Бродячая искра

«Если я расскажу тебе свои секреты, ты никогда не посмотришь на меня как прежде».
Робби Уильямс, "Into The Silence"

      
***

      
       Волосы распустить или заколоть? Или в прическу убрать? Или под капюшоном спрятать? Хотя нет, прятать нельзя, вдруг не признают за свою...
       Миниатюрная особа досадливо дернула себя за челку. Отражение в начищенном подносе за последние полчаса заслужило от нее больше придирок, чем за предыдущие двадцать с хвостиком лет.
       А может, все-таки укрыть медные кудри под капюшоном, а на подходах к месту его сдернуть? Как в таких случаях принято? Или, например, еще... ресницы накрасить? Местными штучками или хотя бы углем. Заметнее от этого станут бледно-желтые глаза? Пусть сразу видят, что она не кто попало, а инарка из племени Огня! Пусть признают за свою. И плевать, что она смутно представляла, чем огнепоклонники отличаются от прочих народов, кроме яркой внешности.
       Девица дернулась за кошельком, но осеклась и зло стукнула кулаком по столешнице. Приставленный к стенке поднос укоризненно звякнул.
       Толку-то выпендриваться! Не умеешь — не берись, только на посмешище себя выставишь, если ни разу не наводила марафет ни народными методами, ни новомодными аристократскими. Денег у нее хватило бы и на то, и на другое, но раньше не возникало желания прихорашиваться сверх обычного. Да и не у кого научиться женским премудростям. У наставницы престранные взгляды на красоту, а напарника спрашивать без толку. Впрочем, медноволосая недотрога скорее откусила бы себе язык, чем попросила о помощи хоть кого-то хоть в чем-то. Наставницу — в первую очередь. Вот перед кем всегда надо держать лицо и сохранять независимость. Никто не должен узнать, как рыжая в съемной комнате мается над сущей ерундой, пока спутники ужинают внизу, в полутемном зале.
       Горе-кокетка, наконец определившись, зажала губами пяток шпилек и, хмурясь на свою искаженную копию, собрала волосы на макушке. Так, если связать и потом закрутить... Хотя чего крутить? До плеч не достают. Может, все-таки пощадить шевелюру, избавить от своего сомнительного цирюльного таланта?
       Но не покажется ли она распустёхой без прически?
       Девица зарычала сквозь шпильки... и тут же выплюнула их от неожиданности, когда из-за спины обыденно посоветовали:
       — Платье надень.
       Проклятье! Как она умудрилась вернуться неслышно, утихомирив и скрипучие половицы, и расхлябанную дверь? Плох тот наставник, которому нечем удивить ученика, а кладезь неожиданностей по кличке Скрытная не оскудел даже за восемь лет знакомства.
       — Обойдётся. Мне в штанах удобнее, — буркнула под нос ученица, не оборачиваясь и неторопливо собирая заколки в ладонь. О, чего ей стоила эта показная медлительность! Сегодня как никогда хотелось торопиться, метаться, воротить что попало, лишь бы что-нибудь! Но вспыльчивость надо держать в узде. Нельзя забывать, кто ты, где и с кем.
       — Платье традиционно. Хоть с собой возьми, переоденешься. Впрочем, как знаешь. Мое дело посоветовать.
       — Как будто ты сама хоть раз надевала юбку!
       — Было время — надевала.
       Скрытная нога об ногу содрала сапоги и растянулась на продавленной кровати во весь немалый рост, закинув руки за голову. Голубые, чуть раскосые глаза понимающе сощурились:
       — Да не суетись, Огонёк. Я отослала Эрика по делам, не вломится.
       "Уже хватило, что вломилась ты!" — нахмурилась застуканная. Однако следом пришла другая мысль, более дельная, и девица неуверенно покосилась в сторону кровати.
       — А ты не могла бы...
       Скрытная приподняла брови, заслышав что-то похожее на просьбу, и недотрога мигом поправилась:
       — Ты когда-то предлагала заплести мне косу. Теперь можно.
       — Х-ха. Когда я предлагала, там было из чего плести! Ладно. Иди сюда. Ради такого ответственного дела можно попытаться.
       Воительница села, подогнув одну ногу, и хлопнула по одеялу рядом с собой, куда, дичась, через полминуты приземлилась ученица. Рядом они смотрелись чудно; — сложно найти двух особ, столь разных по внешности. Одна юркая и миниатюрная, яркая и светлокожая. Другая намного старше, на две головы выше, черноволосая и статная. И в характерах мало общего, и в принципах, и отношения не блещут откровенностью... И все равно они не расставались уже восемь лет. Может, из-за ремесла. А может, не всякую дружбу заметишь в первого взгляда.
       Пальцы пробежали по затылку, разделяя медные кудри, и деловито засновали между прядями. Минута — и вот уже косичка сбегает от челки до лохматого хвостика.
       — Свободна.
       Ученица опасливо потрогала затылок — из переплетения все равно топорщатся завитки, но разве уберешь такую шевелюру аккуратнее?
       — Надо же...
       — Это понимать как "спасибо"? — хмыкнула Скрытная, заваливаясь обратно.
       — Возможно. Ловко у тебя получается. Хорошая коса.
       — Да разве ж это коса... — она криво усмехнулась чему-то своему и в сборы больше не вмешивалась.
       Лишь когда надлежащее место заняли сапоги, ножны и побитый ветрами плащ, а глубокий капюшон бережно укрыл медную косицу и бестолковую макушку, Скрытная бросила вслед:
       — Удачи, Огонёк. Но платье лучше бы взяла.
       Упрямица мотнула головой и канула во тьме коридоре, а потом и в ранних весенних сумерках.
      
       Видно, она слишком затянула со сборами, потому как "отправленный по делам" напарник встретился на лестнице. Шутливо загородил дорогу:
       — Огонёк-Огонёк, ты куда подалась на ночь глядя?
       — Куда надо. В кабак. Сизый, пусти!
       — Тебе посчастливилось отыскать его в этой дыре? Где? Верные соратники тоже желают в кабак! Приобщиться к славным традициям винопития и сыроедения... или что в этом захолустье подают к ви... Эй!
       Девица поднырнула под его упертой в перила рукой, но капюшон слетел, открыв небывалое для "Огонька" дело — прическу.
       — Ого! Так бы и сказала, что отправляешься на встречу, на коей неуместны посторонние. Что ж мы, не люди, не понимаем? — неслось ей вслед, пока тяжелая входная дверь не избавила уши напарницы от речей балабола.
       Всё, теперь не отвяжется. Хорошо, если на всю гильдию новость не разнесет, когда трое путников вернутся в ее стены. Впрочем... коллеги наверняка заподозрили не то, к чему она готовилась на самом деле. Ну и пускай сплетничают о деревенских свиданках.
       До правды не додумаются, а это главное.
      
***

      
       Полевая дорога, едва просохшая после стаявших снегов, верста за верстой ложилась под конские копыта. Помнится, один поселок странники пролетели около полудня, а ночевать остановились в том, где нашелся захудалый постоялый двор — редкость на задворках Инарской империи.
       Теперь ученица возвращалась — ночью, одна, не боясь ни зверей, ни разбойников. Первых на обжитых распаханных землях не сыскать, а вторые... Пускай боятся ее сами.
       Топот копыт перекликался с ритмом сердца, ладонь то и дело возвращала на место капюшон, сдуваемый ветром.
       Скорее. Скорее, надо успеть к рассвету, а там... Там как сложится. Там, наверно, ей обрадуются. Там, может быть, ее заждались!
       Спешка едва не вышла боком, когда буланая* Затея поскользнулась на тропинке меж деревьев. Сердце ухнуло куда-то вниз, но осознать испуг всадница не успела — взбрыкнув задом, кобыла выровнялась и замедлила шаг.
       Торопыга и сама поумерила пыл. Не хватало свернуть шею только из-за того, что в проездом посещенной деревеньке ей почудилась сущая ерунда.
       Пустяк.
       Совпадение.
       Но инарка не могла покинуть здешние края, не проверив его. Уедешь сейчас — и больше не отыщешь замызганную кучку домов среди кукурузных полей и десятка таких же невзрачных селений. Даже если пожалеешь об упущенной возможности и попытаешься вернуться. Нет, лучше сразу!
       Уже сейчас девица не поручилась бы, какая из трех придорожных деревень ей нужна, если бы не главная примета — в той была лавка. Не меньшая роскошь, чем постоялый двор. Да и вывеска приметная, красная, с трещиной поперек рисунка.
       В полумраке она не бросалась в глаза, как днем, поэтому странница долго присматривалась к низким деревянным домишкам, остановив Затею на пригорке. Здесь или нет?
       Небывалое дело: в одном из распахнутых окон пританцовывало пламя на светце, а над трубой бледным призраком вился дымок. Постучаться и спросить про лавку? Пожалуй, неразумно тревожить ранних пташек — до зари еще добрый час. Вряд ли хозяева ждут гостей на излете ночи, напугаются при виде чужака. Хотя... разглядят малявку и посмеются.
       Так и не определившись, инарка пустила Затею вдоль единственной улочки и скоро натянула поводья возле дома с освещенным окном. Надо же, это и есть лавка с красной вывеской! Та самая, где вчера Скрытная уточняла путь до Дариса, а ее ученица услышала то, что потом пыталась, но не смогла выкинуть из головы. Случайность? Совпадение? Проделки Покровителей?
       За распахнутыми ставнями, не боясь весенней сырости, кто-то копошился и переговаривался на три голоса, потому прохожая решила превратиться в гостью. Предутреннюю тишину спугнул напористый стук.
       В доме что-то брякнуло, и подхалимистый мужской голос оповестил из-за двери:
       — Лавке до рассвета зачинённой быть. Не обессудьте, обождите.
       Не на ту напал! Промолчав, инарка перехлестнула повод через коновязь, спутала его хитрым узлом и перемахнула через плетень.
       — А если не обожду? — полюбопытствовала она, облокотившись на подоконник. — Если мне сейчас надо?
       В лавке ругнулись от неожиданности, и на виду, вытирая руки полотенцем, показался настороженный хозяин. Хоть немолодой, а подвижный, с хитрыми зелеными глазами и горбатым носищем.
       — Смотря что путнице надобно.
       Она мельком глянула на бардак у него за спиной. В нагромождении ящиков и кульков определенно имелась система, но уловить ее рыжая не сумела — раньше ей не доводилось такое видеть. В дальнем полутемном углу возились два подростка: правый добросовестно пересыпал зерно в мешок, левый беспрестанно оглядывался на окно, рискуя свернуть шею от любопытства.
       — Немногое. Хочу узнать, где дом госпожи Эруя;рр.
       — Госпожи... А-а-а, — расплылся в улыбке лавочник, — ну конечно! Вы проезжали вчерась днем, в компании. У меня на проезжих глаз наметан, доложу я вам! А что же не спросили меня сразу? Ай-я-яй, сегодня у ведуньи ритуал, из дому ушла, а вчерась была свободна.
       — Я ошиблась деревней. Думала, что ведунья Эруярр живет в другой, вот и пришлось возвращаться, — легко соврала инарка. — У меня мало времени. Долго искать, где этот ритуал проводится?
       — Смотря что прикупите, — подмигнул торгаш.
       Намек более чем ясный. Девица, однако, не поленилась сбить цену и сберечь несколько монет — не так легко они ей достаются, чтобы разбрасываться направо и налево. В довесок лавочник пообещал задарма почистить и накормить "славную лошадку", но чужачка не поверила. В этой нищей дыре даже сапоги без присмотра нельзя оставлять — скрадут, как только отвернешься. Она не удивилась бы, узнай, что местные распахивают поля для виду, а сами всей оравой кормятся у ближайшего тракта, грабя подводы. Кто их знает.
       — А лучше всё-таки обождите! — вытянув шею, крикнул лавочник вслед. — Старуха не любит, когда ее отвлекают, ажно вспыхивает со злости!
       Чужачка не сбилась с шага, лишь дернула головой, мол, услышала.
      
***

      
       Указанная тропа змейкой вилась меж огородов и взбиралась на косогор, к роще. Подкованные копыта скользили по влажной траве еще сильнее подошв, и путница, не рискнув взбираться в седло, вела кобылу на поводу. Затея то отставала, то сопела в затылок, а едва они приблизились к деревьям и хозяйка скинула капюшон, лошадиные зубы вдумчиво прикусили куцую рыжую косичку. Пришлось сердито цыкнуть на гурманку и, брезгливо вытерев обслюнявленный кончик, накинуть капюшон обратно. Уж если Затее что-то в голову взбрело — не отвяжется.
       Березовая роща расчертила светлеющее небо голыми ветвями. Суровых зим здесь не бывало, даже снег выпадал через раз. Там, где инарка провела детство, сейчас только-только сходят сугробы, а тут, вон, уже клейкие молодые листики выбираются из почек. Тропа незаметно сошла на нет между стволов, и девица остановилась, в замешательстве оглядываясь.
       "До леска, а дале сами ее увидите, не пропустите", — наставлял лавочник, но пока ничего и никого необычного путница не встретила. Белые стволы, бурая земля с жизнерадостной прозеленью... и черные следы наискосок, будто кто-то каждую отметину от сапога нарочно прижигал огнем.
       "Это, что ли, не пропущу?"
       По спине скользнуло холодком — не от ветра, от опаски. Инарка знала ровно одну ведунью — Скрытную, хоть та и велела "не налеплять на мое баловство такой громкий титул". Дескать, вы просто настоящих ведуний не встречали, потому меня переоцениваете. За Скрытной, дочерью Дождя, и впрямь не водилось столь явных странностей, как прогоревшие следы, цепочкой отметившие путь дочери Огня.**
       "Ничего, я Пламени тоже вроде не приемная!" — подбодрила себя девица и повлекла кобылу вглубь рощи, где за деревьями ярким заревом просыпалось солнце.
       Шаг за шагом — к ведунье, к ответам. Инарка снова откинула капюшон, оправила рукава и перчатки. Запахнула плащ, не вовремя вспомнив совет прихватить платье. Как встретит? Не прогонит? Привечают-то по одежке. Может, надо было еще... Вдруг разозлившись, она перекинула сдернутый плащ через седло и бросилась к зареву бегом.
       Только разгорался за лесом не восход, небо едва-едва сменило угрюмую серость на голубизну. Выжженный пустырь начинался сразу за рощей и шрамом врезался меж двух распаханных полей. На нем и горело.
       Огромный костер сыпал искрами, обнимал трескучим пламенем человечью фигурку, тщедушную и жалкую. Она не корчилась в муках — нет, преспокойно стояла в центре и поглаживала пламя.
       Пораженная гостья застыла у кромки деревьев, но Затея выражала удивление куда более бурно. Кобыла заржала и ломанула назад — рванувший повод едва не вывихнул хозяйке плечо. Чтобы успокоить перепуганную животину, пришлось для начала успокоиться самой. Уже привязав Затею к березке, инарка снова оглянулась, но зарево на пустыре погасло. Будто померещилось. Выбраться на опушку и проверить, так ли это, девица не успела.
       — Это хтой-то по нашим землям шастает? — окликнул старушечий голос. — Ох ты ж. Никак огневичка?
       Та порывисто обернулась, жадно ища в приближающейся ведунье знакомые черты.
       — Да... Да. Меня зовут Фьётшес Эруярр.
       — Вона даже как, — однофамилица легко перескочила поваленный ствол и остановилась напротив, уперев руки в бока.
       Странное дело, но за ее босыми ногами не оставалось горелых следов. Расписной браслет на щиколотке звякал бубенчиками в такт шагам, порой выглядывая из-под красной юбки. С первого взгляда и не догадаешься, что перед тобой ведунья — подвижная седая инарка-огнепоклонница, и всё. Росточек невзрачный, глубокие борозды морщин, глаза лимонные, взор — колкий, соколиный. И приметные губы. Теперь по-старчески иссохшие, но если подключить фантазию — в молодости наверняка были пухлые, четко очерченные. Точно как у Фьётшес.
       — Вона как, — повторила ведунья. Узловатые пальцы бесцеремонно цапнули девицу за подбородок и повертели из стороны в сторону. — С самых югов, значит.
       — Н-нет, я не...
       — Да вижу, что ты никогда там не была. — Старуха легонько отпихнула "пленницу" и вытерла руку о подол. — Я тоже. Верчуся с тем, чего есть, с этими вот, — кивок в сторону деревни, — остолопами. Ну, чего хотела, чего от дела отвлекла?
       Прямой вопрос на мгновение поставил в тупик, однако извинялась медноволосая гордячка примерно так же часто, как просила. То есть никогда.
       — Буду по порядку, так проще. Я родом из Хёгволена, помню только приемную семью. Никто не скрывал, что я чужая, но имя-фамилию мне дала родная мать. О ней мало что известно, приблудилась в нашу деревню с младенцем, а через неделю умерла от горячки. Ее звали Рарре;да Эруярр. Вы не помните такую?
       — Первый раз слышу.
       Напряженные плечи опали сами собой. Как ни старалась Фьётшес подражать наставнице в невозмутимости, получалось через раз, а сейчас разочарование оказалось слишком сильным. Под стать разгоревшейся было надежде.
       — Ясно. Жаль. Мы проезжали через деревню днем, я услышала вашу фамилию и подумала, что вы... можете что-то знать.
       — Не ври. Подумала, что я тебе родня или вовсе чудом уцелевшая мамка? Вот и воротилась, — догадалась ведунья. — Ладно, пошли сядем на пенек да посудачим.
       Пеньком оказалась старая береза, поваленная ветром. От слома тянулись ввысь молодые веточки, ствол почернел и оброс грибными шляпками. Старуха придирчиво выбрала местечко, чтобы не потревожить ни одну, и сурово осмотрела однофамилицу, вставшую напротив.
       — Значит, приемная. А чего по трактам мотыляешься? Материну родню ищешь, что ли? Ты брось энту дурь, нечего. Где родился, там и пригодился, не зря же люди говорят. Есть у тебя семья, вот и шуруй к ним, а родная ли, приемная — какая разница?
       — Была, — сказала коротко и зло, как сплюнула.
       — Разница?
       — Семья.
       — Прогнали тебя, что ли?
       Фьётшес уже жалела, что поддалась порыву и бросилась искать однофамилицу. Ладно бы расплатилась за глупость своим временем, так еще и настроением.
       — До войны была, теперь нет.
       — А-а, вона что, сирота... — соколиный взгляд чуть смягчился. Ведунья похлопала по стволу рядом с собой, но рыжая будто не заметила приглашение и осталась на ногах. — Тогда понятно, чегой-то ты взялась другую искать, не от хорошей жизни. Только всё равно не дело это, не трать годки впустую. "Эруярр" — энто, честно сказать, вовсе не фамилия.
       — Как?! А что тогда?
       — А так. Городок так называется. Далеко-о на юге империи, мда-а, на маленьком островке. Мне батя про него легенду сказывал. Мол, давным-давно первый огневик уплыл на большую землю, стал представляться чужакам... а они ни повторить, ни запомнить не могут. Настоящую фамилию огневика ты сама-то ни в жисть не выговоришь, коли без сноровки! Что уж о других говорить, эти дубы вообще мало на что годятся, вон, целая деревня недоумков. Но это ладно. Переселенец думал-думал, да и сменил фамилию на "Эруярр". И о доме напоминает, и по смыслу подходит. Он потом многими славными делами отметился, вот со временем и повелось: любой отщепенец, уплывая, меняет фамилию на эту, чтобы Огонь-Отец оберегал да помогал ему в пути, как первому страннику.
       Фьётшес молча разглядывала грибы на стволе: помельче, потолще, подгнивший, надкусанный...
       — Так что не трать время, девочка. Коли ищешь материну родню, это слово ничем тебе не поможет. Хоть знаешь, как оно со староинарского толкуется?
       — Я никого не ищу. Просто услышала в лавке про Эруярр и... Ладно. Я поняла. Вы и правда сберегли мне время, спасибо. Если в другой раз услышу эту фамилию, то есть не-фамилию, буду знать.
       — А коль не ищешь, так оставайся, — вдруг предложила старуха.
       — Остаться? Здесь, с вами? — Фьётшес переспросила осторожно, но уши ее не обманывали.
       — Ага. Сперва... Чем ты, кстати, на жизнь зарабатываешь? Чего делать умеешь?
       На такие вопросы она не рассчитывала.
       — Да всего понемножку.
       Оставалось надеяться, что уклончивый ответ не потянет за собой хоровод новых вопросов, в итоге сводящихся к прежнему "Так чем на жизнь зарабатываешь?".
       — Хм, ну бабе большего и не надобно, подучим, если что. Сперва у меня поживешь, а как справного мужика подыщем, к нему переселишься — вот тебе и новая семья. И фамилия будет настоящая, и никого искать не надобно. Ну чего ты глазами хлопаешь, будто я тебя к дреяну*** сватаю, в пещере кости глодать? К делу пристроим, к хозяйству да посевам. Будет хоть одна нормальная огневичка среди этих увальней и вырожденцев. Сама подумай, разве это дело — бабе по трактам шататься? Обрядилась в какую-то срамоту — все ноги напоказ; волосы обкорнала, хорошо хоть не додумалась распускать, тьфу. Якшаешься поди с кем попало, с такими же бродягами. А ежели среди них попадется убивец или разбойник? То-то и оно, не успеешь даже ноги унести.
       Рыжая и правда таращилась на однофамилицу во все глаза, не понимая, то ли вклиниться и сразу отказаться, то ли дослушать до конца из любопытства. Однако на последнем нравоучении выдержка подвела: Фьётшес фыркнула и торопливо зажала рот, чтобы не расхохотаться в голос.
       — Это ты зря, — сдвинула брови ведунья. — Пока не столкнешься — смеешься, наткнешься — беды не оберешься. Лихих людей на свете пруд пруди, рано или поздно попадешься им, коли не остепенишься.
       Фьётшес даже могла с точностью сказать, когда и где на "лихих людей" наткнется, только не знала, на которого первым: на Скрытную или на болтуна Сизого?
       — Верно говорите, но я пойду. Остепенюсь где-нибудь в другом месте.
       — Да ну? Это чем-то тебе моя деревня не по душе?
       Недоброго тона хватило, чтобы чужачка вспомнила, с кем говорит. Не бабка перед ней — ведунья.
       — Деревня как деревня, — она пожала плечами и завела руку за спину, будто невзначай, чтобы к стволу прислониться. — Но мне больше нравятся города.
       — Зря.
       Старуха поджала губы и, вскочив с проворством молодки, зашагала в сторону выжженного пустыря. Прощаний ждать, очевидно, не стоило. Да и не больно хотелось, главное — пронесло. Кто знает, на что, рассердившись, способна та, кто обнимается с Огнем, точно со старым другом. Хорошо еще, что не рассердилась за вмешательство — Фьётшес запоздало подумалось, что лавочник, кажется, говорил о привычке ведуньи "вспыхивать со злости" не для красного словца, а в самом наипрямейшем смысле. Но соплеменница, очевидно, заслужила больше старухиного терпения, чем "деревенские вырожденцы".
       Фьётшес, выпустив из пальцев рукоять, отыскала взглядом Затею. Привязанная к березе кобыла без хозяйки не скучала — угощалась зеленью, пробивающейся из-под слежавшихся прошлогодних листьев.
       Инарка, посмеиваясь над собой (а ведь так переживала, так собиралась, так готовилась к встрече!), взялась за повод, но распутать его не успела. Взгляд напоролся на дорожку из обугленных следов, точнее, то место, где она была. В подлеске не осталось ни единого пятна, напоминающего давешнюю черную цепочку, хотя путница отлично помнила, что та вела мимо березок-близняшек, растущих из одного корня.
       Ведунью Фьётшес догнала через пару минут и окликнула, приметив среди стволов красные юбки.
       — Постойте!
       — Передумала, что ли? — нехотя оглянулась старуха.
       — Нет. Я забыла спросить... Вон там были обгорелые следы, я вас по ним в первый раз отыскала. Думала, это ваши. Но теперь их нет!
       — И раньше не было, у меня угли к пяткам не привязаны.
       — Но тогда как я вас нашла?
       — Видать, Покровитель привел. Только зазря, — процедила ведунья и, не прощаясь, побрела дальше.
       Так-то оно так... Но обратно-то в какую сторону возвращаться?! Спросить у нее?
       Медноволосая гордячка фыркнула и пошла отвязывать Затею. Чай, не безголовая, а здесь не дремучая чаща. Заблудиться в роще — это надо постараться. Сама выберется.
      
***

      
       Когда Фьётшес вышла на знакомый пригорок, совсем развиднело. Утро выдалось тусклым и сонным, в такую погоду самое милое дело — под одеялом понежиться... Но только не в деревне. Дымили трубы, копошились возле домов далекие фигурки.
       На поиск тропы ушло еще минут пять. Жаль, что та ныряет в поселок. Инарка с радостью избежала бы чужих взглядов, но не желала рисковать ногами Затеи и своей шеей, пустив кобылу по непросохшему косогору, утыканному стернёй.
       Короткая вспышка самоиронии давно угасла, и Фьётшес хмурилась, изредка отмахиваясь от лошадиной морды. Затея в очередной раз подтверждала кличку и не забывала о посягательствах на хозяйкину прическу.
       Расстраивала вовсе не упущенная возможность "остепениться возле справного мужика". Возможность... Да кому она сдалась! Даже взволнованно прихорашиваясь несколько часов назад, Фьётшес ни на минуту не задумывалась над вариантом "осесть бы где-нибудь в деревне, рядом с найденной родней". И в голову такое не приходило, даже в шутку. Давным-давно минуло деревенское детство, будто приснилось, утонуло в водовороте военных лет, ненависти, тренировок, работы, странствий... убийств. Они и стали работой. Которая полностью устраивала дочь Огня.
       Никаких полей-печей-похлебок она не хотела и теперь сама не понимала, зачем бросилась в погоню за призраком мирной жизни, забытой и ненужной. Даже хорошо, что не поймала. Всё равно бы ушла, а так — без сожалений, никого не оставляя за спиной.
       Вывернув на единственную улицу, она на миг приостановилась в замешательстве. Этой-то что здесь надо?!
       Особа, пренебрегшая утренним отдыхом, стояла возле деревенской лавки и, облокотившись на плетень, наблюдала за чистящим коня мальчишкой. Черногривый Козырь дремал, успокоенный хозяйкиной лаской, да изредка хлестал заплетенным в косицу хвостом, норовя попасть служке по рукам.
       Вполне может быть, что наставницу здесь обслужили бесплатно — просто чтобы задобрить опасную гостью. Фьётшес не удивилась бы, если так. Вооруженная неулыбчивая баба привлекала внимание даже в городской толчее, что уж говорить о деревеньке, в которой она на голову выше любого мужика. То ли наемница, то ли разбойница — с такой лучше не связываться. Понятно, почему русый парнишка помалкивал, орудуя щеткой по конскому боку, а не расспрашивал странницу о новостях из большого мира. Секира при седле и свежие кровавые брызги на чепраке**** отбивали желание болтать. Только лавочник периодически выкрикивал из окна что-то вроде "Ларька, куда ты дел большой короб?" или "Ларька, веревка у тебя?". Судя по ответам парнишки, дело пахло переездом.
       Скрытная наблюдала за приближением ученицы как ни в чем не бывало, уделяя ей внимания не больше, чем раньше — мальчишке.
       — Как ты догадалась? — досадливо бросила Фьётшес, не дойдя пары шагов.
       Наставница пожала плечами в ответ. Вот и говори с такой! Одно слово — Скрытная.
       Похоже, днем она прислушивалась в лавке куда внимательнее, чем казалось ученице, и знакомую фамилию не пропустила мимо ушей. И странное поведение Фьётшес связала именно с этим. По крайней мере, других объяснений рыжая не находила, а настоящие из наставницы не выдавишь, раз уж сразу не сказала.
       — Ну и зачем тогда догоняла?
       — Дороги неспокойные. Опасно возвращаться одной.
       — Пф. А я, может, и не собиралась возвращаться.
       — Ты-то?
       Ученица смолчала, подавив согласный вздох: "угроза" и впрямь прозвучала смешно. Никуда она из Теневой гильдии не захочет сбегать — кажется, коллеги понимали это давно, без спонтанных погонь за мельком услышанной фамилией.
       Однако присмотр от этого раздражал не меньше.
       — Все равно не стоило догонять. — Фьётшес перекинула повод и, ухватившись за седло, недовольно оглянулась на Скрытную. — А если бы я правда уехала на встречу с кавалером?
       — Х-ха! Ты-то?
       — Да что ты заладила! Поехали! Болтун проснется и решит, что мы от него сбежали. Или ты сказала ему, куда едешь?!
       — Обижаешь, Огонек. — Старшая убийца безмятежно наблюдала, как недовольная ученица пришпорила Затею и, буркнув напоследок "Хоть на том спасибо", сорвалась с места.
       Подросток шарахнулся к плетню, чтоб не затоптали; приземлилась в грязь оброненная щетка.
       — Дальше чистить не надо, спасибо, — ответила Скрытная на его неуверенный взгляд и, оттолкнувшись от досок, тоже полезла в седло.
       Когда из лавки наконец вывалился второй мальчишка, от всадниц остались два темных пятна, едва различимых на фоне перелеска. Да монетка в руке — за труды.
       — Что там, что там? Расспросил?! — возбужденно сверкая глазами, набросился опоздавший.
       — Таких поди расспроси...
       — Ну Ла-арька... Еще друг называется! А я говорил бате: надо было мне коня чистить! Я бы у них всё-всё вызнал, что да как в том Дарисе!
       — Да ладно, скоро сами насмотримся. — Ларька, обтирая рукавом подобранную щетку, подпихнул приятеля к двери.
       — И то верно. Целый город, представляешь! Уймища народу, а сколько возможностей... — Сын лавочника бросил очередной воодушевленный взгляд на дорогу, вслед путницам, и сморгнул.
       На миг в грязи почудилась цепочка черных следов, будто отметины от копыт кто-то нарочно прижигал огнем.
      
***

      
       Много позже Фьётшес кое-как отыскала в имперской библиотеке рукописный староинарский фолиант. Пришлось потратить немало времени, чтобы разобраться в закорючках без помощи знающего человека, но дело того стоило.
       Напротив "Эруярр" значилось "1. (им. собст.) герой южноинарских легенд; 2. (дослов.) бродячая искра".


 Примечания:
1. Буланая - песочная с чёрными гривой, хвостом и нижними частями ног.
2. Инарцы издревле поклонялись Покровителям и соответственно им делились на шесть племен, в том числе Огоня и Дождя. Со временем и ростом городов они перемешались друг с другом и с другими народами, растеряли характерные внешние черты. Официальная имперская вера приобрела новые, более упорядоченные формы, но на селе зачастую продолжали верить по старинке. В частности, посвящать Покровителю ведуна и ведунью из числа чистокровных инарцев.
3. Дреяны — раса, обитающая очень далеко от описываемых мест, за Седым хребтом. В представлении большинства людей — варвары, недалеко ушедший от зверей.
4. Чепрак — суконная подстилка под конское седло.