Рунические блюзы. фрагменты

поэзия есть агония памяти- сожжение всех мостов между тобой и невидимыми порами мира... ты открываешь новые врата принимая все дары смерти и забвения... забывая смерть поэт становится бескрылым- нет у него сакральной цитадели где в вечных объятьях мраморных ангелов смог бы творить невероятное жертвоприношения средь раскалённых льдов и рунических снов... преодолевая саму речь и сжигая языка синтагмы до тла....


ОТРИНЬ ОСТАНКИ РАЗУМА
СОЖГИ КОСТИ И ПЛОТЬ
УМРИ ОБЕЗДОЛЕННЫМ АНГЕЛОМ
ВОССТАНЬ КАК ПОСЛЕДНИЙ БОГ

межрёберные крики
гортанные шёпоты
отражения  предлагают осколки зеркал
останки тел
которые ты потерял
стреляй в своего двойника
пока он не превратился в тебя
пока он не сдал тебя
на растерзание раскалённых льдов и рунических снов

БЛАЖЕННА ТЫ КРОВЬ БЬЮЩАЯ ФОНТАНОМ ИЗ ГЛАЗ И ТЕЛА МИРА
БЛАЖЕННА ТЫ САКРАЛЬНАЯ НАГОТА ЭФИРА
РАЗБЕЙ ОТРАЖЕНЬЕ СМЕРТИ И ВЫЗОВИ ЕЁ НА ДУЭЛЬ
НЕ БОЙСЯ ЭТО КАК ВЫЙТИ НА ПАНЕЛЬ ОДНОМУ
И ПЫТАТЬСЯ СПАСТИСЬ ОТ ДИКИХ АВАТАРОВ СОДОМА




кто-то вошёл в мою спальню в мой сон в мою плоть... Египетские тени... иероглифы на плечах рабов...время давно рассеяло пепел наших лиц и масок... немые арлекины забрасывают сети пытаясь выловить само Бытие..... мы ревнуем к фантазмам... мы прокляты взглядом Арто и остались лишь метастазы праха на мраморном черепе Кокто...

свидетельство во времени трещине
глубоко под кожей идеи Арто
рядом с сожжёнными партитурами Бытия
льда
здесь
там где камни не отбрасывают теней
а чёрные зеркала не отражают белизну наших душ
Целая нота:
из-под боли вступает визг саксофона
как младенца нерождённого плач
мир отринул нас и я должен нести твою мумию на своих плечах
но ждет, кристалл забвенья
твое непреложное
свидетельство о смерти....


пентаграммы миров трещат по швам лишь энтропия не властна над её венценосной красотой...
пусть палят пушки Содома...
пусть под мостом Мирабо проплывают наши тела и души
мы сомкнём уста навеки и заблудемся в этом искусственном Парадизе страстей в метаморфозах тихого харакири красоты в гондоле вечной любви...
нас поглотят вечности зеркала медленно впитывая наши тела в самую глубь Инферно или Эдема- в сомнамбулическое Зазеркалье грёз и сна...


СМЕРТЬ- ЭТО БАШМАК ЗАСТРЯВШИЙ МЕЖДУ РЁБРАМИ
СМЕРТЬ- ЭКСПРОМТ БАРМАГЛОТА
СМЕРТЬ- АСТРАЛЬНЫЙ НОЖ ВСПАРЫВАЮЩИЙ ВЕНЫ ДЕМИУРГА
СМЕРТЬ - ЭТО ВАРИАЦИИ ЛЮБВИ И КОСТЕЙ СТОН И ПОЦЕЛУИ ПАЛАЧЕЙ И ПРЕДСМЕРТНЫХ КОЛОКОЛОВ ЗВОН... РАСПЯТАЯ УЛЫБКА ЧЕШИРСКОГО КОТА ЧТО НАРУШАЕТ ГАРМОНИЮ МИРОВ...
СМЕРТЬ-ЭТО КРОВЬ БЬЮЩАЯ ФОНТАНОМ ИЗ НЕВИДИМЫХ ПОР...НОЧНОГО ПОРТЬЕ...



я исчезаю в стриптизе твоей фантомной боли что позволяет мне подняться к полночному солнцу забвения и раствориться в алькове небесной крови...


бездна взывает и кровоточит поцелуями вечности где ангелы бескрылы и мы неповинно незримы...

тайный иероглиф ума
вырезан на коже нашего распятого бытия
гипнотические узоры
те что
всегда молчат
те что между живыми невидимы
те чьи сны пудрят наши мозги
на всю катушку
ко всем чертям
призраки Голгофы как дети голодных лунных псов
стигматизируют пространство наших иллюзорных реляций
и отрезают всякий путь к отступлению

и в крови оживают просторы
оживают поцелуи
вырезанные на нашей коже
лезвием поэзтического имажинэра
клоунада любви
танец слепых сатиров
я всего наелся всласть
я хочу субверсии агрессии и обнажённых арлекинов


в дверях сверкают затворы карабинов мы идём по следам ассасинов и топчем нагих ночей корсеты рвём в клочья камни мостовых хрипят как жалкие пропойцы...нема любовь поэтов зашиты их уста и глаза сторонятся красоты и даже монументальные сфинксы в разбитых зеркалах умирающих граций не пробуждают любопытства и пусть кровоточат хрупкие амфоры губ... постигая тайну страха я измерил его своим подбитым крылом и вдруг ринуться ввысь забывшись там где холод и последние пейзажи дня из фонтана моего детства бьют детские крики обнажённость моих обожённых губ даёт ме права и силу в меня вливает. смолкли аккорды сна. так тоскуют выброшеннные в оконо руки.


Отверстия на месте отсутствующих органов подпитываются сингулярностями нервного вязкого шума. Безумие нарастает в каждом импульсе ненависти.

о, беглая любовь моя, заводной апельсин с мятным послевкусием как долго я шёл по твоим пятам эта щетинистая боль которая не глохнет когда ты падаешь с винтовой лестницы я подожгу своё тело и освещу путь призрачному кораблю и Люцифер наградит меня нимбом среди небесных лилий сияет мой терновый венец

Мысли вращаются как птицы в клети сознания/Море нетленных эстетических таинств разливается и окутывает каждое действующее лицо этого мерцающего повествования. Мы не узнаём своих марионеточных отражений. Символическая картина распада. Роса над пламенем. Каждая капля это квинтэссенция развоплощённого садизма кислотного эроса. Пространство безучастно. Нам необходимо найти исток проклятия этой бесконечной серафической ночи, которая стала для нас в каком-то смысле благословением.

Сакральная тайна вертикальных порезов. Торжественный шепот тлена. Обесценившееся преступление. Скрипучие крылья реальности. Опустошённый развратом рассудок. Священная диалектика мести. Одиозный эротизм непроницаемых небес. Опухоль мира. Добровольная расправа над фантазиями. пейзаж Ван Гога наши высокие каблуки растопчут небо в кровь любовь с обугленными руками хватает меня за плечи и ведёт к заброшенному пляжу я вижу тело юнца прибитое к суше кровавым потоком в лунном свете

За окном в холоде этого искусственного парадиза энтропический шум каждое мгновение меняет свой лик. Превращаясь в драматическую работу пылающего рассудка. Тело без органов погружается в невыносимую бесконечную пытку звуком, обогащается немотой и этой зловещей игрой с забвением, представляющую собой тяжёлую бесформенную массу едва различимого фетишизма. Модуль чёрного солнца изолирован в моей кожной ткани/генный Потрошитель дополняет астральную катастрофу Демиурга/машина серийных желаний запущена/кто-то пытается взять контроль над внешними сумерками искусственного кислотного рая/кровь на цементе/прострелянная щека/перегной, смешанный с костями самоубийц/близнецы, испачканные в дерьме, совокупляющиеся за колючей проволокой/один из них восторженно облизывает свою парализованную руку на которой запеклась чёрная кровь/новые спазмы снов и менструирующая реальность рециклированной содомии/

Последняя пристань Европы
Крематорий на шестом этаже
Пластичное изнасилование необходимое для сюжета
мы пали под бременем татуированного лета
похотливые розы расшнуровывают свои звёздные корсажи
небесная слюна капает из открытого настежь рта
капли крови стекающие с фонарей
четвертуют мёртвых птиц
и услаждают рот припудренный апокалиптическим смехом