилетнего «Гения пера».
- Кому как не Природе посвящать свои лучшие чувства и слова, - Федор возвысил голос.
- Любит, по всему видно, ленточный бор и наш письмоводитель, - Маслов уставился на Костина.
Тот заерзал, стал догадываться…
- Но как любит? Как инженер узел, как рабочий гайку. Как техничка тетя Валя любит свою швабру.
Зачитываю описание сценки в лесу: «Конкретно, логически помыслив о реальности наличия груздей на затемненной части лесного комплекса, рассчитываю начать приближение»
… В кабинете смешок, оживление. Ждут продолжения.
Редактор, похоже, клял и себя и Иванову – за разрешение опубликовать сей «грибной перл».
Костин отрешенно смотрел в красный квадратик коврика.
… Маслов, оказывается, владел не только пером, но и мастерски озвучивал свой же текст.
«Ввиду ограниченности тары и явного его переполнения субъектами леса, решаю прекратить здесь пребывание».
Громко, артистически прозвучала и эта фраза.
- Это снова письмоводитель наш, - сердечно поверяет собравшимся Маслов.
Повернулся к Костину:
- Да поймите, Костин, лес – это не тарный склад! И не цех ремзавода, где Вы, судя по Вашей лексике, работали. И не один год… И сбор грибов, увлекательнейшее занятие русского этноса, - не объектно-субъектные отношения!
Хочу спросить. Почему не в дружбе с великим и могучим русским языком? А? За что его не любите?
Атмосфера в кабинете накалилась до предела. Редактор подкашливал – явный признак его душевного неспокойства.
- Не стану цитировать остальные фрагменты сего опуса, понизившего рейтинг газеты до опасного минимума, но перед тем, как закончить, спрошу автора:
- Как часто он ходит в лес? Читал ли он, к примеру, Пришвина или Тургенева? Если читал, то когда читал? У меня все.
Федор сел, явно довольный проведенной экзекуцией.
- Спасибо, Маслов, - сухо произнес редактор. Глядя на каменное лицо Костина, объявил летучку оконченной.
- Здорово ты отомстил обидчику! – В коридоре Селин говорит Маслову.
- Теперь на очереди Иванова?
- Не мужское это дело – женщинам мстить, - бросает в сторону «гений пера».
После паузы, настойчиво:
- Горит внутри! Не по себе что-то…
Займи, Селин, трояк. Получу – отдам…