Дон Кихот зареченский

- Ты почему закис? – Спрашивал Борев Южина…
- Зона бедствия у нас… - Южин тупо смотрел в сторону.
- Все наши природоохранные меры – пустое дело…
- Ну и теперь, выходит, погибай Зареченск! Так что ли? – Южин возвысил голос. Присел рядом с другом. Помолчали. Повздыхали.
Было это в прошлом году.

… Много лет назад Южин уехал из родного поселка. В середине шестидесятых годов Зареченский пруд, речки Фунтовка, Касмала, лес были чисты, но потом…
Цивилизация посодействовала загрязнению ландшафта. Давление армад машин, тракторов на хрупкую природу, низкая сознательность многих зареченцев к своей природе, «убегание» руководства от оперативного разрешения экологических бед…
Южин, другие писали в районку. «Наша жизнь» обрушивала на читателей вопиющие факты. Мало толку!
Зареченск после Гайдаровских реформ опустился еще ниже.
Борев приезжал на родину редко – жил на Востоке. Друзья ходили по местам своего детства. Вспоминали: вот здесь играли, бегали, купались. Было весело, чисто.
Южин отчитывался - показывал заметки другу. Дескать, гляди, о всех наших болячках тут…
Так бывало много раз.
Наконец, Бореву это надоело… Надоело донкихотство друга.

***
В последний приезд Борев один, без Южина, ходил по Зареченску.
У моста увидел фигуру рыбака. Поздоровались. Завязался обычный разговор – про природу, реку. Интеллигентного вида человек достал из записной книжки газетную вырезку:
- Про наш тут случай… Про то, какой опасный яд выделяют долголежащие в воде, земле полиэтиленовые бутылки! Вон их сколько тут, в камышовых зарослях!
- Так убрали бы! – Нахмурил брови Борев.
- Убираем. Но сил не хватает. А потом люди снова бросают. Комки то рядом, центр… Ловим не себе – кошкам…
Борев записал координаты разговорчивого интеллигента-рыбака…
… После ливня пруд превратился в грязное болото. Борев смотрел на мутный жижепоток, что из трубы лихо вливался в пруд. Какая дикость! Какая тут рыба сохранится? А лягушкам, похоже, ничего… А вон и ондатра нырнула.
Южину не звонил. Продолжал вникать…
Дни шли за днями. Борев мучился – все не так было…
Прошелся по периметру Зареченска. Везде мусор. В мешках, россыпью. Разного возраста. От двадцати лет до самого свежего. Ну, зареченцы… Что с ними?
«Как здесь все запущено…» Усталый Борев под конец осмотра присел на пенек. Пней тут сколько! Лесная поляна ему показалась лунным мертвым ландшафтом. Что здесь вырастит? Разве что кустарники…
Вспомнил, как и Южин возмущался рубками. Но ничего не изменилось…
На следующий день осматривал руины от сереброплавильного завода. Стоял, удивлялся. Логично бы рядом с мемориалом, который поддерживается, видеть на месте руин здание из красного кирпича, типа музея. Однако… Высились остовы – стены, наискось, криво торчали огромные бревна, упавшие лет пять назад. И здесь запустение, уныние.
«А канальчик-то какой: загаженный, замусоренный. И не водичка текла, а что-то желтое бултыхается тут». Качал головой, вздыхал.
Поднялся наверх. Группа женщин старательно убирала мусор на набережной. Подошел.
- Откуда столько? – Показал на полные мусора мешки.
- А это наша зареченская молодежь вчера постаралась. Всегда за нею убираем. Штрафануть бы, да некому…
- П почему у кромки пруда не собираете? Там еще больше завалы, одних вредных полиэтиленовых бутылок сколько!
- Указаний по тому мусору не было. Главное нашему начальству – чтобы только у дороги, у мемориала чисто было.
- Показухой, бабоньки, занимаетесь! – Зло бросил Южин.
- Иди, дядя, своей дорогой, не мешай, - услышал в ответ. – Ходют тут разные…

***
И походы по улицам Боревым совершались. На главных вроде ничего, блюдется чистота. Но на других…
Заросли сорняков, кучи хлама, гравия, валяются дрова, лесины. Рядом – легковушки. Поломанные. Металлолом. … И Борев стал понимать состояние Южина. Он, Борев, побыл немного, нахлебался зареченского дерьма, но – немного. Уедет скоро. А какого другу? А какого другим? Скажем, рыбаку-интеллигенту?

***
Борев стоял у плотины. Хотелось одиночества. Думы заходили в сердце. Разные. Ясно предстали не только виды, но и причины бед зареченских. Масштабы экопроблем поражали. Поражала и глухота местного начальства, его показуха. Живут одним днем. Может, старались иные, но ведь какие деньги нужны на восстановления! А денег в нищем Алтае … нет. Вся страна знает о Евдокимове. Хотел родному краю помочь, да не получилось… Но что с людьми стало?! Борева поражали глаза местных жителей – тех, кто оказался на обочине жизни. От безнадеги, пьянства как тени. До пенсии им далеко и ничто, похоже, не светит. Этим, что-ли, мучиться еще и экологическими муками? Но ведь и другие здесь есть. И им не сладко.
Стало жалко Южина. Вот старался человек, друг его, но…
… И смутным облачком над Касмалой вдруг проплыла странная фигура. Вроде как рыцарь с копьем на белом коне.
Борев улыбнулся. Небесный Знак он разгадал по-своему. Видимо, то плыл дух Южина, Дон-Кихота зареченского…