Про кривую Катьку

Русик очень любил свою маму. Лучше,  добрее и ласковее женщины для него на земле не было. Маму звали Катька. Именно Катька, а не Катя, Катюша, Екатерина Сергеевна.
 
    Она жила в общем дворе при церкви . Двор  получил название "Собачатник", потому что раньше там жил какой-то помещик, который построил  огромные вольеры для собак, которых разводил.  Помещик давно помер, а вольеры бедные люди разобрали себе под какое-никакое жильё. Со временем образовались крохотные комнатушки,  без удобств и коммуникаций. Единственным результатом цивилизации здесь был свет. Воду носили из колонки, помои сливали в большую общую яму. Тем не менее, власти города считали это муниципальной собственностью и умудрялись раздавать под жильё нуждающимся. Как Катьке. Она вышла из детдома, ей дали одну из этих конурок и поставили галочку в графе "жильём обеспечен".

     Контингент в Собачатнике был, как на подбор: алкаши,  полубомжи, проигравшиеся картёжники, наркоманы и две брошенных запуганных бабушки.
Катька быстро освоилась в комнате "метр на метр". Ей было всё-равно где жить, лишь бы не в детдоме и подальше от людей. Над ней смеялись все 18 лет. Неизвестно по какой причине, но Катька была кривая на одну сторону.   Правая сторона лица была нормальной, а левая напоминала сморщенное старое яблоко. Глаз был прикрыт, борозды морщин сильно опустили уголок рта вниз, щека ямой впала внутрь.  От этого нарушилась дикция и она шепелявила на все буквы. Из почти закрытого недугом глаза постоянно текла слеза. И хромала она на левую ногу всю жизнь, от этого сгорбилась и скрючилась. Катька уже смирилась с этим своим уродством,  решила сильно не кручиниться, замуж не выходить, на парней не засматриваться.  Устроилась уборщицей в церковь, завела котёнка , повесила с первой зарплаты занавеску на окно, а на побеленную стену - иконку, которую дал  батюшка со вздохом и словами: " Страшное и несчастное ты дитя, прости меня Господи".

   Катька как-то очень поругалась  со своим соседом, пьяницей Витькой. Тот вывалил мусор ей под дверь, потому как идти к дальнему баку ему не хотелось. Но жизнь в детдоме научила её не молчать и таких , как Витька , не бояться. Она сгребла мусор, бросила его ему в окно и пригрозила поджечь дом. Ночью Витька вломился к ней в комнатушку  мстить за содеянное. Они долго ругались, толкались,  он разбил три единственных её чашки. Кричать и просить о помощи в Собачатнике было бесполезно. Обессиленная Катька ждала развязки, которая закончилась тем, что пьяный Витька просто её изнасиловал, ушёл и тут же забыл о происшедшем. Да и Катька через пару дней забыла. Погоревала немного, всё-таки это был первый мужчина в её жизни. Но детдомовская философия "всё, что не убивает-делает сильнее" стёрла неприятную историю из головы. Тем более, что через неделю после случившегося Витька помер сам по себе. От пьянства.

   Через четыре месяца странных ощущений Катька наконец-то поняла, что беременна. Она была очень напугана,  удивлена переменам, растерянно спрашивала батюшку: "Что делать-то мне?". Батюшка был удивлён не менее, но всё же сказал, как полагается батюшкам: "Аборт -это грех.  Надо рожать,  Катька. Раз Бог дал детей, даст и на детей. "  Перекрестил её и дал ещё одну иконку, которая также очутились на побеленной стене.

    В апреле родился Русик.  Руслан. Катька сохла в детдоме по одному красивому мальчику с таким именем. С тех пор имя Руслан было для неё , как что-то недосягаемое и волшебное. Батюшка и свечница Рая отдавали Катьке дары от прихожан - молоко, яйца, муку, мёд и крупы. И одежонка оттуда же приходила, и коляску кто-то старенькую отдал. Счастливая Катька возила Русика по всему городу в этой коляске, похожей  на строительную тачку,  всем своим видом показывая - "Смотрите, люди! Хоть я и кривая, и хромая,  а ведь ребёночек у меня есть. Руслан!". Единственное,  чего она  боялась,   это что Русик будет похож на неё. Или на Витьку.  Но природа, любящая шутить и миловать, наградила мальчонку ангельской внешностью и нравом. Он не плакал, не болел и не требовал к себе большого внимания.

Он рос с глубокой любовью, с  преданностью бегал везде за Катькой, которая стала для него центром Русиковой вселенной. В их комнатушке не было телевизора, или  ещё каких-то приспособлений,  отвлекающих людей друг от друга и от жизни. Крохотная комнатка с диваном, маленьким холодильником, столом, шкафом и двумя иконками на стене - это был их скрытый от людских глаз мирок.  Она делала ему блинчики на электроплитке, поливала их сметаной и смеялась кривым ртом над тем, как он пачкает нос. Она учила его читать, рассказывала в темноте страшные истории про детдом и сказки про отца-пограничника, которого подло убили китайцы-контрабандисты  как раз в тот момент, когда он ехал к Русику с подарками.

    Когда сын пошёл в школу, Катька деликатно пряталась в тени школьных тополей. Ей не хотелось,  чтобы Русику было неудобно за мать. В толпе надушенных мам с прическами,  сумочками и ножками в каблуках кривая хромая Катька смотрелась бы нелепо. И оскорбительно для хорошенького Русика в идеально выглаженном костюме. Поэтому Катька научилась лишний раз не высовываться. 

    Годы шли, Русик подрастал,   галантно заняв в комнате спальное место на полу, возле дивана. А потом уехал учиться. Катька проводила его с лёгким сердцем . Потому что он был отличником в школе, закончил с золотой медалью. Ей даже дали грамоту за достойное воспитание сына, которую Катька сначала смочила слезами, потом целовала, а потом повесила на побеленную стену, рядом с иконками . Русику нужно было расти, вставать на ноги и, как напутствовала его Катька,  "бежать из этого сраного  собачатника как можно дальше и быстрее."

   Катька до сих пор не могла понять,  за что на её голову уж семнадцать лет как свалилось счастье такое, в образе Русика.  Она даже свечки покойному Витьке каждый день ставила и горячо благодарила его за изнасилование.

Русик поступил в институт искусств. Он сам так захотел, с детства расходуя  тонны бумаги на "каляки-маляки", как говорила мать. Тяга к рисованию проявилась настолько сильно, что он полностью расстворился в мире красок, кистей и мольбертов.  Он рисовал портреты прохожих, учителей, друзей настолько хорошо и профессионально, что посыпались заказы. Он был рад заработать,  потому что ни на день не забывал о матери, которая осталась в далёкой провинции, в маленькой коморке без удобств. Он копил ей на нормальное жилье с туалетом и ванной, на новый телевизор и на швейную машинку, о которой она грезила. 

    Большой гонорар обещали за победу в очень масштабном конкурсе портретистов.  И Русик поспешно подал заявку на участие. Конкурс был тематический. Каждому участнику давалось определённое  задание.  Русик вскрыл конверт и прочитал :"Портрет  матери". Тут он задумался. Не расстроился ни на минуту. Он любил её такой, какая она есть. Но он хотел, чтобы и все полюбили её. Она была этого более чем достойна.  И он начал писать портрет. Не портрет красоты и совершенных черт, а портрет своего чувства.

Была уже осень. Позвонил Русик и очень настойчиво стал звать на какое-то мероприятие, на котором она обязательно должна была быть. " Мама, это важно.  У меня презентация портрета. Ты в сценарии этой презентации. Я выслал деньги на билет, приезжай послезавтра. И да, не волнуйся!"
  
   Сказать, что Катька не заволновалась - не сказать ничего. Тридцать восемь лет она никуда носа не показывала. Церковь-коморка. А тут вдруг поездка.  На мероприятие!  Она со слезами смотрела на себя в мутное зеркало -кривое лицо, уставший слезиться полностью закрытый глаз, седые жиденькие волосы... Она просто опозорит его!

   На помощь пришла свечница Рая. Дала своё строгое коричневое платье в рубчик.  Купили хну,  покрасили волосы.

   ...Катька старательно прятала левую сторону лица под волосами, когда приехала в большой город. Сын встретил радостно, начал рассказывать про конкурс. Она была настолько растеряна от косых взглядов, потока машин и людей, мелькавших вывесок и чужих запахов, что совершенно не поняла, о чем он говорит.  Она спешно хромала за ним, повторяя только: "Да-да,  ты молодец. Конкурс это хорошо. Это важно. Ты умница у меня. Только я-то тут зачем, Руся? "

   Они зашли в огромный зал,  битком набитый разными важными мужчинами и очень красивыми женщинами. Было как в театре: сцена, кресла, люстры, колонны. Русик усадил мать, сам поднялся на сцену, в толпу молодых художников. Каждый представлял свой портрет, сначала рассказывал о нем историю, потом снимал с него белую ткань, являл взорам произведение, все аплодировали и щёлкали фотоаппаратами.  Потом в микрофон объявили : "Руслан  Пономарёв. Портрет матери". И Катькино сердце остановилось.

   " Мне нужно было написать портрет матери. Не знаю, справился ли я с заданием. Мне бы хотелось, чтобы все увидели какая она у меня...красивая. Она вырастила меня одна.  У неё для этого не было ни денег, ни удобств,  ни родни, ни мужского плеча...ничего.  Детдомовская,  обиженная судьбой, оставленная всеми... Она собирала бутылки, мыла окна соседям, чистила в церкви полы от воска и покупала мне на эти кровные  кисти, карандаши,  краски, одежду. Рядом с ней я был самым счастливым ребёнком. Потому что она любила меня так, как не полюбит ни одна другая женщина.  Она здесь. Я бы хотел, чтобы все увидели её. Но сначала портрет. " И Русик снял белую ткань с холста.


    Все удивлённо шептались и переговаривались. Катька плохо поняла,  что там со сцены говорил сын. Что-то про  красивую женщину, потом про неё вроде. Она вытянула шею, чтобы рассмотреть портрет. На огромном холсте она увидела образ. Мягкий, спокойный, чуть улыбающийся под странной туманной дымкой.  Женщина с портрета  смотрела очень пронзительно, её лицо было наполовину заполнено лёгкими разноцветными бабочками. Они порхали на невидимой щеке, бережно касаясь волос, пряча под невесомыми крыльями половинку рта , глаз...В руках она держала маленький скворечник. Точно такой же,  какой в пятом классе смастерил Русик сам и подарил ей на день рождения. Из  скворечника пробивались солнечные лучи. Солнце сидело там, в скворечнике, словно боялось выйти и показаться людям. Катька заволновалась вдруг.  Ей понравилась эта женщина.  Ведь её написал сын.

  
   Русик подошёл к матери, взял за руку, стал выводить на сцену. Она привычно  низко наклонила голову, чтобы за ним последовать. Вдруг оглушающий гул невесть откуда взявшихся аплодисментов заставил её удивлённо оглядеться по сторонам. Хлопали ей. Стояли и хлопали.  Важные мужчины и красивые женщины.  Смотрели на неё и не отворачивались, не прятали взгляд и брезгливо не отводили глаза в сторону. Не потому, что Катька вдруг похорошела и перестала хромать. Нет, конечно.   Просто любовь сына всегда окружает любую женщину безграничным к ней уважением.  Возводит на пъедестал . Делает красивой.

    Солнце коснулось выкрашенного хной Катькиного локона. А из закрытого глаза потекла  слеза. Ей ничего не было нужно сейчас.  Она была самой счастливой Катькой.