Лабиринт

Эван шел по длинному широкому тоннелю. Ярко полыхали факелы в скобах на стенах, носились странные тени, появляясь из ниоткуда и исчезая в темных боковых ходах. Под ногами мальчика скользили круглые, гладко обтесанные неторопливым и мелким подземным ручейком, камни. Между ними проблескивали жемчужинки и цветные стекляшки. Иногда мимо Эвана проносились большие белые женщины, похожие на птиц. Они взамахивали крыльями и что-то щебетали на своем птичьем языке. Мальчик знал, что они не заметят его, если он сам не привлечет их внимание. Он шел вперед по тоннелю, перепрыгивал через коварные трещинки в каменной толще пола, при виде очередной женщины-птицы вжимался в холодную влажную стену, затаив дыхание. Он шел на тихо зовущий его голос.

Наконец Эван оказался в просторной пещере. Стены сверкали прожилками золотых и медных вкраплений, под каменными сводами мерцали огромные светящиеся бело-желтые шары, будто гигантские приманки рыбы-удильщика, тянулись вверх сталагмиты самых невероятных форм и размеров. А в самом центре пещеры на плоском сером камне лежал человек, закованный множеством цепей так, что почти не мог пошевелиться и даже глубоко вздохнуть. Это его голос звал Эвана. Мужчина повернул к мальчику измученное бледное лицо.

- Подойди, мальчик, не бойся, - тихо попросил он.
Эван огляделся по сторонам – ни одной женщины-птицы по близости не было. Он подошел к прикованному человеку и остановился на расстоянии полушага.
- Как тебя зовут, мальчик? – спросил мужчина.
- Эван. А вас?
- Меня Кристофер.
- Что с вами случилось, сэр Кристофер? – спросил заинтересованный Эван.
- Я здесь в плену, - ответил мужчина. Он попытался пошевелить рукой, но тонкая цепь натянулась, не позволив ему это сделать. – Видишь, я не могу освободиться.
- Почему? – спросил Эван.
- Потому что эти цепи – волшебные. Я не могу ни снять их, ни порвать.
- А давно вы в плену, сэр? – Эвану стало очень-очень жалко этого человека.
- Давно… Дольше, чем ты живешь на свете, - улыбнулся мужчина, но в его серых глазах плескалось невыразимое страдание.
Эвану казалось, что он жил на свете всегда. Время до своего рождения он не понимал, поэтому показалось невероятно ужасным, чтобы человек так долго находился в пещере, прикованный к камню.
- Может быть, можно попросить этих белых женщин с крыльями вас отпустить? – предложил мальчик.
- Нет! – Кристофер вздрогнул всем телом, натянув цепи. – Нет, они не станут. Они охраняют этот лабиринт, их задача – следить, чтобы никто не сбежал отсюда. Только ты можешь меня освободить, Эван, только ты.
- Но я не могу, - растерялся мальчик. – Женщины-птицы нападут на меня и заклюют, если я это сделаю.
- Пожалуйста… - в голосе Кристофера звучали мольба и отчаяние. – Я прошу тебя, Эван. Ты знаешь, у меня есть жена и дочка Элин. Очаровательная девочка, примерно твоего возраста. Они ждут меня там, на воле. Уже шесть лет ждут, а я не могу пойти к ним, потому что прикован к этому проклятому камню. Пожалуйста…
Эван колебался. Он знал, как нужно поступить правильно, но боялся. Ему же говорили, ничего не трогать в лабиринте…
- Все, что у меня было эти шесть лет – воспоминания о них, - Кристофер шептал лихорадочно, умоляюще. – Я вижу их лица, закрывая глаза… Я хочу поцеловать свою жену и обнять дочь, ты понимаешь? Я хочу, я просто обязан быть с ними. Мы не должны были расставаться, но я оказался здесь, а они – на свободе. Ты должен мне помочь, Эван!
- Как мне сделать это, сер Кристофер? – спросил мальчик, наконец решившись.
- Очень просто, - лицо мужчины просияло облегчением и благодарностью. – Вот, отсоедини вот эту цепь. Это легко, тебе хватит силы. Просто возьми ее обеими руками и потяни в разные стороны…  Да, так. Спасибо тебе, добрый мальчик.

Кристофер крепко сжал освободившейся рукой пухлую детскую ручку Эвана и исчез. Не прошло и пяти минут, как в пещеру влетела женщина-птица, оставляя после себя кружащиеся по воздуху серебристые перья. Она метнулась к камню, но не найдя на нем пленника, повернулась к Эвану. Хищно выгнув длинную лебединую шею, она обвила его крыльями и принялась трясти.
- Что ты наделал? – кричала она пронзительно, как сорока. – Отвечай мне, что ты натворил, мальчик?!
- Я… я отпустил его, мэм, - ответил напуганный, но не растерявшийся Эван.

 ***
 
- Ох, Господи,  Боже мой… Я клянусь, мистер Дорсет, я не знаю, как такое вышло! Боже мой, какой ужас…
- Успокойтесь, Ронда, - раздраженно велел врач. – Расскажите еще раз по порядку. Как вообще этот ребенок оказался в палате каматозника?
- Я не знаю, клянусь, мистер Дорсет, я не виновата! Мать привела его на вакцинацию и потеряла, он мотался по больнице, и вот, зашел в палату к МакРайли… Когда я прибежала, было уже поздно... Ох, простите меня, Господи...
- Понятно, - Дорсет устало потер ноющие виски. – Выйдите, Ронда, мы вас еще позовем.
Медсестра, плача, покинула кабинет. Врач открыл медкарту недавнего пациента, нервно пролистал, бормоча вслух:
  – МакРайли, Кристофер. 38 лет. Аллергик. Тааак. Первичная церебральная кома в результате автомобильной аварии. Шесть лет в стабильном состоянии. Даже кой-какие зрачковые реакции оставались. И тут такое… Что ж за невезение. Чем нам это грозит, мистер Клайн?
- Да ничем не грозит, - пожал плечами адвокат. – Как я понял, родственников у него нет?
- Нет, жена погибла в той же аварии, дочка тоже. Родители ни разу не появлялись, вроде бы тоже умерли.
- Вот и отлично, значит, гражданский иск на больницу подавать некому, - успокоил мистер Клайн. – Оформляйте документы, а об остальном пусть мамаша этого малолетнего психопата беспокоится. Обвинить его в убийстве, конечно, не выйдет, но я бы на месте полиции отвел этого сопляка на психиатрическое освидетельствование. Это ж не каждый в 5 лет додумается аппарат жизнеобеспечения коматознику отключить.