След на земле Кн. 2, ч. 1, гл. 12. 22 июня 1941 го

Глава 12.  22 июня 1941 года
(сокращенная версия романа)

1
      Вечером же этого дня в транспортную роту пожаловал старший батальонный комиссар Бродский и велел собрать в Ленинской комнате всех младших командиров.
      - Как настроение, товарищи сержанты и старшины?
      - Хорошее, товарищ старший батальонный комиссар, - дружно ответили ему.
      - Начали подготовку к всеармейским соревнованиям?
      - Пока ещё нет, - ответил за всех Кобликов. – Все решаем, кому доверить защищать честь роты и полка.
      - Долго решаете, братцы. На саму подготовку вам времени не останется. До начала соревнований меньше трёх недель, и вы упускаете драгоценное время. Так вот, чтобы эта подготовка началась своевременно, я принёс приказ командира полка. Все спортсмены освобождаются от нарядов, дежурств и различных хозяйственных работ и посвящают себя тренировкам. Понял, старшина? С завтрашнего дня.
      - Так точно, понял, товарищ старший батальонный комиссар!
      - Поэтому завтра, после завтрака жду от вас список спортсменов, достойных защищать честь нашего полка, ну и роты, конечно. Только обязательно согласуйте этот список с командиром роты и политруком. 
      - Есть представить согласованный с командиром роты и политруком список спортсменов.
      После ухода комиссара Бродского среди младших командиров тут же развернулись оживленные дебаты по выдвижению достойных кандидатур. Первоначально кандидатов было много, но к концу обсуждения, взвесив все плюсы и минусы, остановились на троих. Рядовой Семченко будет выступать в прыжках в высоту, он уже выиграл полковые соревнования. Рядовой Кретов будет выступать в боях на буме, а ефрейтор Никишин в беге на пять километров. Как бегает Никишин никто не знал, но он настолько пользовался уважением в роте, что никто не ставил его талант под сомнение. Тем более сам вызвался, а, значит, уверен в собственных силах. На том и порешили.
      Тренировки начались сразу же, как только утвержденные списки были переданы в штаб полка. В транспортной роте, с учётом футбольной и волейбольных команд, а также дружины по перетягиванию каната освобожденных спортсменов около тридцати. Такое же положение сложилось и в других ротах. Тогда было решено сначала провести внутриполковые соревнования, а по их итогам выставить по одной полковой команде и по два спортсмена в каждой из дисциплин.
      Егор тренировался усиленно, но на полковых соревнованиях он с трудом пришёл в своём забеге вторым. Он понимал, что с таким временем на всеармейских соревнованиях может не войти в пятерку, поэтому решил усиленно тренироваться под руководством старшины Пантелеева, который сам когда-то был неплохим стайером и занимал призовые места.  К своей роли тренера Пантелеев отнёсся ответственно и считал своим долгом подготовить своих подопечных к призовым местам. Поэтому ежедневно с утра и ещё два раза в день, вооружившись секундомером гонял рядового Бобрика и ефрейтора Никишина до полного изнеможения.
      Егор, конечно, очень старался, но его результаты практически не улучшались и старшина, естественно, был ими не доволен. Это злило и самого Егора. Он увеличивал нагрузки и стал бегать отмеренную дистанцию в полной выкладке, как на марше. За неделю до финальных соревнований он пробежал-таки всю дистанцию за двадцать одну минуту. Хороший результат, хотя, конечно, не рекорд. Тогда Егор сбросил с себя форму и всё снаряжение и пробежал всю дистанцию ещё раз, только в трусах и тапочках. Время составило пятнадцать минут с хвостиком. Егор был доволен, но Пантелеев не разделял его радости.
      - С таким временем ты в десятку лучших, наверное, попадёшь, но если хочешь стать призером, то твое время должно быть меньше четырнадцати минут.
      - В таком случае будем добиваться нужного результата, - едва переведя дух, сказал вспотевший Егор.
      И он снова и снова стартовал, пытаясь контролировать забег.
Чем меньше времени оставалось до решающего старта, тем увереннее чувствовал себя Егор на дистанции. Ему даже дважды удалось обогнать Бобрика. Это вдохновляло его настолько, что попасть в пятёрку стало для него уже задачей-минимум. Теперь он даже мечтал о чемпионстве. Ну, в крайнем случае, о втором месте. И если это случится, а это должно случиться, ведь у него продолжается полоса везения, то через какие-то два месяца он станет студентом Свердловского института журналистики, о котором так давно мечтал. Эх, как же это будет здорово!

2
       Наконец-то, день соревнования, 22 июня 1941 года, наступил. Утро выдалось по-летнему теплым и солнечным. Егор радовался такому свежему, погожему утру, которое предвещало только радость и удачу. Он чувствовал себя сильным и уверенном в успехе.
       После завтрака полк почти в полном составе, кроме дежурной службы и больных, строем отправился на краевой центральный стадион. Это было грандиозное сооружение, соответствующее масштабам мероприятия. Выступать на такой арене, в присутствии нескольких тысяч зрителей, оказалось очень волнительно. К десяти часам утра, когда полк в полном составе втягивался на стадион, на трибунах уже собралось около пятнадцати тысяч болельщиков, а то и больше. Из динамиков лилась бравурная музыка, создавая праздничное настроение. Торжественность данного мероприятия в кого-то из спортсменов вселяла боевой дух, а на кого-то давила тяжелым грузом.
       Спортсмены, которым выпала участь защищать честь своих воинских частей сразу уходили к главному корпусу стадиона, где проходили регистрацию и инструктаж по очередности выступлений. Те же, кто пришёл поболеть и поддержать своих, занимали свободные места на трибунах и запасались терпением.
       До начала соревнований оставались считанные минуты. Наконец, музыка смолкла, и диктор объявил порядок проведения соревнований. Назвал также и присутствовавших дорогих гостей, собравшихся в правительственной ложе: краевое партийное начальство и спортивное руководство, а так же представители командования Дальневосточной Армии. Появление над стадионом зелёной ракеты означало начало соревнований.
       Первыми на старт вышли прыгуны в длину, а за ними прыгуны в высоту. В первой дисциплине, надежда полка сержант Порфильев занял только шестое место. Не самый плохой результат, но, увы, разочарование. Зато в прыжках в высоту рядовой Семченко, как раз из транспортной роты, стал победителем, прыгнув на сто восемьдесят три сантиметра, то есть, на семь сантиметров выше собственного роста. 
       В бою на буме, ещё одна надежда полка рядовой Кретов, мощный и решительный парень, на первых же минутах потерпел поражение, а вот ефрейтор Леонтьев, в мешковом беге удивил всех, прибежав первым.
       С приближением собственного старта волнение Егора нарастало. Старшина Пантелеев, как мог, пытался его успокоить, но гул трибун действовал угнетающе. В нем вдруг возникла необъяснимая тревога за результат и более всего ответственность, что подведёт честь полка. Он видел, какие эмоции переживал провалившийся Кретов и боялся подобной участи для себя.
       Наконец, диктором по стадиону был объявлен забег на пять тысяч метров. Встав на указанное ему место, Егор получил от распорядителя соревнований тряпичный номер с цифрой «13», что ещё больше огорчило. Тринадцатое число, как известно, несчастливое. Он, конечно, попытался отогнать от себя подобные мысли, но нервная дрожь то и дело пробегала по всему телу. Да и сосед справа, который помогал ему завязывать выданный несчастливый номер, тоже дергался недовольством.
       - Надо же, всё-таки они включили в забег чемпионов прошлого года, - бурчал тот.
       Егор удивленно уставился на него.
       - Вон смотри, справа в желтой майке с первым номером чемпион прошлого года на этой дистанции, остался служить сверхсрочником. А вон тот грузин, в красной майке, под номером восемь, чемпион Грузии на пять и десять километров. Так что, нам ничего хорошего не светит, земляк, - уныло подвел итог сосед.
      «Черт подери, это плохо, - подумал Егор, нервно перебирая ногами, как молодой жеребёнок. Он не мог стоять на месте. – Мои шансы войти в пятёрку теперь уменьшились. Не опозориться бы».
      Раздались команды: «На старт», «Внимание» и выстрел стартового пистолета. Все участники забега рванули вперед к финишу. Только до него предстояло совершить десять кругов по периметру спортивной арены мимо клокочущих какофонией звуков трибун, где из гостевой ложи на тебя смотрели с ожиданием твои командиры и решали, достоин ли ты демобилизоваться досрочно.
Егор рванул во всю прыть, как выпущенная из натянутого лука стрела. К концу первого круга он даже вырвался в лидеры и продолжал бежать с каким-то остервенением. В голове кроме непонятного гула трибун постепенно стал прибавляться ухающий звук собственного сердца. В конце второго круга он был все ещё первым, но к буханью пульса стала добавляться одеревенелость мышц и нехватка воздуха в лёгких. Третий круг дался ему значительно тяжелее, и он уже оказался третьим. Усталость нарастала, чего с ним раньше на тренировках не случалось. Правда, ему не приходилось форсировать скорость со старта, как в этот раз, но все равно не ожидал, что так быстро будет терять скорость. Ноги стали просто чугунными, и отрывать их от грунта было все труднее и труднее. Очередной круг он ещё держался в лидирующей тройке, но уже слышал прерывистое дыхание своих преследователей. Он попытался прибавить скорости, но ноги, да и всё тело не слушались его. Пятый круг, ровно половину дистанции он заканчивал уже шестым. В ушах уже постоянно гудело и звенело, как в колокольном перезвоне, где к ухающему большому колоколу добавлялись звонкие голоса маленьких колоколов, то и звон оркестровых тарелок. Глаза заливал пот, но каждый раз, пробегая мимо гостевой ложи, он угадывал беспокойные лица командира полка и старшего батальонного комиссара.
       «Что со мной, неужели я совсем выдохся? - с тревогой думал Егор. Воздуху просто не хватало, хотя он делал усилия пошире открывать рот. – Конечно, откуда ему взяться, этому воздуху, если на трибунах столько народа и все дышат в полную мощь своих лёгких».
       На шестом круге его обошли ещё двое, что уже просто начинало злить. Впереди него восемь спортсменов, и он терял последние силы. Один из двоих в желтой майке с девятнадцатым номером, обгоняя Егора, повернулся к нему лицом и показал язык.
      «Дразнит, сука, а я не могу ему ответить, - ещё сильнее озлился Егор. – Главное не упасть и не сойти с дистанции, чтобы не опозориться окончательно. Оказывается, что номера доставшиеся спортсменам все-таки имеют значение. Этот тринадцатый, что выпал мне спугнул всё моё везение».
      Егор слышал, что его настигают другие и едва не плакал, хотя и не был в этом уверен. Влага, попадавшая ему на губы, была соленой, как пот или слёзы. Он молил про себя Бога, чтобы тот не дал ему позора и не позволил сойти с дистанции или придти последним. Пробегая мимо трибуны с почётными гостями, он мельком взглянул в их сторону и сразу наткнулся взглядом на командира полка и комиссара. Полковник был не в духе и их взгляды встретились. Колосов огромным кулачищем ударил по перилам ограждения и что-то крикнул. Что именно, Егор, конечно, слышать не мог, но понял, что не очень приятное. Бродский же просто укоризненно качал головой с недовольной ухмылкой на лице. Дескать, сам напросился в бегуны, а на самом деле «пустозвоном» оказался. Подвел полк и досрочного увольнения тебе не видать, засранец. Наверное, также думали еще более тысячи его однополчан и, где-то сидящие на трибуне Афоня и Ефим.
       Он был готов умереть, чтобы не слышать упрёков в свой адрес или видеть осуждающие или жалеющие взгляды своих товарищей. Но и Бог, похоже, отвернулся, так как к концу шестого круга он был уже девятым.
       Егор постарался держаться от трибуны подальше и шёл по крайней дорожке у самого футбольного поля. Неожиданно с лева от себя он услышал знакомый голос старшины Пантелеева. Хотя и не сразу понял, что это он кричал ему: «Дыхание, держи дыхание. Раз, два, три… Раз, два, три….»
       «Да я еле дышу. У меня нет дыхания, - возмущенно крикнул внутри себя Егор, но автоматически стал сам повторять: «Раз, два, три… Раз, два, три….»
Старшина отстал, но Егор продолжал про себя твердить как заклятие: «Раз, два, три… Раз, два, три….» После каждого последнего счета делал неглубокий вдох. За какие-то полкруга дыхание вошло в норму, красные круги в глазах побледнели и исчезли, звон в ушах растаял и слился с гулом дружно болеющих трибун. Он снова отчетливо услышал голос Пантелеева.
       - Шире шаг. Раз, два, три… Раз, два, три…. Не спеши, но держи широкий шаг. Раз, два, три… Раз, два, три….»
       Егор продолжал бежать под счет, пытаясь выполнять команду старшины. Ещё минуту назад тяжеленные ноги не хотели слушаться, а сейчас, и вправду, шаг стал получаться шире. К концу седьмого круга ему удалось отыграть отставание до шестерых соперников. Он ещё не радовался, но уже и не отчаивался, как прежде. Ему по-прежнему было тяжело и сильно хотелось пить.  Горячий воздух обжигал рот и гортань, но он дышал ровно, впуская его в себя порциями на счёт «три». Егор бежал ровно, прислушиваясь к своему дыханию, боясь снова сорваться. Он боялся увеличить скорость, но к его удивлению расстояние между ним и теми, кто был впереди, само собой стало понемногу  сокращаться.
       Пробегая в этот момент мимо ложи почетных гостей, он снова бросил взгляд на своих командиров. Теперь они не выражали эмоций, видимо удовлетворяясь тем, что Егор не будет последним, но и на призовое место претендовать не может. Ведь осталось полтора круга, а соперники своих позиций не уступали. Лидировал в забеге чемпион прошлого года в желтой майке под первым номером, следом за ним с отставанием около пяти метров, почти вровень, бежал чемпион Грузии и однополчанин Бобрик, а уж за ними с отставанием метров в десять, спортсмен в желтой майке с девятнадцатым номером и ещё один под пятнадцатым. Егор отставал от лидера метров на сорок, но до ближайшего пятого места, дававшего ему право на досрочную демобилизацию, оставалось метра три.
       Выйдя на последний круг и продолжая прислушиваться к своему состоянию, Егор решил, что пора рискнуть и прибавить скорость. Всё-таки пятое место так близко. И у него получилось. Через десять секунд пятнадцатый номер уже дышал ему в спину. Перед ним теперь маячил обидчик с девятнадцатым номером, показавший ранее ему язык. Это подстегнуло Егора на еще один рывок.
       «Нужно обязательно вернуть должок этому языкастому», - решил он, прибавляя в толчке и частоте шагов. Видимо это соперничество подзадорило и зрителей, которые, как казалось Егору, стали поддерживать его. Он не видел всей картины забега, а в это время Бобрик обогнал самого чемпиона и шёл к финишу первым. Егору тоже удалась месть. Он обошёл «девятнадцатого» и теперь был четвертым. Впереди, перед ним, маячили два бывших чемпиона, в желтой и красной майках, при этом, номер один был ближе к Егору, чем к финишу. Причем это расстояние составляло не больше десяти метров.
       Выходя из виража на последнюю стометровку, Егору показалось, что его снова догоняет спортсмен в желтой майке. Уступать снова «языкастому» Егор не собирался и включил максимальную скорость. В висках снова застучали молотки, извлекая тот же неприятный звон в его голове. Он стал быстрее приближаться к первому номеру.
       В это время болельщики повскакивали со своих мест, крича и жестикулируя. Первым пришел к финишу и разорвал грудью натянутую ленту рядовой третьей роты 107 стрелкового полка Бобрик. Вторым пересёк финишную черту грузинский чемпион под номером восемь. А на третье место претендовали уже двое: бывший чемпион под первым номером и рядовой Никишин под номером тринадцать. Они бежали плечо в плечо, и это возбуждало зрительский интерес.  Если бы Егор в это время взглянул на гостевую ложу, то он бы увидел, как командиры его полка неистово переживали за него, скандируя: «Давай, Никишин! Жми, Никишин!» Но он этого не видел и не слышал, как и его соперник. Оба изо всех сил рвались к финишу, борясь друг с другом и сами с собой.
       Уже у самой финишной черты, когда Егор уже на полкорпуса вырвался вперёд, он неожиданно задевает ногой за свою же ногу и падает на дорожку. По стадиону проносится вздох изумления и разочарования, но это длится мгновение, долю секунды. Егор, не теряя времени на подъем, просто перекатывается через финишную черту одновременно с ногой бывшего чемпиона. Очевидно, что  оба заслуживают призового третьего места. Трибуны ревут и рукоплещут.
      К Егору, целую минуту пролежавшего на спине в стороне от финишной черты, пока её преодолевали остальные участники забега, подбежал старшина Пантелеев и помог подняться на ноги. Егор не мог отдышаться и едва стоял на ногах, они предательски дрожали.
      - Молодец, дружище! Отличный результат, всего 13 минут и 21 секунда, - радостно хлопал он Егора, по мокрой от пота, с прилипшим к коже гравием, спине. – А Бобриков стал чемпионом!
      К ним подошёл улыбающийся Бобриков и они поздравили друг друга с отличными результатами. А перед самым награждением к ним подошли командир полка и комиссар. Они пожали обоим спортсменам руку и поздравили с успехом. Конечно, больше тёплых слов досталось победителю, но и Егору тоже хватило.
      - А ты, Никишин, заставил понервничать. Если честно, я и не надеялся, что ты ещё раз сможешь прибавить после пятого круга. Но ты, молодец! Не подвёл полк. В такой драчке сумел вырвать свою победу. Объявляю тебе благодарность за волю к победе!
      - Служу Советскому Союзу, - с гордостью отчеканил каждое слово Егор.
При награждении на пьедестале, когда награды победителям вручал представитель спорткомитета армии, а Колосов и Бродский аплодировали, к ним через все поле бежал командир транспортной роты капитан Голик, дежуривший в этот день по полку.
      - Разрешите обратиться, товарищ полковник?
      - Обращайтесь, - разрешил довольный Колосов.
      - Мне бы хотелось наедине, товарищ полковник.
      - Что за секреты? Война, что ли, началась?
      - Так точно! Началась. Получена срочная телеграмма: немецкие войска нарушили наши границы и внезапно напали на нашу страну. Бомбят наши города и села. Командир дивизии приказал немедленно прибыть в штаб.
      - Понятно.
      Соревнования прервались. Стадион опустел за считанные минуты.

3
      Всё-таки странное дело: как не ожидали войны, как ни готовились к ней, тренируя  и отрабатывая действия, на многочисленных занятиях и учениях, а вот стало известно о её начале, и в голове возникла необъяснимая сумятица, переполох и вытекающая из этого неуверенность.
      Вернувшиеся со спортивного праздника в свои подразделения красноармейцы и младшие командиры вынуждены были ещё немало времени томиться ожиданием команд от старших командиров, которые в это время получали указания и инструктажи в штабах армии и дивизии. Понятно было, что страшное событие свершилось, и враг всё-таки напал на нашу Родину. Но напал где-то очень далеко, в десятках тысяч километров, куда не выдвинешься марш-броском, чтобы дать решительный отпор. Хотя ведь там, на западных рубежах стояли, находясь в постоянной боевой готовности наши войска: и пограничные, и эшелонированные по глубине обороны. Значит, сейчас они ведут там, кровопролитный бой и должны отбросить назад непрошеных гостей.
      Все ждали известий от командования. Все были готовы действовать по тревоге, выдвигаться в назначенные районы, окапываться и встречать противника жестоким огнём. Все ждали команды. Но её долго не было. Через два часа, после состоявшегося по распорядку дня обеда, в полк прибыли командир полка с комиссаром и группой представителей штаба и политотдела дивизии.
Чтобы не собирать весь личный состав на плацу, было принято решения провести митинги посвященные началу войны по-батальонно. Транспортная рота в полном составе была построена на спортивной площадке первого батальона рядом с третье ротой, образуя разомкнутый квадрат. Перед собравшимися выступил представитель политуправления Армии, который ещё раз подтвердил факт внезапного нападения на нашу Родину немецко-фашистских войск и начало войны. Он призвал солдат и командиров всех степеней к высокой бдительности и готовности к боевым действиям. Ведь союзница фашисткой Германии, империалистическая Япония, находится совсем рядом и не исключено, что может последовать её примеру, развязав войну здесь, на Дальнем Востоке.   Выступивший следом представитель политотдела дивизии стал подробно рассказывать о бесчинствах и преступлениях врага, который не просто бомбит и сжигает наши города и села, но и насилует женщин и девушек, после чего беспощадно убивает или превращает в рабынь. Враг не щадит ни стариков, ни женщин, ни детей, проявляя геноцид к русскому народу.
      Егор несколько усомнился в правдивости прозвучавших слов. «Как же так? Война только началась. Враг едва вторгся на нашу землю. Наши войска оказывают ему активное сопротивление. Идут кровопролитные бои. Когда же фашисты успели насиловать наших женщин и девушек? И откуда об этом стало известно здесь, за десятки тысяч километров. А этот политработник говорит так, будто война длится уже несколько месяцев, а наши войска разбиты и не могут защитить своих стариков, женщин и детей. Почему он так говорит?  Чтобы разжечь ненависть к врагу? Но мы и так испытываем к нему ненависть, и будем драться с ним насмерть. Зачем же врать? Обман в «одном» вызывает недоверие в «другом», в «третьем». Вот я лично и без этого уже готов со всей ненавистью драться с гадами. Из-за них мне придется мучиться в окопах, не доедать, не досыпать, кормить вшей, мерзнуть, а не сидеть за партой в институте журналистики. Конечно, война может продлиться не долго, нас же заверяли, что мы одержим победу в короткое время и на территории противника. Но и нельзя его недооценивать. Раз решился напасть, значит, этот враг будет посильнее Финляндии и тремя месяцами с ним не разделаться».
      Егор обвел взглядом суровые вдумчивые лица стоящих в строю сослуживцев. Все были угрюмы и напряжены. Стоявший рядом Афоня, не моргая, смотрел себе под ноги и о чем-то думал.
      - Ты с ним согласен? - спросил Егор друга, когда тот, почувствовав на себе взгляд Егора, повернул голову в его сторону.
      - Скорее да. Я понимаю, что пока он говорит о том, как было раньше. Приводит примеры из прошлого, но я уверен, что его слова сбудутся. Тот, кто с оружием в руках приходит и начинает устанавливать свой порядок силой, начинает верить в свою непогрешимость и вседозволенность. Чужая кровь мутит головы иногда сильнее алкоголя. Поэтому они будут убивать любого несогласного, любого, кто окажет сопротивление, а  потом и просто из пьяного азарта. Война без крови и грязи не бывает. Даже у нас, в гражданскую, местные банды творили бесчинства, а уж иноземцы и подавно будут делать из нашего народа рабов, ставя себя выше всех.
      - Но ведь пока же нет таких фактов, - неуверенно возразил Егор. – Что же говорить раньше времени?
      - А ты хочешь лично убедиться? Чтобы на твоих глазах это происходило? Не будь наивным, - с сарказмом ответил Афоня, и Егору стало как-то неловко за свои сомнения.
      Митинг закончился, и личный состав двинулся в свои подразделения. В роте Ефим, тяжело вздохнув, произнёс: «Вот же, как все повернулось. Все наши планы на отпуск и дальнейшую работу рухнули. А мы чемоданы новые купили. Придётся бросать».
      - Почему бросать? Возьмём с собой на фронт. Трофеи в них будем складывать, - горько пошутил Афоня.
      - Трофеи могут быть, только если мы будем воевать на территории противника, - ответил ему Ефим. – На своей территории, какие могут быть трофеи.
      - Не скажи, - возразил Егор. – Трофей, это то, что ты забираешь у побежденного противника, и неважно на какой территории. И потом, причём тут, вообще, копеечные чемоданы, когда враг разрушает наши города и убивает население этих городов.
      - Ну не копеечные, а рублевые. И рубли эти не с неба свалились, а заработаны, - пробурчал Ефим. Видно было, что его настроение только ухудшалось.
      После восьми часов вечера, по радио выступил член правительства Молотов. Его выступление было уже официальным признанием того, что фашистская Германия начала войну, вторгшись на нашу территорию по всему протяжению Западной границы, и её войска быстро продвигались вглубь нашей территории, захватывая город за городом.
      - Вот тебе и война на чужой территории, - недовольно буркнул Ефим, как будто это стало новостью для него.
      - Что ты хочешь? Внезапность сильное средство в достижении победы. Сначала, наверное, думали, что это провокация, а когда спохватились, оказалось, что это война. Поэтому и руководство страны только сейчас это признало. Но я уверен, как только мы очухаемся от этого первого удара, так сразу нанесём ответный. Главное не вешать нос и биться до последней возможности, - Егор старался говорить, как можно бодрее, чтобы поднять дух своих товарищей. А в голове возникла тревожная мысль, как там сейчас на Украинской земле приходится его другу, Шурке Змею, ведь их гарнизон стоит почти у самой границы и первый удар обрушился на них. «Держись друг», - мысленно сказал он.
.....