Modus conjunctivus

Семилетняя Лида – маленький гений. У нее длинные светлые волосы и большие, очень серьезные серые глаза. Она решает задачки по математике лучше, чем все ее одноклассники. Она закончила только первый класс, но ее не пугают задания из учебника для третьего. Лида из тех немногих детей, которые действительно любят учиться. Конечно, ей, как и всем, нравится, когда ее хвалят и когда все получается. Но еще больше она любит узнавать новое, даже если оно дается нелегко. Лида очень одаренный и трудолюбивый ребенок. У нее бы обязательно все получилось.

 ***

Лида стояла полураздетая и босая на уже тронутой первыми заморозками земле, под сырым и пронизывающим ноябрьским ветром. Ее пальтишко и башмаки лежали рядом, в общем ворохе верхней одежды и груде обуви.
- Дядя, мне холодно, - жалобно прошептала девочка, зябко обхватив себя руками.

 ***

Лидия Исааковна – заслуженный профессор МГУ, доктор физико-математических наук. У нее тонкие, высохшие руки, похожие на птичьи лапки и тугой пучок седых волос на затылке, украшенный деревянным гребнем. Профессора можно встретить сразу на двух факультетах – механико-математическом, где она преподает теорию чисел третьекурсникам, и на историческом, где ведет спецкурс по классической латыни. Лидии Исааковне далеко за семьдесят, у нее два маленьких правнука и больные суставы, как у всех стариков, но она не выходит на пенсию. Потому что ей нравится преподавать. «Dum docemus, discimus» – часто повторяет пожилая профессор и тут же снисходительно переводит – «Пока учим, учимся». Лидия Исааковна любит своих студентов, а те любят ее, потому что знают, что хоть на экзамене придется очень постараться, никто не объяснит самые сложные вещи так просто и интересно, как она. Когда ученики или выпускники заходят к ней на любую из двух кафедр, Лидия Исааковна предлагает им попить чаю и угощает конфетой. Люди, пережившие голод, знают, что угостить конфетой может только очень хороший человек. Лидия Исааковна – маленькая Лида – очень хороший, просто замечательный человек. Она прожила бы хорошую, очень правильную жизнь.

 ***

- Холодно? – переспросил по-немецки солдат. Он не понял слов, но догадался по тону, по движению. В его безнадежно пьяных, остекленевших глазах промелькнуло что-то человечное и бессильное. – Сейчас пройдет. Стань сюда, на край, - он указал рукой на кромку оврага. – Да, вот прямо так.