Дворец науки

               
               
Я очутилась на краю какого-то котлована под башню или от башни. Посмотрев туда, мне стало очень не по себе (отползла от края  как можно дальше).
Вместо роскошного парижского платья на мне был рабочий комбинезон, волосы стянуты косынкой. Стряхнув пыль, осторожно встала. Губы, правда, были накрашены ярко красной помадой. Видно, по моде. Или осталось от парижской гостиной. Не знаю. Разглядывала я себя в  круглое маленькое зеркальце, потом спрятала его обратно в кармашек.
Еще раз отряхнувшись, встала, огляделась. Какая-то стройка вокруг.
Вдали виднелась река, тянулись  какие-то бараки. А какой, интересно, теперь год?
Наверное,  пролетела  на 100 лет вперед, не меньше, - думала я. Однако, надо как-то выбираться. Да и браслет все еще был на руке, в случае чего.
   - Скромнее надо быть, девушка. – Услышала я за своей спиной  довольно приятный низкий голос.  Ко мне подходил мужчина средних лет в рабочей робе.
  - Давайте, я помогу вам подняться, - он поддерживал меня за локоть, пока я выбиралась наверх из котлована. Потом он достал платок из комбинезона и начал стирать пыль с лица и помаду с губ.
   - А кто вы такой? – ответила я вызовом
   - Я – инженер Валентов. – Он посмотрел на меня поверх очков.
   - А вы, кто такая?
   - Я – Мелания Брискина.
   - Наверное, только что приехали.  – Инженер поднялся, спрятал платок в карман. – Вы что же, окончили школу рабочей молодежи?
   - Почти.
   - Что значит, почти? – Он тоже стал отряхивать брюки от пыли. – Вы поняли, что попали на стройку века?
   - Поняла.  Я хочу работать верхолазом, монтажницей.
   - Не много ли сразу.  – Опять этот быстрый взгляд. – Давайте лучше для начала разнорабочей.
   - А что это такое?
   - Кирпичи будете укладывать в подъемник.
   - Ну, ладно, что ж, можно и кирпичи. – Да, не все ли равно, подумала я, поправляя косынку.
   - Давайте я вам записку напишу к бригадиру, товарищу Барде. – Пока он писал, я разглядывала его. Где я все-таки могла его видеть?  Сиреневые глаза, черные волосы.
   - Вот, возьмите, - сказал инженер, сложив записку и  отдавая мне в руки.
   - Спасибо. 
Валентов быстро надвинул  козырек кепки и зашагал прочь вверх от котлована.
   - «Куда же мне идти, -  к неказистым баракам или вниз к реке? – подумала я.  «Так хотелось искупаться, смыть с себя эту пыль».
   Между тем я увидела, как на крыльях летучей мыши летит в мою сторону со свистом Троумель. Вот уж кого меньше всего хотелось сейчас видеть. Так это его. И зачем я только ввязалась в это предприятие?
- «Ну, почему, почему мы несвободны? Загнаны в эти рамки собственного «я»? А отступление невозможно или даже карается внутренним законом?»
Знала ли моя бабка, что уготовано ей, окончившей курсы психологии и, дежуря по ночам в госпитале сестрой милосердия, могла ли она что-то изменить?
   Подлетев, Троумель складывал  свои крылья летучей мыши, принявшие снова форму черного плаща, и поправил цилиндр на голове.
   - Нельзя ли как-нибудь без этих ваших, штучек, г-н Троумель?
   - Никак нельзя. Вы знаете, г-жа Мелания, с кем вы только что говорили?
   - Ну, с  товарищем Валентовым, а что?
   - А вы знаете, что он ваш будущий отец?
   - Будущий отец? Как это? Выходит, я еще не родилась?
   - Выходит.  – Подтвердил задумчиво Троумель.
   - И что, я не поговорю с ним больше никогда? – Снова оглянулась я в ту сторону, куда скрылся Валентов.
   - Мне очень жаль, - проговорил Троумель своим скрипучим голосом, пока он чистил цилиндр от пыли. – Я сделал все что мог. –  Он постучал по цилиндру костяшками пальцев и снова водрузил его на место. – А может, и поговорите.
   - Я ценю ваши усилия.
И я быстро побежала к бараку устраиваться, зажав в руке бумажку Валентова.
   Что это? Все бараки обклеены какими-то огромными буквами с лозунгами.
«СЕГОДНЯ – СТРОИТЕЛЬ, ЗАВТРА – СТУДЕНТ». «СТРОИТЬ – НА ВЕКА! Ну, - это соцсоревнование, понятно. «БРАКОДЕЛЫ  НЕ ПРОЙДУТ». Понятно, агитация.
«МЫ СТРОИМ – МЫ УЧИМСЯ!» Это понятно, девиз комсомольцев стройки.
«ЗА МИР ВО ВСЕМ МИРЕ! Вот это рванули.  «БЛИЖЕ К ЖИЗНИ, К ЖИВОМУ ДЕЛУ»
И тут я увидела табличку: «Многотиражная газета». – «Постучу сюда, хотя бы узнаю, как пройти»  и я, толкнув дверь, вошла внутрь помещения.
  Там никого не было. По  стенам развешены призывы и плакаты. Готовые газетные полосы.   «Социалистические обязательства – досрочно!». «Переходящее красное знамя победителю в социалистическом соревновании». «Победили в бою – Победим в труде!»
Вот, заметка: «Переходящее Красное знамя и первая премия присуждены коллективу …управления (начальник  тов  Валентов, председатель цехкома тов. Барда)». – Интересно, -  подумала я, опять, Валентов.
   - Вы ко мне?  - Раздался голос за моей спиной.
Я быстро обернулась. Передо мной стоял человек в довольно запыленной робе, но с лучистым лицом от улыбки.
  - У меня записка от тов. Валентова. Как мне найти прораба? – Сказала я приготовленную фразу.
   - А я думал, вы стихи принесли, - послышался довольно шутливый голос редактора.
   - Стихи?
   - Ну, да. Вы что же, надпись у двери видели? Ведь написано - редакция газеты. Стихи лучше приносите.
   - Я попробую. А тут что же, все стихи пишут?
   - Вот, послушайте!
                Года летели, как недели,
                Мы шли вперед со всей страной,
                И я хочу, чтоб мы сидели
                В аудитории одной.
Вот, Сыроежкин почти каждый день приносит.
   - А про что же он пишет?
   - Да про все. Что видит, то и пишет. Про огород, помидоры.
   - А где же тут огород? – Удивилась я.
   - Фантазию надо развивать. Воображение. Огороды были, - он встал со стула, походил, размахивая руками. – Но будет и сад и оранжерея. Теперь – стройка. Ресторан был. Много чего еще.
    - Да, интересно. А вы сами пишите?
    - Только тем и занимаюсь. – Он опять съязвил. – Нет, стихи не пишу. Зачем? – Он снова сел, помолчал. – Я только собираю все для истории.
Редактор встал, вздохнул, подошел к двери. – Ну, вам туда. – Он показал в сторону от барака.
   - Спасибо.
   - Да, вы вечером приходите в клуб на занятие художественной самодеятельности.
   - Обязательно приду.
   - Не забудьте, - Крикнул он в приоткрытую дверь, потом захлопнул и исчез внутри барака
  Я побежала вперед по проложенным на земле доскам. Людей навстречу шло мало, видно все были на стройке. Вдруг мое внимание привлек огромный щит, на нем довольно высоко был закреплен плакат такого содержания:
    «ТОВАРИЩИ СТРОИТЕЛИ!
   Став на трудовую вахту мира и уплотнив свой рабочий день,
  Мы, бригадиры монтажников Жаворонкова, Скомарова и Ренецкого,
  Обязуемся высвободить кран и подавать не меньше 20 тысяч кирпича ежедневно.
  Мы призываем строителей обеспечить укладку этого кирпича в стены
  Дворца науки!»
Похоже, это и  меня касается с некоторых пор. Хоть я и не монтажник, и не высотник, а подавальщица кирпича. Хотела дальше бежать, и тут, чуть не столкнулась на дорожке с пожилым рабочим в кепке и с усами.
   - Это не меня вы ищите?  Меня  редактор предупредил.
   - Здравствуйте! Это вы товарищ Барда?
   - Он самый. Давайте вашу записку. – Взял бумажку и, быстро пробежав глазами текст, продолжил.  – Ну, так, товарищ Маша, назначаю вас в бригаду Зины Осипенко. Она шустрая и веселая, думаю, вы сработаетесь.
   - Да, хорошо.
   - А теперь, мы вас устроим должным образом в общежитие.
   - Спасибо.
   - Да, вы все бегом бежите, я заметил.
   - А вы давно здесь работаете, тов. Барда?
   -  С самой закладки. А, вообще-то, я тебе открою страшную тайну, - он наклонился к самому моему уху, - я здесь с четырнадцати лет ну, с перерывами, конечно.
   - Как это?
   - Я – воробьевский. Это теперь, Ленинские горы, а тогда было село Воробьево. Мальчишкой я подрабатывал  здесь в ресторане Крынкина, на горе.   
    - И это вы все помните?
    - Как не помнить? Молодой был, так же все бежал.
                Сейчас пустынны Ленинские горы,
                Но флаги стройки вьются на ветру,
                Здесь корпуса взойдут до неба скоро,
                Сюда придут студенты поутру.
Может, слышала эту песню?
   -  Пока нет.
   - А я слышал. – Перед нами на дорожке как из-под земли вырос Троумель.
   - А кто это? – Барда указал на Троумеля.
   - Это профессор Троумель, он выступит сегодня вечером в клубе с лекцией о времени и пространстве.
   Мы как раз подходили к каким-то временным постройкам и маленьким домикам.
   - Да, интересно послушать, - уважительно отозвался Барда. – А у нас уже жил тут один профессор. Я поселю там и вашего, - он обернулся ко мне, - в том же домике. Если вы не возражаете?
   - Не возражаем. – Я кивнула головой.
   - Ну, вот и отлично. Пойдемте, я покажу вам все на месте. Это недалеко.
   Этот домик стоял как игрушка, источая благородство изнутри и снаружи посреди хаоса.
   - Вот, мы и пришли, профессор. Сначала вы. – Барда открыл дверь домика и пропустил вперед  Троумеля.
   - Я не прощаюсь, мы еще увидимся, сказал Троумель и захлопнул дверь.
   - А вам, сюда, - Барда приоткрыл передо мной дверь.
  Я заглянула внутрь домика,  и мне показалось, что все пространство там затянуто какой-то белесой пеленой. А за этой пеленой сидят две девицы и оживленно о чем-то разговаривают. Слов не было слышно, как в немом кино. Меня они не замечали. Одна сидела за столом под лампой, другая, напротив,  с книгой в руке и что-то активно обсуждали.  Между тем,  сумерки совсем сгустились,  и мне стало как-то не по себе. Я захлопнула дверь.
   - А это точно общежитие?
   - Да, это комната для девушек. Проходите, сейчас я включу свет.
Когда Барда включил свет, я снова заглянула внутрь, там уже никого не было.
   - Спасибо.
   - Ну, что ж, располагайтесь.
Как только послышались шаги удаляющегося Барды, я побежала к профессорскому домику.
Я постучала, распахнула дверь Троумеля, и с порога выпалила, отшатнувшись.
   - Кто это там сидит? – Я махнула рукой  в ту сторону.
   - Всемирно известные ученые, вернее, их тени.
   - Ужас. Ужас.
   - Нет, они действительно, какое-то время здесь останавливались. И их тени остались.
   - И у меня тоже.  Нет, я сюда не войду, я здесь жить не буду.
   - Это ваше дело. – Сказал осторожно Троумель. – Но ночь на дворе.
   - А ночь настоящая?
   - Вполне.
   - Ну, ладно, - сказала я с порога. – Только я спать там не собираюсь.
   - Ваше дело.
   - Хорошо. – Выпалила я, уже ко всему готовая. -  Посмотрим, чем все это закончится.
   - Спокойной ночи, - проговорил Троумель или пробурчал себе под нос.
   - Не оставляйте меня.
   - Спокойной ночи, - Вновь повторил Троумель.
Я нехотя вернулась в свой барак. Был полный мрак или морок?  Спать совсем не хотелось. И возвращаться туда снова не хотелось. Что же делать?
За моей спиной послышались шаги.
   - Тов. Брискина, вы не спите?  Ну, как устроились?
   - О, спасибо, все хорошо, тов. Валентов. – Я обернулась. – Вам тоже не спится?
   - Я тут рядом. В Доме строителей  - день рожденья отмечают…
   - Понимаю. – Сказала я с улыбкой. – А у вас есть семья, дом?
   - Я потерял свою семью во время войны.
   - Простите.
   - Ничего. Жена и сын летели в эвакуацию, самолет разбомбили.
   - Боже мой. Никто не спасся?
   - Нет.
   - А сколько сыну было?
   - Шесть лет.
   - Послушайте, тов. Валентов, у вас все еще будет и семья и дом. Не сомневайтесь.
   - Хотелось бы верить.
   - А вы верьте.
   - Ну, прощай, дочка. – Он развернулся вполоборота, загасил сигарету. – Спокойной ночи. – Медленно направился по дорожке в ночь.
   - Прощайте.
Я больше никогда его не увижу. 
    Вдруг тишину разодрал громкий голос из динамика. Зазвучали песни со стороны стройки.
Я посмотрела в ту сторону, но стройки никакой не было. На ее месте красовалось готовое здание дворца, подсвеченное прожекторами. Песни звучали из каких-то динамиков повсюду. Я потерла глаза, наверняка мне мерещится какой-то фантом, и быстро помчалась туда, откуда слышна музыка.
   Глухая ночь, подсвечено прожекторами ГЗ. Огни отражаются в воде 4-х фонтанов.
Часы на башне бьют 24 часа.
   Медленно сползают фигуры с фасада. Первыми идут в строю знаменосцы, юноша и девушка. К ним присоединяется Аллегория «Наука» с книгой. Далее, две скульптурные группы с глобусом и книгой. И еще две  аллегории, Рабочий и Колхозница со снопом и серпом.
   
А на фасаде ГЗ мелькала плывущая строка  с надписями:  «Выполним и перевыполним соцсоревнование», «Готовы к новым свершениям», «Строить на века».
   8-ми метровые, они выглядели как шествие атлантов.
Шли вначале медленно, с трудом разгибая ноги, потом, все, более воодушевляясь, и тогда зазвучала звонкая песня.
                Нам ли стоять на месте!
                В своих дерзаниях всегда мы правы.
                Труд наш – есть дело чести,
                Есть дело доблести и подвиг славы.
Видно было издалека, что из арочного проезда выезжает Вождь в белом кителе, как с картины художника Д. Налбандяна, в машине с открытым верхом.
   - Хорошо поете, товарища! – говорил Вождь, объезжая на лимузине  главную площадь с фонтанами. Держит руку в приветствии.
Оказалось, Троумель тоже рядом любовался на это великолепие.
   - Что это?
   - Это праздник Вождя. Ведь ему буквально несколько месяцев не хватило до открытия.
Буквально через несколько минут лимузин укатил обратно в открытую арку.
Потом одна песня сменяла другую, Фигуры разбрелись кто куда. Девушка с книгой уселась на краю фонтана. К ней подошел юноша, склонился над ней в поцелуе.
   Фонтаны били белыми струями.
   - Но ведь это сон?
   - Да, конечно, сон №7. Еще по прейскуранту кое-что осталось.
Я заворожено смотрела вдаль на все это. Вдруг что-то случилось с фигурами. Они начали разваливаться на куски, сразу на несколько частей. Страшное зрелище. Фонтаны застыли. Здание начало сыпаться, начиная прямо с самого верха. Закрутил вихрь. Поняла, что надо бежать. Судорожно крутила браслет на руке. И все исчезло.