Спутник. глава 10

Глава 10


    Улыбчивый опять наблюдался в кресле напротив клетки. С удовольствием нагонял жути на Виктора, коему и без того хреново было. Порой уже перед глазами начинали мелькать какие-то непонятные обрывочные видения, того и гляди навалятся надолго и всей тяжестью. Время неимоверно растянулось, и уже было неясным сколько прошло часов с окончания первого “просвещения”, которое оборвал головорез. Все тело жутко ломило и чесалось, желание просто полежать вытянувшись, становилось все более и более непреодолимым. Табачный дым сводил с ума. Улыбчивый все это прекрасно знал, являлся специалистом в пытках людей, но тем не менее даже не поинтересовался, хочет ли Виктор сотрудничать. Скорее всего просто наслаждался мучениями, так как маньячина тот еще, и это отчетливо видно по его блестящим вдохновением глазам. Голос аж подрагивал от возбуждения. Речь шла о том как в старину казнили осужденных бедолаг.

   Виктор не сдержался и тряхнул клетку. Крикнул:
- Заткнись, урод! Достал! Сядь перед зеркалом и красуйся в своей образованности!

 Улыбчивый даже не глянул. Читал по-прежнему.

     Виктор снова тряхнул клетку, ощущая как все тело налилось слабостью, и вытащи его наружу сейчас, запросто свалится на каменный пол пещеры, не в силах удержаться на ногах:
- Заткнись, а? Неужели ты думаешь что твои чтения только поспособствуют моему хорошему настроению и желанию сотрудничать?

- Поверьте, Виктор Иванович. Поспособствуют. – улыбчивый кивнул несколько раз утвердительно. – Через пару-тройку дней вы начнете вопить во весь голос, стараясь убедить меня выслушать вас. Будете просить предоставить вам доступ к компьютеру, вздрагивая от нетерпения и желания все мне рассказать.

- Хрен там! Я не сдамся!

- Зря загадываете, Виктор Иванович. Неужели думаете, что высидите в этой милой клеточке сколько угодно времени? Зря надеетесь. Зря... Помню, пытал одного упертого, так же как и вас. Тот с такой силой клетку тряс, я уж думал что все прутья повыдергивает. Но нет… Недельку побуйствовал, ругался, плевался, ну а потом скис. К концу второй недели его на разговоры потянуло, все порывался выдать все свои секреты. Я не удовлетворил это его желание, решил подождать еще недельку… И что же получилось, Виктор Иванович?

- Что?

- Этот тип даже деньги большие стал предлагать, лишь бы я его выслушал. А поначалу-то тоже грозил всеми карами и утверждал что просидит в клетке хоть сто лет. Оказалось что не просидел…
   Он вновь вернулся к чтению, закурив:

     В пещеру зашел головорез, что-то зашептал улыбчивому на ухо. Виктор уже обрадовался было, полагая что мучитель опять уйдет на некоторое время, но оказалось что это не так; головорез ушел, получив непонятные распоряжения, а чтения продолжились. Теперь речь шла о пытках у разных народов мира. Начиная от первых записей, как стадо питекантропов соплеменников драконило, до опять же Древнего Рима и ранних племен Европы, германцы, галлы, британцы, прочие. И везде кровь, везде пытки, везде вырванные конечности и заливание внутрь тела расплавленного свинца, повсюду мучения жертв только усиливаемые разнокалиберными палачами разной спецификации.

    Минут через десять мучитель посмотрел на Виктора многозначительно, заговорил уже своими словами:
- Итак, Виктор Иванович, мы приходим к выводу, что человек всегда убивал и пытал себе подобных. До сих пор на всей планете льется кровь, кто-то кого-то насилует, кто-то кого-то пытает, грабит, убивает. Но только вот эти гребанные законы мешают, давят на первоначальную суть человека, запрещают ему убивать себе подобных, загоняют инстинкты внутрь. А зря. Зря.

   Виктор скривился, возразил:
- Не все же такие маньяки, как вы. Есть и более спокойные люди.

- Зря так считаете, Виктор Иванович. Эти спокойные люди просто напросто сжаты законами, и не решаются выпустить наружу зверя, побаиваются, иначе воспитаны, другое что. А копни поглубже – сразу же найдешь убийцу и тирана. Лишь некоторые из нас сбросили навязанную обществом мораль. И действуют так как им вздумается, убивают, пытают, наслаждаются мучениями. Но таких все меньше и меньше. Исчезают во всех областях человеческого существования.

 Улыбчивый перелистнул несколько страниц в книжке, явно не закончив свои маньячные чтения. Продолжил:
- Взять, к примеру, семью. Сейчас-то все узаконено и мирно, никто никого не режет, вернее почти не режет, а вот раньше… раньше за измену такое творили, что жуть берет.

- Вас жуть берет? – Виктор удивился неподдельно. – Мне казалось что вы только рады живописать людские страдания.

- Рад. Не скрою этого. – мучитель сверкнул глазами сквозь клубы табачного дыма, уткнулся в книжку. – Однако продолжим, Виктор Иванович… 

    …Снаружи раздалось несколько автоматных очередей. Кто-то пронзительно заорал…

  Улыбчивый нахмурился Поднялся, убирая книжку в карман. Известил, прежде чем уйти:
- Я скоро вернусь, Виктор Иванович. Мы продолжим.

- Да иди ты нахрен, маньяк. – Виктор мысленно возблагодарил небеса за автоматную стрельбу. – Чтоб тебя там пристрелили!

- Не дождетесь, Виктор Иванович. Я скоро вернусь.


* * *
 

     Дисциплина в отряде Мартинеса разлагалась все больше и больше. Сказывалось безделье. Конкретно сказывалось. Половина маялась в наркотических видениях; отыскали где-то поблизости целое дерево коки, теперь паслись там как козы, и плевать что листва малость подвяла. Другая половина шаталась по пещере, пьянствовала, стирала руками игральные карты, дралась, ругалась, и занять их было нечем. Мартинес, в принципе, и не пытался, понимал что едва русский сдастся и все выложит, дисциплина мигом придет в норму. Уже и сам весь извелся, отлежав бока до мозолей. Всколыхнул было рассказ дознавателя о древних пытках, целые сутки глаза расширялись, но эффект этот быстро прошел, и безделье навалилось с новой силой. К тому же и уйти из пещеры было нельзя, одно из условий нанимателей, предупредивших что Россия обо всем прознала и уже два раза пыталась освободить своего программиста, но в обоих случаях высланный спецназ закусился с полицией и своей цели так и не достиг. Наниматели поторопили и самого дознавателя, указав ему что совсем скоро должна появиться третья группа спецназа, которая вот-вот доберется морем. Пока, мол, плывет, но поторопись, дескать, не растягивай резину, тряси этого русского форсированными методами, тряси.

- Проклятая скука!

    Мартинес в раздражении отшвырнул надоевшее теплое пиво, поднялся. Хотелось немного размяться, потешить настроение, а то хоть вовсе самому листья коки жуй и безмятежно плавай в волнах дурмана, убивая тягучее время хотя бы таким проверенным способом.

 Предложил, снимая с плеча автомат:
- Эй, лентяи, кто сможет автоматной очередью поразить пять бутылок со ста шагов? Двести баксов ставлю против ваших десяти! Фору вам даю, бездари.

  Подчиненные зашевелились, стрелять всегда нравилось. Тем более что предложенный удалой подвиг еще никому, кроме самого Мартинеса, не удавалось проделать. Две-три бутылки разбивались запросто, но вот все пять… да еще и со ста шагов… нет, такое мог проделать только босс.

     Тару в количестве десяти бутылок, по пять, поставили, отмерили шаги, кое-кто уже искал по карманам засаленные зеленые бумажки, надеясь что хоть сегодня повезет. Ну а кто, это был Хаски, уже кидал на столик десятку и в нетерпении сжимал автомат, прикидывая как можно поразить пять стеклянных сосудов всего лишь одной очередью.

  Мартинес проверил оружие, передернул затвор. Выложил две сотенные бумажки. Встал на позицию. Дождавшись, когда осмелившийся подчиненный сделает тоже самое, определил условия:
- Я сегодня добрый, Хаски. Разрешаю тебе выпростать весь магазин по бутылкам. Но если промажешь, учитывай, то пойдешь сегодня в город за девками. По рукам?

- По рукам, босс. – Хаски и так постоянно подобные поручения выполнял, так что ничего тяжелого не видел. Закивал мелко-мелко. – По рукам.

- Ну тогда начали.

    …Прогрохотали две очереди…
  Одна короткая и быстрая. А другая длинная, с оттягом. У Мартинеса привычно разлетелись все пять целей, а у Хаски… у Хаски только одна треснула, чуть покачалась и рухнула с камня, остальные четыре остались стоять целыми.

  Хаски горестно-пронзительно завопил, швырнул автомат, плюнул, и под смех всех кто стал свидетелем его позора, пошел к выходу из пещеры, собираясь выполнять свою часть договора.

- Мне рыженькую, Хаски! – Мартинес расхохотался, крикнув вслед уходящему. – Постройнее! И обязательно в красном кружевном!

- Я понял, босс… Рыженькую… В красном… кружевном…

  Головорезы, похохатывая над проигравшим, разбрелись по пещере. Возобновили безделье. Мартинес, намного поулыбавшись, опять загрустил. Хотел было что-то еще замудрить, но в этот момент из дальней пещеры, где содержался пленный, вышел хмурый дознаватель.

  Оказалось, что стрельба ему мешает работать.
- Мартинес, ты не мог бы потише, разрушаешь атмосферу.

- В смысле?

 Стоун совершил неопределенный жест рукой, пояснил:
- Нужна тишина при допросе, лишний шум отвлекает от наведенной атмосферы беседы с пленным. А вы тут шумите, стреляете, орёте. Понимаешь?

- Ну, немного понимаю. – Мартинес кивнул. – А долго еще трясти его будете, мистер Стоун?

- Немного осталось, пара дней и он всё расскажет. Процесс подходит к концу, уже все признаки налицо.

- Скорей бы уж. Мои парни уже засиделись, хочется действий. Тоска и безделье уже в печенках сидят…

  Предводитель скучающих вдруг оживился:
- Может, почитаете нам еще, мистер Стоун? Хотелось бы послушать продолжение.

    Дознаватель покосился по сторонам, пожал плечами.
- Что ж, могу немного вас занять экскурсом в прошлое. Время есть.

- Это было бы здорово, мистер Стоун. Очень здорово.



   В пещере мгновенно возникла тишина. Все присутствующие собрались возле костра, стараясь чтобы все сказанное достигло их ушей. Дознаватель, немного смущенный таким вниманием к своим увлечениям, начал читать. Зачитывал тоже самое что и Виктору, но теперь его слушали совсем иначе. Не морщился никто от отвращения, наоборот у слушателей разгорались глаза, ибо зачитываемое им весьма нравилось. Любого возьми, сам бы с удовольствием запытал бы до смерти какого-нибудь лоха, ну а если соотнести с древними временами, то и тысячу пленных девок, нет – пять тысяч! Кухонным ножом и характерным органом…

- Мудрено-то как. – Джонни Испанец кашлянул через двадцать минут. – Ну чисто как по учебнику.

   На него тут же зашикали, едва подзатыльник не отвесили.

     Стоун пристально посмотрел на головорезов, понял, начал говорить уже более простым и доступным языком, перейдя на частности. Говорил о том что нет никаких моралей и законов, все это придумано дураками и навязано ими же, а есть лишь слабые и сильные. Слабые прикрываются законами и моралью, так как силов нету. А сильные… сильные лишь безвинно страдают в тюрьмах и зонах, осужденные погаными законами. Законами, которые, повторено, навязали им слабые и никчемные, коих давить и давить надо… Вот взять того же насильника? С какого это перепуга полагается чуть ли не смертная казнь, когда девка сама пятой точной усиленно вертит, на грех зовет, да еще и глазками стреляет? Мужик, понимаешь, трудился в поте лица, рисковал, самоё себя отдал, можно сказать, а его… а его в тюрьму за такие дела! Непорядок… Ну а грабитель? Подумаешь, от лишнего добра избавил, зарабатывать же как-то надо, профессия только такая, не в грузчиках же горбатиться? И что в итоге? В итоге – турма!

    Головорезы уважительно кивали, понимали что вот оно – оправдание самих себя в своих же глазах. А законы… что законы? Вот, умный мужик, все правильно обосновал. Нет никаких законов, есть лишь сильные и слабые.

 Стоун, тем временем, продолжал. У костра была тишина, даже не дышал никто, лишь воодушевленный вниманием дознаватель читал свои записи. Его чутко слушали.