След на земле Кн. 2, ч. 1, гл. 13. На западном руб

Глава 13.   На западном рубеже.
(сокращенная версия романа)
1
       Шурка Горынин, которого все звали не иначе, как Змей, за полтора года службы в своей роте приобрел неоспоримый авторитет, как среди бойцов, так и командиров. Его уважали за прямоту и справедливость, но и откровенно побаивались за вспыльчивость и дерзость. Порой он перегибал палку в отношении с рядовыми и младшими командирами, мог дать волю рукам, но всегда при этом разъяснял свою позицию пострадавшим, убеждая их в своей правоте.
       - Я тебе не ротный и не взводный, чваниться ни с кем не буду, вмиг ребра пересчитаю. Я не позволю, какой-то шушере портить атмосферу и тянуть роту в отстающие. Пока мы среди лучших, то имеем возможность ходить в увольнения. Лично я не хочу из-за кого-то терять эту возможность.
       Командирам он тоже мог высказать открытым текстом определённые претензии, но при этом умел себя сдерживать и соблюдать вежливость форм. Поэтому и командир роты, и командиры взводов, и политрук ценили его качества и закрывали глаза на методы достижения Змеем воинской дисциплины и порядка. В их роте происшествий и нарушений воинской дисциплины давно не случалось. Если в других ротах полка то и дело случались ЧП, то рота капитана Крючкова уже больше полугода ставилась в пример.
       Командир роты ещё полгода назад перед новым призывом хотел отправить его на курсы младших командиров, после чего планировал присвоить ему звание сержанта и поставить на должность заместителя командира взвода. Шурка выслушал лестное предложение, но взвесив все «за» и «против» вежливо отказался. За «против» играло то обстоятельство, что ему пришлось бы на полтора месяца уехать в «учебку», а это по его меркам был огромный срок для разлуки с Ганкой. Он и так-то с трудом переживал недельную разлуку до встречи с ней в выходные, а расстаться на больший срок стало бы для него каторгой. Он не стал скрывать правды от командиров взвода и роты о причине своего отказа, но заверил их, что и так, без официального звания сержанта, а пользуясь правом старослужащего, будет поддерживать в роте уставной порядок и высокую дисциплину. Командиры оценили откровенность Змея и согласились с его доводами, а зная теперь о его девушке и серьёзных к ней намерениях, не чинили  препятствий его еженедельным увольнениям в Городок.
       Шурка не злоупотреблял доверием командиров, стараясь не допускать нарушений дисциплины самому. Если ему давали увольнительную до какого-то определенного времени, пусть даже на два часа, то он возвращался в часть без опозданий. Он, конечно, знал, что за опоздание на несколько минут его в штрафбат не отправят, но не хотел давать повод усомниться в себе и лишиться регулярных официальных встреч с любимой. Хотя в последнее время в других ротах за подобные проступки действительно несколько человек отправились дослуживать в штрафной батальон.
       Тем не менее, Шурка дважды за последний месяц мог нарушить дисциплину и стать кандидатом для строгого наказания. А все из-за того, что после перевода в местечко лётной воинской части много молодых офицеров наводнили Городок и, конечно, искали себе подруг на новом месте. Один такой молоденький лейтенантик положил глаз на Ганку. Она была очень красива и естественно вызывала к себе повышенный интерес. Этот офицер решил завоевать сердце местной красавицы, тем более, что девушка не жила затворницей и постоянно с подругами проводила время в местах для отдыха, особенно на танцплощадке. Конечно же, ей льстило внимание офицера в скрипучих хромовых сапогах.
      Однажды, когда Ганка была на танцплощадке вместе с Шуркой, этот лейтенантик, не обращая никакого внимания на то, что девушка была с кавалером, стал её упорно приглашать танцевать с ним. Пару раз Ганка ответила ему отказом, давая понять, что занята, хотя это было и так очевидно. Но офицер с упорством осла, продолжал снова и снова приглашать её, пока терпение Шурки не лопнуло, и он со всей своей прямотою не послал того искать других девчонок. Лейтенанту совет рядового не понравился, да и ранг офицера, не позволял уступать какому-то солдату. Ганка погасила нарастающий конфликт тем, что быстро увела Шурку домой, успокоив его нежным поцелуем. Хотя Шурка ещё долго возмущался про себя поступком лейтенанта, напрашивавшегося на мордобой.
      В следующее свое увольнение он снова столкнулся с этим же лейтенантом. Когда он пришёл на танцплощадку офицер был уже там и что-то рассказывал Ганке, пытаясь рассмешить её. Ганка действительно улыбалась, но увидев Шурку, поспешила погасить улыбку и покинула нового ухажера. Ему же показалось, что она сделала это с некоторым сожалением. Да и лейтенант попытался задержать ее, схватив за руку, а она не сразу свою руку одёрнула.  Это разожгло ревность в горячем сердце влюбленного Шурки. Он едва сдержал себя в руках, понимая, что драка с офицером наверняка грозит ему штрафбатом, а значит потерей любимой Ганки. Лейтенант же повел себя подло и решил избавиться от Шурки хитростью. Он подговорил патруль и, хотя Шурка был одет аккуратно и документы у него были оформлены правильно, его всё-таки доставили в комендатуру, где упрекнули в невежливости к старшему по званию.  Шурка с трудом сдержал себя, чтобы, в самом деле, не нагрубить патрульным. Он понимал, что это провокация и сорвись он, точно бы загремел под арест, а там и куда подальше. Но ненависть к подлому лейтенанту в нем закрепилась надолго.

      Сегодня, в субботу 21 июня 1941 года, Шурка остался без увольнения. Это стало большой неожиданностью для него. Командиры объяснили ему причину полученным приказом вышестоящего командования, о временном запрещении всех увольнений из части в связи со сложившейся политической обстановкой. Что же, с приказом спорить не будешь. Тем более, что запрет касался всех, а не только его, Шурки. Но сердце парня тягостно заныло. Ведь этот приказ наверняка не касался офицеров, имевших свободный выход, а значит, что лейтенант сегодня имеет все шансы беспрепятственно ухлестывать за Ганкой, соблазняя её преимуществами офицерского положения перед рядовым солдатом.
Возбужденные ревностью мысли рисовали ему неприятные картины возможного свидания возлюбленной с настырным и хитрым лейтенантиком. «А что, если она клюнет на его ухаживания? Ведь он всё-таки офицер. Получает хорошую зарплату и имеет много дополнительных преимуществ. Вот придёт она сегодня на танцплощадку и будет ждать меня, не подозревая, что я не приду из-за этого приказа. Будет скучать. А тут бац, и этот хлюст нарисуется. Начнет с ней шутки шутить, звать её танцевать. Она, конечно, сначала  будет отказываться, высматривать меня. А меня-то сегодня нет, и не будет. А этот гусь так и вьётся вокруг, всё уговаривает. И вот она соглашается всего на один разок пойти с ним в круг. Потом, через пару танцев снова согласится, ведь от неё не убудет. А он, наверняка, неплохо танцует, закружит её, да ещё нежными словами засыплет. Глядишь, согласится, чтобы он проводил её до дома, а потом…, - Шурка сжал кулаки, представляя, как этот мерзкий лейтенант полезет к ней целоваться. При этих мыслях Шурка совсем возбудился, нервно заходил по казарме не находя себе места.
      Прозвучала команда отбоя. В спальном помещении выключили свет, но Змею было не до сна. Он не знал, как себя успокоить.
      «Что же мне делать? – спрашивал он себя. - Ждать, когда этот офицерик уведёт у меня невесту? Но уж нет. Не бывать этому. Это Егор мог позволить какому-то пришлому старшине увести у себя из под носа невесту. Лично я этого не допущу. В тюрьму, в штрафбат попаду, но не допущу. Пусть даже погибну, но не позволю отобрать свою любимую. Я за неё любому горло перегрызу».
      Но тут же вспомнился его разговор с Ганкой после первой стычки с лейтенантом. Она тогда просила, чтобы он сдерживал себя, не подвергал себя риску быть наказанным, ведь до демобилизации осталось каких-то три месяца. Да тогда, он ей пообещал, но ещё не знал о коварстве этого лейтенанта. И сейчас совсем не намерен прощать ему подлого ухаживания. «Теперь я точно пересчитаю ему рёбра и сверну челюсть». Больше он не стал сдерживать себя, терзаясь ревностью. Он быстро снял с себя гимнастёрку, сунул ее под нательную рубаху и направился к выходу из казармы, делая вид, что пошёл по нужде в туалет.
      Ему нужно было осторожно пройти мимо дневального, чтобы не вызвать у того подозрения, но тот сидел спиной к выходу и был увлечён писаниной. Конечно, у него, даже если бы он увидел Шурку, не должно было возникнуть подозрений. Мало ли, кто ходит перед сном в туалет. Но раз не заметил, значит ещё лучше: не возникнет вопросов при моём возвращении в казарму, почему долго отсутствовал.
      Шурка зашел в уборную. Там было пусто. Он быстро надел на себя гимнастёрку и, пригнувшись, побежал к комсоставовским домам. Там, в заборе, был секретный лаз, о котором знали немногие. С расстояния его трудно было заметить даже при дневном свете. Вблизи же, стоило надавить на одну доску и сдвинуть её вправо, открывался лаз. Шурка быстро нашел его и вылез наружу. Дальше перед ним был высокий кустарник, через который вела узкая тропа в редкий лесок, через который метрах в тридцати проходила асфальтированная дорога, а уже за нею начинался лесопарк и пологий спуск к Городку.
Змей надеялся быстро вернуться. Только набить лейтенанту морду, сломать пару рёбер, чтобы неповадно было отбивать чужих невест, и назад в казарму. На все он выделил себе час времени, поэтому рванул вперед со всех ног.

2
       Довольно быстро добравшись до лесопарка, Шурка перевел дух. Теперь ему нужно было преодолеть пригорок, за которым начинался спуск прямо к танцплощадке. Там еще гуляла молодёжь, танцуя под популярную музыку модные танцы. Поднявшись на перевал,  он уже отсюда услышал звуки  музыки и голос певца с грампластинки: «И такие мне готовила борщи, что попробуй-ка такие отыщи…» Шурка, подхватив знакомые слова, побежал под уклон. Пока он сбегал вниз, мелодия поменялась. Теперь он узнал другую песню в исполнении популярного певца Утёсова: «Утомленное солнце нежно с морем прощалось, в этот час ты призналась, что нет любви…»
       Ему почему-то подумалось, что эти слова могут относиться прямо к нему. Ведь сейчас она, наверное, танцует с лейтенантом, мысленно прощаясь с Шуркой. «Нет, не может быть. Полтора года назад, именно под эту песню мы с Ганкой познакомились, и потом призналась, что любит меня, - на душе от воспоминания у Шурки потеплело. – А может, зря я  волнуюсь и ревную её. Почему я ей не верю?»
       Но червь сомнения, поселившийся в нем, все равно проявлялся.  «Да потому что она самая красивая девушка в мире и все хотят соблазнить её. В том числе этот настойчивый лейтенант».
       Подойдя к танцплощадке, он стал искать глазами Ганку. К этому времени музыка предыдущей песни закончилась, и пока переставляли пластинку, танцующие разошлись к ограждению, разбившись на группки в ожидании следующего танца. Среди них Ганки не было. «Может не приходила сегодня? Хотя почему? Она же не могла знать, что меня сегодня не отпустят в увольнение, а мы всегда встречаемся здесь. Значит, она приходила и, наверное, ушла теперь с этим офицериком. Нечего себя утешать, - обида с новой силой вспыхнула в нем. Кулаки сжались сами собой. Он решил бежать к ней домой, боясь застать их на скамеечке перед домом целующимися.
       Но спустившись с танцплощадки, он лицом к лицу встретился со своей Ганкой. Они с подружкой возвращались из туалета. Увидев Шурку, она радостно заулыбалась, но тут же упрекнула: «Почему так поздно сегодня?»
Шурка объяснил ей всю ситуацию и причину своего позднего появления.
       - Зачем ты рискуешь, милый? Разве я маленькая и не понимаю, что ты человек военный и себе не принадлежишь. Ты обязан выполнять приказы, иначе наша разлука может стать продолжительной, если тебя накажут. Потерпи, милый, недолго осталось.  Пойдем, я тебя провожу, чтобы не нарвался на неприятности.
Шурка успокоился, но провожать себя был не согласен. Он сам проводил Ганку до дома и уже от неё побежал в часть, стараясь избегать открытых мест, чтобы не столкнуться с патрулем. Отмеренный себе час истекал раньше, чем он мог вернуться в казарму. Но настроение у него теперь было превосходным. Его грели её клятвы, что любит только его и только за него выйдет замуж, на губах сохранялся вкус её поцелуев. Так что, можно сказать, что Змей летел в казарму на крыльях любви.
       Поглощённый приятными мыслями он даже не заметил, как оказался на перевале, и только усталость в ногах вынудила его на время остановиться. Он на минуту присел в траву, дав ногам передышку, и осмотрелся. Вдруг ему показалось, что среди деревьев мелькнули тени. «Неужели патруль здесь оказался? – мелькнула тревожная мысль. Но группа военных, а в том, что это были военные, он не сомневался, так как большая луна и звездное небо давали достаточную видимость, была слишком многочисленна. Кроме того, они почему-то были в плащ-накидках и с короткоствольным оружием, непохожим на длинные винтовки патрульных. Шурка посчитал их. В группе было семнадцать человек, и передвигались они довольно осторожно, друг за другом, совсем не переговариваясь. Эта встреча была для Змея нежелательна. Попадаться кому-либо на глаза без документов не входило в его планы. Кто знает, вдруг какое-то подразделение возвращается из командировки или учения. Но обойти отряд он не мог, так как двигались они в том же направлении. Пришлось пойти следом, на некотором удалении, чтобы его не заметили.
       Продвигаясь за ними, Шурка все больше проникался вопросом: «кто же это такие? Почему они двигаются в сторону части секретной тропой? Откуда у них это короткоствольное оружие и почему они совсем не переговариваются? Ведь для того, чтобы попасть в часть, им достаточно было выйти на асфальт. А, может, это диверсанты, о которых последнее время так часто упоминали командиры и политработники?
       Выйдя на асфальтовую дорогу отряд, не свернул в сторону контрольно-пропускного пункта, а также по одному перебрался через неё и рассредоточился в лесочке и кустарнике недалеко от жилых домов командного состава полка. Это ещё сильнее утвердило Шурку в мысли, что он встретил диверсантов. «Но, как теперь быть?» - задал он себе вопрос и не находя на него ответа, перебежал дорогу чуть дальше от места группы и направился к лазу. Он так и остался незамеченным.
       Миновав забор, он проделал обратный путь снова через уборную, где сняв с себя гимнастерку, сунул её под рубаху и вошел в казарму. Дневальный все также сидел у стола и продолжал писать, не обращая внимания на вошедшего. Похоже, он решил написать сразу несколько писем. Шурка прошёл к своей постели и лег, но уснуть не мог. Мысль о том, что за забором находится группа диверсантов, не давала покоя. На душе было очень тревожно.
       «Нужно немедленно сообщить о диверсантах дежурному по части, ведь враг может нанести смертельный удар, взорвать дома командного состава, уничтожить командиров и их семьи, потом ворваться на территорию полка и взорвать казармы. Или просто перерезать спящих. С таким дневальным, как этот, вполне возможен такой вариант, он и пикнуть не успеет, ведь нет никакой бдительности, - рассуждал он. - Эх, надо бы встать и врезать этому оболтусу по тыкве, чтобы нес службу, как требуется по уставу, чтобы помнил, что на посту ни читать, ни писать не полагается».
       Но мысли о бдительности возвращали его к своему поступку. Ведь он уже давно должен был поднять тревогу, доложить дежурному по части о подозрительных военных с короткоствольным оружием за забором, в лесочке и зарослях у домов комсостава, а он, видишь ли, дневального бдительности учить собрался. «Пусть даже я ошибаюсь, что это диверсанты. Всё равно, надо проверить, кто они. Но если я ошибаюсь, то с головой выдам себя, что был в самовольной отлучке и мне грозит штрафной батальон ещё на несколько лет.  Тогда прощай Ганка, прощай моя любовь, - мысли путались в голове Змея, и не с кем было посоветоваться. – Ну, а если это действительно диверсанты, то погибнут много невинных, не готовых к бою людей. Если погибнет командование, то считай, погибнет вся часть, потерявшая управление. Если в первом случае пострадаю один я, то в другом…. Нет, этого нельзя допустить».
      Шурка подскочил с постели, как ужаленный. Он принял решение, какое услышал бы от своих друзей Егора и Толика, и которое точно дал бы им, если в такой ситуации они обратились за советом. Он быстро оделся, обулся и поспешил к дневальному. 
      - Ну, ты, олух царя небесного, тебя зачем сюда поставили? Чтобы ты письма писал или охранял покой своих товарищей? Устав забыл? Я тебе его напомню, так напомню, что икать будешь, - строго набросился он на опешившего солдата.
      - Виноват, товарищ…, - подскочил тот и вытянулся по стойке смирно, растеряно водя глазами.
      - Виноват, - передразнил его Змей, – ещё, как виноват. Ты же знаешь, какая сейчас политическая обстановка, сегодня даже увольнения запретили. На политзанятиях говорят о возможности диверсий врага, а ты просто нагло плюёшь на все требования и указания.
      - Виноват, товарищ…, - снова заикнулся дневальный, краснея на глазах.
      - Что ты заладил: виноват, виноват. Сам знаю, что ты виноват, - возмутился Змей. – Давай-ка срочно буди дежурного по роте и зови его сюда.
      - Может, не надо, товарищ Змей? Я больше не буду нарушать устав. Буду охранять сон товарищей, как положено, - взмолился дневальный.
      - Выполняй и бегом, - злился на нерасторопность Шурка. – А то в морду получишь.
      - Есть выполнять! – и дневальный поспешил будить дежурного по роте, зная, что промедление будет для него только хуже.
      - Чего тебе, Змей? - заспанный дежурный, появился через пару минут, протирая глаза.
      - Вызывай дежурного по части, Меркул. У нас ЧП.
      - Какое ЧП? Ты, что, очумел?  Может, разберёмся без дежурного по части? – стал  уговаривать сержант.
      - Меркул, ты меня знаешь. Я трепаться не собираюсь. Если приказываю вызвать дежурного по части, значит, ты должен это выполнять. Причем срочно, время не терпит.

3
       Дежурный по части, капитан Чмырев, появился в роте довольно быстро. Он ещё не ложился отдыхать, но и до планового обхода части время ещё не пришло. Поэтому был очень недоволен, что его планы были нарушены, тем более каким-то рядовым солдатом. За время, пока он не появился в роте, Шурка прикинул, что и как будет докладывать, чтобы и тревогу подняли и его за самоволку не привлекли к ответу.
      - В чем дело, рядовой Горынин? – сердито спросил он стоявшего в проходе Змея.
      - Сон мне плохой приснился, товарищ капитан, - загадочно заявил Шурка.
      - Сколько?
      - Что сколько? – удивился он неожиданному вопросу.
      - Сколько суток гауптвахты тебе приснилось, шутник? Пять или десять? – Чмыреву не понравилась Шуркина загадка.
      - Извините, товарищ капитан. Докладываю: сейчас, за забором части в кустарнике и пролеске, напротив жилых домов комсостава части сосредоточились семнадцать вооруженных короткоствольным оружием неизвестных людей в военной форме и плащ-палатках. Кто они, я не знаю, но посчитал необходимым поставить вас об этом в известность. Вдруг это диверсанты. У меня всё.
      - Стоп. Не понял, так это сон или явь? – услышанная новость потрясла капитана, и он не знал верить ему сказанному или нет.
      - Я вам доложил, как есть, а вы уж решайте верить мне или проверить. Я за свои слова отвечаю, а вы должны действовать. Как действовать, решать вам. Только боюсь, времени остается мало. Если это диверсанты, то они могут начать свои действия с минуты на минуту.
      - Я тебя понял, Горынин. Свои обязанности я знаю. Только меня интересует, откуда ты это взял? – строгости в голосе Чмырева поубавилось. Серьезность положения обязывала его действовать немедленно. – Ладно, некогда сейчас выяснять. Следуй за мной.
      - Что вдвоём и без оружия? – удивился Змей.
      - Возьми винтовку дневального.
      - Но она без патронов.
      - А, чёрт, - махнул рукой расстроенный капитан, - ладно, бежим в штаб.
      В штабе полка он сразу же позвонил командиру части. Извинился за поздний звонок и попросил выслушать рядового Горынина. Он передал трубку Шурке, но тот даже не успел представиться, как связь прервалась. Шурка виновато посмотрел на капитана, возвращая тому трубку обратно.
      - Значит, начали действовать, сволочи, - нервно сказал капитан скорее себе, чем кому-то ещё. – Так, я объявляю боевую тревогу. Поведу с собой первую роту со стороны КПП. Рядовой Горынин, оповещаешь о тревоге вторую и третью роту. Свою роту ведёшь через северные ворота и обходишь противника от забора слева. Флангами сойдёмся у асфальта, прижимаем их к забору, беря в кольцо, и вынуждаем сдаться.
      - А если они не захотят сдаваться и откроют огонь, станут отстреливаться?
      - Тогда и мы откроем огонь. Если враг не сдается, его уничтожают, - сурово заявил капитан Чмырёв. – Только смотри, чтобы мы не перестреляли друг друга.
      - Ну, а если они прижатые к забору ринутся через него в часть, ведь у них может быть и такая задача стоять? – спросил Шурка, вглядываясь в схему расположения части на местности.
      - Правильно мыслишь. К забору мы отправим вторую роту, они их будут встречать и брать в плен. Передашь мой приказ старшине роты. Всё, вперёд! Выполнять!
      - Товарищ капитан, но без вашего письменного приказа старшина Калашников не выдаст нам боевые патроны. Как мы будем вести огонь по врагу?
      - Даст, - уверенно заявил дежурный по части. – Некогда писульки писать. Скажешь  ему, что я приказал выдать каждому бойцу по пачке патронов. Действуй! Ещё раз напоминаю о скрытности и осторожности. Огонь не открывать пока не сомкнёмся флангами.
      Шурке льстило, что ему доверено, поднять роту по тревоге и командовать при выполнении боевой задачи по захвату диверсантов. Он почувствовал доверие и хотел оправдать его по самому высокому счёту. Не задерживаясь больше ни минуты, он следом за капитаном Чмыревым выбежал на улицу и побежал к казарме второй роты, за которой дальше располагалась и казарма его третьей роты.
Объявив тревогу, он лично разбудил старшину второй роты Фокина и передал ему приказание дежурного по части. Тот растерянно хлопал глазами, не понимая, верить ли ему или нет. Но после того, как Шурка поднес к его носу кулак и выругался крепким словцом, начал соображать, что это не шутка.
      Заканчивался первый час ночи, когда Змей влетел в свою казарму и громко объявил тревогу.
      - Строиться в две шеренги! – командовал он.
      Через две минуты рота в полном составе стояла в две шеренги и искала глазами командиров. Но офицеров не было, а вместо них перед строем стоял взволнованный рядовой Горынин в компании дежурного по роте и старшины Калашникова.
      - Слушай боевую задачу. За забором, в лесочке напротив домов командного состава сосредоточился вражеский десант. Задача нашей роты через северные ворота выйти к асфальтовой дороге, перекрыть подходы к ДОКСам, соединиться правым флангом  с первой ротой и взять врага в плен. Если диверсанты станут стрелять, то уничтожить его  ответным огнём. Для этого необходимо срочно получить у старшины Калашникова по пачке патронов. Это приказ дежурного по части капитана Чмырёва, который будет командовать первой ротой. На получение оружия и патронов десять минут, потом повзводно строимся перед казармой в колонну по четыре. Заместителям командиров взводов приступить к получению оружия и боеприпасов.
      - Эй, Змей, я без письменного распоряжения дежурного по части патроны выдавать не буду, - заявил старшина. – Как я потом отчитаюсь?
      - Так, понятно, - вздохнул Шурка. - Боец Рогов  и боец Тихонов, выйти из строя на три шага.
      Оба красноармейца, отличавшиеся габаритами здоровяков вышли из строя и стали перед ним, не совсем понимая, зачем их вызвали.
      - Кругом! Приказываю вам забрать у старшины Калашникова ключи от оружейной комнаты и выдать заместителям командиров взводов на каждого бойца по пачке патронов. Старшину Калашникова за саботаж и срыв боевой задачи запереть в кладовой до особого распоряжения. Выполняйте.
      Рогов и Тихонов подошли к старшине Калашникову, взяли его под руки и повели в сторону оружейной комнаты. Тот сделал жалкую попытку сопротивляться.
      - Ты сумасшедший, Змей? Тебя за самоуправство и разбазаривание боеприпасов расстреляют.
       Но Шурка на угрозы и сопротивление Калашникова не реагировал.
       - Рота, получить оружие и боеприпасы и выходить строиться.
 
4
       Капитан Чмырёв с поднятой по тревоге первой ротой выдвинулся от КПП к домам командного состава, в народе называемым ДОКСами, стараясь левым флангом сблизиться с правым флангом третьей роты, под командованием шустрого рядового Горынина. По его прикидкам они должны были встретиться минут через десять. К его большому сожалению связи не было. Посланные им посыльные на квартиры командиров не вернулись. Что стало с ними и офицерами части, было неизвестно, но он теплил надежду, что они хотя бы живы. Стрельбы и взрывов всё это время слышно не было. Без связи он ощущал себя слепым котёнком. Снова послал в разведку двух бойцов. Остальные бойцы роты продвигались вперёд с осторожностью, чтобы себя не обнаружить.
      Неожиданно перед ним появился рядовой третей роты с посланием от рядового Горынина. Он, доложил, что третья рота обогнула ДОКСы и вышла на исходный рубеж. Его правый фланг выдвинулся навстречу вдоль асфальтовой дороги.
      - А ты как проскочил? Я послал уже две пары разведчиков, и они пропали. Не встречал?
      - Никак нет, товарищ капитан. Рядовой Змей сказал мне, чтобы я бежал вдоль дороги по гребню. Так безопаснее. Поэтому никого не встречал.
      - Хорошо, солдат. Тогда беги назад и сообщи своему командиру, что мы действуем по плану. Огонь по противнику не открывать пока фланги не соединятся. Иначе можем попасть в своих.
      Когда посыльный от Горынина скрылся в ночи, капитан Чмырёв решил выждать ещё десять минут и атаковать противника. Он ругал себя, что не поставил задачу третьей роте перекрыть подходы к домам комсостава, но тогда бы весь удар противника пришелся бы по ним, а значит, были бы большие потери, ведь ротой командовал необученный солдат, шустрый, толковый, но не обученный. Плюс ко всему, тогда бы и сектор обстрела бойцами третьей роты пришелся бы на расположение первой роты. Уйти из-под линии огня означало открыть противнику возможность избежать плена. А ведь главной своей задачей капитан Чмырев считал именно окружение и пленение диверсантов, пока они не приступили к атаке на часть.
      Спустя пять минут явился посыльный, которого Чмырёв посылал в соседнюю часть для связи со штабом дивизии. Тот доложил, что связь с дивизией у соседей работала, и он передал дежурному офицеру штаба всё, что велел передать ему капитан.
      - Что они передали в ответ, для меня, кипел нетерпением дежурный по части.
      - Велели поднимать часть по тревоге и выводить личный состав в безопасное место.
      - Понятно, - бросил в ответ капитан, хотя сам был в некотором смятении.
      Безопасный район, для вывода части располагался, как раз за домами комсостава. Значит, ему нужно было оставить затею с пленением отряда диверсантов из семнадцати человек и уводить личный состав части в количестве около восьмисот человек через северные ворота на три километра от расположения.
      «Глупость какая-то. Но, с другой стороны, я должен выполнять приказ штаба дивизии. А, как быть с командным составом части? Как предупредить командиров, ведь уже четверо посыльных пропали. Хорошо, если их только связали или оглушили, а если их убили? Значит, перебьют и весь командный состав части?» – продолжал ломать голову дежурный по части, на долю которого свалилось это неожиданное испытание.
      Его рассуждения были нарушены частыми выстрелами. Это были не винтовочные выстрелы, а скорее пулемётные. Чмырёв понял, что оружейный огонь открыл противник. Но в кого он стрелял? Раз выстрелы доносились со стороны ДОКСов, значит, они вели огонь по обнаружившим себя бойцам третьей роты, либо по офицерам командования части.
      Как потом выяснилось, разбуженный звонком командир части почувствовал неладное из-за прерванной связи. Он поднял своих соседей-офицеров, проживающих в его четырёхквартирном доме для следования в часть, но при выходе из дома по ним и был открыт огонь из автоматического короткоствольного оружия, бывшего на вооружении у диверсантов. Дальше огонь уже вёлся и по другим домам командного состава части. Враг пытался обезглавить и деморализовать воинскую часть, посеять панику среди бойцов, да и всего населения Городка.
      Шурка Змей, возглавивший третью роту, раздавшиеся выстрелы принял, как сигнал к действию. Его бойцы были ближе к домам командиров, на которые напали враги. Их разделяло около ста метров мелкого лесочка и кустарника, где и прятались диверсанты. И он дал команду на ответный огонь. Началась перестрелка. Началась война.

5
       Немецкие десантники, переодетые в форму красноармейцев, но вооруженные своим автоматическим оружием, никак не ожидали ответного огня русских со стороны дороги. Ведь прошла всего пара минут с момента нападения на дома командного состава воинской части. Как за такое короткое время русские успели подняться и зайти к ним в тыл? Да они обезвредили четверых посыльных, которых направили оповестить командование части после нарушения связи, но те не знали, где спрятались десантники. А сейчас огонь вёлся по ним почти прицельный.
       Командир диверсионной группы принял решение отходить к перевалу, прорвав окружение русских и отстреливаясь. Их спланированная операция провалилась едва начавшись. «Но где мы промахнулись? Как русские узнали о нашем появлении в их тылу и смогли так быстро среагировать? А ведь были соблюдены все меры предосторожности. Загадка».
       Предпринятая попытка выскочить из окружения им не удалась. Дорога, через которую они попали в лесок, полностью контролировалась русскими бойцами. И огонь был довольно плотный. Тогда десантники решили рассредоточиться и уже отдельными группами на разных участках прорвать оцепление и проскочить к перевалу, а оттуда в район, где планировалось развернуть штаб их батальона.

.....
(полную версию романа можно прочитать в книге)