Записки аэрофоба

Часть 1

Середина 80-х, безоблачный летний день, двор жилого дома на одной из тихих улочек подмосковного города, скамейка в тени кустов сирени, на ней – представители старшего поколения среди жителей нашего дома, преимущественно, женщины. Одна из них – моя бабушка. С вязанием. Мне года четыре, может, пять, я посажена рядом под её охрану. Верчусь как на шиле, не давая покоя ни себе, ни окружающим, и начинаю вредничать, пытаясь отвлечь бабушку от вязания. «Бабуль, смотри, самолёт», - говорю я, показывая пальцем на белую полоску в прозрачно-голубом небе. В ответ получаю замечание: «Пальцем не показывай». Я продолжаю испытывать бабушкино терпение: «А почему он оттуда не падает?» Бабушка, не теряя самообладания, терпеливо поясняет: «Когда ты будешь учиться в школе, ты узнаешь об этом на уроках физики».
Шли годы, была школа, были уроки физики. Были раскрыты секреты аэродинамики, и получен ответ на вопрос, когда-то давно заданный бабушке. Но было это уже в таком возрасте, когда меньше всего интересует, почему не падают самолёты.
А когда я пришла после уроков домой, поняла: Они всё-таки падают! По телевизору шёл специальный выпуск новостей, в котором рассказывалось об авиакатастрофе где-то в Абакане…

Часть 2

Я с раннего детства не любила первые блюда. Поэтому, в нежном возрасте самой настоящей пыткой был для меня обед, который ежедневно включал в себя суп. "Надо есть суп, иначе, язву заработаешь", - назидательно внушала бабушка. "Пока всё не съешь, из-за стола не выйдешь!" - ультимативно заявляла мать.
Сидя напротив меня, бабушка рассказывала мне разные истории, периодически прерывая свою речь словами: "Ну, ты кушай, кушай" - в надежде на то, что, заслушавшись, я отвлекусь от мысли, что суп - это невкусно, и процесс пойдёт быстрее. Одна из таких историй произвела на меня шестилетнюю неизгладимое впечатление.
Дело было ещё до моего рождения. Мать работала медсестрой в городской стоматологической поликлинике, и каким-то чудом получила бесплатную путёвку в Сочи. Но никто из коллег не согласился подменить своего товарища, и в результате путёвка пропала. Бабушка говорила, что было обидно. Обидно от того, что так нелепо сорвалась, можно сказать, "упавшая с неба" поездка на юг. Обидно от того, что люди, которым всегда приходишь на помощь, не пожелали войти в положение, и отказали в простой просьбе.
А через несколько дней в газете написали, что рейс, которым летела именно эта туристическая группа, потерпел крушение над Чёрным морем, не долетев до Адлера. Когда бабушка поняла, что сейчас могла хоронить свою дочь, у нее подскочило давление, и она, довольно ещё молодая, едва не попала в больницу с сердечным приступом. А тех "предателей" она благодарит до сих пор, и будет благодарить всю свою жизнь.
Только она успела завершить рассказ, как в кухню вошла мать и скомандовала: "Мама, пошли,  хватит её развлекать, пусть суп ест". Вставая из-за стола, бабушка ещё раз сказала: "Ну, ты кушай", и они вместе покинули кухню. А я, давясь остывшим супом, как-то не по-детски серьёзно задумалась о людях, которые там были, и подумала, что, наверное, это очень страшно - падать в море. В свои шесть лет я не могла знать, что при авиакатастрофе в воздухе наступает мгновенная смерть от перегрузок, и нафантазировала ужасов достойных жанра «фентези». И тогда ко мне впервые в жизни пришла ещё не чётко сформированная мысль о том, что я, наверное, ни за что на свете не сяду в самолёт.

Часть 3

Лето 2002-го. Я – самый счастливый человек на свете: у меня есть любимая работа, лучшие коллеги, лучшее начальство, и не беда, что далеко не лучшая зарплата. Мы с подругой сидим на скамейке в городском сквере, и я говорю ей, что скорее бы уже заканчивался этот отпуск, жалуюсь, что соскучилась. «Поискала бы ты себе работу получше, - советует подруга, - Ну, что ты привязалась к одной компании? Достойная зарплата в Москве – это реально. Могла бы сейчас не сидеть тут со мной, а купаться в море». «Какое ещё море?! – отвечаю я, смерив её таким взглядом, как будто она сказала несусветную глупость, - Ты же знаешь, я ни за что на свете не сяду в самолёт, я их боюсь».
Когда ко мне пришла эта уверенность, я не помню. Она копилась по капле, всходила на благодатной почве страшных новостей об авиакатастрофах по всему миру, и в свои 22 я была уверена: Если когда-нибудь куда-нибудь поеду, то поездом, автобусом – чем угодно, но самолётом – ни за что.
Подруга начинает приводить доводы: «Падение самолётов – единичные случаи, а в ДТП каждый день гибнут сотни людей. Но ты ведь не боишься ездить на машине, даже на права собираешься учиться». «Почему ты решила, что вокруг тебя опасности меньше? Можно стать жертвой теракта в переходе, можно оказаться под плохо закреплённым рекламным щитом, в конце концов, и убить за копейку могут. По твоей теории, получается, что выйти из квартиры – это уже риск».
Я слушаю её, и понимаю, что не могу поспорить ни с одним словом. Но внутри меня липкой волной поднимается знакомый страх, и я не столько ей, сколько самой себе, пытаюсь объяснить, почему именно самолёты вызывают его: «Понимаешь, в любой другой ситуации есть хоть какой-то шанс остаться живой, а в авиакатастрофе выживших, как правило, нет». «По-твоему, остаться на всю жизнь инвалидом  будет лучше?» - с подозрением спрашивает она. «Не знаю», - признаюсь я, и резюмирую: «Но жить-то всё равно хочется. И вообще, чем дома плохо? Я и здесь нахожу себе интересные занятия».
Подруга не понимает меня. Но, поняв, что продолжать разговор бесполезно, оставляет в покое, и вскоре летит отдыхать в Турцию. А я не нахожу себе места. Я знаю предположительное время ее прилёта и под предлогом того, что уже успела соскучиться, пишу СМС: «Ну как погода в Турции?» И только получив ответ: «Погода прекрсная. Извини, не могу общаться – роуминг дорогой», успокаиваюсь, и стараюсь не думать о том, что в следующий раз мне предстоит пережить стресс через неделю, когда она полетит обратно.

Часть 4

«И все равно я тебе не верю. Я не верю, что ты в свои 24 года ни разу не была за границей». Моя коллега Наташа, сидя за столом напротив, сосредоточенно глядела в монитор, не переставая общаться.
Август 2004-го выдался на редкость душным, и только недавний переезд нашей компании в современный офис, позволял не чувствовать дискомфорта на работе.
Я вернулась из первого на новом месте работы отпуска, поэтому, все разговоры в тот день сводились вопросам о том, как я его провела, и к теме отдыха в целом.
«Представь себе, - отвечала я, - Не была»
«Чтобы в следующий отпуск это исправила!» - отдала мне сотрудница шуточный приказ.
«За границу – вряд ли, - развивала я тему, - А в Сочи, может, и съезжу. До следующего отпуска еще дожить надо».
«Зачем тебе Сочи? – нахмурила бровь Наташа, - Сейчас две недели в Турции дешевле обойдутся. К тому же, там и море чище, и еда вкуснее».
«Наташа, - сказала я уже совсем серьезно, - в Турцию поезда не ходят. А самолетов я боюсь».
«Ну, и зря! Очень зря» - подвела черту моя коллега, и углубилась в работу.
А тем временем на ICQ мне пришло сообщение от подруги: «Ты в курсе, что вчера вечером два самолета разбились? Подозревают теракт, но точно пока ничего не говорят». Следующее ее послание я восприняла как черный юмор: «А мне в сентябре на соревнования лететь. Так что, если мой самолет взорвется, не поминай лихом». «Не шути так!» - ответила я, размножив восклицательный знак на весь экран. И добавила: «Я и так скоро поседею от твоих слишком частых перелетов». «А я и не шучу, - написала подруга, - просто я более философски, чем ты, отношусь к жизни, и к ее финалу».
А мне было не до философии. За последние полтора года на меня слишком много всего обрушилось. Закрылась любимая пейджинговая компания, и, хоть я довольно удачно устроилась на новую работу, так и не смогла ее полюбить. Больше года жизни я провела в состоянии глубочайшей депрессии, которое день ото дня лишь усугублялось, медленно убивая. И лишь полтора месяца назад произошло событие, даже не событие, скорее, открытие, после которого мне снова захотелось жить. Когда теряешь вкус к жизни, а потом обретаешь его вновь, начинаешь любить и ценить ее еще больше. Вернулось желание жить – вместе с ним вернулась и аэрофобия.
А ближе к вечеру на корпоративную почту пришла ежедневная рассылка. В этот раз письмо было в черной рамке. Сотрудник нашей компании не вернулся из командировки. Он был в одном из тех двух злополучных самолетов. Я не была с ним знакома. Он был менеджером другого отдела, работа которого никак не пересекается с нашей. Но это ничего не меняло. Думаю, не только я испытала ужас, прочитав письмо.
Я подняла глаза и просверлила еще недавно такую веселую Наташу испытующим взглядом: «Значит, говоришь, зря я летать боюсь?» Она ничего не ответила. Просто пожала плечами и вздохнула о чем-то своем.

Часть 5

Так, посмотрим, что нового на сайте моей любимой артистки. Концерт в Екатеринбурге. 22 апреля 2007 года. Рассматриваю возможность поехать. Больше суток в пути. Обратно не меньше. Плюс день концерта. Вряд ли кто-то из коллег согласится заменять меня столько дней подряд. Да и дешевых гостиниц в городе практически нет. Не судьба. Закрываю сайт, исходя завистью к жителям города Екатеринбурга и тем, кто находится к нему ближе, чем я. 23 апреля у администратора певицы Ольги День Рождения. Надо Не забыть поздравить. На следующий день Ольга пишет: "Таня, я приглашаю тебя на свой День Рождения.... в Екатеринбург!" "Смеешься, да? - апатично отвечаю я, - Не сыпь соль на рану". "Я серьезно, - убеждает Ольга, - увидела тут, "Аэрофлот" акцию запускает, можно слетать туда и обратно почти за полцены. Недостающую сумму я тебе одолжу, отдашь, когда сможешь". Я в ступоре. Молчу, не знаю, что сказать. "Ну так что, летишь?" - в нетерпении пытает Ольга. "Да!!!" - отвечаю не я, а кто-то внутри меня, осмелившийся бросить вызов моему многолетнему страху.
На следующий день билет куплен. Он лежит в сумке, и кажется тяжелее пудовой гири. Он - мой пропуск к счастью, или.... Про "или" думать не хочется.
"Как планируешь провести выходные?" - пытают коллеги накануне 22-го числа. "К друзьям на дачу", - на ходу сочиняю я, стесняясь своей трусости. "А лицо такое, как будто на эшафот", - шутят девчонки. "Хорошие, наверное, друзья: сказала - как приговор зачитала", - вторят мальчики. "Вернешься - расскажешь" - наказывают первые. "Вернусь. И расскажу", - произношу я, как заклинание, как зарок.
Утро 22 апреля. Сумки собраны, подарок для Ольги куплен. Я сижу на диване и жду звонка от друзей - я должна подсесть к ним в такси на Ленинградском шоссе. Звонок кажется выстрелом.
"Привет! Ты что такая бледная? Хорошо себя чувствуешь?" - беспокоится Ольга, едва я села в такси. "Все хорошо", - успокаиваю я, и за разговорами по дороге в аэропорт, тревожные мысли отходят на второй план.
Шереметьево. Толпа. Суета. В калейдоскопе лиц усы Вилли Токарева. Это невозможно не заметить. Регистрация. Досмотр. Сердце в пятках. Дрожь в руках. Если бы в моем багаже были наркотики, я боялась бы меньше, ей-богу.
Ждем, когда объявят рейс. "Да что с тобой?!" - допытывается Ольга, понимая, что мне не свойственно десять минут глядеть в чашку кофе, не произнося ни слова. Я вынуждена признаться: "Просто мне немного страшно". "Ты первый раз летишь? - включается в разговор Алексей - Ольгин тогда еще будущий муж, - А ты представь, сколько раз мы "рисковали", глядишь, и легче станет". Улыбаюсь. Ребята правы. Но легче пока не становится.
Как ни странно, в салоне самолета сердцебиение утихает, а дрожь постепенно проходит. "Не бойся, долетим", - подбадривают друзья.
Самолет начинает движение, и я понимаю: "Обратного пути нет". Но в аэропорту все равно было страшнее.
2 часа полета. 2 часа в напряжении, но не в панике. Гоню от себя мрачные мысли. "Самое опасное - это взлет и посадка", - вспоминаются чьи-то слова. Но по мере снижения страх отпускает. Чем ближе земля, тем спокойнее, на душе. Когда начинаем кружить над аэропортом, приходит иллюзия полной безопасности. Хоть и понимаю: последствия падения с такой высоты ничуть не менее плачевны, чем с девяти тысяч, на которых мы находились во время всего полета.
Нога ступает на уральскую землю, а голову пронзает счастливая мысль: "Долетели! Живы!"
Прогулки по городу, ожидание концерта, сам концерт, впечатления от него, снова прогулки. И пронзающая насквозь все это счастье, мысль: "А ведь нам еще обратно лететь". Она приходит не часто, и не надолго, но всегда не вовремя.
До вылета в Москву несколько часов. Убиваем время в книжном магазине. Получаю СМС от подруги: "Таня, ты дома? Проверь почту". "Нет, - отвечаю, - Я в Екатеринбурге. Сегодня вечером буду дома." Это было написано так, будто я просто вышла в соседний магазин. Быть может, поэтому, подруга не сразу мне поверила. "Как??? Ты на Урале??? Неужели на самолете летела???" Буквы источают ее изумление, и, я чувствую это физически, до конца она мне не верит.
"Да, видишь, какой я герой?" - пишу я в ответ, а внутри усиливающийся страх.
Аэропорт Кольцово кажется более спокойным, чем Шереметьево. Процедуры регистрации и досмотра проходят быстрее, зал вылета не так переполнен, хоть и меньше по площади.
Объявляют рейс на Москву. Скоро буду вспоминать свои острые ощущения как аттракцион. Осталось благополучно долететь. Страх смешивается с радостью, внутри кружит коктейль из бури эмоций.
Обратный перелет длится на несколько минут меньше, мы приземляемся в аэропорту Шереметьево, садимся в такси, и мне не верится, что можно больше не бояться. Все позади. Все целы и невредимы, и мы дома. Ватные ноги, легкое головокружение - это последствия длительного стресса.
На следующий день прихожу к подруге. "Поздравляю с боевым крещением! - встречает она меня на пороге своей квартиры, - Вот не ожидала от тебя! Молодец! Пошли отметим твою победу над страхом!"
"Да не победила я его, - сетую я, сидя в ее уютной кухне, - Думаешь, вот так, взяла и полетела? А знаешь, как страшно было? Особенно, когда смотришь в иллюминатор, а самолет прямо в воздухе то на один бок заваливается, то на другой". "Да это он рулит просто," - смеется подруга. Она садится напротив меня, наполняя стопки, и вместо тоста произносит: "Не все дается сразу. То, что ты отважилась полететь - уже большое дело. Главное, один раз переступить через свои страхи. Второй раз тебе будет легче, а со временем и вообще пройдет."
Я не знала, когда будет этот второй раз, и будет ли он вообще. Думать об этом было еще слишком рано.

Часть 6

Город Балаково относится к Саратовской области, но территориально находится где-то между Саратовым и Самарой. Март 2008-го. Павелецкий вокзал. Мы с Ольгой заходим в вагон поезда "Москва-Саратов". Впереди 14 часов пути по железной дороге, потом еще несколько часов по трассе до Балаково. Я стараюсь не думать о том, что обратно мы полетим самолетом из Самары.
Долгая дорога на поезде не напрягает ничуть, такси мчит по живописным местам Поволжья. Мы прибываем в Балаково. Концерт, гостиница, прогулка, снова такси - и снова трасса. Теперь уже в Самару. Приезжаем под вечер, ищем гостиницу. Нещадно переплачиваем в виду отсутствия времени на поиски более бюджетных вариантов.
Утром просыпаюсь с муторным чувством внутри, и какое-то время не могу понять причины его происхождения. Наконец, понимаю: Сегодня лететь на самолете. Страшно. Хорошо, прихватила с собой из дома таблетку сильного успокоительного, которое несколько лет назад прописали моей матери,  ибо, понимаю: даже если зальюсь спиртным по уши, легче не станет.
До обеда гуляем по Самаре, фотографируемся на набережной, а в голове ничего, кроме усиливающегося страха, который я пытаюсь всячески скрыть от Ольги, дабы не действовать ей на нервы.
Такси подают прямо на набережную. Едем в аэропорт. Выбираю удобный момент, и незаметно глотаю таблетку. Ни Ольга, ни водитель ничего не замечают.
Подъезжаем к аэропорту. Иду внутрь, как в замедленной съемке. Понемногу все начинает становиться безразлично.
Садимся за столик кафе. Ольга предлагает пиво, я отвечаю, что не буду, потому что приняла таблетку. Провал. Дальше помню только, как сидим в зале ожидания, уже с посадочными талонами в руках. В голове шум, который, кажется, стихает, ноги и руки тяжелые. Ольга спрашивает: "Ну, ты как? Оживаешь?" Я не понимаю, к чему этот вопрос - я, кажется, и не умирала. Страх возвращается. Проходим на посадку, загружаемся в самолет. Ольга советует не смотреть в иллюминатор. В полете она рассказывает, что было. Оказывается, после того, как я сказала, что не буду пиво, она спросила: "А кофе будешь?" Я согласилась. Она пошла за кофе, у стойки была очередь. Когда она вернулась, у меня были безумные глаза и неадекватная улыбка. Я радовалась, что мне не страшно. Она подумала, не покурила ли я, пока её не было. Начала пытать вопросами. Я ответила, что выпила таблетку. Она боялась, что меня не зарегистрируют на рейс из-за моего неадекватного состояния, но все прошло гладко. И только в зале ожидания, когда таблетка перестала действовать, я пришла в себя. Ничего из рассказанного я не помню до сих пор.
Приземлились в аэропорту Внуково. "Ну и чего было бояться?" - спрашивает Ольга. "Теперь-то, конечно, нечего," - со вздохом отвечаю я.
Мы едем в аэроэкспрессе, а у меня продолжают трястись поджилки.

Часть 7

Май 2010-го.  В Москве +27. В Новосибирске +1 , концерт все той же любимой артистки, и я. Завидую друзьям, оставшимся в Москве, потому что они, в отличие от меня, сейчас не мерзнут. Они завидуют мне, но по другой причине.
На следующий день у нее концерт в Екатеринбурге. Всего сутки, и 1600 км. Придется лететь, вариантов нет.
Наташа, встретившая меня в этом городе хлебом – солью,  подвозит в аэропорт Толмачево, где через пару часов состоится мой дебют в качестве пассажира «Уральских авиалиний».
Из Новосибирска в Екатеринбург выполняется в сутки всего один рейс, и мне это обстоятельство говорит о многом.
Сижу в салоне эконом-класса, с любопытством смотрю в иллюминатор. Болтая с музыкантами, напрочь забываю о том, что по программе у меня сейчас нервная дрожь и паника. Вспоминаю об этом уже после взлета. Глаза невольно косятся в сторону салона бизнес-класса, и на миг проскальзывает какая-то нелепая истеричная мысль: «Если именно этот самолет сейчас рухнет, так уж пусть он рухнет вместе со мной – так будет легче, чем остаться на земле и пережить то, что пережить невозможно». И тут на смену ей приходит другая мысль – ясная четкая и адекватная: «А он не рухнет. Я точно знаю, что с этим рейсом ничего плохого случиться не может».  Логического объяснения этому нет, но есть уверенность. Абсолютная. Она полностью прогоняет страх. И самолет сразу кажется легким и, в то же время, надежным. Уверенность не уходит ни на секунду за все два часа полета, и даже не очень мягкая посадка не пошатнула ее.
В зале прилета, заметив беспричинную улыбку на моем лице, один из ребят спрашивает: «Чему радуешься?» «С вами так интересно, что я даже забыла, что в самолете надо бояться» - отвечаю я, чем вызываю добродушный смех в свой адрес.
Это был первый шаг на пути к излечению.

Часть 8

Май 2011-го. Эта весна побаловала нас, любителей шансона: помимо плановых концертов в ресторане «Багет»,  раз в неделю, по пятницам, здесь проходят вечера шансон-клуба, и вход на них свободный. Я была завсегдатаем этих вечеров.
Пятница 13 мая. Приезжаю в «Багет» второй день подряд. Вчера тут с блеском прошел самый долгожданный концерт. Еще более незабываемой была моя дорога домой с этого концерта – мне бы позавидовали многие поклонники. Так хочется все повторить! Но, увы, вчерашний день остался днем вчерашним, а сегодня я могла лишь радоваться тому, что есть – традиционной бесплатной вечеринке. Ее тема и настроение продиктованы самой датой.
«А сейчас, дорогие гости, мы узнаем, чего вы больше всего боитесь» - начинают ведущие. «Чего ты боишься?» - спрашивает ди-джей Анюта, направляясь прямиком ко мне. Отвечаю честно: «Летать боюсь». На миг в Аниных карих глазах мелькнуло недоверие, затем она заливисто рассмеялась и заключила: «Да. Я прекрасно знаю, как ты летать боишься. Придумай что-нибудь другое». После чего перешла с тем же вопросом к соседнему столику.
Анюте прекрасно известны все мои перемещения в пространстве, и их причина. Известны не понаслышке. Работа у нее такая. Но даже она в тот день не знала, что дома у меня лежит купленный на днях авиабилет по маршруту Москва – Калининград – Москва, воспользоваться которым предстоит мне уже через неделю. И тут я поймала себя на мысли, что ответила на вопрос, скорее, по привычке, а на самом деле была не так уж и честна. Боюсь ? Да, все-таки да. Больше всего? Пожалуй, уже нет.
20 мая 2011-го. Аэропорт Шереметьево. Терминал D. На регистрации прошу место возле иллюминатора. Зона досмотра пройдена. До начала посадки около часа. Беру в баре пиво. От страха? Или от скуки? Понимаю, что от второго больше, чем от первого. Страх появляется лишь во время посадки, и то, он больше похож на дискомфорт с элементом тревоги. Салон Аэробуса уже не представляется «черной дырой». В висках не стучит, пульс нормальный, ладони не потеют. На время взлета еще ощущается какое-то внутреннее напряжение, но после набора высоты отступает и оно. Притом, что того обстоятельства, которое заблокировало мой страх в прошлый раз, в этом самолете нет. После посадки в аэропорту Калининграда в голове вспыхивает: «Ура! Долетела!» Но вниз по трапу иду уже не на ватных ногах.
Обратный перелет проходит так же.

Часть 9, заключительная

2012-й год выдался рекордным. Рекордным по частоте концертов. Рекордным по расстояниям между городами. И рекордным по количеству авиаперелетов. Февраль - Чита, начало апреля - Уфа, конец апреля - целый тур по Дальнему Востоку. Четыре города, и только один трансфер по железной дороге. Все остальное - самолеты. Самый длительный перелет - 9 часов. Бояться просто некогда, надо все успеть, надо продумать до мелочей все маршруты. Надо сделать поездку незабываемой.
Это удалось. Привезенные мной впечатления стали самым ценным багажом. А страх... был ли он? Не помню. Я не нашла времени задать себе этот вопрос.
Июль 2012-го. Ожидание тянется долго и муторно. Звонок с новостью о концерте -  как глоток свежего воздуха. Надо лететь в Тюмень. После дальневосточных приключений 2 часа в самолете кажутся чем-то несерьезным.
Вернувшись домой, при первой возможности еду к Ольге, поделиться впечатлениями. Гуляем по ее району, где низколетящие самолеты - обычное явление. Боинг, пролетая над нами, идет на посадку. Я залюбовалась. Красивый, стального цвета, логотип авиакомпании на такой высоте виден невооруженным глазом. "А знаешь, о чем я сейчас подумала?" - сказала вдруг я Ольге.... или себе, - "Я больше не боюсь летать. Сколько перелетов совершено за этот год, и ни разу не было страшно".
Через два часа мы уже сидели в ближайшем ресторанчике и отмечали мою окончательную победу над аэрофобией. И неизвестно, кто из нас двоих больше этому радовался.