Если хочешь остаться

Глава 1. Иногда любовь теряется
Рабочий день близился к концу, когда Варвара неожиданно поперхнулась. Юля услышала её рвущий горло кашель с другого конца игровой комнаты, обернулась и ужаснулась. Малышка синела на глазах, задыхаясь и надрывно сипя. Юля даже не поняла, как оказалась рядом, но секунду спустя девочка уже лежала животом через её колено. Три увесистых хлопка по спине, и Варвара с натугой заревела. По полу проскакала с глухим стуком пластмассовая деталька от Лего, фара, машинально отметила Юля. Подняв малышку, она обхватила ладонями покрасневшее личико, напряжённо вгляделась в глазки. Варенька плакала, от боли и страха. Но дышала!
Прижав девочку к себе, Юля и сама разрыдалась:
— Ну что же ты, заинька!
Так они и ревели вдвоём, а дети стояли вокруг, переминаясь с ноги на ногу и переглядываясь.
Потом Юля рассказала группе — ещё раз! — почему нельзя брать в рот мелкие игрушки, что именно случилось с Варварой и что надо делать, если вдруг никого из взрослых не окажется рядом. Отругала пришедшего забирать Варю родителя за фару от Лего. Доложила о происшествии начальнице. И начала собираться домой.
На улице снова падал дождь. Обычный нудный амурский дождик, к которому привыкаешь за целую жизнь настолько, что уже просто не замечаешь в один прекрасный момент. Температура держалась выше нуля, значит, пока не обледенело. Ночью, возможно. Тогда улицы превратятся в каток, а все прохожие — в мастеров по фигурному катанию. Девушки ни за что на свете не расстанутся с сапогами на каблуках и будут походить на пьяных кузнечиков. Зато красивые! А вдруг принц навстречу? А они бац — и на каблуках!
Юле каблуки были уже ни к чему. Принц ждал её дома.
В продуктовом на углу обычно продавались очень вкусные пельмени. Новая марка, появилась в магазинах всего полгода назад. Пельмешки были почти как домашние, и Юля теперь покупала только их, только "Бабушкины". Вот и сейчас не удержалась — забежала и взяла сразу три пакета. Один на вечер, остальные в морозилку. Ну и заодно пару мелочей, как упаковку сметаны, творожный батончик в шоколадной глазури и двести грамм креветочного салата. Креветок там было кот наплакал, но можно добавить варёные яйца и тёртого сыра...
Отворив дверь ключом, Юля сразу поняла, что ужин готов. Запах жареной курицы наполнял коридор. Рот наполнился вязкой слюной, и Юля сглотнула, расстёгивая молнию на сапоге. Вжик, вжик, теперь ещё один вжик на куртке, стряхнуть капли с влажной плащёвки, повесить строго над брошенной под вешалкой половой тряпкой.
Шлёп-шлёп пляжных сланцев по линолеуму. Боже, как её раздражают эти тапки! Петя вышел в коридор, взял сумку с покупками, но ни о чём не спросил. Юля молча зашла в кухню. Курица пригорала. Отставив её с огня, Юля взялась за сумку — поставить салат в холодильник, пельмени в морозилку… И услышала презрительное:
— Опять пельмени… Да сколько ж можно!
— Ну, захотелось, — она пожала плечами. — Курица лучше, что ли?
— Я зажарил её без масла, без кожицы, в которой сплошной жир, а на гарнир паровые овощи!
— Петь, ну поедим сегодня курицы, — примирительно ответила Юля и спросила, только чтобы поменять тему: — Как на работе было?
— Опять придурки притащили полностью раздолбанный компьютер. Мало того, что сами лазили менять жесткач, а процессор оставили старый, не справляется с нагрузкой… Так ещё и вирусов понахватали! Стоит допотопный бесплатный аваст, говорю, а вы когда в последний раз делали анализ? Тёлка хлопает очами: "А что, разве надо делать анализ? Я думала, он сам автоматически всё делает!"
Юля молча поставила на стол тарелки и два стакана, положила вилки, хлеб кусочками. Петю она слушала вполуха, он разливался соловьём, как обычно вечерами. Все идиоты и придурки, женщины через одну блондинки, с такими вообще разговаривать незачем. По мнению мужа она годились только для одного: для качественного орального секса и то не каждый день. Иногда песня была с вариациями, но менялись лишь качественные прилагательные и виды секса. Суть оставалась та же.
Ужинали под "Новости" на первом канале. Петя комментировал, Юля отмалчивалась, лишь изредка кивая или качая головой. В стране всё плохо, проблемы, теракты, коррупция, стабилен лишь курс доллара — он неизменно ползёт вверх… Юле было не до телевизора, её трясло в ознобе. Только сейчас она сообразила, что маленькая Варвара могла умереть у неё на руках. И тогда… Оборвалась бы детская жизнь — Юля бы никогда себе не простила и не забыла! Да и не дали бы ей забыть. Расследование бы было. Боль и ненависть несчастных родителей. Жирное чёрное пятно в трудовой книжке. Ох, спасибо, Господи, что отвёл беду! Спасибо за Вареньку...
— Ты меня совсем не слушаешь! — повысил голос Петя. — Вот о чём ты думаешь?! Невнимательная!
Юля с недоумением взглянула на мужа. Тот был сердит. Что ж такого она прослушала, не поддакнув вовремя? Неужто цены подняли опять? Или ещё одно цунами в Японии?
— Я говорил про ту машину, что видел на сайте.
Юля вздохнула. Начинается...
— Петь, ну не потянем мы машину сейчас! Представь, мы же только за спальню кредит выплатили, хоть поживём немного...
— Да что ты понимаешь! Машина — это и есть жизнь! Свобода! Я тебя на работу возить буду, с работы забирать...
— В пробках торчать, место для парковки искать, — саркастически продолжила Юля. — А сломается — чинить будешь, под дождём и под снегом!
— Дура! Нам нужна машина! Мы уже не дети, чтобы в автобусах и маршрутках трястись!
— Не нужна нам машина...
Но этого Петя уже не услышал. Потому что Юля произнесла последнюю фразу почти шёпотом, у раковины, куда сложила грязные тарелки. Типа последний протест, больше для себя, чем для мужа. Знала, что вслух протестовать бесполезно. К тому же, Петя уже сидел в комнате, перед террариумом, и нежно ворковал с полутораметровым питоном по кличке Густав, скармливая ему очередную живую мышку. Та пищала, пытаясь уйти от судьбы, но змеюка бесстрастно хватала бедного мыша и душила в кольце своего мускулистого тела. А потом заглатывала медленными, точными, пульсирующими движениями.
Юлю передёрнуло, как всегда, когда она наблюдала за кормлением Густава. За три года жизни с Петей ей всё никак не удавалось привыкнуть к холодной безликости этого питомца с чешуёй. Иногда казалось, что хозяин похож на своего любимца...
Мягкая лапка коснулась штанины. Юля улыбнулась и наклонилась к коту. Кузя выглядел плохо, очень плохо. Шерсть сбивалась клочьями на спине, похоже, у кота уже не было сил вылизываться. Но на руках у Юли он заурчал, как всегда, на протяжении пятнадцати лет. Она прижала к себе этот маленький дизельный моторчик, озабоченно отметив, что задние лапки не упираются в её локоть, а безвольно болтаются.
— Кузенька, кисо… — шепнула Юля коту, — как ты думаешь, может, завтра показать тебя ветеринару?
Кузя ласково потёрся лбом об её подбородок, урча от избытка чувств. Юля прошла в комнату:
— Петь, надо Кузю к ветеринару снести завтра. Какой-то он слишком вялый, не нравится он мне совсем!
— Слушай, ну ему же сколько лет уже! — не оборачиваясь от террариума, ответил муж.
— Сколько бы ни было, ему совсем плохо!
— Да он тебя и меня переживёт, котяра этот! Деньги только на ветер выбрасывать.
Юля села на диван, нащупав рукой пульт от телевизора, включила первый канал и уставилась на экран невидящим взглядом. Пальцы машинально почёсывали поредевшую шерсть на шее Кузи. Тот завозился, устраиваясь задом на Юлином животе, и она помогла коту, поддержала лапы. Кузя тщательно обнюхал ворот свитера, вытянул шею, уложив мордочку на Юлину грудь, и зажмурился, продолжая тарахтеть изнутри. Разве может быть большее счастье на свете, чем урчащий на тебе кот?
При этой мысли Юлино сердце сжалось, болезненно заныло. Кузя на краю жизни, он умрёт, она останется без тёплого тяжёлого мохнатика, который пятнадцать лет встречал её из школы, института, с работы...
Вечер тянулся своим чередом. Смотрели новости Дальнего Востока, потом очередную серию "Морских дьяволов", и Юля тихо радовалась, что Петя не комментирует каждый увиденный кадр в плане киноляпов. Кузя тихо посапывал у неё на груди, и его едва слышное дыхание сквознячком обдувало подбородок. Потом муж переключил на Матч, открыл третью бутылку пива и стал активно болеть за одну из команд. Какую именно — Юле было совершенно не интересно, поэтому она очень осторожно переложила спящего кота в угол дивана и пошла в ванную.
Смывая макияж, решила, что всё-таки отвезёт Кузю в ветлечебницу завтра после обеда. Отпросится у Раисы и отвезёт. Начальница поймёт, она тоже кошатница… А если Петя будет выступать, на выходные заберёт Кузю и поедет погостить к маме.
Пока Юля мылась в душе, желание поехать домой хоть на денёк усилилось и приняло размеры большой светлой мечты. Дома мама, отчим, брат и любимая племяшечка Сашка… Дома оладушки на завтрак, а к ним фирменное земляничное варенье… Дома всегда ей рады и всегда есть кому поплакаться на свою долю… Решено! В субботу поедет к маме. И пусть весь мир подождёт.
Петя пришёл в кровать, когда Юля уже засыпала. Согнал с одеяла обиженно мяукнувшего Кузю, пристроился в тепло, прижавшись ледяными ляжками к ногам, и обнял за талию. Юля брыкнулась, отворачиваясь, но муж настойчиво притянул её к себе:
— Ну, чего ты куксишься? Хочешь, завтра вместе пойдём машину смотреть?
— Опять ты про машину, — пробормотала Юля. — Ну зачем нам машина, скажи на милость?
— Чтобы на ней ездить, — невнятно ответил Петя, покусывая мочку её уха. Тьфу, да дай же поспать… Фигушки, он явно настроился на час произвольной программы! Юле жутко не хотелось ничего, кроме как закрыть глаза и окунуться в сладкий сон. Но головной болью не отделаешься — при каждом удобном случае Петя не преминёт изящно подчеркнуть, как Юля обабилась, как изменилась, перестала быть кошкой в постели и вообще, его, мужа, не любит. Так что лучше потерпеть немного… И поспать на час меньше. Зато нервы сбережёт...
На следующий день, как и решила, Юля отпросилась с работы пораньше и поехала домой. Пети ещё не было, а Кузя спал на своей подушке. Спал беспокойно, подёргиваясь всем телом, как будто видел кошмар. Юля присела рядом на корточки и ласково почесала кота между ушек:
— Кузенька! Просыпайся, старичок, поехали к ветеринару!
Кот вздрогнул и приоткрыл один глаз. Посмотрел на Юлю так, словно не узнал, словно вообще не понял, где он. Покачав головой, Юля вышла в коридор, достала с антресолей переноску и, вернувшись в комнату, открыла дверцу:
— Давай, Кузик, пойдём прогуляемся...
До клиники "Фауна" ехать было недалеко, но неудобно. Автобус останавливался почти в пятистах метрах от входа, и надо было тащить тяжёлую переноску в руках. Но Юля всегда возвращалась в "Фауну" — здесь работала замечательная женщина, от чистого сердца любившая всяческую живность. Даже больше, чем людей.
В небольшой приёмной сидела маленькая девочка с картонной коробкой на коленях и молча плакала. Юля поставила переноску на пол, стараясь не смотреть в сторону посетительницы. Наверное, хомячок умер. В таком нежном возрасте очень больно терять друга, Юля знала это не понаслышке. До кота у неё были два хомячка, которые свободно бегали по комнате, грызли бумажки и забивались под диван. Когда они умерли, она рыдала почти неделю и долго отказывалась завести другое животное...
Марина приняла её быстро. Сама поставила переноску на смотровой стол, открыла дверцу и весело позвала:
— Эй, Кузьма Андроныч! Вылазь, я тебе крекер дам!
При слове "крекер" кот встрепенулся и высунул голову из проёма. Марина почесала его под подбородком и спросила:
— Ну, на что жалуешься, симулянт?
Она всегда обращалась исключительно к коту. Юля привыкла, поэтому и ответила за него:
— Да вот, вялый он какой-то в последнее время. И лапы задние плохо держат.
— Падал с высоты? Прищемили? — деловито спросила Марина, всовывая кошачье лакомство Кузе в пасть и быстрыми лёгкими движениями ощупывая всё его тело.
— Да вроде нет...
— Еду меняли? В лоток ходит?
— Всё как обычно, ничего не меняла, — Юля погладила хрумкающего Кузю по спине. — Шерсть вон какая, дыбом, совсем запустил себя...
Марина аккуратно сгребла кота на руки и опустила его задними лапами на стол. Кузя даже не попытался опереться, позволив уложить себя, и только непонимающе глянул на ветеринара. Юля воскликнула:
— Вот! Не держат!
Марина подтолкнула Кузю к переноске, наградив за хорошее поведение ещё одним крекером, и повернулась к Юле:
— Конечно, можно провести более детальное обследование, назначить витамины или, к примеру, Карсиван — простимулировать мозг… Но я этого делать не буду.
Она помолчала, потом продолжила тихо:
— Против старости нет лекарства. Кузьма прожил своё. Организм угасает, его функции ослабляются с каждым днём. Болей нет, иначе бы он постоянно мяукал, а усыпить кота ты не дашь...
— Сколько ему осталось? — совершенно чужим голосом спросила Юля, до боли стиснув пальцами ремешок сумки.
— Трудно спрогнозировать. Может, год, может, неделю… Зависит от общего состояния. Если хочешь, я выпишу что-нибудь, но предупреждаю — толку будет мало.
Домой Юля ехала, глотая слёзы. Кузя умирает. Ему нельзя помочь. Её единственный сожитель, самый верный и самый любящий, скоро покинет её, оставит совсем одну… Год, месяц, неделя? Сколько осталось, никто не знает… Окружить Кузю заботой, покупать самый лучший корм? Баловать свежим творогом с рынка? Да, она так и сделает. Тем более, что Кузьма обожает творог! Вообще ничего не жалеть! Возможно, даже купить этот самый Карсиван или как его там, а вдруг поможет? Вдруг Кузенька поправится и проживёт ещё несколько долгих и счастливых лет...
Петя встретил её в коридоре, видимо, только разделся. Увидев переноску в руках, он закатил глаза, прямо как Дауни-мдадший:
— Всё-таки потащила кота к ветеринару? Ну и что сказали?
— Он умирает, — всхлипнула Юля. — Умирает, понимаешь?
Выпущенный на свободу Кузя шуганулся в комнату, вихляя задом. Юля зажмурилась, прижимаясь к мужу:
— Смотри, его уже лапы не держат!
— Ну а что ты хотела, радость моя! Старый уже ведь, никто вечно не живёт! — Петя похлопал её по спине и, отстранив, аккуратно сложил ботинки на полочку: — Что у нас на ужин сегодня? Вчера я готовил, сегодня твоя очередь.
Бесчувственный пень. Убрав переноску на место, Юля разделась и отправилась на кухню. Пельмени на ужин. Сил нет что-то сложное делать, сил и желания...
В субботу утром она проснулась необычно рано. Словно кто-то толкнул. Суббота — один из двух дней в неделю, когда можно наслаждаться утренним сном, даже остаться в постели до полудня, если есть желание. А тут — в семь утра сон ушёл, как будто кто-то прогнал его пинками. Юля полежала немного, пару раз повернулась с бока на бок, но снова уснуть не удалось. Странное чувство тревожило в груди, иногда такое случалось перед грозой, как воспоминание из детства, когда непогода застигла их с мамой в поле у бабушкиной деревни… Надо встать, пойти на кухню и выпить стакан воды. Или тёплого молока. И вернуться в постель — досыпать за всю неделю.
Кузю она увидела сразу, как только ступила на линолеум кухни. Кот лежал у самой миски с водой, скрючившись в невероятном кренделе. Словно судорога скрутила его, когда он решил попить. Юлино сердце сжалось. Она знала, что Кузя мёртв, — видно было за версту. Подошла, опустилась коленями на холодный пол, коснулась шерсти на спине. Кот не вздрогнул, не отреагировал. Юля погладила его по голове:
— Кузенька… Как же так...
Застывшее тельце уместилось на руках, как обычно, маленьким ребеночком, но она не могла смотреть на него. Стеклянные пустые глаза, гримаса оскаленной пасти… Слёзы катились по Юлиным щекам, и она забыла, что можно их вытереть. Просто сидела и плакала посреди кухни с мёртвым котом в объятиях...
С полчаса она провела так, укачивая Кузю, потом подумала, что надо что-то сделать. Похоронить, наверное… Во дворе, под деревом, пока никто не проснулся, а то ещё начнут орать… Разбудить Петю...
Юля достала полотенце с крючка, аккуратно, как дорогую хрустальную вазу, запеленала кота, с сожалением укрыв морду. И пошла в комнату.
— Петь… Петь, Кузя умер! Петя… — потрясла мужа за плечо. — Петь, вставай, надо его похоронить!
— С ума сошла! — буркнул он, оттолкнув её руку. — В такую рань… Дай поспать!
— Петь, ты слышишь? Кузя умер...
— Ну, старый был, умер, всё.
— Надо его закопать по-человечески...
— Брось в контейнер и дело с концом, — пробормотал Петя, отворачиваясь. — И дай хоть в выходной выспаться.
Юля осталась сидеть, как пришибленная. Нет, она знала, что Петя не любил кота. Но до такой степени… А её он любил? Поддержать жену в такой момент — именно так делают любящие мужья? Если бы Густав умер, Юля бы вскочила даже в три утра, утешала бы Петю как могла и уж точно помогла бы похоронить...
Наверное, именно в этот миг что-то в Юлиной душе переломилось. Она отчетливо осознала, что больше Петю не любит и терпеть рядом с собой не хочет. Любовь потерялась на полпути между кухней и комнатой, заблудилась и сгинула без следа.
На улице пахло самой настоящей весной. Мокрой после затяжных дождей травой, чистым небом — да-да, небом тоже может пахнуть! — землёй, которую недавно разворошил граблями дворник. Ещё было тихо, жители окрестных домов досыпали после трудовой недели, только старик в замызганном ватнике и брюках армейского образца шваркал жёсткой метлой по асфальту, сгребая окурки и сгнившие листья в аккуратные кучки. Юля поудобнее перехватила свою скорбную ношу и направилась к дворнику. Ведь знала же, как его звать, а забыла...
— Доброе утро.
— Доброе, дочка, — старик поднял на неё взгляд узких, китайских глаз, ожидая продолжения.
— Извините, пожалуйста, не могли бы вы случайно одолжить мне лопату на несколько минут?
— Лопату? — дворник подозрительно нахмурился. — А зачем?
Юля без слов отвернула край полотенца. Старик глянул и покачал головой:
— Ах ты, зверюшка бедная… Давай, я тебе помогу, мне сподручнее с лопатой-то. Где хотела закопать?
— Вон там, под клёном, — пробормотала Юля, кивком указав на высокое зеленеющее дерево в глубине двора у заборчика. — Дети там не бегают, спокойно, тихо...
— Хорошее место, — одобрил старик. — Погоди тут, схожу в подсобку.
Пока дворник, кряхтя от усилия, копал яму под клёном, Юля поглаживала ушки Кузи под полотенцем. Сейчас он уйдёт навсегда… Хорошо, что сухо и тепло, хорошо, что нет дождя… Ему будет уютно под клёном...
— Ну, клади, что ли, — дворник разогнулся и кивнул на яму. Юля осторожно опустила кулёк в землю, вытерла слёзы ладонью.
— Ты поплачь, — тяжёлая рука легла на её плечо. — Это помогает. Как звали-то котейку?
— Кузьма, — всхлипнула Юля. — Кузя...
— Надо же! Меня тоже Кузьмой кличут! Эх, тёзка, значится, был! Полотенечка не жалко ли? У меня рогожка есть...
— Полотенечко купить можно, а вот Кузю...
— И то правда, — согласился старик. — Ну, вставай, я его засыплю, а ты плачь, плачь потихоньку.
Земля пахла мокрым. Шершавый ствол клёна поддержал Юлю, не дал упасть, когда закружилась голова. И вдруг стало так ясно, как никогда в жизни, — ей больше здесь нечего делать, в этом дворе, в этом доме, с Петей… Она уйдёт от него. Уйдёт и не вернётся...
Над холмиком старик стянул с головы потёртую засаленную кепку и кашлянул:
— Ну, как говорится, чтоб тебе, тёзка, земля была пухом!
— Спасибо вам, — отозвалась Юля.
— Да не за что. Помочь нетрудно.
— За участие, — она легонько коснулась рукой плеча дворника и, не оборачиваясь, пошла домой. Сейчас попьёт кофе и поедет к маме. Возможно, даже навсегда.