Омск

07 мая. Дорогой длинною…
Сообщение Тобольск – Омск развито слабо. Ходит два поезда в дневное время, да ещё и через Тюмень. Утром на такси добрались до вокзала. Сидя в фирменном поезде, развлекали себя как могли. Пейзажи за окном: 1. Поля, поля, поля с нависшим белым ватным полотном по всему небосклону 2. Коршуны над полями 3. Редкий лес, кустарники, торчащие из воды, как памятники паводкам. Начали смотреть многосерийный фильм «Достоевский», затянуло, посмотрели три серии, был накормлен очищенным арахисом с руки. Немного развлек малыш по имени Степа, ехавший с бабушкой на соседних местах. Усыпил Марину при помощи гипноза. В окнах поезда стемнело, пейзаж потух. Я, немного почитав книгу «Спички» Андрея Орловского, отложил её в сторону, стал писать записки. И это стало моментом истины этого дня в дороге, когда понимаешь, что тебе хорошо здесь и сейчас, жизнь течет именно так и не по-другому, а значит, путь продолжается, как и сама жизнь. Ведет ли нас что-то декабристское? Только воля делать то, что обязан перед самим собой, и романтика в наших сердцах.
На полуночном вокзале нам нужно было перебраться через «железку» на другую сторону при помощи надземного перехода. Словно по руке судьбы спрашивать направление пришлось у людей в форме, которые оказались представителями службы исполнения наказания. И наш хостел назывался «Достоевский». И это Омск, место каторжного заточения писателя.
Хостел нашли быстро. Зарегистрировались – и в душ. Марина в комнате обнаружила комара, который был парализован репелентом, после чего ещё подавал признаки сопротивления химическому отравлению, упав на моей половине кровати. Терпеть такое соседство я был не в силах, и комар был размазан (сытый был, нахлебник) красным пятном. Перестелив простынь пятном в ноги, мы отключились.
08 мая. Майский снег.
Быть может, с утра я был в состоянии полюбить Омск, но пролетавший за окном полуснег-полудождь исключил эту возможность. В связи с погодными условиями план прогулок был изменен. Идём в два музея и театр. Особенности города стали видны с первых шагов. Никакого лукавства нет, что дороги в городе не соответствуют областному центру. Тротуар может присутствовать только наполовину, остальное – грязь или песок. К песку вообще отдельные вопросы: Где здесь море? Почём шезлонг? И, наконец, вы серьёзно – песок в Сибири? Отдельная песня – маршрутки. Сначала было трудно понять, почему маршрутки не останавливаются на остановках, затем, наблюдая за коренными жителями, стало ясно – этот транспорт находится на особом положении. Чтобы остановить маршрутку на остановке, нужно «голосовать» рукой, а чтобы водитель вас не завёз далеко-далеко, нужно в салоне попросить его «остановить на следующей». Благо, люди чрезвычайно вежливы. Выйдя в центре, на Главпочтампе, превозмогая сырость и ветер, осторожно получая удовольствие от сыпавшего сверху снега, под зонтом мы дошли до Драматического театра. Желая немного перекусить, мы обратно возвратились по улице Ленина к торговому центру, прилично названному «Омский». Обед в «Сытном дворе» с первым, вторым блюдом и чаем вышел в 350 рублей, что является средним чеком на двоих во всей поездке.
Музей изобразительных искусств М.А. Врубеля.
Находится напротив драмтеатра. В связи с 300-летием Омска в непосредственной близости к музею ведутся работы по кладке плитки, поэтому пробираться пришлось через деревянные помосты, камни и песок. В музее мы взяли все экскурсионные залы, заплатив 160 рублей за билет + 90 рублей за аудиогид. Итак, здание музея не в идеальном состоянии: богатством интерьер не блещет, в половине залов полы деревянные и скрипят на всех языках. В музее откровенно холодно. Оказалось, что в сибирском городе отопление отключают в начале мая, независимо от температуры на градуснике. Музейная коллекция на тот момент состояла из основной части и авторских выставок. Основная экспозиция была представлена предметами посуды и декора императорских и княжеских фамилий из коллекции Эрмитажа. Картинный фонд выставлял пейзажные темы И. Левитана, И. Шишкина, марины И. Айвазовского, «Портрет Леонида Андреева» Ильи Репина, эскизы  Виктора Васнецова, а также работы художников французской и голландской школ. И хотя музей носит имя Михаила Врубеля, уроженца Омска, в арсенале музея имеются лишь панно цветочной лирики художника. Из частных выставок стоит отметить богатую экспозицию микроминиатюр Анатолия Коненко, который мастерски создает тома книг величиной с несколько миллиметров и «вооружает» насекомых крошечными инструментами. Знаменитая четырежды подкованная блоха с ножницами на задних лапках так же была выставлена здесь. Иконопись отражает традиции XIX века Урала (Невьянск) и Сибири (Тобольск). Особое место занимает список с чтимой в Сибири «Богоматери Абалакской (Знамение)».
В художественном музее пробыли около 3-х часов, под конец замерзли и проголодались. Времени до спектакля оставалось чуть больше часа. Поужинав и купив еду на вечер и завтрашнее утро, мы отправились в драмтеатр. Омский театр драмы – старейший театр и главная достопримечательность города. Зал небольшой, обстановка почти камерная. Боковые ложи расположены на трёх ярусах (сам театр считается двухъярусным). Мы побывали на спектакле «Incogito», премьера которого состоялась в марте этого года. Сюжет построен по мотивам комедии Н.В. Гоголя «Ревизор». Сильный актерский состав. Спектакль насыщен современным жаргоном, задействована игра теней городничего и Хлестакова. На сцене же регулярно появляется портрет Николая Васильевича. Финал комедии трагичен: Хлестакова возвращают в город N, над ним творит кровавый суд городничий; забивают до смерти Добчинского и Бобчинского, записывая их в «козлы отпущения». Кто смотрел фильм «Дурак», тот поймет, в чем соль.
В хостел возвращались в темноте городских улиц, отсчитывая остановки на маршрутке по ГИС-карте.
09 мая. «Бессмертный полк», Достоевский и улица Косарева.
Проснулись в 8-мь часов, вышли в 11-ть. Куда делись 3 часа – кто бы знал. Светило солнце. По «Гисметео» значилось +15; С. Форма одежды прежняя.
На маршрутке, выловленной уже выведанным способом, доехали до центра, обсыпанного гуляющим народом. На Интернациональной улице (многие улицы носят отпечаток недостроенного социализма) стояли легковые машины сороковых-боевых лет. По Красному Пути шёл «бессмертный полк». Глядя на портреты солдат Победы, невольно наворачивались слёзы на глазах. Трепет перед личным подвигом каждого участника Великой Отечественной войны не дает спокойно стоять в стороне. Слезливость то и дело прерывалась криками «С Днем Победы!» и «Ура!» Колонна двигалась спешно по проспекту, проходила мимо трибуны со здравствующими ветеранами, с блестящими на их груди медалями и орденами. Снова звучит утверждающее мир «ура!» Парад на этом заканчивается.
С Соборной площади по Первомайскому скверу проникаем через памятник Тарским воротам некогда Омской крепости. Оригинал снесли в середине прошлого века, через Тарские ворота, пребывая на каторге, проходил ежедневно писатель Ф.М. Достоевский. Немного  потусовавшись на открытой площадке музейного комплекса воинской славы омичей, недалеко от Выставочного сквера, направились к литературному музею автора «Преступления и наказания». Меня же терзали сомнения, что музей в праздничный 9 Мая открыт, да ещё и в понедельник (великий выходной всех музеев и библиотек). Но не зря со мной был человек, способный «волшебным пенделем» (четким мотиватором), сказать: «Открывай дверь!» Дверь поддалась. На входе нас встретили две музейные бабушки, радостно и задорно. Литературный музей  ;  место особое. Как в книге, в литературном музее приблизится к личности главного героя той эпохи, которую он сам и характеризует. Что же в музее? Самое ценное в омском музее Достоевского – это книги. Книги, отпечатанные при жизни автора: «ЗАПИСКИ изъ МЕРТВАГО ДОМА» от 1862 года, «ИДIОТЪ» от 1874 года, «БЕСЫ» от 1878 года, «ПРЕСТУПЛЕНIЕ и НАКАЗАНIЕ» от 1877 года. Колебания мнения критика В.Г. Белинского от «глубокого и оригинального» Достоевского до разочарования им после повести «Хозяйка» (Белинский - Анненкову: «Надулись же мы, друг мой, с Достоевским-гением!») весьма можно охарактеризовать началом его же статьи от 1846 года: «Появление всякого необыкновенного таланта рождает в читающем и пишущем мире противоречия и раздоры».
Любопытно, что об Омске Федор Михайлович был не слишком хорошего мнения: «Омск гадкий городишко. Деревьев почти нет. Летом зной и ветер с песком, зимой буран. Природы я не видел. Городишко грязный, военный и развратный в высшей степени». Думаю, о деревьях и песке я соглашусь, природа же искусственно насажденная, разве что птицы останавливаются здесь на пути миграции (парк «Птичья гавань»).
Из местных писателей стоит упомянуть Антона Сорокина, дававшего керенку за прослушивание десяти своих рассказов, и получившего от Давида Бурлюка «Удостоверение в гениальности». В одном из писем он напишет: «Моя заслуга в том, что 25 лет работал я в Сибири, первый создал художественную литературу и показал русскому читателю душу казахского народа, в таком же духе, как это сделал Джек Лондон с жителями тихоокеанских островов». Первым же омским поэтическим талантом XX века принято считать Леонида Мартынова, чьи стихи и поэмы так были востребованы, что Анна Ахматова заметила с завистью: «Поэту вредно часто печататься».
После посещения музея вкусовые рецепторы обогатились знанием о филе пикши и американском минибоне. Вечером мы прогулялись по набережной Тухачевского, зашли на улицу Косарева (однофамильца и потенциального родственника Марины) и поужинали в «Центральной столовой», расположенной в более чем столетнем здании с сохранившейся белой мраморной лестницей и узорной лепкой внутренних стен.
10 мая. По городу, по городу.
Сильный ветер. С утра вместо завтрака обиды. Но мы выходим из хостела, почти друг с другом не разговаривая. На улице Театральной, около дома №44, останавливаемся около мощного дерева, раздвоенного на метровой высоте на два толстых ствола. Под деревом табличка от 1980 года: «Белая ива. Одно из самых старых деревьев этого вида в г. Омске, достигшее почти предельного возраста в экстремальных условиях центра города». Посаженная в 1884 году (больше 130 лет назад) ива демонстрирует необычную живучесть  на  земле, где кустарники и деревья приживаются неохотно. Недалеко располагается набережная Иртыша, открывается вид на Ленинградский мост. Сам мост ничем глобальным не знаменит, выполняет связующую функцию – уже хорошо. Перебраться на набережную встало в неразделенную проблему толи из-за нормального отсутствия пешеходного перехода около моста, толи из-за общего безрадостного фона между путешествующими. За Ленинградским мостом в сторону центра города расположен Куйбышевский пляж, куда ведет пешеходная улочка имени Чокана Валиханова (приятеля Ф.М. Достоевского по Семипалатинску), украшенная современной зеркальной аркой и неработающими справочными терминалами в открытых стеклянных будках.
Теперь внимание «Ревизорро»: даже если вы три дня не ели, пожалуйста, сторонитесь, а лучше оббегайте за километр кафе «Сытный дворъ». Такого ужаса кулинарии трудно было ожидать. Не хочется и вспоминать, насколько там всё было пресно, разварено и слипшееся. Основной контингент – студенты, которых оставалось лишь пожалеть.
Перейдя в Театральный сквер, перед нами вырос Свято-Никольский Казачий собор. На сегодняшний день это самый старый действующий храм Омска, к тому же ещё и войсковой. Архитектор В.П. Стасов, автор большого количества построек Москвы и Петербурга, наделил тогда ещё Никольскую церковь острым шпилем колокольни, площадкой на верхнем ярусе звона и  тремя дорическими портиками. Наружные стены несут на себе декоративные щиты. Внутри собора чувствуется намоленный дух. Солнечные цвета в интерьере, паркет и элементы дерева, включенные в каменные ниши, оставили приятное, «домашнее» ощущение. Перед чудотворной иконой Абалакской Богоматери в далекие годы молились Николай II и А.В. Колчак. Сейчас здесь хранится старинный список этого образа. Передвигаемся дальше и оказываемся на месте впадения реки Омь в Иртыш, на площади Бухгольца. Место открытое и прибрежное, поэтому ветер сносит с ног, кепка того и глядишь слетит с головы. Около двадцати лет назад здесь установили памятник «первопроходцам» Сибири «Держава» в виде пятнадцатиметрового в диаметре шара. Сейчас монумент выцвел, поизносился, выбиты несколько панно.
С площади Бухгольца, где сто лет назад основоположник телевидения Зворыкин обслуживал радиомачту (а потом уже бежал в Америку), зашли в Дом художника на две авторские выставки Галлы Грибановой и Златославы Колмогоровой. Отсюда мы, голодные и холодные, зашли в суши-бар «Zебры». Совсем быстро культурные прелести сменились гастрономическими. Мы словно проживали новую веху истории, оттянувшись до нежелания двигаться, устремляя в себя мисо суп (с водорослями «Вакаме»), лосось, горячие роллы терияки маки и фруктовое ассорти. Настроение после еды заметно улучшилось – вот что значит правильно поесть. Немного потусовавшись около ТЮЗа и Музыкального театра (крыша которого похожа на трамплинную трассу где-нибудь в Сочи), мы возвратились в хостел. 
В продуктовых магазинах цены немаленькие. На некоторые продукты цены выше уральских на 20-30 рублей, а без дисконта – на все 50. И это при том, что уровень жизни в Омске совсем небарский.
11 мая. Мамонтология.
Ветрено, иногда накрапывает дождик. На градуснике +10; С. И это уже в Омске подпадает под статью «Суровый сибирский май». Завтракаем в соседнем подъезде, где расположено кафе «Плюшкинъ», на триста рублей. Выходим на улицу. Омичи, в отличие от тоболяков, жгут: количество людей без шапок в продуваемый со всех сторон город значительно превосходило остальных. Так и виделось, что мать сыну в Омске говорит напутственно: «Коля, сегодня ветер, одевайся полегче, а то ведь вспотеешь!»
Дома на периферии города во многом построены в советские годы, и прямо скажу, топорно: нет в них ни стиля, ни практичности. Периферия периферией, но от музея в центре города не ожидаешь подобного.
Омский историко-краеведческий музей. В этом музее было так же холодно, как и в художественном, безвкусные мраморные ступени и туалет «колхозного» типа сразу понизили мою оценку до «троечки». Посещение экспозиций не расширило мои познания Сибири, кроме того, что я узнал, что одна из звёзд в созвездии Большая Медведица носит имя «Омск». Развлечь мы себя смогли, побывав в зоологическом уголке музея, придумывая друг другу прозвища по чудны;м названиям животных, птиц и рыб. Контрольное фото со скелетом мамонта. Чик.
На набережной попытались сесть на прогулочный теплоход. Но тщетно. При минимальной загрузке пассажиров в 30 человек, после которой судно двинется с места, этот вид водного развлечения весьма маловероятен.
На углу улиц Лермонтова и Ленина есть сладкая мастерская «Эклер». Интерьер в светлых цветах располагает к дегустации сахаросодержащих продуктов. Взяв кусочек «Королевского торта» и «Шоколадную вишню», мы погрузились в сладкий сон, составленный из детских воспоминаний.
Зараза писать записки в путешествии перебросилась и на Марину. Для этого занятия в книжном магазине был куплен основательный блокнот.
На обратном пути в наше временное убежище на уличном рынке моя попутчица купила сланцы, а я приобрёл впервые в жизни женские (в подарок!) гольфы с названием «Марина».
На полдник – мягкий сыр и шпроты.
Настроение женщины ещё более порывисто, чем ветер в Сибири. Шапку сносит – будь здоров. Получаю за правдолюбие по первое число. Терпеть, терпеть… Кажется, что таким темпом скоро останется не говорить то, что думаешь, а льстить, видя в этом огромную пользу для отношений. Жизнь, брат.
12 мая. Отъезд.
Мы на вокзале. Здесь так же ремонт, как и в центре. Город готовится к юбилею. И к лучшему, хочется в это верить. Ничто не стоит на месте. От разрухи до обновления кроется желание что-то изменить. Порой для этого требуется больше, чем мгновение.
Едем из Омска в Новосибирск. Транзит через станцию «Барабинск». По версии Марины, взявшей пирожки на перроне у понравившейся ей бабушки, Барабинск был основан в 1857 году (по wiki, в 1893 году), и, по всей видимости, Качканар появился на свет в его 100-летнее день рождения. Марина начинает есть пирожки. Записываю реакцию на сомнительную выпечку: «Пирожок с яйцом и луком – нет изменений. Пирожок с картошкой – при надкусывании Марина стала буянить, при проглатывании – издаёт икоту, при жевании – задумчивый вид, смотрит в окно. Пирожки за 25 рублей каждый себя зарекомендовали очень хорошо».
Едем. Пейзаж один: березы и поля. Березы небольшие ростом, крона редкая. Стереотип о Сибири как о крае хвойных деревьев пал без боя. Березы стоят до самого Новосибирска.