Сердце Мужчины. Песня ветра о смысле последней дор

Моя беда в жизни в целом состоит, видимо в том, что для меня все происходит слишком всерьез. Я не принимаю игры в отношениях между людьми. Во многих жизненных ситуациях такое отношение к жизни сильно вредило. Из-за этого видимо я потерял семью. Так, наверное, и сейчас. Моя новая знакомая Ирина видимо ждала, легких отношений в коротких временных рамках, без глубоких взаимных обязательств. Когда общение приносит взаимное удовлетворение и радость, а до проблем просто не доходит. Но для меня - то все было всерьез. И вот эта прекрасная женщина больше не хочет иметь со мной дело, а я снова одинок и неприкаян. Тяжело снова возвращаться в свой затхлый кокон, после того как глотнул свободы и светлого ветра. Ирина появилась в моей жизни как хорошая песня прозвучавшая вовремя. И я долго вспоминал ее глаза во время нашей последней встречи, даже голос и слова последнего телефонного разговора.
Я в тот день поздно пришел с работы не стал заниматься бытовыми делами, а завалился на диван, не переодеваясь в домашнее, и мгновенно вырубился. Телефонная трель подняла меня в середине ночи. Звонила Ирина. Голос был нежным и каким-то странным, настороженным что - ли. Как будто она боялась услышать в трубке голос другой женщины. Она извинилась за поздний звонок и сказала что звонит, потому что ей сейчас одиноко и плохо на душе, и просто захотелось услышать мой голос. Мы проговорили почти сорок минут о пустой суете и повседневных заботах. А когда прощались, она снова назвала меня настоящим мужчиной, сказала, что я помог ей. Я признался, что мне тоже плохо без нее. И я обязательно хочу увидеть ее снова. «Я приеду к тебе. Обязательно», - сказал я ей тогда. А она добавила с иронией: «Ну да! Как рыцарь в сверкающих доспехах, на белом коне!? Прости, но я тебе не верю. Такие как ты не возвращаются. Ты будешь вечно сидеть в своем коконе, и будешь вечно жалеть себя за хромую судьбу». А я сказал с юмором в голосе: «Ты не обидишься, если конь будет черным. Она, похоже, улыбнулась. Сказала «Прощай» и положила трубку.

***

Где - то женщина, которую я люблю, наверняка сейчас с кем - то другим в далеком северном городе за полярным кругом, почти за две с половиной  тысячи километров. Я наверно ее больше никогда не увижу. А собственно почему? Что мешает взять отпуск, (кстати, до него не долго ждать осталось) и еще раз проехать эти две тысячи верст. Мотоцикл это конечно далеко не "Мерс", но бегает неплохо. "Ну, придумал" - осадил я себя. Кому нужны такие подвиги! Да и ради чего, - теплого взгляда красивых глаз и стройных форм Ирины? Да и нужно ли это ей. Я почувствовал, что соскальзываю в темный омут былого самокопания и гнусной неуверенности в себе. Если хочешь жить спокойно,  необходимо забыть романтичные бредни молодости и активно лелеять приобретенные за последние годы черствость и цинизм. В конце концов, женщин на земле много и давно пора забыть юношеские мечты о той единственной "принцессе", которая ждет только тебя, и будет любить независимо от морального, физического и материального состояния. А напрягать себя, тратить кучу денег и сил, ради короткой встречи в гостинице – нет уж, нет уж! Все! Не осталось настоящих рыцарей, нужда и презрение вывели всех. И ради взгляда любимых глаз врятли кто нынче решится вскочить в седло и пройти одним махом тысячи 3 – 4 километров. Да и женского тепла поубавилось, на мой взгляд, на белом свете. Как говориться хорошего понемножку. Решил я.  Нужно сосредоточится на работе, а  бесперспективные желания запереть внутри сердца. Иногда до зубной боли хочется порвать привычный мир таких отношений.
       Отогреть замороженную душу теплом доброго взгляда, расслабить окаменевшие от постоянного напряжения мускулы души под ласковыми прикосновениями близкого и любимого человека. Чтобы душа озаренная светом истинного, глубокого чувства покинула утомленное тело, взлетела к самым вершинам мироздания (К тому Дому, у которого встает СОЛНЦЕ, или просто к ДОМУ (как я называю то место, до которого  безумно хочу добраться, с того момента как стал осознавать реалии этого мира)) и, вернувшись назад, пропитанной светом и ласковым теплом вселить заново жизнь в измученную пустотой и холодом души плоть, которая, разорвала бы  в туман, в клочки, в пыль под колесами наших мотоциклов, наконец, все условности которые зажимали ее крепче каменных стен. Чтобы новый перерожденный и истинно свободный человек дарил всему, что живет и двигается вокруг него силу, любовь и  добро которому не нужны кулаки! Чтобы всем вокруг достался кусочек душевного тепла, чтобы огонь, который зажигают два любящих сердца, сделал этот МИР светлее и лучше.… А в состоянии смертельной усталости, так легко простить себя за отсутствие сил на такую титаническую работу над собой и снова день за днем жалеть себя и глубже и глубже вязнуть в холодном болоте собственной души, которая замерзла так глубоко, что сама способна кажется только на вялые сожаления, по поводу сполохов света уже едва пробивающихся  из настоящей жизни сквозь сумрачную, мутную ледяную корку.
             Сказать, что я устал, значит, ничего не сказать. Мне уже не хотелось отдохнуть, хотелось умереть... лет на пять.
Однако, не смотря на усталость что-то, есть в таком режиме работы, что меня привлекает. Наверное, за конкретными мыслями о конкретных сложных и срочных задачах удобно прятаться от себя и просто оправдать душевную скупость и внутренний холод.
            Однажды сидя на рабочем месте, я просто выключился, а открыв глаза, обнаружил себя в реанимационном отделении городской больницы. Я лежал на каталке под простыней увешанный катетерами и капельницами. При попытке оглядеться все поплыло в глазах, и я снова брякнулся на подголовник. Следующий раз я начал всплывать из туманного небытия, когда за окном были глубокие сумерки. Я скосил глаза, у стойки с лекарствами стучала пробирками медсестра. Перед глазами плыло, но я обратился к ней: "Сестра, сколько времени?" и хотя сомневался, что губы мои шевелятся, тем не менее, услышал свой голос и подумал: "зачем мне это знать?" Когда она ответила, что уже пять часов и что мне уже передавали привет. Я хотел, было поинтересоваться от кого, но туман снова стал сгущаться перед глазами. В третий раз я всплыл оттого, что тело мое ерзало на каталке, видимо, пытаясь освободиться от какой - то боли поселившейся в нем. Наконец рука, ухватившись за хромированное ограждение, приподняла спину и повернула тело немного на бок. Я с интересом наблюдал за возней организма, который жил сейчас отдельно от меня. В поле моего туманного зрения появился дежурный доктор, он озабочено осмотрел меня: "Ну, и куда мы собрались?" "Болит" хрипло ответил я. Он улыбнулся в ответ и отошел. Потом появилась сестра со шприцем, мило улыбнулась, и тело блаженно расслабилось. "Обезболивающее" понял я, не осознавая, что говорю вслух. "Да" подтвердил голос мужчины из-за предела досягаемости фокусного расстояния моих глаз. "Доктор, а какие шансы у меня оказаться в палате?" "К восьми утра - девяносто девять процентов. Спи! Солдат". На этот раз я не выключился, а просто заснул.
***
Пришла медсестра, разрешила вставать без ограничений. Я попробовал, но пока кружилась голова. На вечернем обходе доктор подробно рассказал, что со мной случилось, и как я сюда попал. Оказалось, я потерял сознание от боли вызванной перемещением осколка гранаты где - то в районе кишечника. Кроме того, общее переутомление. Доктор долго описывал, как искал и извлекал осколок, говорил, что наложил внутри сорок сантиметров швов. Я помнил это ранение. Тогда на северном Кавказе наш разведвзвод здорово прижали в ущелье и накрыли из подствольников и АГСов. Отбились "Шмелями", но двоих пришлось выносить. Меня зацепило касательно сбоку. Несколько осколков нашли щелочку между пластин броника. Обнаружилось это уже на подходе к базе. От потери крови и внутренних кровотечений я отрубился, мужикам пришлось тащить и меня. Позже когда из полевого госпиталя меня перевозили в полк, вертушка села в горах на вынужденную и нас раненых всю ночь пока не прилетела помощь, прикрывал экипаж и пара симпатичных медсестер. Помню, там я потерял записную книжку с телефонами всех своих друзей и долго, потом восстанавливал потерянную информацию.   Все осколки тогда во мне не нашли, вот с тех пор я и живу с железом.
Короче осколок нашли и вырезали, но где - то в теле сидят еще, и вытащить их врятли удастся, да и пока они не опасны. А в будущем жизнь покажет. Недельку придется пролежать в стационаре, потом месяцок подлечиться дома.
- «Доктор, а можно мне ездить на мотоцикле?»
В ответ он пристально посмотрел на меня, а потом громко засмеялся…,- Зализывай раны «Старый клоун» …
Стоит ли говорить, что, я почти сразу вернулся к тому, что возвращало меня к жизни. Я снова оседлал железного коня.  И должен сказать у меня теперь была цель…
 Я избегал многочисленных стихийных сборищ. Просто снова становился на крыло. Ветер над пустынным шоссе на восходе солнца стоит, по моему, дороже, чем окружение двух - трех тысяч перепившихся спиртным подростков на маленьком замусоренном клочке земли.  Мой верный пятидесятилетний М-72 пребывал в очень хорошем состоянии и верно дарил мне транспортную независимость. Меня стали узнавать и замечать. Однажды я все же приехал на одно БАЙК – шоу. Я приезхал в одиночестве и ставил палатку в самом тихом месте. За пол дня я прошел весь лагерь и на утро следующего дня готов был сняться с якоря либо в сторону базы (у нормальных людей это место называется Дом ), либо дальше, куда глядят глаза. Когда я отдыхал у палатки, ко мне подошла живописная группа молодых людей обоего пола во главе с крупнообъемным бородатым вожаком. Ему было далеко за сорок. Могучую фигуру, заплывшую жиром покрывала байкерская кожаная жилетка, вся покрытая вышитыми узорами, непонятными мне значками и эмблемами. Открытые части тела украшали мастерски выполненные татуировки. В этой компании молодняка он был центровым. Все почтительно замолчали, когда вождь (по-другому не скажешь) начал беседу. Оказалось, он приметил меня на дорогах. После вступления я выслушал от этого продвинутого корифея байкерского движения много комплиментов относительно хорошего состояния такого старинного мотоцикла, потом он поведал мне с покровительственными интонациями о байкерской геральдике, жилетных нашивках, смысле эмблем и значении тату в байккультуре. Мы продолжили беседу, перемещаясь по территории лагеря.
Видимо во мне он увидел не совсем потерянного для байкерского движения человека, и наше общение происходило на равных, в то время как молодежь двигалась немного позади, внимательно прислушиваясь к беседе двух «бывалых». Закончилось наше общение за столиком кафе, где они поглощали пиво, а я яблочный сок. Когда подошел момент обмена координатами, выяснилось, что у меня нет достойного байкерского имени. Пришлось прослушать из уст знатока, поучительную лекцию о байкерских кличках.  Мы общались в общей сложности около часа. В конце он спросил, пристально глядя мне в глаза понимающим взором. "Брат, одного не могу понять, кто тебе на душу то наступил? И о чем ты грустишь все время". В ответ я улыбнулся и ответил правду "Я так живу!" "А-А, - протянул он «Одинокая птица». Понимаю!
          Вот так и получилось, что с тех пор  это прозвище кровно приросло ко мне и стало моим вторым именем. Постепенно из круговорота разнообразной мотоциклетной и околомотоциклетной толпы, стали выкристаллизовываться бесценные для меня, крупицы настоящего. Мне удалось пообщаться  со многими достойными людьми. Я словно притягивал людей везде: на слетах, в мотомагазинах и мастерских во время пробегов - на дорогах. В круг моих знакомств, входили мототуристы, автостопщики, мотомеханики, просто путешественники, было несколько альпинистов и даже спелеологов. Некоторые из, этих встреч, позже переросли в настоящую дружбу. Однако поездки мои все равно проходили в одиночку. Видимо «Одинокая птица» стало не только моим прозвищем, но и моей сутью, и задачей требовавшей решения.

***

И вот я почувствовал себя достаточно подготовленным к своей главной дороге…
Я поеду к Ирине и задам ей главные вопросы. Мне наплевать на то, как она жила до меня, мне важно только что она ко мне не безразлична, а я ЛЮБЛЮ ее, и ничто ни расстояние, ни люди, ни тем более обстоятельства не могут помешать мне, встретиться с человеком, которого я хочу видеть. Я приеду к ней на черном коне и не в сверкающих мотоциклетных доспехах, но как рыцарь и настоящий мужчина, а не буду сидеть мрачным хлюпиком в своей норе. Выдумывая странные диалоги. А как уж она примет меня или нет… по сути не важно… через неё я открыл это высокое чувство в себе… И потерять его от бездействия – больше чем потерять ЖИЗНЬ.
 Ну, вот и все. Я захлопнул дверь как отрезал. Отрезал большой кусок прошлой жизни, в котором решил оставить холод и мрак, и наконец, шагнуть на дорогу к добру и свету. Все! Не с понедельника а прямо сейчас!
Как когда- то перед первым прыжком с парашютом я внутренне собрался, поднял взгляд к небу, оглянулся на то, что оставляю позади -  почувствовал, что много не теряю, по крайней мере, нахожу больше. И уверенно шагнул через рампу вертолета в ветер. В  новую  стихию, которая, сама раскрыла объятия на встречу,  ласково обняла тело и наградила  дух чувством силы, и невероятной воли.
Я просто захотел быть, наконец, собой. А то я уже забыл, что это такое, на мне столько масок, что даже мне самому невозможно разглядеть какой же я на самом деле! Хватит.  Я буду собой прямо сейчас с этой минуты и будь что будет! Пусть это будет моя последняя дорога, я готов и к этому. Что я теряю? – прах. Что обретаю… ЖИЗНЬ, БОГА, ЛЮБОВЬ – три имени единого.
          Большое путешествие на мотоцикле откроет мне жестокую свободу, которую могут оценить лишь люди большой силы, способные выживать в бурях разгульных стихий и видеть в их естественной открытости и силе жестокую, дикую и поэтому необычайно привлекательную красоту живого, естественного мира. Это не для брюзжащих по поводу нескольких капель дождя бюргеров, это для сильных людей способных не сломаться под напором свежего грозового ветра и принять его могучую силу и оценить красоту, которую несет гроза, трава, солнце, мягкие облака и жесткие струи ливня, и мягкая трава у обочины. Кто не способен оценить красоту мощного грозового дождя, тот не способен оценить и красоту женщины или горного озера, например. Но для этого необходимо стряхнуть гнусную зависимость от "благ цивилизации" и уметь жить по законам, по которым дует ветер и растет трава, живут и умирают живые существа.…Тогда и время перехода в неизвестный живущим мир перестанет беспокоить и примется с торжественностью одного из двух самых важных событий в жизни земного существа.  В конце концов - Не страшно умереть! Страшно не жить! У кого есть смысл в смерти, тот не боится жизни!  Такой лозунг я носил в своей жизни последнее время.
Мотоцикл приобрёл для меня новое качество – он превратился в  верного союзника, и я готов к встрече со всем, что может противопоставить мне жизнь. Свою любимую я пойму и прощу ей все. И даже если ей не нужен я со своей любовью, то достойно приму и это. Лишь бы увидеть ее и пусть она сама все мне скажет. А то можно строить домыслы и гадать до тех пор, пока не загонишь обоих в тупик тягостных переживаний. Лучше горькая определенность, чем затяжное неведение и мнительность. Кто хочет, тот ищет возможность, кто не хочет, тот ищет причину. Я ищу причину, чтобы жить!

*  *  *
Утром, осознавая важность момента, я торжественно просунул голову в шлем, надел кожаные перчатки без пальцев, которые верно служили мне еще на войне, и завел мотор. Он отозвался бодрым густым голосом. Я опустился в седло и прежде чем тронуться постарался припомнить, не забыл ли чего. Мысленным взглядом прошелся по снаряжению вроде все учел и всем запасся. Поводов чтобы остаться всегда больше чем поводов сорваться в дорогу как в омут со скалы. Но как иначе научиться летать? Сердце сжалось от страха и сладкой надежды. Ну, вперед! Руки и ноги привычно сработали и вот мы уже плывем через город среди набирающего полноту и скорость утреннего транспортного потока. Страх постепенно вытеснило из души, хотя сердце так и осталось зажатым, как будто его завернули в полосу тяжелого, ледяного свинца. Ничего пройдет! Во-первых, не в первой, во-вторых, не такой уж я и старый чтобы ходить по врачам. Машины на выезде из города столпились, но я хоть и с коляской, но на коне! Прорвался сквозь заслон из четырехколесных консервных банок. Давайте! ковыляйте, в своих коробочках с кондиционерами. Вам тепло и сухо, но жизнь то проходит за стеклом ваших авто. Мы, двухколесные братья оседлаем своих железных коней, и будем мчаться за горизонт по своему неведомому и непонятному для вас пути к любимым, туда, куда стремится душа и где жизнь обретает истинный смысл. А вы сидите дальше в своих корытах, посреди переполненных городов, и продолжайте заплевывать тротуары, засорять улицы, площади и души осклизлыми окурками, пивными банками и суррогатом любви под названием "СЕКС". А я хочу жить и принимать все, что эта жизнь мне несет, плохое и хорошее!  С такими мыслями я выехал на загородное шоссе. Ранним утром на нем практически не было машин. Вольный ветер окутал меня, дорога снова ложилась под мотоцикл упругой неровной полосой. Мы летели вперед навстречу судьбе, и я был счастлив, что еду туда куда хочу, я чувствовал себя умным и смелым как мужчина, который держит в своих руках, свою судьбу.

*  *  *


Надежный рокот пятидесятилетнего мотоциклетного мотора наполнял слух. Тело ныло и настойчиво просилось в горизонтальное положение, но я хотел пройти еще хотя бы пару сотен километров до ночлега, и упрямо вглядываясь, усталыми глазами в желтое световое  пятно на пелене дождя, таранил пространство.
Мимо меня с воем, в сверкании красных и синих огней пролетели "ГАИ" и "Реанимация". Через десяток километров меня остановили у места аварии. В два часа ночи на этой забытой богом и дорожными службами трассе закувыркался после встречи с глубокой ямой синий "БМВ". Скорость была приличной, похоже, далеко за сотню. Машину долго кантовало, она лежала на боку у каменистой обочины. Кузов был смят, изнутри слышались возня и стоны. Я, симпатичная медсестра моего возраста, мрачный сухой врач с грустными глазами, толстый гаишник и молоденький водила "Скорой помощи" с трудом опрокинули исковерканное железо на четыре колеса. Совсем недавно эта дымящаяся груда металлолома была двух дверным седаном. Передний правый угол крыши вмялся в салон и оборвал жизнь юной девушки на переднем сидении, проломив ей грудную клетку. Водитель – молодой мужчина лет 25-30 - был мертв: его тело было придавлено крышей. Лишь под спинкой заднего сидения, на полу можно было разглядеть нечто стонущее и шевелящееся. С огромными усилиями, при помощи домкратов и монтировок удалось освободить правую дверцу автомобиля. Внутрь смотреть было страшно. Два молодых тела были разорваны и раздавлены. Я вспомнил некоторые эпизоды из своей военной биографии, и ощутил знакомую нехорошую дрожь в руках и комок в горле. Сытая мирная жизнь уже начала вытирать из памяти картины изорванной человеческой плоти. Салон был забрызган липкой еще хранящей остатки живого тепла кровью. Тела еще не тронутые трупным окоченением удалось извлечь. При этом я и гаишник Сергей жутко заляпались. К тому же я порвал куртку и по локоть измазался в отвратительной полупрозрачной слизи вид которой на фоне естественных крови и плоти (к которым я в общем-то привык) вызвал у меня рвотный рефлекс. "Силикон",- мрачно пояснил "сухой" доктор, осматривая трупы при свете фар. Водителя "скорой" "выворачивало" у обочины. А мы с Серегой снова полезли в дурно пахнущую искореженную коробку – доставать живую плоть с заднего кресла. Снова пришлось, скользя пальцами и подошвами по скользкому красному содержимому человеческого нутра, разрывать железо, пластмассу и ткань. На пассажирском месте стонала и судорожно вздрагивала без сознания еще одна девушка. Лицо ее было разбито и залито кровью из носа и рта. Окровавленный левый рукав белой блузки неестественно топорщился, демонстрируя открытый перелом. С большой осторожностью, опасаясь травм позвоночника и ребер, мы вытащили ее, под свет фар и отнесли в "Газель". Там сразу же развернули бурную деятельность медсестра и врач. Мы со старшим лейтенантом отошли от трупов к патрульной машине. Он предложил мне сигарету, но я отказался. Мы, молча, стояли рядом. Он курил, а я блуждал взглядом по ночной дороге все время, натыкаясь на два тела укрытых обрывками автомобильных чехлов. И в голову лезли мрачные домыслы о смысле жизни и бренности всего земного.
- Да-а, - протянул, наконец, Сергей, выпуская тонкую струйку дыма.
Я повернул голову в его сторону и промолчал. Он, не глядя на меня, продолжал курить, держа у рта сигарету рукой испачканной в чужой крови. Мне это показалось забавным и я, даже улыбнулся.
- Ты откуда сам – то? Спросил он.
- Из Тулы.
- Ого! Давно в пути? Я смотрю не в первой со "жмурами" общаться? Откуда такой опыт? – он кивнул на разбитый автомобиль.
- Война, - неохотно признался я, да и в дороге всякого насмотрелся.
Он остановил взгляд на мне и внимательно посмотрел прямо в глаза.
- Молдова и Чечня 95-го, - пояснил я не отводя взгляда.
- Афган,- словно представился он, и мы пожали друг другу руки, - бывший танкист. А ты конечно ВДВ?
- Морпех – Разведвзвод. Мне не хотелось говорить, а тем более развивать тему прошедших войн, поэтому я старался отвечать как можно короче.
- Слышь, Морпех, поедем, примем по маленькой, в целях для расслабления организма. Есть тут одно местечко недалече. Там и переночевать есть где. Дюжа тоскливо здесь, - Он кивнул на искореженное железо. А там я всех знаю: примут, нальют, уложат. Метнемся?
-     Я представил долгую дорогу в ночи, посмотрел на остатки "БМВ", скользнул взглядом по трупам и "Скорой". Организм однозначно просился в горизонтальное положение, а горячий кофе с рюмочкой коньяку перед сном – были просто необходимы, ибо я выдохся.
- Поехали! Усталым голосом бросил я.
- Тогда так, - оживился  он, ты двигай вперед, он сунул мне свою визитку, передашь хозяйке, и все будет.… А я подскачу попозже – закончу тут….
- Давай. Я обтер руки и отряхнулся, как мог,  выслушал куда ехать. После увиденного гнать не хотелось, да и устал я за последнее время сильно, поэтому осторожно вырулил на трассу и "похромал" к указанному месту.

***

Несмотря на подозрительно неряшливый вид, приняли меня действительно как родного. Круглосуточный, уютный ресторанчик, в небольшом городке в стороне от трассы. Настороженное лицо хозяйки сразу расплылось в приветливой улыбке при виде визитки Сергея. В мое распоряжение был моментально предоставлен отдельный столик и организовано отдельное обслуживание, а при упоминании о скудности моих финансовых запасов я получил заверения в полном отсутствии поводов для беспокойства. Видимо Сергея здесь сильно уважали. Интересно чем можно заслужить такое расположение…? Более того, если необходимо, уважаемому гостю могут обеспечить полноценный отдых в отдельной комнате с ПОЛНЫМ сервисом за весьма разумную плату. Я понял намек. Но лишь неопределенно улыбнулся в ответ. До каких же пор будет простираться такое гостеприимство? Тем не менее, я слишком устал, чтобы серьезно задумываться об этом. Я позволил себе расслабится. И отдал должное закускам и горячему, сочному, остренькому шашлычку. Где - то в середине трапезы появился суетливый Сергей. Что-то шепнул хозяйке, подмигнул паре симпатичных официанток, поздоровался с руководителем небольшого музыкального коллектива, начинавшего настраивать аппаратуру. Потом подсел ко мне.
- Привет! Морпех!
- Вообще меня зовут Матвеем. Наши руки сошлись в рукопожатии.
- Ну, Матвей! За знакомство. Он плеснул в бокалы коньяку, мы чокнулись и выпили.
Он едва притронулся к очень приятному напитку.
- Извини, спешу? Пояснил он. Пообщаться бы, но говорят на 78 километре какой-то "баран" на мотоцикле в столб въехал, так что не получится сегодня. Ты не беспокойся, для тебя здесь все будет…. Он подмигнул.
- Бывай,- и, схватив фуражку, вскочил.
- Удачи! Кивнул я ему уже на дорогу.
Может это даже к лучшему, подумал я под оживший на небольшой освещенной эстраде оркестр. Появились танцующие пары. А коньяк и ужин расплывались внутри приятным, спокойным теплом. Мое внимание привлек руководитель. Это был среднего возраста мужик. По лицу было видно,  судьба сильно покорежила душу этого музыканта. В результате чего он здорово зачерствел ко всему происходящему вокруг. Видимо музыку он выбрал в качестве последнего средства выражения всего того, что еще беспокоило его в этом мире. Ему удалось собрать вокруг себя неплохую команду. Насколько я понимаю в музыке  - превосходящую многие раскрученные группы. Нет, примитивные танцевальные мелодии его не заводили, похоже, он ждал для выступления своего часа. Видимо принятое для разогрева еще не подействовало. У него были странные глаза, я был почти уверен, что он прошел какую – либо из локальных войн. Он пару раз поглядывал на меня, отрывая глаза от микрофона.
 Видимо он заметил внимание с моей стороны. После нескольких соло на гитаре место у микрофона заняла длинноногая девица, курносая, но вполне приятной наружности. Руководитель оставил гитару и прошел к бару. Я отвлекся от него и переключился на публику. Народ подтягивался. Видимо этот ресторанчик был местным культурным центром.
Я не заметил как рядом, возникла одна из официанток.
- Больше ничего не желаете? Произнес нежный голосок.
 Я оглядел стол. Все было выпито и съедено. В общем, я был удовлетворен, но уходить как-то не хотелось. Сон прошел. Меня заинтересовала личность руководителя. Почему? Трудно ответить. Да и официантка была симпатичная.
- Разве что чашку кофе и ласковый взгляд.
Она зарумянилась, улыбнулась и исчезла. Я проводил взглядом стройную фигурку. Нет, Ирине она все-таки проигрывала. Обычно я не люблю подобных сравнений. Я принадлежу одной женщине, а внимание остальных, даже самое мимолетное вызывало внутри какое-то смутное  болезненное ощущение. А сейчас видимо коньяк уже действовал.
          В кафе ввалилась небольшая группа возбужденных подростков позднего периода созревания. Все они были одеты в джинсу, кожу и прочие атрибуты принадлежности к байкерскому движению. Они прошли к стойке бара и заговорили с руководителем оркестра. Обычно такого рода компании ведут себя гораздо более шумно. Их, какое – то "придушенное" поведение и мрачный настрой, пробудили в памяти сообщение Сергея о разбившемся мотоциклисте. Ребята молча выпили, и музыкант прошел на сцену. Он дождался пока курносая "принцесса" закончит ныть про неразделенную любовь, и занял ее место у микрофона.
- Прошу прощения у собравшихся, - решительно начал он. Сегодня вечером мой друг и боевой товарищ разбился на мотоцикле. Я хочу спеть в его память песню. Он написал ее несколько лет назад.
Музыкант взял гитару и стал задумчиво выводить ритмичную, сложную мелодию. Его голос был спокойный, низкий и совсем не хриплый как можно было ожидать. В этой песне собрались ветер дорог и боль кровавых сражений в далеких ненужных странах. В ней жила не найденная истинная любовь и тоска по непреходящим ценностям человеческой жизни. Человек, который смог написать такое, обладал большим талантом и, несомненно, многое видел в жизни. При этом оставался глубоко одинок и несчастен, но, тем не менее, не сломлен такой жизнью. Это была достойная поминальная песня. Ее финал прозвучал коротко и резко, оставив звенящую тишину.
Пауза прошила обеденный зал провинциального ресторанчика.
- Спасибо, - прозвучал над жующими посетителями, ставший вдруг хриплым голос музыканта. Он сошел со сцены и присоединился к группе байкеров. Видимо разговор у них так и не склеился. Они, молча, приняли еще по одной и расстались. Музыкант хмуро, оглядел зал из-под косматых бровей, взял в баре бутылку коньяку и направился к моему столику.
- Добрый вечер, - обратился он ко мне. Разрешите?
- Присаживайтесь.
- Спасибо. Вы куда двигаетесь.
- К ЛЮБИМОЙ женщине…
- И далеко еще?
- До Мурманска.
- Однако путь не близкий.
Я промолчал. Мне не хотелось разговаривать. Я устал. Вот если бы он еще спел что-нибудь, я был бы удовлетворен. А так.… Пить мне больше не хотелось, а он, я не сомневался, предложит.
     Подошла официантка с кофе на небольшом подносе. Я обратил внимание на покрасневшие глаза. Они были светло-голубые и полны не пролитых слез.
- Светочка, отдохни, - произнес музыкант ласково.
 - Я не устала.
- Тогда сядь с нами. Поговорим, легче станет, Я знаю, мне не впервой.
- Спасибо. А это ваш кофе, - обратилась она ко мне и с грустной, улыбкой подвинула чашечку с подноса ко мне.
Однако складывается ситуация, за моим столиком…
- Я бы лучше домой пошла, голова сильно болит.
- Давай хотя бы помянем человека?
- Нет, - она опустила глаза: и без того тяжело, извините.
Она опустила голову совсем низко и почти бесшумно удалилась. После этой короткой сцены, ее русая коса больше не мелькала среди посетителей, видимо ее отпустили домой.
- Жаль, Света еще надеялась. В ответ, на мой взгляд, он пояснил:
Они были женаты больше десяти лет, потом развелись. Володька здорово изменился, после того, как вернулся с войны, да еще мотоциклами этими заболел... Короче она не смогла с ним больше. Уже два года они не жили вместе, но значит, надеялась все - таки на что-то. Вообще они оба здорово переживали, может это и есть та самая любовь, которую все ищут?
            Я молчал, изредка притрагиваясь к чашке. Не хотелось поощрять разговор о войне. Да и тема поиска вечной любви для меня замшелого холостяка с вкраплениями женоненавистничества, не была настолько больной. А вот судьба и взаимоотношения двух молодых и красивых людей меня, заинтересовали.
- Он пил? – спросил я
- Нет! Если ты имеешь в виду мотоцикл. Он вообще не пил, даже пиво, только после развода позволял себе иногда вино в хорошей компании. Он вообще был, замкнут последнее время. Замкнут и спокоен. Не думаю, что это самоубийство, хотя такой поступок в его стиле. Скорее всего, просто несчастный случай.
Он поднял изящный бокал и сделал несколько больших глотков.
- А на чем он ездил?
- На "Урале", только здорово перекроенном. Я же говорю, он этим болел, а уровень доходов у него был весьма средний. Однако мотоцикл собранный своими руками врятли его подвел. Да и никто в округе не помнит, его падений на мотоцикле. Он всегда ездил спокойно и расчетливо. Говорил, мол "в городе ездить - тоска зеленая". Ему нравился простор и дальняя дорога. Вообще Володька почти все время ездил в одиночку, либо с одним - двумя добрыми попутчиками. А в дороге всякое может случиться. В этот раз никто из ребят, он кивнул на "байкеров", не видел, что произошло. Э-эх,- протянул музыкант.
Похоже, воспоминания здорово его зацепили. Выпитое начало пронимать его. Он вышел из-за стола на нетвердых ногах и направился к сцене.
          А мне стало до крайней степени тяжко, в душе. Люди вокруг расходятся, страдают и веселятся. Собирают мотоциклы, живут и умирают, а я сижу как клоп под матрацем, тихо пережевываю чужие страсти и жду своего конца! Даже не смог позвонить перед отъездом женщине, к которой еду! А внутри тихий оправдательный голосок уверено шепчет: "Ну что ты разошелся. Это все от выпитого. В конце концов, сколько можно оставаться в дураках доверяя этим особям противоположного пола! Оставь, забудь и расслабься, ВСЕ НОРМАЛЬНО".
Нет! Нужно что-нибудь сделать, дабы не оставаться в своих глазах сволочью от осознаваемого малодушия. Ведь я БОЮСЬ… Боюсь что Самая дорогая ЖЕНЩИНА на земле откажет мне… И боюсь… того что не откажет… Нет! Это состояние решительно невыносимо… Столько разрушительных сомнений. Действовать!
           У хозяйки, которая периодически то мелькала в баре, то крутилась в зале вокруг важных гостей, удалось выспросить разрешение позвонить по телефону в Мончегорск.
           Время, однако, было позднее, если не сказать раннее, но в этот момент это не имело для меня значения.
           Пять длинных гудков тянулись как вечность. Где она? Спит? Нет дома? Тогда где? Сегодня она не дежурит, это я знаю точно. Тогда с кем ОНА? Впрочем, чего я хочу, свободная, молодая, привлекательная женщина. В конце концов, между нами никаких обязательств. Почему же тогда стало так тесно в груди…?
 Наконец сняли трубку. Боже! Что сказать? А вдруг это не она?
- Алло? Голос похож, но всякое бывает.
- Могу я поговорить с Ириной. На имени голос срывается и приходится снова произносить ее имя.
- Я слушаю. Голос не сонный, значит, не разбудил. Но и спокойствия в нем нет. Время уже к утру, значит, что-то не так.
- Доброй ночи. Мир твоему дому.
- Матвей! Это ты? Ты где? Ничего не случилось?
- Нет, нет, все нормально. Просто…. В голове ни одной мысли. О чем говорить!? Просто я хочу сказать тебе…, что хотел услышать твой голос еще раз. Медленно произнес я. И, наверное, умер бы сию же минуту, если бы не позвонил.
- Ты выпил?
- Немного. Я тут заехал в одно место, отдохнуть. Устал, дорога тяжелая.
- Я думала о тебе. Приятно, что ты позвонил. Обычно никто не звонит. Вы уходите, как в могилу… Она помолчала. Мне плохо сейчас. Я снова одна. Почему ты тогда уехал без встречи со мной? Голос ее был спокойный и ровный, но мне показалось, что она сейчас готова расплакаться.
- Дела. Произнес я извиняющимся тоном. Я ведь звонил. И, кроме того, наверно я испугался. Ты же знаешь, как одинокие мужчины боятся умных и красивых женщин.
- Это комплимент или наоборот? Голос чуть заиграл.
- Это правда, Ира. Я хочу быть честным с тобой. Я просто хочу быть с тобой рядом.
- Спасибо тебе за звонок. И прости. Я постараюсь забыть тебя. Но это будет сложно.
- У тебя кто-нибудь есть?
- Не в этом дело. Просто… Может быть дело в том, что ты слишком хорош для меня. Я не хочу испортить твою жизнь.
- Господи! Чем ты можешь ее испортить?
- Ты многого не знаешь. Мы общались всего три дня, и нам было хорошо вместе. Давай на этом остановимся.
Я хотел крикнуть "ПОЧЕМУ!", но меня остановила мысль: "почему мы, мужчины, позволяем себе кричать на женщин", тем не менее, вопрос жег душу. Я не хотел рвать отношения, тем более, таким образом, и лишь тихо произнес:
- Я хочу разделить твои проблемы и умножить нашу радость, хочу узнать тебя ближе. Сейчас не время говорить об этом. Я не хочу забывать тебя. Ты позволишь иногда звонить тебе, или писать?
- Хорошо, но кроме боли это ничего не даст. Уезжай. С тобой было очень хорошо. Ты настоящий мужчина, тебе будет полезно это знать.
- Извини. И прошу, не забывай меня.
- Прощай. Милый Матвей.
- До встречи Ирочка.
Гудки отбоя заняли место нежного голоса, желанной женщины. Она сказала "прощай", почему? А почему я сказал "до встречи"?  Но не признался в своём безумном поступке: в том что еду к ней, на древнем мотоцикле, после сложнейшей операции…? Видимо что бы она не чувствовала себя обязанной, чтобы не связывать её собой… Но как же мне сейчас невыносимо ТЯЖЕЛО… Не-ет, пора спать! Я вошел в зал с твердым намерением, расплатиться и идти спать. Но буквально натолкнулся на очередную песню музыканта. Он, под бурные овации публики допевал на сцене забойную песню с рефреном "все нормально", периодически виртуозно подыгрывая себе на саксофоне. Я сел за свой столик и совсем растерялся. Настолько созвучной оказалась песня переживаемым мной событиям. После исполнения песни зал буквально взорвался аплодисментами, аплодировал даже привычный ко всему бармен. Возбужденный, раскрасневшийся музыкант по-хозяйски уселся за мой столик прямо с саксофоном.
- Круто. Прокомментировал я его выступление.
- Это все он. Музыкант погладил саксофон. Я люблю его больше чем гитару. Когда он звучит, я прямо с ума схожу - до чего у него  живой голос.
- Слова хорошие.
- Это импровизация - небольшой подарок тебе. Я благодарно кивнул и покачал головой - мол, спасибо - "в точку!".
- Ты посмотри на лица людей. Не на эти, а вообще. Оглянись! Никто к небу глаз не поднимет, все только и трясутся за свое брюхо. На лицах трамвайно-троллейбусное выражение. Словно нежить какая-то вокруг ходит. Вокруг грязь и пьянки. Мужики все травоядные стали - Мелкие, какие-то, затертые и поголовно пьяные даже те, кто с деньгами. О любви никто не вспоминает – мертвое чувство! Мертвее смерти. Сейчас вообще о смерти больше думают, чем о жизни. Люди решают свои проблемы при помощи насилия над другими людьми, а насилие порождает новое насилие. И весь мир тонет в этом дьявольском водовороте. Любовь заменили сексом, друзей – "корешами", а вместо поступков - выпивка или глухая тоска. Жизнь уже несколько десятилетий назад стала похожа на безумную, бесцельную гонку по спирали к вершине безжизненной скалы, на которой ничего нет, только бездонная пропасть из преступлений, унижений и ошибок. И с каждым витком скорость нарастает. Этот лавиноподобный бег слепого до безумия людского стада уносит даже тех, кто пытается найти свою дорогу. А путь тех, кто ушел своим путем, понимания истины и жизни – затоптали. Так что уже невозможно разглядеть эту дорогу. А мы как бараны незнаем, куда вообще нам надо и давай орать: "Этот увидел ИСТИНУ!" "А у того денег куча!", "Этот познал нирвану!" "Он святой!" "А этот просто задыхается от славы" "Он достиг просветления!" "Айда за ними! Мы ведь такие же, только пока недалеко ушли от обезьян, но это ерунда мы тоже достойны Славы, денег…. ну и СВЕТА… до кучи!" И очередную стопку хлоп! И мордой в салат – отдохнуть. А потом, скорбя от жалости к себе, бродим в болоте похмельного бытия, и ищем, у кого бы списать правильный ответ на очередную задачку, которые так и подсовывают жизнь и судьба. А задачи - то у них несложные. Для того чтобы стать на дорогу знания и просветления нужно лишь узреть очевидное в пределах быта, но кто способен на такой "Подвиг", а получить "ОТЛИЧНО", так хочется, причем и у друзей, и у завистников, и у Бога! А ни подсказки, ни шпаргалки нет. Есть лишь лож фальшивых красоток на экранах отупляющих рекламой телевизоров, да теле - поучения "видных деятелей политики истории и искусства". И думать самому уже не хочется, это же так просто - лежать на диване почесывая брюхо у телевизора и внимать готовым мыслям, эмоциям, решениям полностью согласованным с общественным мнением и общественной моралью и одобренными правительством!
       А теперь ее величество РЕКЛАМА. Мы боимся даже задуматься, над тем, нужна ли нам эта дорога, а если да, то зачем, не говоря уже о том, что у каждого должен быть свой путь к СВЕТУ (Да и СВЕТ у каждого свой!) И это у того меньшинства, которому этот "свет" нужен, а об остальных, у кого душа болит лишь о бабах, карьере, жратве, и "все нормально", даже страшно думать. Пожалуй, действительно нас спасет только "Второе пришествие". Мыслить самостоятельно стало патологией! А указателей на этом пути нет, и даже лучшие умы часто стоят на затоптанной дороге в растерянности. 
                Я молча слушал его отповедь человечеству и не был с ним полностью согласен. Ведь возможно существует где-нибудь и любовь и верность. И наверняка кто-то ищет любовь вместо секса и предпочитает честную смерть предательству. Таких примеров, правда, мало. И, к сожалению, все больше людей считают такой выбор глупостью. Но ведь есть же. А мой собеседник, тем временем, продолжал:
- Мы разучились делать красивые вещи! Всю жизнь проводим в среде ширпотреба! Скажи, зачем тебе на шкафу пластмассовые завитушки? Красиво!? А меня они повергают в коленную дрожь своей воинствующей бездуховностью. И дело не в завитушках как таковых, а в том, что они ПЛАСТМАССОВЫЕ, и значит, не несут в себе тепла души и рук человеческих! Так на кой они нужны такие? Тебе не тошно, от этого? А меня просто воротит от женщин одетых и накрашенных в соответствии с так называемой. МОДОЙ. Вообще что это такое мода? Гнуснейшее подражание серых конформистов, неспособных придумать чего-либо своего, красоте созданной талантливым человеком. Идея изначально призванная  делать людей красивыми и индивидуальными, превращает нас в сообщество особей подчиненных "законодателям мод", прости меня господи! И больше всего угнетает отношение к этому у женской половины человечества. Они же подсознательно тянутся к красоте. И поэтому вдвойне обидно за то, что их буквально порабощает это массовое помешательство.
                Снова его слова вызвали в моей памяти воспоминания об Ирине. Она одевалась очень свободно и элегантно. У нее всегда был собственный стиль, и это ярко выделяло эту женщину на фоне подруг, которые несмотря на трепетное изучение модных журналов (полных, по моему мнению, яркого, но банального ширпотреба), оставались рядом с ней какими-то пресными. А музыкант, похоже, затронул больную для себя тему – женщин и несколько минут усердно развивал ее. Похоже, жизнь сделала его не только циничным философом, но и холостяком. Хотя это, судя по его поведению и рассказам, не мешало ему активно ухаживать за несколькими дамами одновременно, в том числе и замужними, которые благосклонно и с удовольствием принимали его ухаживания.
- Слушай. А почему собственно мотоцикл? Вставил я. Это была провокация. Я так ещё и не сказал ему, что сам кочегарю, уже какой день на трёх колесах.
               Его реакция на, казалось бы, простой вопрос оказалась неожиданно бурной. Казалось, сейчас его прорвет по настоящему. Он уже набрал воздух, чтобы выдать достойную отповедь, про романтику дальних дорог, ветер, странствий и прочую шелуху. (На моих губах уже появилась ядовитая усмешка по поводу всего этого псевдоромантического бреда, который вешают на уши восторженным девицам байкеры и "скамейкеры" в процессе попыток овладеть желанным телом.) Когда он прочел в моих усталых глазах, все что я об этом думаю, лишь тяжело выдохнул.    
- Вижу, тебя этим не возьмешь.
- Просто я все это уже проходил. Сам в прошлом, которое сейчас кажется сном, наматывал, бывало сотни километров на дедовом "ИЖе", вместе с моей будущей бывшей женой. Вешал ей на уши подобную чепуху, пытаясь оправдать свое увлечение.
- А она?
- Она, как выяснилось после 7-и лет совместной жизни, делала вид, что разделяет мою точку зрения.
- Все мальчишки, наверное, болели мотоциклетной болезнью в Советском детстве…. Но разница в том, что у большинства это проходит. Он помолчал и добавил. А жаль.
Вот у Володьки не прошло. И наверно в этом он нашел истину. Ведь если посмотреть на нашу, так называемую обычную и стабильную жизнь, то она как будто отделена от всего "настоящего" высоким стеклянным забором. Даже если отбросить весь романтический налет. Согласись в том, чтобы мчаться на мотоцикле по дороге, свободной от сонных "чайников", залитой чистым утренним светом, под пение птиц, проводить в путешествии часы, дни, встречаться и расставаться с десятками людей в маленьких и крупных городах, на заправках, стоянках "дальнобойщиков" и встречать заход солнца на дороге уходящей за горизонт, гораздо, больше, того, ради, чего стоит жить, нежели в путешествиях по барам, дискотекам, и другой ерунде относящейся к индустрии развлечений, не к искусству опять же, заметь. Настоящие путешествия лечат душу от удушливой, застойной посредственности. Однажды прикоснувшись к дороге, Володька нашел в этом состоянии такую глубину, что из его жизни и даже работы, напрочь выдуло понятие "повседневность". Такие люди притягивают обывателей потусторонним взглядом пилигрима. Они многое повидали и умеют ЖИТЬ в дороге, которая стала для них настоящим домом, но видимо, абсолютно непригодны для длительной оседлой жизни в понимании большинства мужчин и особенно женщин. Впрочем, я могу ошибаться. Тем не менее, Володька после развода пользовался у местных красоток буквально бешеным успехом. И, тем не менее, он оставался одиноким.
- Ну, я так, например не вижу ничего плохого в спокойной жизни с семьей. Неплохо иметь хороший дом, любящую жену, нескольких детишек. Работу, приносящую творческое удовлетворение и стабильный доход, уровень которого позволяет достойно содержать себя и семью да еще чтобы оставалось на любимое увлечение.  Я вот например сел на свой единственный транспорт  - М-72 и еду к той которая для меня ВСЁ… Еду что бы ЖИТЬ с ней… и строить НАШ ДОМ…
- Ну-у одно другому может и не мешать, добавил он рассудительным тоном, при определенных условиях, разумеется. Но культивировать в себе "бюргерство" и сытую удовлетворенность. Это уж нет. Не может по настоящему творческий человек быть всем удовлетворен. Не помню уж, кто это говорил, кажется, Великий Леонардо "Мир для мудреца - Школа до конца его дней!" Какой уж тут покой и сытость. Только вечное движение. Он вдруг замолчал, поднял натруженными пальцами рюмочку и добавил: от вонючей пеленки до зловонного савана, потом выпил и с силой впечатал маленький сосуд в скатерть.
              Рассуждать о смерти у меня не было никакого желания. Эта тема после некоторых событий моей жизни стала для меня глубоко личной, почти интимной. Я не мог рассуждать на такие темы без фальши. И поэтому сразу ушел в себя. Он тоже молча смотрел в рельефный отпечаток на белом полотне.
              Не знаю, о чем думал он, а я снова мысленно вернулся к воспоминаниям о своих взаимоотношениях с Ириной и Смертью. Многое беспокоило мою душу. Конечно, до махрового бюргерства и сибаритства было далеко. Однако стена, которую я выстроил вокруг своего внутреннего мира за годы послевоенного бытия как из кирпичиков сложенная из цинизма замешанного на душевной черствости (которые долго культивировал внутри), сделала меня похожим на некоторых людей, образ мышления и качество поступков которых были, на мой взгляд, далеки от общечеловеческих понятий добра и справедливости. И вот теперь, спустя многие годы, после того как я вернулся "оттуда", в моем эгоизме была пробита огромная дыра. Вернувшись к мирному существованию и заново осваиваясь в жизни, я скоро обиделся на весь свет. После длительного существования в экстремальных и жестоких условиях, где действуют свои неписаные законы, и правила в отношениях между людьми то, что происходило вокруг меня иногда казалось настолько противоестественным для существ называющих себя людьми, что я в первое время был просто раздавлен. Мир вокруг меня был другим, о каком либо понимании не могло быть и речи. Здесь, оказывается, просто жили другими ценностями. Все мои попытки адаптироваться к изменившимся условиям провалились. Мне не удалось найти опору ни среди бывших друзей, которые, как это называется на современном жаргоне  меня "кинули" ни среди женщин. Последнее было особенно болезненно в тот период. Я оказался в вакууме. Наедине с самим собой, с кучей житейских проблем. Казалось все. Предел. Но все же благодаря некоторым новым знакомым эта кризисная ситуация не стала для меня смертельной. Меня спасла привязанность к мотоциклам. Мотоцикл стал для меня и верным другом и любимым дитем и занял место той что заботится обо мне - женщины. Окрепнув духом в этом союзе, я  постепенно научился играть по правилам, которые мне предложила окружающая обстановка и в конечном счете выбрался на более или менее социально устойчивый уровень. И вот теперь неожиданно обнаружил, что несмотря ни на что был не прав, перекраивая себя под окружающие со всех сторон "волчьи" правила. Встреча с Ириной  можно сказать осветила тот мрак и холод, в который я так старательно запеленал свою якобы раненую душу и как бы жил, воображая, что со мной ВСЁ НОРМАЛЬНО. Все прожитые годы показались полными пустой суеты, холодного одиночества, какой-то затхлости что ли. Ветра не было в моей жизни, настоящего сильного ветра. Лишь на войне за грязью, болью и ненавистью иногда удавалось разглядеть что-то настоящее без тени фальши и зубоскальства. Но там все по-другому. Да и самыми частыми  гостями из "настоящего" там были горе и смерть.
От  этих размышлений меня снова отвлек Музыкант. Он, однако, вышел из своих тяжелых размышлений:
- Так это ТВОЙ?! Аппаратик у дверей! Ёлки – палки… Вот уж не подумал бы. Зачетный Конь. Он ведь у тебя весь в родне… 6 вольт без переделок… как же ты на нем из таких далей! Это ж без позвоночника остаться у него же подвеска почти сухая, а свет? Фонарик же ярче светит… И быстрее 60 ти печаль – езда. ЕДРЁНЫТЬ! Ну ты герооой! 
И куда и зачем ты летишь как вспугнутый баклан над бескрайним морем, на этом  своем раритете, я бы назвал его реликтом да недотягивает (правда если по честному совсем немного)! Куда, т.е. зачем? Открытый всем ветрам …  Плыть надо не по течению, не против, а туда, куда тебе надо.
- Поверь сейчас я еще никогда не был так уверен что плыву в нужном направлении , может быть не в полезном , но туда куда мне НАДО. А что конь - старый, так зато не «педальный», а со временем я смогу сделать из него настоящего боевого коня, для настоящего дальнобоя!
- Как найти свою женщину, если мир такой большой? Ты считаешь, это тебе удалось за 2000 верст?!  Это невозможно, ведь столько препятствий стоит между вами и внешних и внутренних. В любом случае придется довольствоваться тем, что находится в пределах твоей досягаемости. И даже если встретишь где-то за горами и лесами в путешествии или по переписке, то все равно вы не сможете быть вместе - Далеко. Ищи приблизительного счастья в своем болоте! девиз настоящего мужчины! Иначе на всю жизнь останешься настоящим мужчиной только в своем внутреннем мирке, а бабы будут считать тебя голью перекатной и глупыми романтиком Кто такой настоящий мужчина в понимании женщин? Кто такая настоящая женщина? Романтика дальних дорог? Мечта что может ждать за любым поворотом? – Глупо! Какая мечта? Что слаще женщин, веселее хорошего вина и слаще доброго куска мяса?! Брось с тем же успехом можно искать мечту в толпе Московского метро, там и поворотов больше и красотки чаще попадаются, чем в одиноком скитании в грязи, в пыли, на неудобном мотоцикле которому место с рождения было в музее. Нет МЕЧТЫ в дороге, пойми! Она может жить только в неокрепшей душе седовласого пацана неизвестно как сохранившего наивный взгляд на реальность и сумевшего выжить при этом. Ты посмотри на себя -  красивый, добрый, умный, образованный, благородный, открытый, сильный. Не говори, что ищешь какой-то смысл в жизни…- не наговаривай на себя.
 Я только улыбнулся:
  - Нет не за сексом я еду и даже, наверное, не за женщиной или мечтой. Я кажется, научился летать и теперь просто не смогу жить по другому и мне везде будет тоскливо без мотоцикла и дороги видимо я птица в душе и для меня не летать значит не дышать. Какой интересный вопрос - Что я могу ей дать? Редкий состоявшийся  мужчина задает в наше время такой вопрос в отношении женщины. В этой жизни ты ничего не сможешь сделать для себя, все, в конечном счете, окажется достоянием других, а себе ты сможешь оставить только то, что оставит в душе свет и тепло либо мрак и холод. И только это ты возьмешь с собой ТУДА… Так за этот багаж как раз и стоит побороться…
 Моя душа грелась в общении с людьми как замерзшее тело одинокого путника у доброго костра. Прислушавшаяся к нашей громкой беседе новая  молоденькая официантка подала голос:
 - Где ж такие мужики обитают?
- А такие вообще нигде не живут. Кивнул на меня «Музыкант», - Потому что такие не выживают в современной действительности, потому как не размножаются, да и вообще никому не нужны, кроме как на  мишень повесить. Они не живут - вымирают. И этот, -  Он снова кивнул на меня, - очевидно последний.
Он снова выпил стопочку:
- Володька всегда делом исповедовал мысль о том, что "Не страшно умереть, страшно не жить!" А жить "нормально" и маскироваться под фигою было ему уже не по нутру и с тем, кто не понял или не принял этих изменений личности, его жизненные пути разошлись навсегда. Как ты говоришь, нет ничего плохого в сытости? Нет, сытость разъедает как ржавчина. Соблазн ловит сытеньких голыми руками и от поступка к поступку гибнет личность и глядь, а Человека уже и нет! А ты во что превратил свою жизнь? Неужели вставать каждое утро полусонным с продавленного столетнего дивана после душной, одинокой, похмельной ночи лучше, чем страдать от пусть не разделенной, но живущей в душе ЛЮБВИ. Почему ты когда – то катился  в сторону города, где тебя никто не ждет кроме жилища, не согретого живым теплом женских рук и работы, которая только вымывает день за днем силы из тела и свет из души. Почему сразу не полетел навстречу свежему ветру с дождем, презирая всех этих "чайников", ( которые жмутся к обочине под струями дождя в маленьких полуржавых телегах ) к женщине, которая будет рада твоему появлению на пороге своего дома и будет любить до конца ваших дней?
- Если тебя это на самом деле интересует, то я сейчас попытаюсь высказать то, что думаю. Но не жалуйся, если мои рассуждения  покажутся тебе слишком сложными. Будем считать, что ты меня убедил не "маскироваться под фигню".
- Я тебя внимательно слушаю. Произнес он заплетающимся языком, но с ясным взглядом. Он даже положил на колени саксофон и слегка наклонился вперед.
- Одна из наиболее очевидных причин - это в целом прагматический взгляд на жизнь, присущий нашему обществу, ориентированному на понятие "успеха". А я до сих пор честно играл по правилам установленным внутри него.
- А если попробовать самому устанавливать эти правила? Ведь главное чтобы они не противоречили ни закону Божию, ни закону человечьему. А в остальном ты волен, выбирать сам.
- Да, но живем – то мы среди людей.
- Ты называешь жизнью ЭТО!?
Я не знал что ответить. Усталость навалилась на меня с новой силой. За небольшими окнами начиналось утро нового дня. Я почувствовал, что смертельно хочу спать. Видимо это настолько живо проступило на моем лице, что музыкант махнул рукой, оставил свои риторические вопросы и молча разлил последний коньяк в наши сосуды.
- Ну торжественно поднял он свою рюмку, тогда за встречу, за надежду, за хороших людей!
Наши рюмочки с торжественным звоном сошлись над столом. Мы выпили.
- Знаешь, - продолжил он, бери свою красотку, сажай в коляску и вези к себе – на встречу долгой счастливой жизни... и по дороге… заворачивайте сюда, посидим, поболтаем.… А сейчас прощай и удачи!
Мы пожали друг другу руки, и он слегка покачиваясь, исчез за кулисами небольшой эстрады.
     Когда я решил расплатиться за ужин и ночлег, вместо официантки пришла сама хозяйка.  В процессе короткого диалога выяснилось, что денег с меня вообще не возьмут. Так распорядился хозяин. На мой вопрос: Кто это? - мне вежливо пояснили, что я с ним тесно общался весь вечер, и вообще они найдут с кого взять.
      Когда я наконец поднялся в свою комнатку Солнце уже практически поднялось над горизонтом. Я чувствовал себя совершенно разбитым, поэтому быстро разделся, залез под одеяло и как только моя голова коснулась подушки просто выключился.
     Проснулся я утром следующего дня. Очень рано. Чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Вспомнил красивый, даже чем-то сказочный сон. Давно, пожалуй, со времен безмятежного детства, не доводилось мне видеть такие сны. После них в душе долго бродит доброта, а при воспоминаниях становится тепло. Странным образом в этих снах объединяются прошлое и будущее все чувства перестают быть фальшивыми. Ты как будто уже не ты. Ты лучше честнее добрее, короче такой, каким хочешь быть в жизни. И тебе ничто не мешает. Этот сон собрал все мое прошлое и позволил прожить будущее. Все, конечно, не удалось запомнить, но отдельные фрагменты ярко выступали в полотне красивых видений. Внутри родилось ощущение, что с этого дня моя жизнь изменится, начнется заново и вскоре закончится. Сознание не восприняло это ощущение. Оно лишь позволило запомнить ощущение, что это знание живет растворенное внутри меня.
           Подъем был легким. А когда я спустился в кафе и решал, позавтракать ли мне или сразу отправиться в дорогу. Навстречу мне вышла и улыбнулась уставшая после ночного дежурства молодая официантка. Улыбка была настолько естественной доброй и искренней, что я невольно улыбнулся в ответ.
- Вам принести что-нибудь?
- Нет, спасибо. Вы итак сделали для меня очень много. У вас очаровательная улыбка, - пояснил я, глядя прямо в ее удивленные большие глаза. Если утро начинается с такой улыбки, значит, день будет добрым!
 Она заметно смутилась, опустила глаза. Я тоже - чтобы не смущать ее еще больше, и уже сделал, было несколько шагов в сторону дверей, но на полушаге оглянулся:
- Передайте хозяевам мою благодарность, скажите что я надолго запомню прошлый вечер…А вашу улыбку на всю жизнь.
        Это была правда. Неожиданная искренность проникла глубоко под мой душевный панцирь и я очередной раз пожалел что он есть. Чтобы не разрушать тонкое равновесие я наклонил голову в прощальном поклоне и вышел.

*  *  *

         Я все ехал и ехал. Дорога постепенно наполнялась автомобилями, а я ощущая превосходство над ними, потому что они только выехали а я уже давно в пути, все поглощал и поглощал километр за километром. Странно, но мир в мою душу поселила добрая простая улыбка незнакомой женщины. Наполненный воспоминаниями светлого сна и человеческим добром я ехал и думал, думал, думал. Думал о жизни, о превратностях судьбы, о смерти и людях.
            

*  *  *

Мои глаза открылись как бы сами собой, я сладко потянулся в тепле спального мешка, и замер прислушиваясь. По палатке барабанил дождь, а мне совершенно некуда было торопиться. Отдохнувшее тело нежилось в тепле, голова не забитая никакими проблемами была легкой и светлой. Я лежал, вдыхал свежий воздух и наслаждался свежестью и спокойствием.  На часах стрелки показывали половину пятого утра. И я снова закрыл глаза, уютно устроился в своем домике и задремал почти счастливым: «эх, разделить бы свежесть этого утра с Ириной! Но ничего у нас все еще впереди, я постараюсь открыть для нее Мир с этой стороны, ей должно понравиться». Тут же в голову полезли сомнения: «Что должно понравиться? Эта сырая глухомань? Долгая холодная, опасная дорога на мотоцикле со всевозможными сюрпризами со стороны природы, различных людей и механизмов, что катаются по дорогам? Такой королеве как она, нужно блистать красотой на дорогих вечеринках, в дорогих платьях, в окружении утонченных мускулистых красавцев у которых тонкая лесть речей сочетается с откровенной похотью в глазах! Ей нужен король, а что пытаюсь предложить я? Изрезанное, изношенное тело бывшего солдата, больное сердце, да упрятанную под мощный панцирь раздавленную, больную душу, едва поднявшийся дух и могучее эго? И сейчас я еду к этой желанной и прекрасной женщине не во фраке на белом «Мерседесе», а облитым всеми дорожными «прелестями», одиноким байкером. Да она должна смотреть на меня как на пыль под колесами ее сверкающей колесницы». Стало грустно, радость нового дня растаяла как утренний туман под лучами полуденного солнца.

*  *  *
Дорога все вела и вела окруженная красочными пейзажами в сторону, куда звала во мраке ночи замерзшая душа, которая одна только видела, или чувствовала тоненький лучик света.
Я продолжил свою дорогу с тихой улыбкой – Эх Музыкант – музыкант, У моей дороги нет цели, это часть Пути… К себе… Так поступать должно а там будь что будет.
Главное В ПУТИ не поддаваться чувству сытости и удовлетворенности достигнув первых побед. Как просто сказать себе - ну теперь я Герой и можно в принципе дальше не шевелиться, однако необходимо смиренно опустить взор и взглянуть на свою победу с точки зрения вечности. И тогда можно отвлечься от самолюбования и  гордыни, а это позволит идти дальше, невзирая на поражения, да и на победы тоже.
Это то, что можно взять с собой в последнюю дорогу, эти переживания, этот ветер, этих женщин - все что остается в душе. Когда душа отогревается от общения с друзьями за казалось бы, обыденными разговорами, как закоченевшее тело одинокого путника у доброго костра, когда она наполняется добром и светом - это замечает и чувствует каждый кто вступает с тобой в контакт, независимо того что он думает по поводу добра, и происхождения самой души!
Свобода это тонкий навык, почти искусство быть разным в зависимости от самостоятельного понимания жизни, ориентируясь только на собственную меру вещей  и на общечеловеческие  ценности. И в соответствии с этим становиться либо «винтиком» в муравейном механизме общества (и ввинчиваться по самую шляпку), либо вольным хозяином своей судьбы сжимающим «правильный» руль (Настоящий руль не может быть круглым).
 Моя тяжелая душевная ноша и затяжная боль сделала меня таким, какой я есть сейчас, они научили меня всему в этой жизни - понимать этих людей (даже в большей степени, чем хотел бы) и любить этот Мир независимо есть там Я или нет. И может быть, я надеюсь, что моя боль согрела таким странным образом не одну душу у людей, которым помогли качества приобретенными в общении со своей болью. Значит, она дала людям гораздо больше тех  насмешек, прозвищ и ярлыков, что повесят на меня «нормальные люди»! Так пусть перемалывают воздух дальше. Тому, что невозможно увидеть глазами… это не помешает.

*  *  *

Ну вот и трепетный миг встречи… Весь пройденный путь перестал иметь значение перед этим мгновением… Позвонил ей: Услышал тихое АХ! И обещание скоро выйти. Голос у неё был взволнованный, я понимал это. Мне оставалось только ждать. Момента истины. Я проехал все эти километры и замер перед её таким знакомым и ставшим за три дня родным домом. День был светлым и теплым…
…И пусть кто-то потом назовет меня рефлексирующим интеллигентом! Пускай! (Морду бить не полезу, ибо плевал я на эти ярлыки) Я все равно такой как есть , и совершил то что считаю правильным. Я не то и не другое. Это моя жизнь я не грущу и не тоскую - Я ТАК ЖИВУ, и буду жить, как говорили в старину по закону божьему и человеческому, независимо оттого, что по этому поводу думают другие. В конце концов, кому какое дело. Это я так жил, во мне это было (этим наполнялась моя душа). Она звала, тащила мою плоть болела во мне и я шел за этой болью, не обращая внимания на боль организма. Я рад, что моя душа болела от яркого света Любви поселившегося в ней…(пусть на короткое время), и который я хотел подарить близким людям.

            Наконец, из под арки появилась Ирина. На фоне осенней серости, в элегантном белом брючном костюме, она выглядела впечатляюще. Распущенные, густые, пушистые волосы золотистой волной лежали поверх белого воротника. Она шла мне навстречу, я зачаровано смотрел на нее, а она улыбалась мне напряженной, но светлой улыбкой. Как же долго я этого ждал! Этого мига, я жаждал всей душой, ради этой встречи проехал тысячи километров, а теперь сидел, растеряно на своем мотоцикле, ставшем родным домом, держал на коленях книгу по ремонту, глупо улыбался и не мог ничего сказать или сделать. Сердце готово было выскочить из груди, но я зажал свой восторг и сдержанно поздоровался. А она подошла совсем близко, настолько близко, что во мне родилось чувство стеснения за свой, хотя и «крутой», но достаточно потертый дорожный костюм. Но она не замечала ни моего стеснения, ни моего костюма, ни тем более его состояния. Она приблизилась и нежно, но требовательно прикоснулась к моим губам своими.
Сердце замерло… И остальные события закружились в радужном сиянии:
Сидим у неё дома… скромно накрытый стол, легкое вино… Она… Я беседа между нами проходит доверительно, легко… спокойно. Всё это для меня как чудо из сказки я смотрю на происходящее со стороны, иногда вздрагиваю от нервного напряжения и былой контузии… Она в великолепном нарядном элегантном платье. Как она хороша! Я постоянно говорю ей об этом…, она с улыбкой принимает мои слова.
 - Зачем ты приехал ко мне?
- Это прозвучит, может пафосно, но это правда. Жить без тебя подобно пустому существованию. Я тебя ЛЮБЛЮ.
- А эта шпага что привез мне… Зачем она?
- Меч это ДУША воина, теперь она принадлежит тебе…
- Душа воина это ЛЮБОВЬ, вздохнула она, опустив глаза.
Она неумело взяла в руки мою шпагу… Я давно сделал её когда активно постигал прикладное фехтование. И хорошо освоил его. И с этим клинком я чувствовал глубокую связь.
-  Хороший ты мужик… сказала она глядя на то как играют блики света на черном полированном эфесе и отполированном до зеркального блеска клинке.
- Но не орел?
- В том-то и беда что наоборот. Но с орлом трудно жить рядом. Может быть, я плохая подруга для мужчины- орла? Ему тоже, знаешь ли, надо соответствовать. Такой мужик  осознает свою силу, знает себе цену. Ему сложно жить с домашней куропаткой. Ему нужна королева, принцесса... Хотя бы, для того чтобы не чувствовать себя ущербным рядом с ней.   А у меня другая жизнь, у нашего союза нет будущего.
- Но ведь обнаружить, что у меня есть крылья, помогла мне ты. Да, орел плохой спутник жизни. Часто не в меру серьезен, все летает где-то..., характер у него тяжелый, крылья большие - тесновато в однокомнатной квартире, но  кто не видел орла в полете, тот много потерял! Так летим вместе дальше! Ты ведь АНГЕЛ!
- Дарить крылья и летать это разные вещи. Я простая женщина, мне не нужен орел в небе, мне нужен кто-то, кто совьет для меня и детей уютное гнездо. Спасибо тебе, что ты есть я не хочу портить свою, земную и твою, крылатую жизнь, лети дальше в одиночку. Любимый.
- Нет! Ты мне необходима. Понимаешь! Я с тоской и непониманием глядел в ее глаза. Ради тебя я готов оставить и мотоцикл и работу. Или, хочешь, я научу тебя езде на мотоцикле? Мы сможем путешествовать вместе, я подарю тебе дорогу, ветер, скорость: настоящую, не опресненную жизнь!
- А вместе с ней дожди, холода, сырую палатку, дорожные травмы, риск…. В конечном счете, я женщина и мне свою «оболочку» жалко. Милый Матвей, Я слишком домашняя, для этого, я люблю жизнь, такой, какая она есть. И для меня окружающий мир хорош, если в нем комфортно, мне, детям моему хозяйственному мужчине и нашим старикам. Мне больше ничего не надо от жизни пойми, неистовый ты байкер! А если ты оставишь все свое ради меня, ты сам потом возненавидишь меня за это. Да и я люблю тебя таким, какой ты есть: Мрачным оптимистом, сильным духом мужчиной, настоящим мужчиной в моем понимании. А превращать крылатого кентавра в хозяйскую савраску - унизительно для обоих! Если бы мы жили в одном городе, я была бы счастлива, встречаться с тобой без взаимных обязательств, без общего быта. Я бы с удовольствием ходила с тобой в театры, кино, в гости к подругам, где ловила бы их завистливые взгляды. Мы классно проводили бы вечера и ночи! Но я слишком люблю тебя для этого и слишком уважаю себя. У нас нет будущего,- она грустно улыбнулась,- птичка моя! Ее рука нежно коснулась моих волос. Огненный холодок пробежал по моей спине, губы обожгло мягким прикосновением. Руки мои потянулись к ее желанному телу, я стиснул ее в объятиях со всей силой своей любви. Она томно охнула, но ее губы уже не отвечали мне, тело снова напряглось, а ее руки мягко отстранили меня. Мне стало неловко за свою не сдержанность. Она прочитала это в моих глазах и извинилась. Дальше разговор не клеился. Я понял, что это конец. Мы формально попрощались, я обещал, что буду звонить и писать, она, что будет рада этому. Мы оба понимали, что делаем что-то не так. Оба надеялись, что другой нарушит молчаливый договор разойтись по своим углам. Но все закончилось теплым, но формальным поцелуем.
            Когда я вышел на свежий воздух, волна холодного ветра хлестнула в разгоряченное лицо. Мой мотоцикл сиротливо стоял посреди огромной, опустевшей автостоянки. В дверях стояла одинокая женская фигурка в белом. Я стоял между ними, еще более одинокий, чем перед выездом из родного города. Сердце разрывала тоска и грусть. В душе тлела непонятная обида на весь Мир и природу. На глаза, то наворачивались непрошеные слезы, то мозг начинала жечь бессильная ярость, которая казалось, разорвет меня. Я, стоя посреди пустой площади, между мотоциклом и женщиной которую казалось любил по настоящему сжимал и разжимал кулаки. Потом быстро и суетливо подбежал к мотоциклу. Он легко завелся с одного нажатия на педаль. Я резко выкрутил газ до максимальных оборотов, вскочил в седло, сорвался с места так, что переднее колесо мотоцикла оторвалось от влажного асфальта, а заднее прочертило на асфальте жирный, черный, дымящийся след. Байк пролетел перед хрупкой фигуркой. Я заложил "полицейский разворот" на сто восемьдесят градусов, пролетел в другую сторону стоянки на сумасшедшей скорости, стоя, после чего на повороте поднял коляску и прошел, не сбрасывая газ, обратно, заложил широкий вираж с выходом прямо на двери, за которыми стояла такая беззащитная, стройненькая, родная женщина моей мечты. Мотоцикл замер перед ней и груженая коляска со стуком опустилась на асфальт. Я стоял на подножках и глядел на Ирину сверху вниз. Ее лицо оставалось спокойным и задумчивым, на вздрагивающих губах загадочная улыбка, а в глазах глубокая женская тоска и жалость. Она подняла руку и качнула ладошкой, глаза стали серьезными, а улыбка грустной. Я улыбнулся в ответ, мне стало легко и даже весело. Это была злая бесшабашная веселость, которая возникает, после того, как поднялся в атаку. Позади больше ничего не осталось, впереди тоже, только ты посередине мига готовый ко всему. В душе ничего нет, придет потом, если выживешь, а в этот миг ты живая, свободная сила. И это состояние  калечит разум и рождает неосознанную улыбку человека готового умереть и готового убить. Она вздрогнула от моей улыбки и оторвав руки от губ, с тоской перекрестила меня. Так веками крестили своих мужей и сыновей русские женщины, провожая их в дальний, трудный путь. Меня как окатило холодной водой, я, не отрывая взгляда, от полных нежности глаз прошептал: «Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу!»,  развернул мотоцикл, на прощание поднял вверх сжатый кулак и, набирая скорость, вылетел на шоссе. Она так и осталась в моей памяти: светлая, красивая, безумно привлекательная и одинокая. В совершенно растрепанных чувствах я прилетел к Мурманским байкерам на базу, где временно обустроился. Уехать бы сразу да нужно собрать барахло
Мы забыли, бранясь и пируя для чего, мы на землю попали…ну так и не мне напоминать человечеству о любви.
Как это мелко мерить нашу жизнь ничтожными событиями собственного бытия, да еще ставить в зависимость от них существование за гранью смерти! Большего свинства по отношению к силам природы, к которым, кстати, относится и человек (как элемент системы взаимоотношений сил), и к событиям ЖИЗНЬ и СМЕРТЬ, трудно представить. Только дорога, в глубоком погружении в себя, в уходе от суеты, впитывая законы этого мира, чувствуя постоянную связь с ним сотней тонюсеньких ниточек при.
Прошло уже почти восемь часов с момента последней остановки, мотоцикл по-прежнему шел ровно, километр, за километром унося меня в сторону родного города. За дорогой я почти не следил мотоцикл шел как хороший конь по наезженной дороге. В голове все крутилась сцена расставания с  Ириной последний разговор мой отъезд. Иногда, совершенно неожиданно на глаза наворачивались непрошеные слезы. И я плакал. Ехал, тосковал и плакал. Стесняться было некого, и слезы свободно стекали по моему лицу под закрытым шлемом. Временами слезы просыхали, и светлая тоска снова сжимала сердце холодной рукой. Потом снова одеревеневшие на ветру мокрые губы кривили глухие порывы рыданий, и опять дорога расплывалась перед глазами от подступившей влаги. Постигать природу этих слез было совершенно бессмысленно. Мне просто казалось, что ничто в моей жизни больше не будет таким важным как эта боль и изменить уже ничего невозможно. Перед Богом, перед людьми, перед собой я сделал все, что было возможно, и изменить, что - либо было выше моих сил. Я просто ощущал душевную боль и жил в ней. В это время я остро почувствовал связь с жизнью. Моя невыносимая боль стала частью моего существа, и где-то глубоко изнутри я смотрел на себя и радовался. Потому что если душа болит, значит, она есть! Растворенный внутри своих светлых и гнетущих воспоминаний и эмоций я почти не обращал внимания на окружающее. А над дорогой собрались тучи, начался затяжной несильный дождь. Мои слезы теперь смывали с лица усиленные скоростью струи дождя. Так омываемый дождем, продуваемый ветром, погруженный с головой в водоворот болезненного одиночества, я удалялся от любимой женщины на верном коне. Если бы не это движение, не этот ветер меня бы просто разорвало бы на части от тоски и безысходности.
           Но видимо колебания маятника моих эмоций не затухали, а усиливались, глухая душевная боль постепенно переместилась на левую сторону груди, в плече, под лопатку. Я попробовал изменить положение тела, но это не помогло. Изнутри слева как будто повесили тяжелую гирю. Я снова переместился на седле, но боль не ушла. Она разрасталась и пульсировала в такт ударам сердца. Когда очередной приступ тоски сжал холодом грудь, у меня потемнело в глазах и дышать стало трудно, внутри нарастало что – то, а боль стала невыносимой. Я поспешно остановился на асфальтовой обочине у стального отбойника, сошел с мотоцикла и сел прямо на асфальт, прислонившись спиной к мотоциклу. Дышать было нечем,  и я одной правой рукой, (левую было не поднять) стащил шлем. Под кожей с левой стороны поселился болезненный холод, каждое движение отдавалось в левой части тела болью.  В лицо ударил свежий ветер с дождем. Стало немного легче. Прямо «Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу» какое-то, получается, мелькнула в голове ироничная мысль. Так ведь и помереть  можно ненароком … ,  непослушные губы сложились в подобие улыбки. Я заметил, что у смерти кроме прочих достоинств еще и тонкий, ироничный юмор: «В кои-то веки такой замшелый и задерганный интеллигент как я взялся за  решительные действия и сразу КОНЕЦ разве не смешно? ИЛЛЮЗИЯ СМЫСЛА подумал я тоскливо снова иллюзия. А вокруг то осень - ПОСЛЕДНЯЯ ОСЕНЬ, ПОСЛЕДНЯЯ ДОРОГА. Почему последняя, откуда такой оптимизм? Нет, я теперь буду жить вечно! Как там было в забытой песне «Пусть никто никогда не полюбит его, пусть он никогда не умрет . . . ».

Я откинул голову и прислонился затылком к седлу мотоцикла, тело обмякло, сердце забилось в груди как птица о прутья клетки, но боль немного отступила. Вдруг под курткой ожил и зашевелился мобильный телефон. С трудом я стащил с пояса трубку. Губы почему - то онемели и плохо слушались.
- Алло? – слово получилось серым и тяжелым как кусок свинца.
- Матвей…, Это был ЕЕ голос, - Матвей, Я долго думала, Я была не права. Возвращайся, пожалуйста, приходи. Мне очень без тебя плохо. Я действительно была не права, приезжай назад, и мы поговорим снова!
     Сердце как будто треснуло, судорожно ударилось об ребра, задрожало и вдруг замерло. Все. Я понял,  что это КОНЕЦ. Настоящий, конец моей жизненной дороги по земле. Страха не было, была лишь тоска и где - то в глубине покой. Я неоднократно видел, как уходят из жизни, и вот пришла моя очередь пересекать границу бытия. Я знал, что у меня еще секунд десять – пятнадцать до тех пор, пока не прекратится кровоснабжение мозга. Тело уже сковывал холод, которого не бывает при жизни. Непослушные губы сложились в последнюю улыбку, я отстраненно наблюдал, как жизнь покидает мое некогда родное тело.
      - Ирина, извини меня, перебил я ее, торопливо боясь опоздать. Я уже не смогу вернуться, ты, похоже, опоздала, любимая, Меня больше НЕТ.
            Последние мои силы ушли на эти слова. Она что-то закричала в телефон. Ее голос удалялся все дальше и дальше, как будто она пыталась докричаться до меня с берега, а я отплывал все дальше и быстрее. Мне было жаль и обидно за нее, но мои силы кончились, ее голос уходил, а меня уже влекли другие силы, которым я не мог противостоять и самое главное не хотел. На меня навалилась глубокая, холодная, но спокойная темнота. Наблюдая за процессом смерти, уже в который раз, я переживал глубокое чувство благодарности ко всему сущему к тому, что привело меня в этот мир, дало пережить то, что я пережил и, наконец, освободило меня от этого бремени, чтобы нагрузить новым. Мыслей не было, я переживал чувство глубокого раскаяния: Простите меня все! И погружался в холод, свет, безысходную надежду и могучий ВЕТЕР. Он подхватил мою душу и понес в бесконечность. Я уже перестал чувствовать свое тело, только бурные эмоции и душевная боль почти забытого человека - женщины еще долетали до моей души из ставшего чужим Мира.  Потом ветер превратился в свет, который проник в каждую клеточку моего существа и объединил меня с чем-то невообразимо огромным, светлым и бесконечно добрым.
           Растерянная Ирина сидела на диване с опустевшим мобильным телефоном у розового ушка. Она уже минуту так сидела и слушала тишину, связь не обрывалась, но телефон молчал. «Ты опоздала любимая, меня больше НЕТ», НЕТ, нет! Повторялись в ее голове последние слова. Его больше нет. Вокруг вдруг стало совершенно пусто, бесполезная трубка выскользнула из пальцев, весь мир опустел в тот миг, когда ее сознание коснулось этой пустоты – НЕТ. И она почувствовала, как душевная боль поселилась в теле, теперь и смех и радость и беды станут другими, потому что для нее приоткрылась эта дверца – и она позволила себе сделать туда шаг. Ее потускневший взгляд перешел на сверкающую полировкой шпагу, что стояла у дивана. Она еще долго не могла пошевелиться и сидела на низком диване в грациозной, удобной позе глядя на грозное в умелых руках, но совершенно бесполезное в современной жизни оружие.