Нукусская шабашка

             Воспоминания ветерана 27 НЦ МО СССР Кареева В.Н. о выполняемом им «поручении», превратившимся в основную работу.
                (Нукусская  шабашка)


                Вместо  предисловия.
          Сведения, которые будут представлены в предлагаемом материале, не претендуют на полномасштабное и хронологически последовательное изложение всех событий и ситуаций, которые имели место при выполнении автором работ,не свойственных его должностным функциональным обязанностям старшего научного сотрудника 2-го отдела 27 НЦ.
          Ни во время исполняемой работы, ни после, мне не приходилось слышать, чтобы научный сотрудник (работник) какого-либо НИИ занимался курированием строительства объекта по масштабам и финансированию ( в первоначальном варианте) сопоставимым с такими стройками как Волго-Донский канал или «Магнитка», практически, в одиночку. Автор не стремится завысить свои исключительные способности, а старается показать всю нелепость ситуации, в которую он попал.
            Все факты и ситуации, имевшие место во время выполнения автором этой претенциозной, и, как в последствии выяснилось, лопнувшей, как мыльный пузырь, будут изложены только на основе фактического материала с упоминанием реальных действующих лиц, и ни одной строчки для «красивого словца». Какие-то имена и фамилии я забыл за давностью происходившего, но события и ситуации их сопровождающие будут документально точны. Необходимо сказать ещё об одном моменте. В своё время, по просьбе руководства Центра, я уже писал свои воспоминания о Нукусе к одному из юбилеев 27НЦ, и поэтому некоторые моменты из изложенного в этом материале могут повторить предыдущий! Правда, они носили совсем другой характер, и больше напоминали официальный отчёт о процедуре создания 23 НИИП. Так, что за возможные повторы прошу заранее извинеия.
          Эта преамбула, если можно так выразиться, в последующем поможет будущим читателям ярче и глубже понять всё изложенное.

                О с н о в н а я     ч а с т ь               

                Начиная с 1975 года, я так думаю, по инициативе руководства ВС СССР, начались интенсивные обоснования по усилению работы по нашему направлению. К этому времени закончилась война во Вьетнаме, при самом широком участии США и применения ими химического оружия в крупных масштабах. Результатом этих инициатив стал выпуск ЦК КПСС и Совета Министров СССР специального постановления, которое предписывало создание в районе Средней Азии специального научно-испытательного полигона, и определяло объёмы финансирования и участников долевого участия в этом проекте. Одновременно с этим вышел Приказ МО СССР, вводящий в действие Постановление Правительства, и определявший ответственных исполнителей этого проекта. В Приказе совершенно чётко были определены ответственные исполнители этого проекта от технических заданий на проектирование до строительства. И самым главным и самым ответственным в осуществлении этого проекта было определено УНХВ МО.
           На стадии разработки самой идеи, подготовки проектов Постановления и Приказа, выбора места строительства, и других организационных вопросов, до средины 1976 года всем этим занимался заместитель начальника Центра Чугунов Николай Иосифович. У него для этого была отдельная комната (сейчас эти помещения, нашими безволосыми обезьянами, называются «офисами», слово «кабинет» их не устраивает), вход в которую, разрешался строго ограниченному кругу лиц. Потом прошёл слух, что Чугунов Н.И. назначен экспертом от нашей организации в группу переговорщиков по запрещению химического оружия в Женеву. От этого слуха у меня засосало под ложечкой, поскольку я обладал даром предвидения (предчувствия) на ограниченных отрезках времени. Такие интуитивные предчувствия основываются на жизненном опыте и наблюдательности. А в это самое время и Чугунов Н.И. как-то особо приветливо стал со мной общаться, да и другие мои коллеги посматривали на меня с загадочной заинтересованностью. Долго мне в догадках мучиться не пришлось.
            Не прошло и 2-х дней, как меня вызывает В.В.Смирницкий, и загадочно улыбаясь, предложил мне сесть. Моё предчувствие моментально оформилось в полную уверенность, что за этим последует. Я подумал, что меня ожидает моя последняя «шабашка». Отрываясь от какого-то документа, Смирницкий начинает говорить:
                - Вячеслав Николаевич, Вы, видимо, не подозреваете, с какой целью я Вас пригласил…
                - Подозреваю, Вадим Васильевич!
                - Интересно, что же Вам могло придти в голову?
                - Вы предложите мне забрать все дела у Чугунова.
           Он рассмеялся, и сказал:
                - Прекрасно, значит, я не ошибся в своём выборе. Такая прозорливость поможет Вам в дальнейшей работе. Я перебрал много кандидатур, а просмотрев ещё раз Ваше личное дело, ничего лучшего не нашёл. Помимо академического образования, у Вас большёй войсковой опыт, и кроме того Вы, практически, до армии, получили инженерное образование, и успели, хоть и немного, поработать на заводе конструктором. По всем, перечисленным параметрам, у нас в Центре, другой такой кандидатуры нет. Это и просьба и приказ одновременно. Учтите, работа эта чрезвычайно трудная и ответственная. Она будет всегда под контролем самого высокого уровня. Когда Вы увидите и изучите эти документы, Вы это поймёте. Ваша кандидатура уже согласована с Начальником войск, Владимиром Карповичем, и Вашим непосредственным руководителем, заместителем Начальника войск, генералом Малькевичем Юрием Станиславовичем. Но основная работа, на 90%, ляжет на Вас лично. Фактически, Вы назначаетесь главным ответственным куратором всего этого предприятия. Я уже подписал приказ о создании нештатной группы специалистов от каждого отдела, а Вы начальник этой группы. Если в отделах будут какие-то препятствия, обращайтесь непосредственно ко мне. И вообще, Огородников остаётся Вашим начальником по вопросам внутреннего распорядка и службы, по Вашему новому назначению, Ваш начальник только я и генерал Малькевич. С допуском у Вас всё в порядке. А сейчас идите и примите все документы у Чугунова, они находятся в специальном портфеле с грифом «ОВ», особой важности. Теперь у Вас будет два портфеля, будьте очень внимательны. Этот портфель проверять у Вас имею право только я. Вот и всё. Желаю успехов. По всем неясным вопросам ко мне.               
             Чугунов встретил меня весьма приветливо и не скрывал своего удовлетворения, что избавляется от этой работы. Ввёл меня в общих чертах в курс дела и разрешил обращаться, если что будет не ясно на первых порах.
              После того, как Чугунов передал мне документы по полигону, я начал их внимательно изучать, и понял, что судьба решила меня в очередной раз испытать на прочность. Я очень чётко представил объём предстоящей организационной работы, и понял, что созданная Смирницким нештатная группа, это чистой воды детский лепет. Я набросал примерный план предстоящих работ и мероприятий с выездом в командировки в шиханский институт и другие московские организации, который уложился пока на двух листах 100 листовой большой тетради в клеточку, на которых мы обычно работали. Мне стало, не по себе. Совершенно ясно вырисовывалась необходимость создания специального штатного отдела.
            Кстати сказать, в мою нештатную группу вошли: Янушевский А.К., Горбовский А.Д. (4-й отд.),ИбрагимовЭ.Р. (6-й отд.), Гусаков А.Е.(3-й отд.), Заонегин С.В. (5-й отд.), ну и от моего родного отдела Ваш покорный слуга и Киселёва Инна Георгиевна.
            На следующее утро, со всем этим я направился к Вадиму Васильевичу. Встретив меня, как обычно, доброжелательно, ознакомившись с моим планом и посмотрев мне в лицо, сказал:               
                - Вячеслав Николаевич, дорогой, я предвидел Вашу реакцию, после ознакомления с документами и объемом работы. Вы думаете, я не говорил Пикалову (Начальник управления) о дополнительном отделе, что это очень крупномасштабное строительство и самодеятельных мер здесь недостаточно. Я не буду передавать весь наш разговор, но если сказать коротко, он меня «послал». Самая тяжёлая задача в управленческих структурах, это «выбивание» новых штатных единиц. Единственное, что я смогу для Вас сделать, это выделить Вам двух постоянных человек, Ибрагимова Э.Р. из 6-го отдела и Киселёву И.Г. из вашего отдела для выполнения графических документов. И, ещё, занимайте комнату моих заместителей, там вам троим как раз места хватит. А сейчас, в первую очередь, Вы правы, надо ехать к Кунцевичу (Начальник НИИ в Шиханах). Я ему позвоню и попрошу помочь составить примерный перечень объектов нашего нового полигона. Возьмите с собой одного человека из отдела Шарова (того самого, который уговорил меня взять сеть на Балхаш, опытные учения «Аякс»), этот объект, собственно, в их интересах создаётся.
           Так, зимой 1976 года, с выделенным мне в помощь сотрудником 4-го отдела, Сашей Горбовским (сыном начальника моей академии), отправились мы в шиханский институт составлять главный документ, перечень объектов нового полигона. Дорога прошла не без приключений. Из Москвы до Саратова мы доехали нормально. От Саратова до Вольска ехали на не отапливаемом автобусе местных линий. Мороз был около 20 градусов. Как мы остались живы одному Богу известно. Выйдя из автобуса у поворота на Шиханы, я почувствовал, что ног до щиколоток я не чувствую. То же самое было и с Сашей. Я знал, что в 1-2 км. от поворота на Шиханы есть продовольственный магазин и там можно купить спиртное. Но он закрывался в 19.00, а время у нас было мало. Мы припустились бегом. Подбежали к уже закрывающемуся магазину. Упросили продавщицу продать нам бутылку водки. Водки не оказалось, купили коньяк. И опять бегом до института, почти столько же. Добежали до гостиницы, устроились в номер, выпили этот коньяк и упали в койки замертво. Но Бог миловал, ноги остались целы.
           Так началась моя работа по этому проекту. Описать проделанную мною работу до конца моей службы просто невозможно. А этим проектом я занимался до увольнения из армии, до весны 1981 года. По этой причине рассказ придётся построить схематично, с перечислением участников, моей роли и объёма выполненной работы. Да, не специалисту, это просто не интересно.    
           К строительству нового объекта было привлечено огромное количество различных организаций и ведомств. Назову только самые основные из них. В долевое финансирование, помимо Министерства Обороны, привлекались: Минхимпром, Миноборонпром, Авиопром, Минмаш, Минсредмаш (как их в шутку называли, акулы социалистической индустрии), поскольку полигон создавался в интересах этих министерств, участвовавших в оборонных разработках и остро нуждающиеся в совершенно новой испытательной базе для новых видов вооружения.
           Головной проектной организацией был назначен 31 Центральный военный проектный институт, в состав которого входило большое количество КБ различного профиля. Располагалась эта организация недалеко от Смоленской площади. Через некоторое время этот институт превратился во второе моё рабочее место. КБ, к которому нас прикрепили, руководил очень симпатичный полковник Макеенко Александр Григорьевич. За 4 с лишним года совместной работа, мы стали хорошими товарищами. Коллектив КБ состоял из специалистов высокого класса. Они, хотя и носили военную форму, мало были похожи на военных. Три или четыре сотрудника, с которыми я постоянно контактировал, тоже стали моими хорошими товарищами. В этот коллектив я ходил с удовольствием. Об этом институте еще будет, сказано не мало.
           Я немного забежал вперёд, и придётся вернуться к истокам.
           Когда мы с Сашей Горбовским проснулись на следующее утро, и наспех позавтракав в буфете гостиницы, направились к заместителю НИИ, Евстафьеву И.Б. С ним вместе мы направились в один из отделов (руководитель Бурыгин В.Е.) и совместно с сотрудниками отдела начали строить полигон на бумаге. Мне был задан вопрос, как будем планировать по максимуму или по принципу «не до жиру, быть бы живу». Я ответил, что делать надо всё по максимуму, а второй вариант нам устроит большое начальство. Почти все со мной согласились. И сразу начались разговоры о том, что в институте не хватает того, другого, третьего и т.д. И поэтому надо предусмотреть все элементы, и не допустить ошибок и упущений, сделанных в своё время, при создании Института. Работали мы дня три, и создали вполне современную структуру, отвечающую современным требованиям.
          По существу на 80% новая структура напоминала шиханский институт, только с включением новых элементов, и гораздо больший по размаху, и территориальному, и масштабам испытательных работ.
           По нашему замыслу, весь комплекс должен был состоять из 3-х элементов:                Основная база - лабораторный научно-исследовательский комплекс (ряд лабораторных корпусов), административная зона и жилая зона, с расположением в            Нукусе (на его ближней окраине).
Предполевая база – в районе посёлка и ж.д ст. Джаслык. (около 200 км. от Нукуса). На этой базе предполагалось иметь минимальный набор сооружений, позволяющий первичные обработки опытов на полевой базе, небольшую казарму-гостиницу для обслуживающего персонала и исследоватилей ( на 60-70 человек), хозблок и столовая.
           Полевая база – на полуострове Актумсык, почти на берегу (западном чинке плато Устюрт) Аральского моря, с минимальным набором сооружений, для вахтового метода работы.
           Надо сразу оговориться, что сама идея создания полигона на расстоянии почти 400 км. от основной базы в Нукусе, была абсолютно бредовой, а если говорить откровенно, то выбор места (азиатская пустыня, с дневными температурами в летнее-весенне-осенний пениод до 30-50 градусов), был совершенно непонятен. Мы все это понимали, но говорить на эту тему нам запретили. Надо было выполнять приказ, даже если он был откровенно бредовым.   
           Работа началась. Каждый отдел нашего Центра писал технические задания на каждый объект, а я всё это обобщал и направлял в Шиханы. Те, в свою очередь, как специалисты, дорабатывали их до полного объёма, со всеми специфическими требованиями, фактически, создавали документы необходимые для проектных организаций. Вся эта «бодяга» продолжалась, примерно, до средины 1977 года. Всё это вылилось в главное техническое задание для проектировщиков, книга в 500 страниц «прекрасного» текста, как любил говорить Шустов С.С.
           Поскольку, ни в Постановлении, ни в Приказе, конкретные цифры стоимости объекта не были обозначены, этот фолиант отправили  в Проектный институт для ориентировочной оценки. А шиханцев заставили оценить всю спецначинку для лабораторных корпусов. Когда всё это посчитали и доложили Пикалову, то он разразился такой тирадой, что лучше её не воспроизводить. А сумма по тем временам (в ценах 1977 года), вылилась без малого в полмиллиарда рублей! Смирницкий, присутствовавший при этом докладе, потом рассказал мне:
                - Пока Пикалов рассматривал техническую часть ТЗ, ему всё очень нравилось, и он даже похвалил составителей этого комплекса. Но когда он посмотрел в самый конец, где помещался оценочный раздел, он до такой степени разъярился, что я боялся, не запустит ли он этим ТЗ кому-нибудь в голову. Потом, когда несколько успокоился, глядя на Малькевича, приказал сократить всё на одну треть. Поскольку документ этот Ваш, сначала посоветуйтесь в наших отделах, а потом идите к Малькевичу с готовыми предложениями.                На фото: Аральское «море», современное.
                - Вадим Васильевич, у меня другое предложение. Сейчас у нас находятся командировочные из Шихан, Бурыгин и Шамбаров, главные идеологи этого монстра. Но заранее хочу предупредить, сокращать будем не отдельными элементами в объектах, а целыми объектами. Иначе мы завязнем в этой работе на полгода. А сроки сдачи объекта в Приказе обозначены не двусмысленно.
                - Вы правы, я согласен. Пригласите ко мне наших гостей для беседы и приходите с ними. Работу эту нужно кончить к исходу дня, а завтра с утра к Малькевичу, я ему позвоню.
           После беседы у Смирницкого, пришли ко мне в кабинет, сели в кружёк за мой стол, и я сказал:
                - Ну, что, начнём благословясь «бомбить»!
           Откровенно говоря, мы предвидели этот процесс ещё зимой в Шиханах, когда всё это рисовали. В первую очередь вылетел Актумсык в полном составе, и с узкоколейкой до Джаслыка, и с паровозным депо, и с зоной отдыха на берегу Арала, и с прочим. Этот объект потянул у нас на половину той суммы, на которую мы должны были сократить весь объект. С остальным мы расправились тоже быстро, даже успели доложить Смирницкому.
          Малькевич поворчал для вида и со всем согласился. В этот же день я отправил откорректированное ТЗ проектировщикам не перепечатывая, а прямо с красными крестами на страницах.
           А через неделю звонит Макеенко и приглашает в гости:
                - Вячеслав Николаевич, дорогой, приезжай, мы тут все от вашей терминологии в шоке. Приезжай скорей, будем разбираться.
            И так было до самого моего увольнения. Я чаще был в проектном институте, чем у себя на работе. КБ Макеенко занималось только общегражданским проектированием (казармы, жилые дома, строения войскового назначения и т.п.).
            Для проектирования специальных сооружений (лабораторные корпуса, виварии, устройства для утилизации биологических отходов и т.п.) требовалось найти субподрядные организации. И всем этим должен был заниматься я. И с помощью проектировщиков мы их нашли, одну в Волгограде, НИИ «Оргсинтез», а одну в Москве на «задворках» МИДа, для проектирования вивария.
            Поскольку начался процесс проектирования, потребовалось немедленное финансирование этих работ. Настало время «выколачивания» денег из наших дольщиков, из перечисленных выше министерств. И эту работу должен был делать я. Встречался я чаще всего с начальниками управлений, но доходило дело и до заместителей министров. Деньги эти «акулу» отдавали с большой неохотой, поэтому легко представить характер и атмосферу этих переговоров. Раза два, если не изменяет память, в УНХВ по телефону жаловались на меня, за мою «настырность» и жёсткость, с которой я веду эти переговоры. Как-то вызывает меня Малькевич и говорит:
                - Товарищ Кареев, Вячеслав Николаевич! На Вас поступают жалобы из некоторых министерств за Вашу жесткость и неуступчивость при проведении переговоров. Они говорят буквально следующее: «…приходит Ваш представитель, и, буквально, хватает всех за горло, требуя денег на строительство объекта. Но бывают обстоятельства, когда министерство само испытывает затруднения в этом смысле…». Звонят Владимиру Карповичу, а он требует от меня объяснений. Я ему объясняю, что из этой публики по-другому ничего не «выбить», а Кареева я знаю, как офицера выдержанного и корректного, я уже с ним больше года работаю, и очень доволен им за его обязательность и некоторый педантизм, при том объёме работы, какую он выполняет, эти качества необходимы. Проектировщики, например, им не нахвалятся. Так что, Владимир Карпович, в результате, остался доволен Вашей работой, но попросил, по возможности, быть с этим народом помягче, потому, что гонору у них у всех предостаточно.
           Настал и наш черёд со Смирницким. Надо было лететь на место и заниматься отводом земельных участков, в основном в Нукусе. Земля собственно полигона принадлежала Министерству Обороны. А вот под «Основную базу» (Производственную зону и жилой городок), земли пришлось просить у Каракалпакской АССР, входившей в состав Узбекистана. Пришлось сначала лететь в Ташкент, в Совет Министров республики, и там решать главные и принципиальные вопросы, а потом уже в Нукусе оформлять на местности и в Совете Министров ККАССР. Документ, который регламентировал все вопросы по строительству подобных объектов, Приказ № 0045, надо было брать с собой, на что я и получил указание от Смирницкого. По другому Приказу, такие документы перевозятся только с вооружённой охраной. Докладываю об этом Смирницкому, и спрашиваю:
                - Вадим Васильевич, Приказ №0045 требует вооружённого сопровождения. Чтобы не брать с собой лишнего человека, может быть мне взять свой пистолет?
                - Вячеслав Николаевич! Вы в  своём уме, какой пистолет! Не хватало нам ещё лишней головной боли! Положите приказ во внутренний карман пиджака и успокойтесь. Если мы потеряем Приказ, это полбеды, я выкручусь, а вот если у нас пропадёт пистолет, то нам обоим «крышка», в лучшем случае, увольнение без пенсии! А карман пиджака заколите булавкой. Всё!
           Итак, мы летим в Ташкент. При подлёте к Ташкенту, я обратил внимание на чёрное облако над Ташкентом. Я спросил у стюардессы, что это такое, неужели дождь на засмеялась и сказала, что это дым от шашлычниц в городе, стоящих на каждом перекрёстке. После приземления мы в первую очередь пошли в гостиницу, поскольку не знали, сколько здесь пробудем. Из гостиницы направились в Совмин. Там мы проторчали почти целый день. Азиаты не любят торопиться, но очень обходительны и улыбчивы. На следующий день решили с утра ознакомиться с главной достопримечательностью, Алайским базаром, это почти город в городе. Но, как оказалось, ходьба по Алайскому базару, это не только развлечение, но и тяжёлая работа, поэтому, Вадим Васильевич решил отложить наш отлёт в Нукус на сутки, и посвятить ещё один день осмотру города. Мне эта идея пришлась по душе. Купили на базаре знаменитую ташкентскую дыню «торпеду» и целый вечер отводили душу в номере гостиницы.
            На фото:Ташкент. Аэровокзал, Совет Министров,  бывший Алайский базар, в современном издании и прыжки в речку Анхор.
            На следующий день, с утра съездили в аэропорт, купили билеты на Нукус на вторую половину дня и отправились любоваться Ташкентом. Город оказался весьма привлекательным, чистым и ухоженным, но постоянно преследовал неотступный запах шашлыка, от чего постоянно возникал аппетит. Увидели много интересного, но объём этого повествования ограничен, обо всём не рассказать. Пообедав на первом этаже гостиницы «Ташкент», в одноимённом ресторане, и немного отдохнув, отправились в аэропорт для следования в Нукус на ЯК-42. В Нукус прибыли ещё рабочий день не кончился, и мы направились в Обком КПСС Каракалпакии для выяснения ситуации и знакомства. Секретаря Обкома, Камалова, на месте не было, принимал нас, его 2-й заместитель, Киселёв. После общих слов и знакомства приступили к деловой части. Было видно, что нашему появлению здесь весьма довольны, что в последствии и подтвердилось. Под рабочую повседневную резиденцию нам отвели комнату в Республиканском Военкомате (Ресвоенкомат), для проживания и харчевания, Нукусскую резиденцию Ш.Рашидова, Первого Секретаря ЦК Компартии Узбекистана, тестя Калибека Камалова, Секретаря обкома ККАССР. Для работы с нашими особыми документами, особый отдел Совета Министров ККАССР. После краткой ознакомительной беседы с Киселёвым, мы были приглашены в нашу «гостиницу», как её ещё называли «дача Рашидова». За ужином состоялась первая встреча в неофициальной обстановке высокопоставленных лиц Республики. Стол возглавлял зам. Камалова Киселёв, присутствовали: Зампред Совмина Александр Александрович Юриц. Начальник организационного отдела Обкома Паселов, «градоначальник» Нукуса, Военком республики, Кужеков Андрей Николаевич (казах с русским именем и отчеством) и зав. делопроизводством Совмина, выполнявший роль «помощника» хозяина застолья. Когда мы подъехали к резиденции, я подумал: «…Господи, и этот «караван-сарай», резиденция Рашидова, при его посещении республики…»? Это было довольно высокое и невзрачное здание, прямоугольной формы, похожее на большую азиатскую «мазанку». В обращённой в нашу сторону стене, был вход и огромные окна с крупными переплётами, завешенные изнутри белой непрозрачной кисеёй. Но когда мы вошли  внутрь этих апартаментов, наше впечатление резко изменилось.
           Высота потолков была не менее 8 метров, стены холла, размером не менее 60 кв. метров, были отделаны редким видом узбекского мрамора «лиственита», нежно-зелёного цвета. Полы тоже отделаны мрамором светлого тона. Окна от пола и до самого потолка, и действительно были завешаны белой непрозрачной кисеёй. Все стены этого огромного холла были увешаны красивыми клетками с певчими птицами. В больших деревянных кадках стояли декоративные растения, лианы и небольшие деревья. Нам сказали, что это вроде зимнего сада. Через большой проём в левой от входа стене (то, что у нас в некоторых планировках квартир называют «ворота»), можно было видеть буфет-столовую со столом не менее 10 метров в длину, и постоянно сервированный на 20-30 персон. Все три остальные стены этого помещения для приёмов были заставлены сервантами, в застеклённой части которых, размещалась посуда всех видов, сортов и назначений, а в нижней, закрытой, как мы потом узнали, стояли вина и крепкие напитки, производившиеся тогда в СССР. Ничего не скажешь, умели приятно жить наши вожди! Дальше, в глубину помещения, шёл коридор, по левой стороне, которого были расположены комнаты для отдыха (спальни). Сколько их было, я уже не помню, но нам со Смирницким выделили две крайние. Двухстворчатые филёнчатые двери высотой немного ниже потолка, с бронзовой фурнитурой. Внутри комнаты (около 15 кв. метров), деревянные двуспальные кровати с шёлковыми пуховыми одеялами, такими же  подушки и белоснежными простынями из тонкого хлопкового полотна. Такое подробное описание этого места необходимо для понимания последующих событий. Фактически, весь нукусский период моей деятельности надо было бы описать более подробно, в отдельной книге. Но,  увы, на это, видимо, уже не останется времени. В этот период моей работы, мне, со всей очевидностью представилась возможность увидеть всю неприглядность бюрократической игры номенклатуры высокого ранга, их поведенческую мотивацию, публичные отношения между собой и скрытые механизмы этих отношений, «подковёрную» борьбу, страх потерять место, а, следовательно, и положение. Ну, да Бог с ними, это особый вид Homo Sapiens. И если мы сами позволяем им вытворять, что им вздумается, то виноваты в этом мы сами. Но пора возвращаться к главной теме.
           Землю под военный городок, с учётом его не безобидности, в смысле экологии, впрочем, слова этого тогда не знали простые смертные, нам выделили на некотором отдалении от города, на территории какого-то совхоза. Мы сами со Смирницким лазили по пустыне с рулеткой в руках, и занимались отводом земли «в натуре», а это несколько гектар. Температура воздуха не менее 40 градусов. Нас чуть «кондрашка» не хватила. Смирницкий на что человек выдержанный, и то весь изругался.
           Затем мы пошли в Совмин оформлять всё на бумаге. Пришли в секретный отдел. Заведующий мальчишка из местных, лет 19, наверно чей-то «сынок». Я ему задаю вопросы насчёт секретных тетрадей, а он смотрит на меня, как на инопланетянина, как у нас говорят «ни петь,  ни рисовать». На наше счастье, появился начальник КГБ республики. Я объясняю ему, в чём дело, а он смеётся, и говорит, что сейчас даст нам опытного сотрудника и всё будет как надо. Он был русский, и посоветовал, не обращать внимание на такую мелочь, и сказал, что здесь и не такое бывает, и что он не успевает за ними следить. Пришла пожилая русская женщина, сделала всё, что я просил. Документы отправили и в Москву и в Ташкент на утверждение. Встал вопрос об уничтожении секретной тетради и черновиков. Эта милая женщина сказала, что этим занимается лично начальник отдела, опять этот мальчишка. Когда он появился, я опять начал его «допрашивать», а как у них уничтожаются секретные документы. В этот раз он улыбнулся и сказал, что очень просто, и попросил следовать за ним. Я подумал, что мы сейчас пойдём в специальное помещение, где установлена машина для превращения бумаги в «лапшу», или,  на худой конец, печка для сжигания. Но он повёл меня на выход из здания. Я подумал, что это всё у них в отдельном помещении. Но он повел меня к уличному  (выгребному) туалету, который стоял метрах в 10 от здания Совмина. Я ни чего не понимал, и сказал, что мне туда не надо. Когда мы зашли за туалет, он сел на корточки, сложил все бумаги в виде костра и поджёг. Через 3 минуты всё было кончено, и он, с чувством выполненного долга, посмотрел на меня. Я сказал:
                - Молодец! Вы всегда так делаете?
                - Такие документы бывают очень редко, поэтому делаем так всегда.
           Когда вечером, после ужина в компании тех же лиц, я рассказал Смирницкому о том, как они уничтожают секретные документы, он, нисколько не удивившись, ответил:
                - А что Вы хотите от них, если ещё в 20-х годах они были дикими кочевниками. Вы правильно сделали, что проследили весь этот процесс до конца. Теперь душа спокойна. Мы  с Вами , практически, работу закончили и остались живы после прогулки по пустыни. По этому случаю, у меня есть предложение, в качестве вознаграждения за наши мучения, лететь через Ташкент. Мы летим завтра утром, в Ташкенте сходим на Алайский базар и купим по хорошей торпеде для домашних, как экзотический сувенир. У Вас возражений нет против такого мероприятия?
                - Да нет, Вадим Васильевич, моя жена, кстати, очень любит дыни. Ведь мы с ней часто летаем в Ашхабад к дальней родственнице.  Так что, этому деликатесу она будет довольна.
           После возвращения в Москву, и моего рассказа о нашем, с Вадим Васильевичем, странствии, моя сотрудница и хороший товарищ, Инна Киселёва,  прекрасно владеющая графикой и каллиграфией, к ближайшему моему дню рождения, от имени коллектива, преподнесла мне вот такой шедевр, в память о первой поездке в нукусскую пустыню.
           Теперь, когда с землёй всё было решено, необходим был выезд на место строительства группы проектировщиков для решения своих вопросов: разведка грунтов, ориентация посадки зданий, прикидка расположения всего «куска» в Нукусе. Звонит Макеенко:
                - Вячеслав Николаевич, мы без тебя не поедем, мы там будем, как слепые котята, а ты уже всех знаешь, и тебя знают, а главное, знают, кого ты представляешь. Я звонил Смирницкому, он не возражает. Я думаю, мы дня за 3 там всё сделаем. Ну, как?
                - А вы представляете, сколько у меня в Москве работы. Одни эти монстры промышленные что стоят. Из них же деньги вышибать надо, а кроме меня, этим никто не хочет заниматься. Ладно, тогда надо прихватить одного строителя от Пикалова, он же создал целую группу из 6 человек для этого строительства. Вот Вы с ним, там, на месте, всю «гражданку» и согласуете.
                - Это ты здорово придумал, он там предварительно может прозондировать почву насчёт технических условий подключения объектов, проведёт разведку и с нужными людьми познакомится. Спасибо за поддержку и помощь.
                Ну, а теперь продолжаем командировку. Во время наших командировок в Нукус, к нам, в качестве постоянного помощника был прикреплён начальник орготдела Обкома Юра Паселов. Он обеспечивал нашу «проходимость» во все местные органы управления и хозяйственные организации. Кстати сказать, республиканское руководство было чрезвычайно заинтересовано размещением на их территории всего комплекса. А когда им рассказали, что в Нукусе разместится вся научно-исследовательская часть этого комплекса они, буквально пришли в восторг, объясняя это тем, что подобное учреждение должно значительно повысить их научный и культурный уровень. Особенно, к этой мысли склонялись члены руководства русской национальности.
           Пробыли мы там, вместо запланированных 3 дней, почти целую неделю. Я уже говорил, что на Востоке торопиться не любят. Нас ежедневно приглашали на ужин, на «Рашидовскую дачу». Мои спутники, когда всё там увидели, выразили мнение, что так жить можно! На каждое вечернее застолье приходили представители местной властной элиты, но они каждый раз менялись, видимо, для знакомства с нами и, не в последнюю очередь, видимо, для сохранения здоровья и работоспособности на следующий день. Дело в том, что все эти застолья сопровождались бесконечными тостами и здравицами в честь руководства Узбекистана, Каракалпакии и за успехи нашего предприятия. Я обычно сидел всегда рядом с Юрой Паселовым. И как-то спросил его:
                - Послушай Юра, у Вас, что, постоянно так встречают столичных гостей? При таком численном составе, если каждый произнесёт по одному тосту, то мало не будет. А ведь отказаться нельзя, можно обидеть хозяев. Ты представляешь, как моим коллегам на следующий день работать!
                - Вячеслав Николаевич, не только Вас, московских, но и ташкентских, и из соседних республик и, как ты правильно заметил, состав застолья меньше не бывает, а объём спиртного не ограничен. Мне ещё 40 нет, а печень я уже «посадил», держусь на одних таблетках, но толку мало.
                - А что ты пьёшь?
                - Аллохол.
                - Этого не достаточно, тебе надо пить «Эссенциале Форте», это самый эффективный препарат в подобных ситуациях. Этот препарат содержит аминокислоты и витамины. Химии практически нет.
                - Первый раз слышу, наверное, у нас его нет, иначе врач бы предложила.
                - В следующий приезд, я привезу тебе на пробу пару упаковок, потом скажешь, как впечатление. Не последний раз встречаемся.
                - Вячеслав Николаевич, буду очень тебе благодарен, познакомившись с этим лекарством, я смогу его заказывать или в Ташкенте, или в Москве, наши там довольно часто бывают. Спасибо большое.
           На 3 или 4 день нашего пребывания, не помню, по какому случаю, собралось очень представительное общество, кажется, у кого-то из местных вождей был день рожденья. Ужин был «царский» и убийственный, в смысле здоровья. Наконец, председательствующий сказал, что пора отдохнуть, и пригласил всех в кинозал, было там ещё и такое. Я подумал, слава Богу, возлияния закончились. Кинозал представлял собой помещение, действительно, напоминающее кинозал человек на 30, кроме этого там стояли два бильярдных стола, а на двух стенах были устроены полки на уровне барных стоек, очень напоминающие такие же устройства, как в московских пивных времён 40-50 годов. Не успел я закончить свои умозаключения, как на эти полки официантка перенесла из банкетного зала, закуски и напитки. Ну, думаю, нам конец! Кто-то предложил сыграть в бильярд на обоих столах двое на двое. Мне досталось играть в паре с зампредом Совмина Юрицем А.А. Это была не игра, а сплошная комедия, по шарам никто не попадал, и поэтому стоял сплошной смех. Ко мне подошёл полковник Волков В.И. из пикаловских строителей, в своё время строивший Байконур, и видевший всякое, и почти трагическим голосом произнёс:
                - Вячеслав, если мы немедленно не уберёмся отсюда, то в Москву вернутся не все, из-за безвозвратных потерь. В Сюратаме (место в районе Байконура) я тоже пил, но тогда я был на 15 лет моложе! Попроси своего приятеля Паселова, чтобы нас отпустили.
           После этого случая, приходя на ужин немножко раньше хозяев, мы убирали со стола больше половины, выставленных бутылок. Хозяева, кажется, намёк поняли, и «насиловать» нас перестали.
           За двое суток до отъезда ко мне подходит опять Володя Волков и просительным тоном говорит:
                - Николаич, тут, говорят рыбкой можно разжиться аральской, уж больно она здесь, по послухам хороша. Нельзя ли по каналам Паселова что-нибудь сообразить?
                - Нет, это не его «епархия», надо идти к Кужекову, в Ресвоенкомат, он мне как-то говорил, что у него все хозяйственники по стойке «смирно» стоят в кабинете. Он их держит в постоянном страхе призыва на переподготовку на 2 месяца, они для него что угодно сделают.
           Пошли вместе к Кужекову (я его в шутку называл Министром Обороны республики). Заходим в кабинет, здороваемся, справляемся о здоровье, о делах и т.д. Он смотрит на нас и говорит:
                - Садитесь! Вы что, трепаться пришли или по делу?
                - Андрей Николаевич, вот привёл представителя общественности от моих коллег. Просят, нельзя ли здесь где-то аральских деликатесов купить, московских товарищей побаловать?
                - Вас сколько человек, любителей аральской рыбки?
                - Семеро.
                - Так, по 5 кг. на человека, это практически стандартный заводской ящик!
           Снимает трубку телефона и куда-то звонит, говорит по-узбекски. Я понимаю только одно слово, Муйнак. Я знал, что это город на берегу Арала, где есть завод по производству, как раз того, о чём мы просим. Разговор закончился, передаёт нам содержание:
                - Разговаривал с начальником аэропорта, тоже не хочет на переподготовку (смеётся). Говорит, что у него, как раз через 2 часа У-2 летит в Муйнак, может забрать одного человека. Кто полетит, решайте. Пока долетите, на заводе будут знать и всё приготовят. Стоит это гроши. Дорога за мой счёт (опять смеётся).
           Обращаюсь к Волкову:
                - Володя я не полечу, я уже налетался досыта, решайте быстрей, кто полетит. До порта я попрошу вас подбросить Паселова, у него своя машина.
           В разговор вступает Кужеков:         
                - Борт уходит в Муйнак в 14.00, через 1 час 40 минут. Не опоздайте. До Муйнака 150 км. Час туда, час обратно, полчаса там. По дороге видами полюбуетесь. Вдоль Аму-Дарьи пойдёте. Желаю удачи. На фото:   Дно бывшего Аральского моря.
           Волков соглашается лететь сам, чтобы время не терять на поиски желающих. Операция «шемая», а привезли именно её, первейший аральский деликатес, закончилась благополучно. Привезли в заводской упаковке, в решётчатом ящике, рыба отборная, сказали, что на экспорт поставляют. Холодного копчения. От жира светится насквозь. Это вроде волжской воблы, только помельче (25-30 см.), но несравнимо вкусней. Ящик большой, высотой с меня ростом (182 см.), поставили в номер к Волкову, он жил на первом этаже. Теперь у его номера народ замедлял шаг и принюхивался, аромат стоял по всей гостинице. Можете представить, какой аромат стоял в самолёте, когда мы улетали домой. Каждому досталось почти по 6 кг. В самолёте пришлось угощать и экипаж и стюардесс.               
           Командировка, не смотря на некоторые «трудности», прошла успешно, все участники, намеченные задачи решили. «Калпаки» старались вовсю.
           А на работе накопилось огромное количество дел, решать которые нужно было безотлагательно и, как говорят, «ещё вчера». Ко мне пришёл, уже назначенный на должность, начальник Полигона, полковник Степанов Николай Тимофеевич. И сразу до десятка просьб. Штаты, набор специалистов в Шиханах, бронирование их квартир по старому месту жительства (решается только через ВПК - Военно-промышленная комиссия при СМ СССР), заказы на оборудование и целый перечень подобного. К его приезду в Нукусе уже началось строительство объектов войскового назначения. Были уже построены: здание Управления (штаба), казарма для комендантской роты, караульное помещение, часть столовой и небольшой гараж. Началось жилищное строительство, начали с офицерского общежития.
           Проектировщики, буквально рвали меня на части. Они нашли субподрядчика по спецстроительству, главной нашей составляющей. Им оказался Институт «Оргсинтез», в Волгограде. Нужно было срочно ехать туда и вести предварительные переговоры.
           Я пошёл к Смирницкому, мне уже становилось не по себе, от всех этих дел:
                - Вадим Васильевич, что делать, задачи одна срочней другой валятся,  как из рога изобилия.
                - Успокойте Степанова, всё, о чём он печётся, всё будет делаться в срочном порядке. Постарайтесь его убедить, что он сейчас нужнее там, а не здесь. Мы и без его понукания знаем, что надо делать. Туда уже начинается отправка офицеров из Шихан, там надо постоянно следить за строителями, там уже целая рота солдат. Его место там, а не здесь. Я заготовил письмо в ВПК о согласовании бронирования квартир шиханцев. Они будут решать этот вопрос в Совмине. А письмо в ВПК повезёте Вы, не позднее послезавтра. Покажите его Степанову. ВПК находится в здании Совмина на территории Кремля. Вход через Спасские ворота, там же и бюро пропусков, пропуск на вас будет заказан. После этого, едете в Волгоград, возьмите с собой Янушевского из 4-го отдела. Они должны выдать Макеенко схемы установки лабораторного оборудования с соблюдением всех требований СНИП для таких корпусов. Объясните им,  что в Москву им всё равно приезжать придётся. Прекращаю подробное описание всех мероприятий и работ, которые я выполнял вплоть до марта 1980 года. Ограничусь простым перечислением всех этих малоинтересных, для читателя, дел. Но это я сделаю позже. А сейчас июль месяц 1978 года и у меня вышел камень из почки и застрял посредине мочеточника. Когда Смирницкий узнал об этом, он встревожено спросил:
                - А эскулапы в госпиталь Вас не уложат? Если это случится, то это катастрофа, ставить на Ваше место нового человека, это просто невероятно. Вы начинали с чистого листа, и теперь владеете таким объёмом информации и связями и в Москве и в Нукусе, что заменить вас просто провалить всё дел  как минимум на полгода!
                - Вадим Васильевич не переживайте так, острый приступ я перетерпел с помощью лекарств, врачи говорят, что такого больше не повториться, камень вышел в расширенную часть и сам по себе пористый. Проходимость нормальная, иногда слегка тянет, но терпеть можно. В Волгоград я поеду, тем более, поездом, в мягком вагоне.
                - У Вас отпуск когда?
                - Начало сентября, моё любимое время.
                - Я Вам обязательно достану путёвку в Трусковец, там говорят чудодейственная вода «Нафтуся», любые камни выгоняет.
                - Спасибо, Вадим Васильевич, обязательно воспользуюсь, если он добровольно не выйдет.
           А в Волгоград мы с Толей Янушевским съездили. Пробыли там суток трое. Жили в гостинице на дебаркадере, на матушке Волге. Во время ночного отдыха в этой необычной гостинице, мы чувствовали лёгкую качку от прибойных волн. Нашли этот «Оргсинтез», два дня вели переговоры, периодически звоня, то Макеенко, то Смирницкому. Договорились, что в ближайшее время начальник проектной группы приедет в Москву, а я его сведу с Макеенко, и они сами будут обо всём договариваться, без «испорченного телефона». День перед отъездом посвятили знакомству с достопримечательностями города: Малахов курган, Дом Павлова, панорама Сталинградского сражения, могила капитана Ибаррури, погибшего в Сталинграде. Купили на базаре знаменитых волгоградских помидор в Москву.  На фото: Волгоград с Волги.
            На начальном моём этапе нукусского строительства, после поездки туда со Смирницким для отвода земли, я по какой-то надобности летал туда один в июне месяце. В гостинице, я познакомился с командиром строительного батальона, который прибыл с Украины на нашу стройку. Как-то, встретив меня накануне выходного дня, спросил, чем думаю заняться в выходной день. Я ответил, не представляю. Тогда он пригласил меня на рыбалку на Аму-Дарью. А что из этого получилось будет видно из следующего эпизода.               
           Придя рано утром на место сбора рыболовецкой компании, я был немало удивлён количеством техники и людей. На дороге стояли ВАРМ, авторемонтная мастерская на автомобиле ГАЗ-63, бортовой ГАЗ-63 с полутора десятком солдат и нескольких офицеров. Впереди этой маленькой колонны стоял УАЗ-ик, видимо, командирский. Я подошёл к группе офицеров, поздоровался со всеми, а комбата спрашиваю:
                -  Мы куда едем, на рыбалку или на войсковую операцию? Он засмеялся и ответил:
                -   На небольшую войсковую операцию по ловле рыбы, а в общем наберись терпения и всё увидишь сам. Спросил, куда всё-таки едем, я уже к тому времени неплохо знал окрестности Нукуса. Он назвал место, где я ещё не был, один из лиманов Амударьи, на котором располагался птицеводческий совхоз. Комбат пошутил, что если не наловим рыбы, уху сварим из местной фауны, как говорят рыбаки: -«…Самая хорошая уха, из петуха!».  Так,  обмениваясь шутками, расселись по машинам и отправились к месту рыбалки.
           Прибыв на место, началась суматоха по разгрузке и оборудованию стоянки. Первое, что бросилось мне в глаза, это сеть, которую солдаты вытащили из ВАРМ. Сеть эта напоминала обычную волейбольную сетку только раз в пять или шесть длиннее. Я спросил солдат, занимавшихся разборкой сети, кого мы будем ловить, акул или тигров? Солдатики рассмеялись и посоветовали мне набраться терпения. Я стал с любопытством  наблюдать за всем, что делается на берегу и в воде. Пока  разбирали сеть и растягивали её вдоль берега, работа на берегу шла полным ходом. Солдаты, исполняющие роль поваров, уже успели разложить костёр, из привезённых с собою дров, установить здоровенный таган, и на него, под стать ему кастрюлю литров на 40. Я опять спрашиваю, не рано? А мне отвечают будничным голосом, в самый раз. А на воде,  в это время, происходили очень интересные вещи. До десятка солдат, одновременно взяв сеть, зашли в воду и начали двигаться в глубь лимана, на берегу остались только двое крайних, по обоим концам этой непонятной сетки. Солдаты шли очень осторожно, почти не производя всплесков в воде. Для этого они высоко поднимали ноги, как при ходьбе на месте, и тихо опускали обратно в воду, пока  не образовали правильную дугу радиусом не менее 50 метров, своими концами примыкающую к берегу. Когда построение дуги закончилось, солдаты так же бесшумно перешагнули через опущенную в воду сеть, и встали возле неё лицом к берегу. Пока выполнялся этот манёвр-ритуал, я обратил внимание, что ноги солдат вынутые из воды до половины вымазаны густым чёрным илом, вода доходила им до чуть выше колена. Из этого наблюдения я заключил, что глубина воды в лимане не более 0,4 метра и подумал, какая же рыба может водиться в этой «луже». Далее последовали не мене интересные действия оставшихся на берегу. Желающих принять участие в заключительном акте этой, не совсем обычной рыбалки, набралось не менее 20 человек. Безусловно, принял участие в этом интересном занятии  и Ваш покорный слуга. Мы всем скопом вошли в воду и уже не соблюдая осторожности с шумом и плеском двинулись к сетке. Двигались мы не очень быстро из-за глубокого и очень вязкого ила. Пройдя половину пути, я заметил, что солдаты, стоящие у сетки время от времени наклоняются и опять выпрямляются. Подойдя уже совсем близко, я увидел, что у солдат на одной руке, зацепленная за жаберные крышки, висит рыба и довольно крупная, некоторые хвосты опускались значительно ниже локтя. Когда все пять пальцев были заняты, рыболов выходил на берег, а на его место вставал, успевший подойти один из загонщиков.                На фото: Аму-Дарья.
            Лов закончился, и начались приготовления ко второму, не менее ответственному этапу этого мероприятия, приготовлению ухи. Тут, как из рога изобилия, посыпались всякого рода мнения и предложения по части приготовления этого, так всеми обожаемого блюда, пока эту интересную дискуссию не прекратил комбат, заявив, что он уже дал команду поварам, как и что делать. А я пытался выяснить всё-таки нюансы этой рыбалки. Оказалось так можно ловить рыбу только в мелководных лиманах крупных рек Средней Азии. А всё дело в том, что рыба из коренной реки выходит на мелководье, в прогретую солнцем воду, где скапливается много всякого корма в виде рыбной молоди, всевозможных личинок, червей, водных насекомых и проч. То есть, крупная рыба использует эти лагуны или лиманы, как, своего рода, рыбьи «пастбища». А, поскольку вода в таких местах быстро прогревается, то рыба, зашедшая в такой лиман, ведёт себя довольно вяло и расслабленно, «сибаритствуя» на обильной пищевой акватории.
       Ассортимент рыбы, наловленный таким способом, напомнил мне мои ашхабадские рыбалки; здесь были белый и чёрный амуры, сазан, судак, лещ, аральская шемая и даже небольшие сомики. Рыбы было столько, что уха получилась настолько густой и наваристой, что просто объеденье! Я признался, что действительно такой ухи ещё не ел.
       Угощение ухой шло по обычной, для такого мероприятия схеме, для господ офицеров неразбавленный спирт, для рядового состава лимонад. Наелись все ухи буквально, как в басне дедушки Крылова про Демьянову уху. В общем, день провели прекрасно и с хорошим настроением отправились домой.
            

           Возвращаемся в июль 1978 года. До отпуска мне нужно было: не реже 2-х раз в неделю появляться у Мекеенко. Они завели специальную «амбарную» книгу, озаглавив её « Согласование вопросов проектирования по объекту «Нукус». А я должен был визировать все сомнительные вопросы по Нукусу, как представитель заказчика. Я спрашивал, зачем это им нужно, а они, смеясь, отвечали, для прокурора. Я на них не обижался, было много вопросов, на которые мог ответить только я, или под свою ответственность, или предварительно согласовав его со специалистами моей группы.
           Неожиданно всплыл вопрос по аэродрому. Поскольку полигон, в основном, создавался под авиационные системы, то в первую очередь шло обсуждение проблему доставки наших авиационных изделий до полигона на Арале. На уровне большого начальства вопрос решался просто. Зачем строить в районе Нукуса новый аэродром, когда он уже есть, правда гражданский. «Умные» головы решили, что в сторонке от нукусского аэродрома можно поставить свои ангары, сделать свои рулёжки к основной взлётно-посадочной полосе (ВПП), и всё будет очень здорово, и сэкономим кучу денег. А когда колпаки узнали, с чем мы собираемся взлетать с их аэродрома, они очень вежливо начали задавать вопросы. А где вы будете хранить все эти ваши «штуки», а где будете подвешивать к самолёту, а если эта «штука» (ёмкостью до 2-х тонн) отвалится случайно, а здесь кругом люди и т.п. На более низком уровне эта идея считалась изначально чистым бредом. Я когда впервые услышал об этой задумке, то сразу пошёл к Смирницкому:
                - Вадим Васильевич, вы слышали решение по аэродрому, что вы об этом думаете?
                - То же, что и все нормальные люди, что эта идея абсолютно бредовая. Кстати до меня дошли слухи, что она родилась в Шиханах, а озвучил её впервые у Пикалова, Евстафьев. Меня лично это мало волнует, калпаки всё равно узнают, чем мы там собираемся заниматься, и, конечно, у них хватит ума зарубить эту идею.
                - Но ведь Абрамов ( начальник Главкомплекта при МО СССР), не без некоторой иронии, спросил меня:
                - Какого чёрта, вы строите калпакам ВПП 1-го класса, для приёма всех типов гражданских самолётов. Вы, что собираетесь оттуда летать в Лондон и Париж? Ситуация уже известная, аэропорт «Москва – Васюки»!
                - Мы пока ничего там строить не собираемся, откуда Вы это взяли?
                - Да, здорово калпаки Вас всех надули, они сами всю документацию заказали в Ташкенте, а наша «контора» уже отгружает в адрес Нукуса, самые первоклассные аэродромные плиты! Таких плит даже в Шереметьеве нет! Молодцы азиаты, теперь у них будет международный аэропорт!
                - Ну, и, что делать будем, ведь аэродром, один из важнейших элементов всего комплекса!
                - Ничего делать не будем, не вздумайте заговорить на эту тему с Малькевичем, это его головная боль, он её породил, пусть сам и расхлёбывает. Молчите, пока он сам не заговорит на эту тему. Кстати, я, как обещал, достал Вам путёвку в Трусковец. До вашего отпуска, неделя, и сматывайтесь быстрей, пока Вас Малькевич не зацепил. Аэродром придётся искать ему, а без Вас он не поедет первый раз. Путёвку можете забрать уже сейчас в нашей поликлинике. И желаю Вам избавиться от своего камня побыстрей.
                - Большое спасибо, Вадим Васильевич, а с аэродромом я всё понял.               
           В Москву я приехал с камнем. Видел он эту нафтусю в «белых тапках». Смирницкий не особенно удивился и сказал, что результат всё равно последует. Одновременно с этим предупредил, что помимо всего прочего, что касается Нукуса, на всю зиму 1978-79 годов предстоит многотрудная задача. Принято решение создать «Положение о взаимодействии Министерства Обороны со всеми привлечёнными к этой проблеме промышленными министерствами». Я сразу понял, во что это может вылиться по объёму и по времени, и предложил:
                - Вадим Васильевич, я не буду задавать Вам вопрос, представляете Вы или нет, что это за документ и сколько потребуется время на его составление и, а уж про согласование я вообще не говорю.
                - Я пытался всеми силами отвести этот документ от нас, но ничего кроме ругани не услышал. Документ этот потребовался Военно-промышленной комиссии, но, поскольку, они сами ничего не делают, поручили это Пикалову, а он автоматом нам. Что предлагаете?
                - Я со своей стороны могу составить план-проспект из 6 разделов и раздать каждому отделу по разделу для написания. В преамбуле обозначить задачи этого документа, это я беру на себя. Установить срок не более месяца. Затем этот документ скомпоновать в Положение, размножить по количеству заинтересованных организаций и разослать для первичного согласования и посмотреть, что из этого получится. Министерствам тоже установить срок не более 3-х недель.
                - Согласен, запускайте документ в работу. Учтите, срок нам ВПК установила конец февраль будущего года.
           Есть старый, всем известный анекдот о вивисекции. Обычно задают вопрос, что получится, если скрестить ужа и ежё. Ответ простой, получится колючая проволока. Вот, примерно такой работой мне и предстояло заняться.
           Камень у меня, слава Богу, вышел. Смирницкий искренне поздравил меня с избавлением от него и пожелал успехов на поприще создания Положения. В конце концов, мы его всё-таки «родили», и уже в готовом виде поехали визировать в министерствах. Занимались мы этим уже зимой. В помощь мне доли Янушевского, в качестве сопровождающего, Положение-то было секретное, а мы с ним разгуливали по городу. Подробности опускаю, объявляю только результат. «Положение» оказалось никому ненужным, Толя Янушевской «схватил» воспаление легких, предпочитая ждать меня на улице, а не подниматься в здания министерств, я в конце февраля угодил в кардиологию госпиталя им. Бурденко. Такова оказалась эффективность, моей и моих помощников, большой и очень нужной, с точки зрения больших начальников, многотрудной и бесполезной, в результате, работы.
           Кстати сказать, если государственную машину управления (состоящую из «приказных дьяков»), сравнить к какой-либо механической системой, и оценить её КПД по аналогии, с последней, то КПД этой госмашины управления приблизится к нулю (0) в отношении общественных интересов, и к 100% в отношении её собственных. Т.е. наша госсистема, а,  вернее, её госаппарат, работает сам на себя, а то, что случайно перепадает на долю простого трудящегося, это вроде, как побочный продукт её деятельности.
           Как-то в начале апреля, вызывает Смирницкий:
                - Вячеслав Николаевич, Вас приглашает Малькевич, подозреваю, что он наконец созрел для посещения Нукуса и ему нужен осведомлённый человек. Действительно лучше Вас никто во всём этом деле не разбирается. Предполагаю, что поездку может состояться после майских праздников. Он наверное хочет с Вами побеседовать предварительно, и войти в курс дела основательней. Потом я слышал, что возник опять вопрос об аэродроме. Калпаки, теперь уже получив почти законченную новую ВПП, вежливо намекнули, что с нашей «бякой» мы летать с «их» аэродрома не сможем в силу техники безопасности. Впрочем, они поступили, как деловые люди, получили хороший «калым» за то, что отдали. Я их не виню. Так что, идите и просвещайте высокое начальство. Есть вероятность, что и Пикалов может пригласить и тоже чем-то поинтересоваться. Вы готовы к этому?
                - Если меня ночью разбудят, и будут задавать вопросы по Нукусу, я отвечу на любой вопрос.
                - Ну, и прекрасно, я в этом не сомневаюсь, желаю удачи.
           Я направился к Малькевичу, захожу, докладываю:
                - Проходите, Вячеслав Николаевич, садитесь,  разговор серьёзный и не короткий.
           Разговор пошёл об аэродроме в первую очередь. О том, что местное руководство, сначала согласившись,  потом отказало. И что теперь, поставлена задача, найти другой аэродром, поблизости от Нукуса. И что, вроде, такой аэродром есть в районе Ташиаташа, в 30 км. от Нукуса. Это бездействующий аэродром подскока местного ПВО. Там необходимы не большие доработки, и он вполне может справиться с задачами полигона. Что в мае месяце планируется поездка в Нукус для общего контроля хода строительства и формирования, а так же для исследования на месте пригодности тахиаташского аэродрома для наших целей. Что из Нукуса планируется выезд в Джаслык, и, если время позволит, то и на плато Устюрт для ознакомления с местными условиями. Что надо тщательно продумать состав выездной группы. Что в состав нашей группы он добился включения специалиста по проектированию и эксплуатации аэродромов. И я услышал ещё много всякой всячены. Уйдя от Малькевича, пошёл к Смирницкому, чтобы проинформировать его о намерениях начальства. Он внимательно выслушал меня и сказал:
                - Вячеслав Николаевич, я совершенно потерял интерес к этой проблеме. Поскольку изначально не был уверен в её реальности. Вы думаете, почему промышленность так упирается, да потому, что она прекрасно понимает, что с такой разбросанностью  (на сотни километров) полигонных объектов ей там работать невозможно. Все это понимают, а сказать открыто никто не хочет, боятся. Поэтому, когда Пикалов назначил ответственным за строительство Полигона Малькевича, я вздохнул с облегчением. Ну, а Вам, придётся теперь работать,  фактически, под его руководством. Поскольку Вы единственный в Управлении осведомлённый по всем вопросам этого строительства, то Малькевич теперь без Вас ни шагу. Вы полностью освобождены от обязанностей перед отделом и спокойно занимайтесь во всём объёме вопросами Полигона. А сейчас займитесь подготовкой майской экспедиции. Желаю успехов. Но если будут трудности,  заходите без стеснения.
           Нукусская экспедиции во главе с Малькевичем состоялась, по-моему, в третей декаде мая, до наступления изнуряющей жары. В её состав вошли проектировщики, московские строители, из группы Леонарда Калинина, специалист по аэродромам, Евстафьев от Шихан, представитель от 3-го отдела нашего Центра и я грешный. Форма одежду, как всегда гражданская, обращение к Малькевичу только по имени и отчеству. Чистой воды «собачий цирк», поскольку нас уже все в Нукусе знают, кто есть кто. Малькевича разместили на даче Рашидова, а остальную «братию» в городской гостинице, гостиница Степанова ещё не была готова для приёма постояльцев из-за отсутствия мебели. По случаю приезда генерала, хоть и в гражданке, местные власти опять устроили свои традиционные вечерние «посиделки», по месту его пребывания, на даче Рашидова, в знакомом нам по прежним дружеским ужинам. На этот раз была сменена обстановка. В мраморном холле был поставлен круглый стол, накрытый тонкой ковровой скатертью и сервированный на 20 персон. Диаметр стола был не менее 3,5 метров. Наших с Малькевичем вместе было человек восемь, а остальные места занимали представители местной элиты. От Обкома был Киселёв, Паселов, Юриц А.А. от Совмина и с ним заведующий отделом делопроизводства с особой ролью, Кужеков А.Н., «мер» Нукуса, пьющий коньяк из пиалушек, Председатель Верховного Совета ККССР, и ещё какие-то,  незнакомые мне, люди. Всё началось по знакомому мне сценарию. Первый тост за Шарафа Шарафовича Рашидова, второй за Калибека Камалова, потом за Пикалова, потом за Малькевича, потом, кто во что горазд. Вокруг стола с двумя бутылками, в одной водка, в другой коньяк, бегал завделопроизводством Совмина, и предлагал налить рюмки, кому водкой, а кому коньяком. Эта «карусель» работала беспрерывно, он еле успевал менять бутылки.
           Наконец, когда вся компания «дошла до кондиции», по сигналу Киселёва, две поварихи водрузили на центр стола огромное расписное узбекское блюдо с полуметровой горой рассыпчатого отварного риса, на склонах этого рисового «Эльбруса» были уложены куски отварной баранины, а на самой вершине его помещалась баранья голова, целиком! Нам тут же дали пояснение, что это плов по каракалпакски. Т.е. рис отваривается, как для плова, а молодая баранина, отваривается отдельно, до полной готовности. Затем, рис насыпается горкой на блюдо, поливается отваром из-под баранины, а расчленённая баранина раскладывается на рисовую горку, увенчанную бараньей головой.
           После этих кулинарных объяснений, поварихи сняли с рисовой горки баранью голову на отдельное небольшое блюдо и подали Малькевичу!
           Варёная баранья голова смотрела на генерала в штатском, так же, как и он на неё, с недоумением и немым вопросом. За столом сразу стало оживлённо. Эта сцена длилась не более 2-3 секунд. На выручку Малькевичу поспешил заместитель Секретаря Обкома Киселёв, сидевший рядом с ним:
                - Дорогие друзья, уважаемые гости! Не удивляйтесь, таков местный обычай. Голову барана преподносят самому уважаемому члену застолья, каковым и является уважаемый Юрий Станиславович. Смущённый  Малькевич:
                - А что я должен с ней сделать, мне её одному не одолеть!
                - А этого и не требуется. Вы должны отрезать от неё, понравившуюся Вам часть, а остальное передать ближайшему соседу по столу, вместе с блюдом. Обычно, привычные к этому обычаю люди, отрезают одно или оба уха.
           Малькевич, с помощью одной из поварих, справился с этой задачей, и передвинул блюдо с головой Киселёву. Рядом с Киселёвым сидел Юра Поселов, а следующим,  я. Когда голова оказалась около меня, я, не долго думая, вывалил из неё щёку, и не прогадал, мясо оказалось сочное и очень вкусное. Парень из Совмина продолжал бегать вокруг стола с предложениями наполнить рюмки. Я обратил внимание, что некоторые члены нашей делегации, уже знакомые с местным гостеприимством, положили на свои рюмки кусочки лаваша. После каракалпакского плова Юрий Станиславович поднялся с последним благодарственным тостом, и наша рабочая группа была отпущена на отдых, в связи с большим объёмом работы на следующий день.
           На следующее утро сбор был назначен в штабе Степанова, Малькевич объявил примерный план на время нашей командировки. Он со Степановым, Евстафьевым и строителем нашего управления, отправлялись на УАЗе в Джаслык, с надеждой доехать до Устюрта в район собственно полигона, а скорее всего, посмотреть на Арал. Я оставался с проектировщиками в Нукусе, для связи с местными органами энергетики, водопровода, канализации, связистами и газовиками, на предмет подключения будущих лабораторных корпусов и получения технических данных на это подключение. Коммуникации для всего этого хозяйства нужно было уже закладывать. Малькевич уезжал на двое суток, а нам работы надавал на неделю. Как раз в то время, когда он со своей группой совершал вояж в окрестностях полигона, на следующий день, утром, и произошло то землетрясение, о котором я написал выше.
           По приезде Малькевича из дальней поездки, на следующий день поехали в Тахиаташ смотреть аэродром ПВО. И что же мы там увидели? А увидели мы там полное запустение и разруху. В открытой степи полупустыни лежала ВПП, сляпанная из ракушечника или из бетона, наполнителем в котором была галька наполовину с ракушками. По самой полосе, уже успевшей прорости травой, и вокруг неё, мирно паслись верблюды, овцы и несколько коров. Я обратил внимание специалиста по аэродромам, прибывшего вместе с нами из Москвы, на неровность полосы по всей её длине. Она представляла собой огромную стиральную доску. Помимо этого во всей округе не было признаков аэродромных приводов, ни в смысле подсветки, ни в смысле диспетчерской станции с вышкой. Завязывается разговор между Малькевичем и специалистом по аэродромам:
                - Виктор Васильевич, что Вы скажете обо всём этом, можно здесь что-то сделать, чтобы принимать и отправлять наши военные самолёты?
                - Юрий Станиславович, то, что я здесь наблюдаю, это полное убожество! На эту полосу не садились лет 15, не меньше. Здесь, практически нечего реконструировать, здесь нужно новое строительство, с нуля. Сравните всё это с той ВПП, которую Вы сейчас достраиваете в Нукусе, на аэродроме ГВФ. Сейчас, непосредственно здесь, я Вам не могу ничего ответить, даже приблизительно. По приезде в Москву, я подробно доложу своему начальству положение вещей, и после подробной экспертизы нашими специалистами, Ваше Управление получит официальное заключение. Моё личное мнение, Вам лучше построить ВПП в районе Джаслыка. Тем более, у Вас там предполагается, какая-то промежуточная база.
           Чтобы закончить эту аэродромную «сагу», скажу совсем коротко. К началу 1980 года в перечне объектов Полигона значилось 3 аэродрома: тахиаташский (?), нукусский (гражданский) и запланированная на Джаслыке ВПП с упрощённым приводом. Всё это прошло мимо меня, чему я был очень рад. Это было личное «хобби» Малькевича. Об этой несуразице, каким-то образом узнал Начальник ГШ и устроил Пикалову «выволочку», по причине того, что у химиков скоро аэродромов будет больше чем у авиации! Мне позвонил Смирницкий и взволнованно сообщил, что меня срочно вызывает Малькевич. Прихожу. Малькевич стоит посреди кабинета с озадаченным видом и вертит в руках какую-то бумагу:
                - Мы получили от Начальника ГШ нагоняй, за необоснованность такого наличия аэродромов в нашем перечне. Как выпутываться из этой истории, какие есть соображения на этот счёт?
                - Надо составить в ГШ докладную записку о невозможности использования аэродромов в Тахиаташе и Нукусе, естественно с соответствующими обоснованиями. Решение о ВПП в Джаслыке принято?
                - Принято, после получения экспертного заключения от аэродромщиков по Ташиаташу.
                - Тогда всё просто, я пишу «отлуп» на тахиаташский «аэродром», а мои помощники из 3-го и 4-го отделов, на нукусский. Я их объединяю в один документ и докладываю Вам через 3 дня. Получив такой документ, в ГШ успокоятся.
                - Согласен, готовьте итоговый документ в машинописной форме, чтобы я мог доложить Начальнику войск. Но это было опять небольшое забегание вперёд.
           А сейчас после поездки в Нукус, нужно было лететь в Ахтубинск во Владимировку, где располагалась научно-испытательная база КБ Микояна. Кому-то «взбрендило» оборудовать новый Полигон артиллерийскими и авиационными директрисами, с полным мониторингом испытываемых образцов на участках пролёта образцов над территорией полигона. Нужно было ехать к чужим дядям и всё у них выспрашивать, высматривать и записывать. Оказывается, такими директрисами были оборудованы все серьёзные полигоны страны: Владимировка, Капустин Яр (Капъяр), Эмба, Ленинградский артиллерийский полигон.
           Во Владимировку (Ахтубинск), была одна дорога, на воздушном транспорте. С аэродрома «Чкаловский», в то время о нём знали только военные, летали до Владимировки служебные Ту-104 три раза в неделю. Билетов покупать не надо, а вместо этого подавалась заявка на количество мест и цель командировки.
           В эту командировку мы отправились с Толей Янушевским, наверное, потому, что он носил авиационную форму. После прилёта на место, нас поместили в местную, городскую гостиницу и заказали на нас на следующий день пропуска. На следующий день, прибыв в отдел, который значился в командировке, представились коллективу и объявили о цели прибытия. Начальник отдела, выслушав нас внимательно, сказал:
                - Друзья мои, Вы хорошие ребята, но прислали Вас сюда не по делу, ваши плохие дяденьки. То, что вы хотите узнать, этими вопросами занимается очень серьёзная проектная организация. Вы даже не представляете, какого объёма эта работа. Но чтобы Вас ваши начальники не ругали, за то, что Вы зря проездили и ничего не привезли, мы вам кое-что дадим, в виде блок-схем и перечней основных узлов и оборудования. Если Вы хорошо будете работать до обеда, то дня за 3-4 справитесь с этой работой. После обеда у нас с вами заниматься некому будет, так что, найдёте время и окрестности наши обозреть. А сейчас идите в нашу секретку и оформляйте себе рабочие тетради, а мы их потом переправим в ваш адрес.
           Так, в ослабленном режиме, мы с Толей проработали 4 дня. После обеда занимались каждый по личному плану. Я лично, познакомился с городком, а в основном ходил на Ахтубу, рукав Волги. Очень живописное место, и не только сама река, но и её берега, на которых сохранились старые дореволюционные лабазы, пристани, и постройки совершенно непонятного назначения. Все это выглядело, как декорации к фильму из купеческой торгово-промышленной жизни. По окончании работы, и поблагодарив хозяев за приют и оказанную помощь, тем же манером, как и прилетели, утром, часов 10.00 отбыли восвояси.               
           По возвращении из отпуска на меня, как из рога изобилия, посыпались новые проблемы, Степанов атаковал начальство всевозможными просьбами и требованиями в отношении комплектации личным составом, техникой и оборудованием. Малькевич все его письма хранил у себя до моего приезда, и в первый же день вручил мне целую кипу документов, по которым я должен был подготовить ему решения. Мне всё это порядком начинало надоедать. Не смотря на то, что я прекрасно понимал бесполезность своего поступка, но я, всё-таки, пошёл к Смирницкому:
                - Вадим Васильевич (показываю ему пачку документов, накопленных Малькевичем), а если бы я в отпуске умер, что бы стало с полигоном!?
                - Вячеслав Николаевич! Бог с Вами! Отплюньтесь! Я не знаю почему, но Малькевич считает, что все вопросы по полигону квалифицированно можете решать только Вы. Если бы он поставил меня в известность в отношении этих документов, я бы конечно привлёк бы Вашу группу, и поручил бы Янушевскому разобраться со всем этим. Я подозреваю, что у Вас в руках вопли Степанова. Он, откровенно говоря, за последнее время обнаглел, особенно когда получил генерала, и думает, что теперь всё управление должно работать на него. Успокойтесь и не принимайте так всё близко к сердцу. То, что требует решения Пикалова, подготовьте сами, а остальное отдайте Ибрагимову, пусть отписывается.
           Пришлось так и сделать. А некоторые бумаги Степанова вынудили нас с Малькевичем, почти месяц, «путешествовать» по нашему «пентагону», из Управления в Управление, и «выколачивать» технику и оборудование для Нукуса, в соответствии со штатным расписанием.
           После Нового, 1980 года, нас с Янушевским и Ибрагимовым отправили в Питер, на Центральный артиллерийский полигон, с той же задачей, что и во Владимировку, за пресловутыми директрисами. У нас было письмо от начальника ГРАУ (Главного ракетно-артиллерийского управления). Начальник питерского полигона никак не мог взять в толк, зачем химикам, перечень оборудования и обустройство артиллерийских директрис. А мы не могли ему открыть правд, поскольку были связаны особой секретностью проблемы. Когда мы, на вокзале в Питере, спросили, как проехать на полигон, нам тут же, подробно, объяснили дорогу. Оказалось, что полигон расположен чуть ли не в городе, на его окраине, и до самого КПП шёл трамвай. И что больше всего нас обрадовало, что КЭЧевская гостиница была рядом. В Питер, после работы, уже вечером, мы ездили посмотреть Невский проспект и купить что-нибудь на ужин и водки. А в то время была очередная компания по борьбе с пьянством. Мы спрашивали у прохожих, где можно купить водку, а они нам отвечали, что на Невском, в это время, мы ничего не найдём. Искать надо в переулках, как правило, совершенно не освещённых, в подвальных магазинчиках, если повезёт, то найдём. За неделю мы сделали все свои дела и с удовольствием покинули западную столицу. Лично у меня от Питера того времени остались самые негативные впечатления. Один раз мы попали в город засветло. Дома все выгоревшие, облупленные. Потом я решил прокатиться на питерском метро. Вышел на Васильевском острове, уже стемнело, кругом не одной живой души, сплошная темень кругом, как в мёртвом городе. Я постоял у станции метро, покурил и обратно. Питерцы,  видимо, большие домоседы, и по улицам в тёмное время гулять не любят. Я был очень рад, что все дела по службе сделаны, и мы отправились домой.
           Сейчас,  набирая этот текст, поймал себя на мысли, что когда мне надо писать о службе, особенно о периоде последних 3 лет в Центре, то я с большой неохотой сажусь за компьютер. И совсем с другим настроением я набираю текст, касающийся личной жизни и,  особенно, периоды проведения отпусков. Видимо, я до такой степени был «измордован» Нукусом, что, по прошествии стольких лет, не могу даже писать об этом спокойно. Помилуй Бог, я не хочу приписывать своей персоне выдающееся место в той ситуации, но то, что я фактически выполнял работу полнокровного отдела, в этом я не сомневаюсь. Для примера, могу сказать, что у Пикалова был по штату один строитель, и один внештатный помощник у него, а после выхода Постановления и Приказа, эта группа была доведена до 6 штатных единиц. Задачи её были крайне узкими и по объёму многократно меньшими, чем те, которые возлагались на Центр, и которые Смирницкий очень ловко спустил на меня одного. А та нештатная группа, которая было создана, вместо штатного отдела, была чистой воды фикцией. Меня просто использовали, благодаря моей порядочности,  исполнительности и чувству долга.
           В средине марта 1980 года, второй раз за «нукусский» период попадаю в кардиологию госпиталя Бурденко. После первичных анализов, ко мне в палату пришёл начальник отделения, пожилой седоголовый подполковник, и задаёт мне вопрос:
                - Слушай, голубчик, где же тебя так «укатали», я смотрел все твои старые кардиограммы, лет за 8, никакой серьёзной патологии не нахожу. Кстати, а где ты трудишься, если не секрет?
                - В 3-м доме, на Фрунзенской набережной.
                - Тогда всё ясно, я слышал, что у вас там, как в сумасшедшем доме, по коридорам всё бегом бегают?
                - Бывает и такое, начальство ждать не любит, поэтому и приходится, иногда и побегать!
                - Вот что я тебе скажу, все эти твои сердечные дела, от стрессов, на нервной почве. Это ещё наш великий физиолог Павлов сказал, что всё от нервов, а от удовольствия только две болезни известны. Так что, если хочешь сохранить здоровье, сматывайся ты от туда,  да побыстрей. Больше судьбу не испытывай.
                - Доктор, мне не реже 2-х раз в год, в весенне-летний период приходится летать в Среднюю Азию, в командировку, это не очень опасно?
                - Про Среднюю Азию забудь, категорически противопоказано, а чтобы облегчить тебе разговор с начальством, я в эпикризе об этом укажу. Тебе сколько осталось служить?
                - 21 мая следующего года будет ровно 30 лет в кадрах.
                - Ну вот, последний год можно и расслабиться, смотри на всё проще, не пропускай все проблемы через сердце. Ты парень,  видимо, больно старательный, а этим начальство не удивишь, ему всё мало и все не так. Я ведь тоже погоны ношу, и хорошо знаю, как это всё бывает.
                - Большое спасибо Вам доктор, за эту беседу, советы и лечение. Я обязательно всем этим воспользуюсь.
           После этой беседы с начальником отделения, я спросил у сестры, какие лекарства мне дают:
                - Основной препарат это седуксен, чтобы вывести Вас из состояния хронического стресса.
           Так я узнал, что меня лечат, фактически от устойчивого нервного напряжения, а проще сказать, от психоза. Несколько раз звонил Смирницкий, справлялся о моём здоровье, желал скорейшего выздоровления, видимо для того, чтобы снова впрячь меня в эту «угробиловку».
           Явившись на службу после госпиталя, я доложил Смирницкому, что врачи категорически возражают против моих вояжей в Среднюю Азию, а сталобыть,  в Нукус. Реакция была мною ожидаемая:
                - Вячеслав Николаевич, как Вы себе всё это представляете, Малькевич уже мне весь телефон оборвал, когда появится Кареев, что я ему скажу?
                - То же, что и я Вам сказал. Можете добавить, что все вопросы, которые требуют безвыездных решений, я буду продолжать решать. За пределы Москвы, ни ногой, я не хочу возвращаться из командировки в цинковом гробу. Если это случится, то ситуация будет ещё хуже. Проектный институт полностью беру на себя. А в Нукусе есть целый генерал и достаточно шиханских специалистов. Кроме этого, есть Ибрагимов и Янушевский, члены «моей группы», они прекрасно вросли в эту проблему. А консультировать по любым вопросам, касающихся Нукуса я не отказываюсь. Если такие условия кого-то не устроят, я могу написать рапорт. Я всё-таки, думаю, что Вы меня по-человечески поймёте.
                - Я Вас прекрасно понимаю, потому что, видел, как вы работали, об увольнении и речи быть не может. Пока я возглавляю Центр, Вас никто не уволит. Работайте спокойно. А у проектировщиков действительно много вопросов, и Макеенко ни с кем больше не хочет работать, он о Вас очень хорошего мнения. Я Малькевичу всё доложу и объясню, я думаю, он поймёт. Но возможно он захочет с Вами сам переговорить, будьте готовы.
                - Я готов к такому контакту, и то же думаю, что Юрий Станиславович поймёт меня. У нас с ним установились нормальные отношения, и мне кажется, он мне доверяет. Вы сумели убедиться, что хитрость, изворотливость и неискренность не в моём характере
           Короче говоря, всё успокоилось и в Нукус меня больше не посылали. Но когда туда собиралась экспедиция, особенно с Малькевичем во главе, меня приглашали на совещание, и я давал, если это было необходимо, пояснения по некоторым вопросам. Малькевич своего отношения ко мне не изменил, они остались вполне корректными и доброжелательными.
            Можно бы было ещё многое написать из бытовых сцен и личных разговоров со многими героями этого повествования, но думаю, что и этого достаточно чтобы понять и представить ту обстановку при которой приходилось заниматься этой суетой.
            С искренним уважением к моим читателям и коллегам!


               
                «3» и ю н я  2013 года

                Кареев В.Н. Москва.




          


Рецензии
Спасибо за повесть, Вячеслав! Прочитал с большим интересом о нукусской эпопее.
Живу и работаю на космодроме Байконур, отсюда до Нукуса почти рукой подать, какие-то 450 км :)

Владимир Бровкин   20.03.2018 07:40     Заявить о нарушении