Optima solution

 – Ну здравствуй, Винсент.
 – Добрый день, док.
Винсент уселся в глубокое кожаное кресло, которое тут же поглотило его своим комфортом.
 – Как ты себя чувствуешь, Винсент? – собеседник, доктор V., как его все называли, сидел на высоком жестком табурете, подобном тем, что стоят у барных стоек.
 – Лучше. Сегодня я даже поспал четыре часа…
 – Это хорошие новости, Винсент.
 – Начнем, док, – отозвался Винсент.
 – Итак, что ты сейчас думаешь о ней?
 – Я... я пытаюсь ее вспомнить, и…

Пока что в ход шла только посуда с обеденного стола. Специальная, небьющаяся.
Нет, не из-за частых срывов Виктории, нет. Просто у многих соседей была такая. Очень удобно. Особенно, когда появляются дети.
 – Скажи, что я еще тебе должна?!!! Что?!!
 – Успокойся, милая…
 – Это ты мне говоришь успокоиться? ТЫ?!!! Какого черта!!!
Остаток лета за окном уже давно не был таким прекрасным, каким он должен быть для большинства людей.
 – Но что…
 – Ведь ты винишь меня во всем, да?!!
На пол была скинута мультиварка. Интересно, она сломалась или просто от нее отлетела крышка?…
 – Нет, скажи, ты винишь меня?
Ее надрывный крик перешел в плачь. И эти глаза… Она смотрела не разозлено, не рассерженно… Она смотрела уверенно, словно знала, что и когда надо сделать. Винсент прекрасно понимал это. Он тоже знал что делать. Теперь знал.

***
 – Ты решил меня удивить на ночь глядя? – на лице Келли читалось игривое настроение, в котором она очень часто прибывала, – хочешь чаю? – она пропустила его в просторную прихожую. На удивление просторную для ее не слишком престижной городской квартиры на пятнадцатом этаже, где Келли обосновалась на время работы в институте.
 – Прости, что поздно… просто… ты сказала сегодня… – Винсент повесил свое немодное в этом городе пальто на вешалку.
 – Да, – оборвала его Келли, – я помню, что говорю! – она очаровательно улыбнулась.
Всего лишь несколько месяцев сотрудничества в новой лаборатории сделали Келли и Винсента едва ли не лучшими друзьями. И она периодически приглашала своего коллегу к себе в гости. Такой стеснительный, или же просто занятой, он никогда еще не приходил к ней.
 – Так вот, возвращаясь к вопросу чая… Или ты хочешь чего-нибудь покрепче? У меня, к сожалению, только немного сухого вина. Но этот кислый ужас я тебе настоятельно не рекомендую. Именно поэтому бутылка до сих пор не пуста!
Винсент улыбнулся, проходя на маленькую кухню, почти не заставленную всем необходимым для благополучной жизни оборудованием.
 – Вот, значит, как ты живешь, – одобрительно произнес Винсент, оглядывая интерьер.
 – Да, вот как-то так, – отозвалась Келли, открывая шкафчик, где хранились коробочки с разными сортами чая.
 – Кстати, я тут, наверное, принес компанию твоему одинокому сухому, – Винсент достал из сумки бутылку вина и поставил ее на стол. Келли взглянула на друга, вопросительно подняв бровь:
 – Есть повод?
 – Эм… Ты знаешь, после всех твоих приглашений, я наконец-то доехал до тебя! Чем не повод?
 – Хм, пожалуй, можно засчитать!
Келли достала бокалы. Порывшись в холодильнике, материализовала виноград и сыр. Выставив все на кухонный стол – они решили не переходить в гостиную, –  она окинула всю композицию критическим взглядом.
 – Думаю, сойдет, – кивнула она и села напротив Винсента, – ну?
Винсент вопросительно хмыкнул.
 – Я ведь правильно понимаю, что о работе мы разговаривать не будем? – лукавая улыбка Келли искривлено отразилась на стекле бокала, – мы ведь и так целый день вместе! О погоде, я полагаю, тоже говорить бессмысленно, так как мы оба знаем что там, за окном…
 – Погоди.
 – Извини…
 – У тебя слишком аналитический и критический ум, Келли!
 – Коллега, вы не находите, что только такие умы и могут работать в нашей лаборатории?
Винсент и Келли засмеялись.
Какое-то время разговор шел ни о чем. За окном сгущались сумерки. Город постепенно разгорался вечерними огнями окон домов, экранами и вывесками реклам, беспрестанно движущимися рекой света от многочисленных машин.
Келли достала сигарету и подошла к окну.
 – Все-таки хорошо, что ты пришел, Винсент, – сказала она, – В этом городе у меня, пожалуй, нет друзей, кроме тебя…
Винсент смотрел на Келли. У нее были тонкие, слегка угловатые черты лица, подчеркнутые ямочками в уголках губ. Прямой тонкий нос – такой же выточенный, как и брови, изящно подчеркивающие пепельно-голубые глаза. Русые прямые волосы непослушно старались уложиться в короткую прическу.
 – Келли…
 – Нет, я не жалуюсь. Просто констатирую факт. Одним словом, спасибо, – Келли коротко и почти незаметно вздохнула, глядя в горящую тысячами вечерних окон глубину города слегка прищуренными от сигаретного дыма глазами.
 – Мы же с тобой переехали сюда почти в одно время? – Винсент, тоже слегка прищурившись (зеркальный синдром? – нет, не похоже), смотрел на подругу и бросал в рот маленькие виноградины.
 – Да. Наверное.
Винсент был в этом городе уже несколько лет, но Келли пришла в лабораторию, где работал он, лишь недавно, работая до этого в другом отделе.
 – А я тоже никак не могу завести здесь друзей, – сказал Винсент, – Только дом. Лаборатория… Это странно…
 – Может быть, вам с женой и не надо много знакомств? – предположила Келли, выдыхая сигаретный дым в вечернюю прохладу.
 – Нет… Она легко себя здесь нашла. Сейчас уехала с подружками куда-то. Сиви, Ливи и Джонет… – иронично смаковал имена Винсент.
 – Твоя симпатия к ним прямо видна на расстоянии, – Келли криво улыбнулась, села на подоконник у открытого окна, накинув на плечи толстовку, висевшую на спинке стула.
 – Да, сейчас Виктория где-то веселится… – Винсент поморщился, крутя в руках стакан с вином.
Келли глядела на Винсента с участливым интересом, ожидая продолжения.
До сих пор Винсент с трудом смог бы объяснить, почему он так свободно рассуждал о Виктории, ее восторженном отношении к жизни этого города, о том, что он, Винсент, во многом перестал понимать Викторию.
Была поздняя ночь.
Вино было допито, от фруктов остался лишь витающий в кухне аромат, перемешанный с запахом ночного города и закончившихся сигарет Келли.
 – Давай немного пройдемся перед сном? – предложила Келли, глядя на пустую пачку из-под сигарет.

По улицам пролетали машины, гудели такси, уже немногочисленные прохожие перебегали улицы, редкие бездомные, беспристрастно оглядываясь, копались в мусорных баках.
 – То, что лаборатория занимается лишь классификацией стрессовых реакций у крыс, мне не нравится. Всегда хотелось заниматься проблемами именно человеческого мышления, его сознания и подсознания, – Винсент смотрел себе под ноги, периодически бросая взгляд то на задумчиво улыбающуюся Келли, то на яркие витрины ночного города.
 – Так почему не перейдешь в другой институт?
 – Пока не хочется досрочно разрывать контракт с лабораторией. К тому же я сам сюда пришел, можно сказать…
 – Но чем ты хочешь заниматься?
 – Честно говоря, не знаю…
 – Так не пойдет! – Келли игриво и пристально взглянула на Винсента, – в нашем обществе нельзя не знать, чего ты хочешь!

Доктор V. задумчиво качал головой, сидя на своем высоком стуле.
 – Зачем ты пришел тогда к ней?
 – К Келли?
 – Разумеется.
 – Мне тогда нахватало человека, который будет готов меня выслушать… Или хотя бы дать понять, что может выслушать… Или… Хотя к чему это привело…

Ранним утром Винсент, стараясь не шуметь, открыл входную дверь их с Викторией квартиры. В разных углах коридора разбросаны туфли. У входа брошена сумочка. Наспех скинутое платье лежит на журнальном столике. Белье – на тумбочке у кровати.
 – Опять ты со своими крысами до утра… – сонно, не открывая глаз, протянула с головой закутавшаяся в одеяло Виктория, услышав тихие шаги Винсента.
Винсент некоторое время стоял возле постели, глядя на выглядывающие из-под одеяла растрепанные волосы Виктории, а потом направился на кухню делать себе кофе.

 – Но ведь это было гораздо позднее, не так ли?
 – Да, Вы правы, док. Это было, когда мы с Келли уже достаточно давно общались, работали вместе…
 – Винсент, ты познакомился с Келли задолго до того, как у вас с Викторией начались разлады. Так?
 – Не совсем. Мне кажется, что разлады начались после переезда в этот город.

Смог города за окнами только начинал рассеиваться лучами скромного, почти не появляющегося на небе в этом сезоне, солнца. Но небольшой лучик света все же отражался на ноже, режущем поджаренный бекон.
Виктория что-то как обычно щебетала, запивая завтрак свежевыжатым соком:
 – … и она говорит, что пошла после этого танца на улицу, а этот парень решил пойти за ней…
Впереди был долгий день. Нужно будет представить результаты последних экспериментов, которые должны войти в статью. Но этих данных было недостаточно. Новая сотрудница лаборатории должна была помочь. Как ее зовут? Кэти? Кейси? Келли? После переезда в этот город и начала работы в этом институте прошло неполных два года. Научная группа, к которой он присоединился, была организована плохо. Нужны были помощники в работе. И вот, наконец, Винсенту повезло – у него появилась помощница.
 – … а мы ловим такси, говорим, что надо ехать куда-нибудь подальше от этого клуба, – Виктория налила себе еще сока, – и водитель-индус нам предлагает поехать в Jackson! Представляешь? Сиви была просто в восторге! – Виктория покачала головой, от чего ее вьющиеся рыжие волосы поиграли в прятки с утренним солнцем, – Обожаю этот город, – заключила она, мечтательно глядя на высотки за окном.
Очертания небоскребов смывались в свете солнца и в городском смоге.
Винсент не любил смотреть в окно.
 – У тебя сегодня много работы в лаборатории? – спросила Виктория.
 – Сегодня надо будет…
 – Ну, ты задерживаешься допоздна или нет? – перебила она его,
 – Возможно, освобожусь поздно.
 – А можешь тогда подхватить меня от кафе, где работает Джонет? Меня туда могут устроить. Джонет сказала, что договорилась с хозяином, и я сегодня хочу посмотреть, понравится ли мне там.
 – Во сколько? – Винсент встал из-за стола и стал складывать посуду в посудомоечную машину.
 – Я пока не знаю! – Виктория удивленно вскинула брови, – надо же будет все посмотреть!

 – О чем ты тогда думал? – доктор V. скрестил на груди руки и спокойно смотрел на Винсента.
 – Тогда я не мог сформулировать…
 – А сейчас?
 – И сейчас не уверен, что смогу…
 – Пожалуй, я тебе помогу это осознать. Она для тебя была не интересна.
 – Возможно. Но ведь мы с ней сошлись когда-то!
 – Это верно. Однако тебя тогда волновали совершенно другие проблемы, и ты был сосредоточен на совершенно других задачах. Загляни еще дальше, когда ты был студентом… Я тебя попросил бы рассказать сейчас о том, что было предысторией, – доктор V. поднял бровь.

… Он тоже знал что делать. Теперь знал.

Нет. Это будет потом. К тому времени Винсент уже подойдет к решению.
Но сейчас доктор V. спрашивал не о том времени…

 – Все пишешь реферат, Винсент? – сосед по комнате сел рядом.
 – Да, сегодня профессор сказал, что надо положить ему готовый реферат на стол до конца недели…
 – Плохо выглядишь…
 – Просто устал. Не бери в голову.
 – Я знаю, что может тебя растормошить. Сегодня намечается вечеринка у Джефа. Пойдем туда!
 – Я… я не уверен, что хочу туда идти…
 – Расслабься!
 – Мне сейчас не до этого… Надо… надо закончить работу…
 – You're booooooring!;
 – Может быть. Что поделаешь… – Винсент слегка улыбнулся и продолжил работать.

 – Но ведь ты пошел на вечеринку? – доктор V. закинул ногу на ногу.
 – Да…

Множество незнакомых людей, громкая музыка, пиво в пластиковых стаканах – Джеф собрал в своем гараже неплохую тусовку. Винсент сидел на старом продавленном диване и смотрел на танцующих. Пара стаканов пива заставила его не задумываться о реферате.
 – Эй! Скучаешь? – высокий девичий голос, быстрое произношение с легким акцентом. Акцент или просто дефект артикуляции? Развить эту мысль Винсенту не дали ярко зеленые глаза, с интересом уставившиеся на его немного небритое лицо.
 – Эм… нет. Я… я отдыхаю. Все ок!
 – Я Виктория!
 – Винсент. Очень приятно.
В ответ девушка тряхнула своими ослепительно рыжими волосами и внезапно показала Винсенту язык, после чего игриво улыбнулась.
Чего она хочет? Показать язык – возможно, отвлечение внимание или введение в нестандартное состояние психики…
 – С тобой все в порядке? – Виктория положила свою руку на плечо Винсента.
 – Да, да. Все хорошо.
 – Кажется, тебя надо взбодрить! – девушка встала и потянула Винсента за руки, – пошли танцевать!
Это был долгий танец. Джеф, выступающий не только гостеприимным хозяином, но и диджеем, поставил два медленных танца подряд. Потом Винсент и Виктория вышли на свежий воздух и болтали под раскидистыми каштанами.
 – … медицинский?
 – Да, но меня больше интересует психология…
 – Почему тогда ты не выбрал психологию своей специальностью?
 – Я психологию рассматриваю с позиций, прежде всего, физиологии и медицины. Почему люди думают? Что движет их стремлениями? Что есть личность вообще?
 – Ты очень умный…
 Винсент взглянул на Викторию. Несколько секунд они молчали, после чего оба громко рассмеялись.

 – В ней было что-то необычное…  – Винсент задумчиво смотрел на спокойного, словно нерушимая скала, доктора V. – было что-то, что заставляло забыть обо всем…
 – Она была соблазнительной для тебя, – безапелляционно заключил доктор V.
 Винсент рассеяно посмотрел куда-то вдаль.
 – Да. Пожалуй, – тихо произнес он, – Но еще она могла, дать толчок что-либо поменять. Я всегда надеялся на ее поддержку, на ее энергию… Именно это всегда заставляло меня всегда идти за ней, прислушиваться к ней.

Дождь, подгоняемый сильным ветром, бился в небольшое окно. Винсент и Виктория лежали, обнявшись, на помятой кровати в полутемной комнате. Уже год прошел с окончания института, Винсент продолжил работу в научной группе своего руководителя. Виктория перебивалась временными заработками в кафе, где требовались официантки.
Винсент пребывал в глубокой задумчивости, почти машинально перебирая волосы Виктории.
 – Эти негодяи снова повесили на меня бой посуды, – тихо вздохнула Виктория, – вычтут из зарплаты…
Винсент не отозвался, глядя куда-то вдаль.
 – Если тебя что-то тревожит, я всегда готова выслушать, – будто мимоходом заметила Виктория.
Некоторое время они молчали.
 – Финансирование лаборатории урезают, – произнес, наконец, Винсент, – тематика работ считается неактуальной.
Снова установилось молчание. Через некоторое время Виктория прижалась к Винсенту.
 – Ты так переживаешь за свое дело…
 – Переживаю. Только это дело не мое. И я сам понимаю, что актуальность работ может быть сомнительной… Скорее всего, лаборатория будет расформирована.
Виктория приподнялась на локте и внимательно посмотрела на Винсента.
 – Давай уедем? – неожиданно предложила она.
 – Уедем? Зачем?
 – Помнишь, ты говорил, что научная группа в другом институте занимается проблемами психофизиологии социальных взаимоотношений? Мне кажется, ты бы смог работать в этом направлении…
Винсент смотрел на Викторию. Ее выражение лица, ее взгляд, слегка подернутые улыбкой губы. Тот момент явился для Винсента откровением. Откровением, явленым ему под стук дождя и тихое завывание ветра, в окружении теснящихся вещей, в измятой жаркой кровати.
 – Давай уедем, – произнес Винсент.
То, что Виктория была рядом, глядела на него с незабываемым выражением, заставляло Винсента чувствовать себя всемогущим. Он выразил это всей своей страстью, которая волнами охватывала влюбленных на протяжении всей ночи.

***
Доктор V. шел по светлому коридору, стены которого были увешаны детскими рисунками. То и дело из каких-то комнат слышался детский смех. Винни сидел на полу в своей комнате, машинки разбросаны по ковру, но мальчик с ними не играет, а лишь сидит, обхватив руками колени и смотрит в одну точку. На голове громоздятся большие наушники, подключенные к беспечно валяющемуся рядом старому дисковому плееру.
 – Ну, здравствуй, Винни, – тихо и доброжелательно произнес доктор V.,
 – Доктор! – Винни, скорее даже не услышав, а почувствовав посетителя, скинув наушники, радостно подскочил и кинулся на шею V.,
 – Как у тебя дела? Ты был очень задумчив, когда я пришел, – доктор V. присел на краешек кровати,
 – Вспоминал, когда я еще был с родителями… – протянул Винни, и его лицо стало грустным. Мальчик опустил глаза.
 – Что же ты вспоминал, Винни?
Маленький Винни забрался в кресло с ногами. На правом носке маленькая дырка – жесткие сандалии пока стерли лишь ткань. Если не разносятся, то натрут мозоль.
 – Винни, – произнес доктор V., с участием глядя на мальчика, –
 – Меня побили мальчишки с соседней улицы. Они увидели, как я играл с котенком на лужайке… – Винни опустил глаза, – …и моей куклой…
 – Твоей куклой?
 – Да. Она была такая большая и красивая. В шелковом платье… Те мальчишки увидели меня, подошли и начали смеяться, говоря, что я как девчонка с этой куклой. Они испугали и прогнали котенка, а потом хотели забрать куклу. Я рассердился и толкнул одного из них. Но я не хотел драться. Я просто хотел, чтобы они ушли. А они…
 – Они избили тебя?
 – Они повалили меня в траву недалеко от разбрызгивателя и пинали. А я был в грязи. Весь испачкался. А они смеялись, называли грязной девчонкой…
 Доктор V. вздохнул. Необъяснимая детская жестокость. Пример, взятый с родителей или выплеск собственной обиды.
 – Когда я пришел домой и рассказал об этом отцу, он лишь разозлился на меня, что я не постоял за себя. Сказал, что будет учить меня быть мужчиной.
 – Каким образом?
 – Не знаю. Потом он, наверное, забыл свои слова. Лишь изредка так же грозился это сделать, но до дела так и не дошло.
 – Винни, ты станешь сильным мужчиной.
 – Но как? – Винни спрыгнул с кресла и подошел к доктору, заглянув ему в глаза, – Мне одиноко, – сказал мальчик, – Мне кажется, меня никто не понимает. Не с кем поговорить…
 – Не переживай Винни, – доктор V. погладил Винни по голове, – помни, что я всегда рядом и готов тебя выслушать. Я тебя не оставлю. Я позабочусь о тебе.
Винни прильнул к доктору, скрывая наворачивающиеся слезы. Доктор V. смотрел куда-то вдаль, но вся комната была словно наполнена монументальной непоколебимостью и спокойствием доктора.

***
Винсент стоял в приемной доктора V. Как всегда полное света и свежего воздуха просторное помещение с белыми стенами, белыми диванами, креслами, со стеклянным журнальным столиком, с белой стойкой, где сидел секретарь доктора V., мистер Мильгром. Плеер, который он обычно упоенно слушал, был отложен в сторону. Мистер Мильгром сосредоточенно читал. На обложке книги крупными буквами было выведено:
ALDOUS HUXLEY
BRAVE NEW WORLD [1]
 – Хаксли… – произнес Винсент, подойдя к Мильгрому. Хотелось чем-то занять ожидание приема у доктора V., хотя бы беседой с Мильгромом.
 – Да, – отозвался тот, – читали?
 – Когда-то давно. Кажется, еще в студенческие годы.
 – О… А я обожаю эту книгу. Перечитываю, пожалуй, в третий раз.
 – Любите антиутопии?
 – Не все. Именно эту. Как ни странно, мне здесь больше импонирует описанное мироустройство, с его простыми, хоть и свободными нравами, с идеей создания человека и предопределения его роли в обществе.
 – Неужели?
 – Да! – Мильгром отложил книгу, в его глазах был живой интерес, – мне кажется очень правильным осознанное создание человека, формирование его мышления, его привычек. Ведь, по сути дела, мы все и так сформированы родителями, обществом, но все это происходит почти неосознанно, неумело… Личность, сформированная осознанно – это наиболее правильная и, если можно так выразиться, эффективная личность!
Патетические речи Мильгрома были прерваны доктором V., выглянувшим из кабинета.
 – Винсент, ты уже пришел. Заходи, – доктор V. жестом пригласил Винсента.
Доктор V. как обычно сидел на жестком высоком стуле. Винсент же удобно устроился в глубоком кожаном кресле.
 – Как твое самочувствие? – спросил доктор V.,
 – Сложно сказать, – подумав немного, ответил Винсент, – я все прокручиваю в голове события с Келли…

 – Винсент, сегодня будет небольшое собрание нескольких научных групп, – профессор как всегда был хмур и смотрел куда-то вдаль, – мне бы очень хотелось, чтобы Вы и Ваша напарница присутствовали на этом собрании. Буду вам обоим очень признателен.
Если профессор так говорил, то даже внезапная смерть не являлась достаточно веской причиной ослушаться его “пожелания”. Винсент коротко кивнул и отправился в лабораторию.
Келли сосредоточенно гоняла крысу по лабиринту. Животное то и дело ударялось относительно массивной конструкцией из датчиков на голове об углы препятствия. На мониторе отображались красочные зоны активности мозга испытуемой.
 – Коллега, – тихо позвал Келли Винсент, – нас сегодня ждут на собрании научных групп…
 – Ты снова шепотом? – наигранно тихо спросила Келли.
 – Я знаю, что своим голосом не повлияю на поведение этой крысы. Но звукоизоляция лабиринта не отменяет трепетного отношения к эксперименту, – улыбнулся Винсент.
 – Хорошо. Значит, на ковер к начальству?
 – Да. Будем рассказывать сказки, почему до сих пор не наработали данные на новую статью…

Всего собралось около тридцати человек – немного для обширной деятельности, которую разворачивал профессор. Через открытые окна конференц-зала, где проходило собрание, прорывался ароматный весенний воздух, приправленный запахом суетливого города. В зале стояла вежливая тишина, лишь изредка нарушаемая приглушенными репликами и шелестом блокнотов – профессора все немного побаивались. Сухощавый, высокий, с почти солдатской выправкой, соколиным взглядом, который он редко бросал на кого-либо, а если и бросал, то это было чрезвычайно плохим знаком.
 – Добрый день, коллеги! – профессор вошел в зал быстро и решительно, – все ли пришли, кого я приглашал? – взгляд профессора прошелся поверх голов собравшихся, – в любом случае, начинаем нашу встречу.
Некоторое время он рассуждал о выпущенных статьях, взаимодействии с другими лабораториями, связях с коллегами из других институтов и многом другом. После этого он сделал паузу и начал несколько необычным для него, заговорщическим тоном:
 – Совсем недавно наши коллеги из Канады, с которыми мы плотно сотрудничаем, прислали нам прототип нового нейроинтерфейса. С его помощью мы сможем пробовать управлять реакциями подопытных животных. Хочу подчеркнуть, сможем попробовать. Только попробовать. Уверенности в удачном эксперименте нет. Работой с этим новым устройством я поручаю четырем нашим сотрудникам: Пол, Мартин, Винсент и Келли.
Выбранные сотрудники переглянулись. Келли слегка подтолкнула Винсента.
 – Это сложное задание, – продолжал профессор, – и надеюсь, вы сможете с ним справиться.

 – Как тебе кажется, Винсент, работа над новым проектом больше сблизила тебя и Келли?
 – Думаю, что да. Но в этом еще была очень большая заслуга Келли…

Периодически чертыхаясь, Винсент сосредоточенно распутывал тонкие проводки хрупкого датчика нейроинтерфейса. После первичного освоения нового прибора, исследователи перешли к применению его в экспериментах с животными. В первом же опыте были получены интересные данные, но активные крысы сумели почти сломать конструкцию. Пришлось завершать эксперимент и переходить, прежде всего, к починке нейроинтерфейса.
Мартин и Пол уже давно ушли домой, оставив полученные данные необработанными, а Винсента – наедине с нейроинтерфейсом. Если бы они попались сейчас на глаза раздраженному Винсенту, он высказал бы все, что думает об этих двух лентяях.
 – Кажется, коллеги из Канады кое-что не предусмотрели, – голос Келли заставил Винсента слегка вздрогнуть, – а именно то, крыса спутает все провода, если оборвет контакт?
Винсент только вздохнул, красноречиво взглянув на Келли глазами, полными тоски и обреченности перед лицом неизбежной необходимости разобрать образовавшийся невероятный клубок проводов.
 – Может быть, оставить это на завтра? – предложила Келли,
 – Честно говоря, сам об этом подумываю… – угрюмо сказал Винсент,
 – Так и бросай это неблагодарное дело! У меня есть предложение: поскольку сегодня мы сделали пусть и небольшой прорыв в освоении нашей новой игрушки, это можно считать поводом отметить событие. Недалеко есть неплохое место.
Келли игриво подмигнула Винсенту.
 – Боюсь, что не получится, Келли…
 – Забыла сказать: от моего предложения нельзя отказаться!
 – Я бы с удовольствием, но сегодня Виктория просила меня встретить ее у какого-то ресторана. Она с подружками там тоже отмечает. Как они обычно говорят в таких случаях, отмечают либо то, что ее приняли на работу, либо то, что не приняли, и осталась возможность найти лучшее место.
 – Я думала, что Виктория уже нашла себе работу, – задумчиво произнесла Келли,
 – Иногда мне кажется, что все ее собеседования – это выдумка и просто повод лишний раз провести время с Сиви, Ливи и Джонет!
Келли внимательно и в тоже время игриво смотрела на возмущающегося Винсента.
 – И ведь она всегда просто ставит меня перед фактом: “Забери меня сегодня оттуда-то”. Причем общественный транспорт ей не подходит, либо уже перестает ходить в то время, когда ее надо забирать…
Винсент посмотрел на Келли. Та молчала.
 – Да и черт с этим всем! – Винсент отложил в сторону датчик нейроинтерфейса, – Отдых тоже нужен!
 – А как же Виктория, Сиви, Ливи и Джонет? – улыбнулась Келли,
 – Знаешь, такси еще никто не отменял. Вызову машину специально для Виктории.

Келли выбрала замечательное место: тихое и уютное заведение на цокольном этаже, освещенное спокойным приглушенным светом. Винсент неспешно потягивал на удивление вкусное темное пиво. Келли сидела напротив и умиротворенно курила, слегка прищуривая глаза. Винсент смотрел на Келли, тоже слегка прищурившись (нет-нет, да войдет в привычку так смотреть на Келли, когда она курит).
 – В этом городе сложно найти хорошее место, подобное этому, – задумчиво проговорил Винсент,
 – Полностью с тобой согласна, – отозвалась Келли, – сама долго искала. Вот только недавно нашла.
 – Здесь создается впечатление, что снаружи нет никакого шума, никакой суеты…
 – И словно их и не существует вовсе…
 – Да…
 – Винсент, ты не жалеешь, что переехал сюда, в этот город? – Келли смотрела на Винсента с необычным выражением лица, в котором читалось и участие, и сожаление, и тревога, и умиротворенная задумчивость одновременно.
 – Ты знаешь… – Винсент помолчал немного, слегка покачивая свой бокал, – не могу сказать точно. Не знаю.
 – В нашем обществе нельзя не знать, – улыбнулась уголками губ Келли,
 – Работа здесь, пожалуй, нравится. Виктория в восторге от этого города…
 – Я же про тебя спросила.
 – И все-таки не могу сказать точно. Смешанные чувства по этому поводу. Хотя в какой-то мере я сам хотел сюда переехать.

Винсент и Келли вышли на прохладу ночного воздуха.
 – Ну что ж, – улыбнулась Винсенту Келли, – надеюсь, что не зря столь внезапно вытащила тебя сюда сегодня.
 – Я тоже надеюсь.
 – В таком случае, у тебя есть одна возможность неожиданно утащить меня в подобное заведение. Будет справедливо!
 – Я запомню это, – кивнул Винсент.

 Винсент задумчиво смотрел в большое окно кабинета доктора V., за которым из-за яркого солнца были видны лишь смутные очертания высоток, фантасмагорическим видением исчезающих в лучах света.
 – Работая с Полом и Мартином, – произнес, наконец, Винсент, – я не чувствовал их частью команды. Или себя частью их команды… Все та же проблема! Меня преследовало ощущение, что я остаюсь непонятым… Приходилось приспосабливаться…
Доктор V. внимательно слушал Винсента.

 – Винсент, что у нас с обработкой последних данных? – спросил Мартин,
 – Вот, смотри, – Винсент задумчиво стал показывать полученные картины мозговой активности, – видишь, здесь наша умница Лайна попадает в лабиринт. Новый для нее.
На экране сменяются картинки активности мозга подопытной крысы Лайны.
 – Смотри, вот это результат стресса, начало поиска решения и так далее. Теперь еще одна стрессовая ситуация. На этот раз она попадает в бассейн. Видишь, в основном, такие же зоны мозга возбуждены.
 – Но есть отличия…
 – Конечно есть, ситуации-то разные. Но есть и схожести. Причем не только в активации участков стресса. Последовательность активности различных участков мозга специфична для Лайны.
 – Именно для Лайны?
 – Да. Сравни с аналогичными результатами активности Джульетты. Те же стрессы, но активация наблюдается в других зонах. То есть мы можем говорить, что та или иная зона мозга отвечает за то или иное действие, реакцию и так далее. Но вместе с этим, есть характерный для каждой особи набор одновременно возбуждающихся зон и порядок изменения их активности.
Мартин пристально смотрел на Винсента, рассматривая его круги под глазами, засохшую в уголках губ пенку от кофе, редкую щетину на щеках.
 – Ты сегодня со скольки на работе? – спросил, наконец, Мартин.
 – С шести. А что?
 – А ушел вчера когда?
 – За полночь. Да что случилось-то?
 – Дружище, тебе надо отдохнуть от этих фотографий крысиных мозгов, – Мартин похлопал по плечу Винсента.
В лабораторию внесся жизнерадостный Пол.
 – Всем доброго утра! – провозгласил он, – что обсуждаем?
 – Винсент обработал данные Лайны и Джульетты, – отозвался Мартин, оседлав лабораторный табурет.
 – Вообще-то, не только их, – пожал плечами Винсент, открывая файлы на компьютере, – я обработал данные всех…
 – Всех? – Пол с любопытством заглянул в монитор компьютера Винсента.
 – Да. И для всех можно сделать тот же вывод. Реакции характерны для каждого животного. Можно посмотреть на активность мозга и сказать, что это за животное.
Пол и Мартин переглянулись, а потом взглянули на клетку с подопытными.
 – Значит, зря я их, – Пол кивнул в сторону крыс, – по лабиринтам гонял... Хваленый нейроинтерфейс не удастся откалибровать на характерные реакции…
 – Погоди, Пол, – Винсент повернулся в своем кресле к коллеге, – калибровка удалась. Мы знаем, какие именно зоны мозга крысы чему соответствуют. Я ведь сейчас про другое. Мы сейчас видим личность каждой крысы. Ее индивидуальность. Все они ведут себя по-разному в одних и тех же ситуациях. У каждой из них есть свои ассоциативные связи в мозгу, индивидуальные для каждой особи.
 – Должен тебя огорчить, дружище, – сказал Мартин, – но идея комплексной активации зон головного мозга не нова…
 – А для нас сейчас главное сделать хотя бы предварительную калибровку нейроинтерфейса, – добавил Пол.
Винсент немного помолчал.
 – Да будет вам калибровка. Никуда не денется, – улыбнулся он коллегам.
 – Отлично! – Пол двинулся к выходу, – Я за кофе. Кому-нибудь еще взять?

 – А Келли? – доктор V. аккуратно положил свой блокнот на белоснежный стол, на котором лежало лишь несколько бумаг и аскетичный белый плеер с белыми же наушниками.
 – С Келли было удивительно легко и спокойно. Мы могли болтать часами. Даже работая целый день в одной лаборатории, мы не уставали друг от друга… По крайней мере, мне так казалось…

Винсент и Келли неспешно шли вдоль длинного сквера, окруженного возвышающимися монолитами высоток, сияющих сотнями окон – офисы, квартиры, магазины… Город шумел. Его манифестация слышалась в звуке каждой проезжающей машины, сигналах, разговорах людей, рекламе и во всем другом, что составляло этот неповторимый шум, специфический для каждого города. К голосу этого города Винсент так и не привык.
Чтобы слышать друг друга Винсент и Келли шли близко, слегка наклонившись друг к другу. Иногда Винсенту казалось, что еще немного, и они возьмутся за руки, будут идти как одна из многочисленных парочек, то и дело встречавшихся им по пути.
 – Иногда мне кажется, – говорил Винсент, – что социальные контакты имеют свою ценность, свой вес.
Келли заинтересованно посмотрела на коллегу.
 – Представь, что ты живешь почти что в изоляции, – продолжал Винсент, – и к тебе приезжает человек. Возникает социальный контакт, который, как минимум для тебя, имеет огромное значение: ты видишь человека в первый раз, может быть, за несколько месяцев.
 – Какой кошмар! – с улыбкой воскликнула Келли,
 – И тем не менее. В общении с этим человеком возможна передача огромного количества информации, важной для вас обоих. А теперь представь, что таких контактов у тебя сотни, а то и тысячи в день! Ценность каждого отдельного контакта падает. Происходит своеобразное обесценивание социального взаимодействия.
 – Как в большом городе… – Келли задумчиво посмотрела на идущих по улицам людей.
 – Да, именно. Как в большом городе. При этом, казалось бы, логично предположить, что в насыщенном социальными взаимодействиями окружении человек должен был бы чувствовать себя комфортно, а на самом деле…
 – Он чувствует себя одиноко, – закончила мысль Винсента Келли.
Люди.
Люди спешно переходили улицы, ныряли в подземные переходы и выныривали из них, теснились возле автобусных остановок, сталкивались у входов в супермаркеты. Они говорили по телефону, переписывались с кем-то, выжидающе глядя в планшеты и смартфоны, изредка поднимали взгляд на меняющиеся рекламные панели.
Люди волновались, радовались, грустили. Кто-то нервно отчитывал своего удаленного собеседника, который где-то на другом конце города, возможно, нервно теребил гарнитуру, стоя на автобусной остановке или спускаясь в метро.
 – Нам не то чтобы не хватает просто контактов, – произнесла Келли, – нам не хватает правильных контактов. Тех, которые были бы нам приятны, которые бы действительно много для нас значили. Это аналогично прикосновениям: Мы можем проталкиваться сквозь толпу, жаться друг к другу в метро в час пик, и это не принесет нам никакой радости. А можем просто взять близкого человека за руку, и обоим будет хорошо.
Винсент почувствовал теплую, немного жестковатую руку Келли, нежно, но уверенно взявшую его руку. Он посмотрел на Келли.
 – Это я так, для примера, – беззаботно улыбнулась Келли, отпустив руку Винсента.

Тишина на какое-то время воцарилась в кабинете доктора V. Сидя в своем жестком кресле, доктор склонил голову к правому плечу. Винсент в задумчивости сделал так же (зеркальный синдром? – нет, не похоже…)
 – Я доверял Келли, – разорвал тишину Винсент, – поэтому, когда обнаружился тот эффект…

Неожиданный стук в дверь заставил Келли вскочить с дивана, оторвавшись от просмотра фильма, и с часто бьющимся сердцем заглянуть в глазок. Глубоко вздохнув, она открыла дверь.
 – Привет Келли! – На пороге стоял Винсент. Идущий за окном ливень, ознаменовавший конец лета, не оставил на нем сухого места.
 – Привет... Не ожидала тебя… – Келли стояла в растерянности.
 – Да, извини, что не предупредил. Но я хочу с тобой первой поделиться этим, – Винсент протянул Келли флешку, проходя в коридор.
 – Так, – Келли впустила Винсента и осторожно, словно что-то взрывоопасное, взяла флешку, – Для начала тебя надо высушить. В противном случае простуда лишит наш маленький коллектив ценного сотрудника!
Стоя под горячим душем, Винсент размышлял. Спешно вытираясь розовым полотенцем Келли, Винсент размышлял. Надев выданный ему безразмерный халат (каким образом он оказался в гардеробе Келли? Ладно, не важно), Винсент выскочил из ванной.
Его вещи были аккуратно развешаны на сушилке, на столе стояла большая кружка горячего чая, Келли сидела в гостиной и смотрела фильм. Услышав Винсента, она обернулась к нему с игривой улыбкой.
 – Надеюсь теперь, когда все меры по сохранению Вашего, коллега, драгоценного здоровья предприняты, можно перейти к сути вторжения в столь поздний час?
 – Да… Келли, прости, что я так…
 – Давай уже, выкладывай.
 – Тогда открой файлы, что я тебе принес.
Видеофайлы, на которых записано прохождение крысами нескольких лабиринтов. На экране пометка “Джульетта. 1”. Крыса бежит, останавливается, принюхивается, продолжает движение, сворачивает не туда, возвращается… Казалось бы ничем не примечательное видео о прохождении крысой лабиринта. Таких в лаборатории отсмотрели не один десяток.
Пометка на экране “Джульетта. 2”. Почти те же действия, но более уверенные. Все стандартно.
Пометка на экране “Лайна. 1”. Лайна более спокойная и медлительная. Дольше задумывается на развилках, дольше готовится к прохождению препятствий, более спокойно, чем Джульетта, реагирует на внезапные события: закрытие прохода, появление воды и тому подобное.
Пометка на экране “Лайна. 2”. Животное почти так же проходит испытания. Кажется, что уверенности в ее действиях не прибавилось. Тот же темп, то же спокойствие в движениях.
Пометка на экране “Джульетта. 3”. Тот же лабиринт, те же препятствия. Но на этот раз Джульетта подходит к прохождению испытания более “вдумчиво”, останавливается на развилках, долго готовится к прохождению сложных участков лабиринта.
Винсент нажал на паузу.
 – Ты заметила? – спросил он.
 – Заметила что?
 – Джульетта стала вести себя необычно!
 – Ты знаешь, я не так много как ты наблюдала за нашими зверушками, когда Пол их гонял по полосе препятствий.
 – Здесь еще десять часов видео различных испытаний для наших подопытных!
 – А я-то думала, что индийские фильмы долгие… Ладно, это я так, к слову. Но хочу понять, к чему ты это?
 – Третья запись Джульетты была сделана, когда был включен нейроинтерфейс на передачу импульсов.
 – Так…
 – Но я заложил программу стимуляции не отдельных зон головного мозга, а связей между зонами. Эти паттерны характеристичны для каждого животного.
 – Кажется, я начинаю понимать, к чему ты это говоришь…
 – Я передал Джульетте паттерны мозговой активности, особенности поведения Лайны!
Какое-то время Келли молчала. Потом перемотала запись. Перемотала еще.
После этого Келли и Винсент просмотрели, периодически пропуская некоторые повторяющиеся или неинтересные моменты записи, весь материал.
Келли сидела у приоткрытого окна, выпуская в ночной воздух сигаретный дым. Электронные часы на кухне показывали 04:17 a.m. За окном город не спал. Лишь большинство окон небоскребов были темными и от того загадочными. Винсент смотрел на Келли, слегка прищурившись (ну все, это уже привычка).
 – Что собираешься делать? – спросила Келли, не оборачиваясь к Винсенту, – к профессору?
 – Нет. Даже пускай Пол и Мартин пока играются с простейшими командами.
 – Но ты решил рассказать мне…
 – Да. Именно тебе…

 – Ты так и не рассказал своим коллегам? – доктор V. подался слегка вперед.
 – Нет. Я продолжал исследования либо один, либо задерживаясь вместе с Келли.
 – Почему ты доверил именно ей все это?
 – Не знаю… Доверие… Близость…
 – И именно поэтому ты ей потом позвонил, когда сделал еще один шаг?

 – У меня есть неиспользованная возможность неожиданно утащить тебя в какое-либо уютное и душевное заведение! Помнишь? – голос Винсента в телефонной трубке был бодр и быстр.
 – Что? Прямо сейчас?
 – Именно!
 – Ох… В таком случае, тебе придется меня ждать.
 – Ничего страшного! Конечно же, подожду!
 – Долго ждать.
 – Все в порядке. Собирайся. Я еще в лаборатории. Пошлю за тобой такси, и встретимся у того же замечательного места, которое ты мне показала.
 – О, Винсент, я уже начинаю жалеть, что мы с тобой коллеги… – беззаботный смех Келли успокоил забеспокоившегося было Винсента.

Пара бокалов темного пива, пепельница с несколькими окурками, в приглушенном свете на столе разложены распечатки результатов визуализации данных с нейроинтерфейса. Келли держит в руках планшет и смотрит очередные видеозаписи наблюдений за крысами. На этот раз животные не проходят никаких испытаний, лишь их поведение в клетке. Винсент скомпилировал записи поведения нескольких животных одновременно и отображение их мозговых активностей.
 – Винсент, почему они периодически впадают в… транс? Ступор?
 – Посмотри внимательнее, что в это время происходит с их активностью головного мозга.
 – Да, я вижу, что она меняется, и… О Боже…
 – Ты это увидела?
 – Это ты на них воздействовал в это время?
 – Нет!
 – То есть ты хочешь сказать…
 – В сознании Джульетты поселилась Лайна. И наоборот, – Винсент с довольным видом сделал глоток пива и откинулся на стуле.
 – Но ведь на них даже ничего не воздействует… Что это значит?
 – Они, – Винсент нагнулся к Келли и почти что перешел на шепот, – начинают говорить сами с собой.
Келли еще раз просмотрела видео с замирающими крысами, для которых одновременно показывалась мозговая активность.
 – И знаешь…  – продолжал Винсент, – Мне кажется, я понял, в чем отличие нас от этих чертовых крыс. У них изначально только одно сознание. Они не могут говорить сами с собой! А мы можем!
 – Но потом начинают…
 – Именно! Они говорят сами с собой, как и мы иногда. Мы ведем внутренний диалог сами с собой… – Винсент был очень воодушевлен. Келли была даже несколько обескуражена таким его поведением.
 – Я однажды читала, что Уолт Дисней всегда обсуждал свои идеи сам с собой. При этом он становился то “мечтателем”, то “скептиком”, то “реалистом” [2] , – задумчиво произнесла она. Немного подумав, Келли положила свои руки на руки Винсента и сказала: – Винсент, только давай не будем говорить об этом ни Мартину, ни Полу, ни профессору…
 – Конечно. Еще многое надо проверить. И если они вмешаются…

Поздняя ночь неприятным сюрпризом встретила вышедших из бара Винсента и Келли холодным проливным дождем, обрушивающим на город тяжелое небо ранней осени. Такси долго не удавалось поймать. Квартира Келли на пятнадцатом этаже была для обоих теплым спасением. Винсент уступил Келли право первенства насладиться горячим душем, занявшись завариванием чая. Потом Келли накрывала скромный стол в гостиной – пара чашек, тарелка с фруктами, несколько свечей – пока отогревался Винсент.
Они сидели вдвоем, глядя на трепещущие язычки пламени свечей, укрывшись одним пледом.
 – Чай не согревает… – задумчиво произнесла Келли.
Она выпорхнула из-под пледа и скрылась на кухне. Через некоторое время она возникла в дверном проеме, и только сейчас Винсент рассмотрел на ней шелковый халат, выполненный в японском стиле, с вышитыми ветвями сакуры и орнаментом по краям. В руках Келли держала два бокала и бутылку вина. Отблески пламени свечей, преломленные в стекле бокалов, давали отблески на ее лице, в ее пепельно-голубых глазах.
 – Одинокое сухое? – улыбнулся Винсент,
 – На этот раз нет, – Келли поставила все на стол и снова нырнула под плед, – А разливать тебе, – с улыбкой посмотрела она на Винсента.
Какие мысли были в это время в голове у Винсента? Сложно сказать. Возможно, давно забытое ощущение наслаждения текущим моментом овладело им. То ощущение, которое он когда-то испытывал. Или хотел испытать. Но на какое-то время ему показалось, что он снова слышит шелест листьев каштана, вдыхает вечерний воздух, перемешанный с запахом душного гаража. Но все разорвало его тихое слово “нет”, когда его губы и губы Келли разъединились после очередного поцелуя, несмотря на сплетенные тела.
Келли лишь улыбнулась. Улыбнулась понимающе, глядя в его глаза без укоризны, без разочарования.
Оставшуюся ночь они проспали, крепко обнявшись, почти не меняя позы. Винсенту пришло полувоспоминание-полусон, как дождь, подгоняемый сильным ветром, бился в небольшое окно, и он лежал на помятой кровати в полутемной комнате…

Ранним утром Винсент, стараясь не шуметь, открыл входную дверь их с Викторией квартиры. В разных углах коридора разбросаны туфли. У входа брошена сумочка. Наспех скинутое платье лежит на журнальном столике. Белье – на тумбочке у кровати.
 – Опять ты со своими крысами до утра… – сонно, не открывая глаз, протянула с головой закутавшаяся в одеяло Виктория, услышав тихие шаги Винсента.
Винсент некоторое время стоял возле постели, глядя на выглядывающие из-под одеяла растрепанные волосы Виктории, а потом направился на кухню делать себе кофе.

- Ты говорил, что сильно переживал из-за того случая, – доктор V. сделал какие-то пометки в блокноте.
- Да. Честно говоря, я был в смятении… Все было так неожиданно, так странно…
- Продолжай.
- Я был, словно околдован, но старался справиться с этим…
- Зачем?
- Но ведь Виктория… – Винсент на некоторое время замолчал в задумчивости, а потом продолжил: – с Келли было очень легко, комфортно. Мне тогда казалось, что она меня понимает, как никто другой раньше… Именно понимания мне не хватало всегда в общении с людьми…

Стакан с горячим кофе возник на столе Винсента.
 – Я знаю, чего тебе сейчас не хватает! – бодрый голос Келли обрадовал Винсента.
 – Да… Спасибо, – Винсент смущенно улыбнулся, – Келли, я хотел…
 – Всем доброго утра! – В лабораторию ворвался Пол. Довольно рано для него.
 – Все в порядке, коллега, – тихо произнесла Келли и подмигнула Винсенту.

Пол и Мартин сидели у одного компьютера, в клетке бегала Лайна с подключенным интерфейсом. Винсент подошел к коллегам.
 – Что испытываете?
 – Передаем Лайне различные сигналы, влияем на ее поведение, – отозвался Мартин, – смотри, кстати, я тут посидел над твоей расшифровкой мозговой активности и придумал одну вещь.
Мартин протянул Винсенту листок с записями.
 – Можно запрограммировать нейроинтерфейс на передачу, – продолжил Мартин, – чтобы в инпутом; была не вся картина мозговой активности, а лишь прочерченные пути соединения соответствующих зон мозга. Это графовая модель различных реакций крысы на раздражитель. Так разгружается оперативка компьютера, повышается быстродействие.
На листке была схема одной из ответных реакций Лайны, наспех нарисованная рукой Мартина, а так же описание программирования нейроинтерфейса. Винсент внимательно изучал записи, глубоко задумавшись.

“Нет, не для того этот нейроинтерфейс создавался” – бормотал сам себе под нос Винсент, сидя в полутемной лаборатории. На экране компьютера он смотрел видеозапись передачи элементарных сигналов Джульетте. Животное то оживленно бегало по клетке, то страстно припадало к кормушке, то забивалось в страхе в самый укромный уголок своего обиталища – все было передано ей оператором нейроинтерфейса. Кажется, это забавлялся Пол. Только он мог так часто переключать сигналы.
Видеозапись Лайны. Та же последовательность сигналов, те же реакции.
“Это не управление. Так и обычными электродами работали лет сто назад” – думал Винсент, – “Нужно большее… Если мы легко можем составлять графовую модель поведенческих реакций, если мы можем заставить сознание функционировать так же, как у другого существа, то можем ли мы создавать сознание?...”

 – И что было дальше? – спросил доктор V.
 – Дальше была работа. Тяжелая, долгая. Мы с Келли, Полом и Мартином пробивали пути решения моей идеи под видом нейроинтерфейся для обезьян. Всю осень и половину зимы мы писали необходимые бумаги, собирали разрешения, писали письма. Для всех остальных, кроме меня это действительно было так. Первые эксперименты действительно были проведены на обезьянах. Но потом…

В полутемной лаборатории Винсент смотрел мультфильмы. Те, что видел в детстве. И в это время он словно ощущал давно забытые мысли, запахи, вкусы, ощущения.
Потом Винсент читал книги по нейропсихологии.
Затем он рассматривал фото своих друзей, Виктории, Келли.
Голова сильно чесалась от надетых датчиков нейроинтерфейса, но сбивать процедуру калибровки было нельзя. Винсент периодически наклонялся к компьютеру, чтобы сделать новую запись мозговой активности. Скоро, очень скоро, можно будет получить полную карту сознания, со всеми рельефами, фарватерами, розами ветров…

Очередная ночь.
Снова Винсент сидит, голова покрыта датчиками нейроинтерфейса, компьютер старательно записывает сигналы человеческого мозга. Фрагмент за фрагментом, реакция за реакцией. Старенький iPhone проигрывает музыку, ту, что Винсент слушал в студенчестве.
Внезапно зазвонил телефон – Виктория.
“Прекратить запись?” – подумал Винсент, но потом решил продолжить, сделав пометку на компьютерной записи.
 – Да, привет, Вики!
 – Ты в лаборатории? – Винсент еле расслышал голос Виктории за громкой музыкой, доносящейся из трубки.
 – Да. Что-то случилось?
 – Случилось! Отличная тусовка! Приезжай сюда срочно! – на фоне раздавались громкие выкрики, звон стаканов. Виктория была права, веселье шло полным ходом.
 – Вики, – Винсент закрыл глаза, пытаясь представить перед собой Викторию, но не получалось, – Вики, скажи, ты помнишь, как мы с тобой познакомились?
 – Что?! Познакомились?! Да! Тебя плохо слышно!
 – А помнишь, как мы с тобой жили в той маленькой съемной квартирке?
 – Квартирке?! А! Конечно помню! Почему ты спрашиваешь?!
 – Я… – Винсент запнулся, думая, что сказать, – я просто подумал…
 «Хватит болтать! Коктейль ждет!» – раздался в трубке голос одной из подружек Виктории. Сиви? Ливи? Джонет?
 – Винни, я позвоню потом! Если не приедешь, пришли такси! – телефонная трубка резко замолчала.
Винсент некоторое время просто сидел в кресле, стараясь ни о чем не думать. Выходило плохо, но на записи мозговой активности все равно должно было быть видно отличие. Потом Винсент выключил запись, одним движением сорвал с себя нейроинтерфейс, и только хрупкость и цена прибора не позволила Винсенту швырнуть этот комок проводов и датчиков в дальний угол лаборатории.

 – К своему исследованию ты привлек и Келли. Так? – Доктор V. со спокойным пониманием смотрел на Винсента.
 – Да. Тогда мне хотелось понять просто возможность считывания комплексных реакций с помощью нейроинтерфейса… Я не думал оказывать воздействие на нее.

Келли несколько вальяжно сидела в кресле, пока Винсент устанавливал датчики нейроинтерфейса на ее голове. Непослушные русые волосы вели сражение с руками Винсента.
 – Ты мог бы ограничиться просто массажем головы, – мечтательно, но в то же время иронично, произнесла Келли, откидываясь в кресле и пытаясь посмотреть на суетившегося Винсента.
 – Не крутись, – сосредоточенно и строго отозвался Винсент, аккуратно раздвигая прядки волос, от которых исходил непередаваемый запах свежести и цветов.
 – Надеюсь, ты меня не будешь кидать в бассейн с холодной водой или заставлять бегать по лабиринту, как наших маленьких подопечных? – улыбнулась Келли,
 – Разумеется, буду. И еще буду предлагать тебе корм, бить электрическим током, показывать эротические картинки, а в конце… пока еще не придумал, но ничего, по ходу дела сообразим, – Винсент шутил таким серьезным тоном, что на мгновение Келли была уже готова поверить в этот “план эксперимента”, – Готово, – сказал, наконец, Винсент, садясь за компьютер.
Следующие четыре часа прошли в работе. Келли читала, смотрела фильмы, решала задачи, болтала с Винсентом, рассказывая о себе, о родителях, вспоминая почти забытые события детства. Лишь поздняя ночь вынудила исследователей завершить работу.
Стоя на улице, недалеко от института, когда каждому надо было идти в своем направлении, Келли повернулась к Винсенту и взяла его за руки.
 – Спасибо, – тихо сказала она, но даже в шуме города, Винсент расслышал ее слова, словно она прошептала это ему на ухо.
 – За что? – спросил он, с удивлением ощущая свое участившееся сердцебиение от прикосновения рук Келли,
 – За то, что мы работаем с тобой вместе, – ответила Келли и неожиданно поцеловала Винсента в его щетинистую щеку. Потом она кокетливо пожала плечами и направилась к подземному переходу, напоследок обернувшись и помахав Винсенту рукой.
Шел мокрый снег. Винсент посмотрел наверх, туда, где из темноты тяжелого неба вниз, к теплому свету огней города сосредоточенно летели тяжелые снежинки.

 – Скажи, Винсент, что тебе было важнее тогда в Виктории, когда вы еще только начали жить вместе, и что тебя привлекло в Келли?
 – Взаимопонимание, ее поддержка. Не сочувствие, не жалость, но поддержка. Раньше я мог прийти к Виктории ослабленным психологически и набраться сил, почувствовать, что в меня верят. До недавнего времени, я также приходил к Келли. К тому же в ней было что-то неуловимо притягательное, что почти сводило с ума…
 – Именно это тебя тогда рассердило, когда ты узнал, что Келли…

Винсент забыл выключить освещение в клетках у крыс. Бедняги могли испытать стресс, который бы повлиял на ход будущих экспериментов. Наверняка из лаборатории все ушли, и беспокоить коллег звонками Винсенту показалось неразумным. «Что ж, – подумал Винсент, – лишняя прогулка не повредит». С этими мыслями он повернул обратно.
Коридоры института были погружены в полутьму. Темны были лаборатории – лишь из стеклянных дверей лаборатории исследования личности шел тусклый теплый свет. Винсент, пожелав спокойной ночи пришедшим в возбуждение от подошедшего исследователя крысам, выключил свет и направился домой.
На улице было тихо. Фонари освещали едва колышущуюся листву деревьев.
Неожиданно до Винсента донеслись нотки знакомого голоса – откуда-то из-за угла, там, где располагался небольшой сквер возле института. Винсент направился туда и издалека увидел стоящую к нему спиной Келли. Подходить близко он не стал, чтобы не мешать разговору, но окружающая тишина вечера позволила Винсенту невольно подслушать разговор:
 – …я же всегда делаю правильные ставки, – говорила Келли, – он привлекателен и умен.
Пауза, собеседник Келли что-то ей отвечал.
 – Согласна, – отозвалась Келли, – он тот еще нытик. Кажется, его интересует только болтовня и бесконечные рассуждения о каких-то проблемах. Но мне это не столь важно. Ведь от него, от Винсента, мне нужен только секс и идеи для моей карьеры. Надеюсь, хоть с чем-то он мне поможет!
Винсент стоял, глядя на разговаривающую неподалеку Келли. Тишина вечера становилась невыносимой, давящей, отзывающейся гулом в голове. Келли сделала шаг и собралась поворачивать обратно. “Нельзя, чтобы она меня увидела” – мелькнуло в голове Винсента. Через мгновение он уже стоял за раскидистым кленом, окруженным кустарником, скрытый тенью так, что его навряд ли было видно с освещенной фонарями дорожки. Келли прошла в паре метров от Винсента, увлеченно разговаривая по телефону и, возможно, все также обсуждая его – Винсент не слушал, а лишь провожал взглядом проходящую мимо Келли. Наверное, она почувствовала его взгляд, внезапно осмотревшись по сторонам, но тень скрыла Винсента.
Охранник института в молчаливом недоумении взглянул на возвращающегося Винсента.
 – Ночная работа… – тихим голосом ответил на немой вопрос охранника Винсент.
Крысы засуетились, увидев исследователя, сидящего в свете настольной лампы за рабочим столом.
Взгляд Винсента бессмысленно блуждал по лаборатории, осматривая смотанные и запутанные провода стимуляторов, блоки питания, демонстрационные столы, доску, на которой остались нестертыми остатки дневных записей во время обсуждения результатов научной группой. Взгляд Винсента прошелся по клеткам с крысами – кто-то из них наверняка сейчас сидит в темном уголке и говорит сам с собой, ведет внутренний диалог. Потом Винсент оглядел столы своих коллег – разбросанные бумаги, стаканчики из-под кофе, недособранные приборы, запчасти, микросхемы, лабораторные журналы, книги. На одном из столов из-под бумаг выглядывал корешок книги. Эрик Берн[3]. Винсент подошел к столу и взял книгу. “Игры, в которые играют люди”[4] .
Не зная зачем – наверное, просто надо было отвлечься, – Винсент открыл книгу, сел в кресло и начал читать.
Трансакционный анализ. Принцип “поглаживаний”. Сценарии социальных игр.
Когда-то давно, еще в университетские годы, Винсент об этом слышал на одной из скучных лекций о развитии течений психоанализа или что-то в этом роде. Но память почти стерла эту информацию, оставив смутно знакомыми лишь термины.
Винсент читал.
Читал без остановки.
Что-то внутри него в этот момент переворачивалось, перестраивалось. Ему казалось, что он заново посмотрел на мир, но под другим углом. Как много очевидного он не замечал! Как много он упускал или не хотел принимать.
Когда Винсент закрыл книгу, прочтя ее всю, за окном небо готово было окраситься рассветом.
Кажется, теперь Винсент знал, что делать.
В его голове, тяжелой от чтения и недосыпа, роилось множество мыслей, но за всей их суматохой просматривалась идея, решение вопросов, так или иначе, осознанно или нет, мучавших Винсента долгие годы.
Он встал, размял затекшее тело и направился прочь из лаборатории.
Домой он шел в необычном состоянии, смеси сонной заторможенности, уверенности и активности мысли.
Придя домой, он застал Викторию не спящей. Она сидела на кухне, всем своим видом выражая глубочайшее недовольство.
 – Где ты был всю ночь? – встретила она его вопросом,
 – Доброе утро, дорогая, – отозвался Винсент,
 – Ты совершенно пропал! Я даже не могла до тебя дозвониться!
Да, Винсент только сейчас вспомнил, как отключил телефон, когда заходил в институт после того, как встретил Келли. Почему это пришло ему в голову – он не помнил.
 – Да, телефон был выключен.
 – Конечно. А то, что мне нужно было, чтобы ты меня встретил возле Jackson’а? Тебе, наверное, плевать на то, что я была вынуждена сама добираться домой! В ночи!!! И если бы не Джонет, то я бы вообще шла пешком! Ты меня слышишь вообще?!
 – Виктория…
Пока что в ход шла только посуда с обеденного стола. Специальная, небьющаяся.
Нет, не из-за частых срывов Виктории, нет. Просто у многих соседей была такая. Очень удобно. Особенно, когда появляются дети.
 – Скажи, что я еще тебе должна?!!! Что?!!
 – Успокойся, милая…
 – Это ты мне говоришь успокоиться? ТЫ?!!! Какого черта!!!
Остаток лета за окном уже давно не был таким прекрасным, каким он должен быть для большинства людей.
 – Но что…
 – Ведь ты винишь меня во всем, да?!!
На пол была скинута мультиварка. Интересно, она сломалась или просто от нее отлетела крышка?…
 – Нет, скажи, ты винишь меня?
Ее надрывный крик перешел в плачь. И эти глаза… Она смотрела не разозлено, не рассерженно… Она смотрела уверенно, словно знала, что и когда надо сделать. Винсент прекрасно понимал это. Он тоже знал что делать. Теперь знал.
Хлопнула входная дверь, закрываясь за спиной молча ушедшего Винсента.
Он шел по улице, словно подросток, надев наушники и включив погромче музыку на своем стареньком iPhone.
В лаборатории было почти все готово для очередного эксперимента…

 – Ты до сих пор уверен, что это было правильным, оптимальным решением? – спросил доктор V., сосредоточенно глядя на Винсента.
 – Да.
 – И ты не жалеешь о последствиях? – доктор V. подпер подбородок сложенными “домиком” пальцами.
 – Нет, – Винсент машинально попробовал было повторить жест доктора, но связанные за спиной рукава позволили рукам лишь неловко пошевелиться, – я даже рад. Теперь я все больше и больше убеждаюсь, что это было нужно…
Пронзительный писк прорезал уши Винсента. Доктор V. лишь слегка поморщился.
 – Пора, Винсент, – произнес доктор, – на сегодня достаточно, – Доктор V. подошел к двери и, приоткрыв ее позвал: – Мистер Мильгром! Мистер Мильгром!

 – Мистер Мильгром! Пора! – под омерзительный электронный писк раздавался из динамиков до боли знакомый голос, – Мистер Мильгром! Сеанс окончен! – Ах да, это же его собственный, записанный голос…
Хрупкие датчики тихо стукнулись друг о друга, когда нейроинтерфес был положен на стол. Одно нажатие клавиши на клавиатуре выключило сигнал. На плечи снова накинут лабораторный халат, на котором был прицеплен бейдж: Ph.D Vinsent Milgrom, laboratory of personality neuropsychology.
Мистеру Мильгрому нравилось, и казалось полезным периодически активировать все свои личностные паттерны, записанные с помощью графовой структуры, и некогда отделенные друг от друга в огромном хаотичном котле сознания, которым когда-то обладал “Винсент”. Но стоило отдать ему, “Винсенту”, должное: без его решимости и согласия, не произошло бы разделения личностных паттернов, не была бы составлена программа попеременной активации их в ходе сеанса искусственного гипноза, контролируемого с помощью усовершенствованного канадского нейроинтерфейса… В какой-то мере, мистер Мильгром был обязан тому, прошлому “Винсенту” за свое продвижение в карьере до главы лаборатории, за свою жизнь, избавленную от ненужных переживаний, за то, что его отношение к коллегам совершенно изменилось. Именно “Винсент” позволил мистеру Мильгрому, в долгих беседах с “Доктором V.” (когда-то, еще в студенческие годы, так называли чрезмерно умного Винсента Мильгрома однокурсники) сформировать цель своей работы, развить ее, получить необходимое для дальнейших исследований финансирование.
Сейчас в лабораторию придет невыспавшийся Пол, принесет всем кофе. Мильгром это знал.
Мартин опоздает: сегодня утром он только возвращается с конференции во Франции, где должен представить новые данные.
Мильгром стоял посередине лаборатории, медленно и глубоко вдыхая озонированный воздух. Сознание было свежим и сосредоточенным. Ни одна деталь работы не могла ускользнуть от внимания Мильгрома.
Келли сегодня не придет. После позднего сеанса тестирования новой программы она должна отдохнуть.
Виктория до позднего вечера будет на работе, значит, из лаборатории Мильгрома никто раньше времени не выдернет.
На лице мистера Мильгрома засияла гордая и скромная улыбка. Сквозь жалюзи узкого окна лаборатории пробивались лучи утреннего солнца, освещавшие этот город с его суетой, смогом, снующими людьми, машинами, бездомными, ночными клубами, полуподвальными кафе, подземными переходами, зелеными скверами и высотными зданиями.

P.S. 1.
Келли ждала вечером Винсента. Она расставляла свечи, фрукты. Она надела белье, которое так любит Винсент. Она искала когда-то давно выписанный рецепт салата из морепродуктов, когда наткнулась на толстую тетрадь с наклейками на обложке, вложенными между страниц записями. Келли, пытаясь вспомнить, что это, пролистала тетрадь, остановившись на последней записи:
“Винсент стал больше уходить в работу и меньше рассказывать мне о своих планах. Но самое главное, что он не отстраняет меня от своих опытов, и я могу наблюдать за всем, что он делает. Для этого, правда, приходится немного быть его подопытной крыской. Ничего, я отыграю эту роль…”
Резкая боль пронзила голову Келли, словно в несколько мгновений ее охватил острый приступ мигрени. С правого края поля зрения расползлись светлые узоры (мигренозная аура! – подумала Келли). Где-то на закоулках памяти всплыл образ – то ли воспоминание, то ли почти забытый сон – белые стены, белое кресло, напротив, на высоком жестком стуле сидит он, заполняя все пространство вокруг монументальной непоколебимостью и спокойствием.
 – Дорогая Келли, я хочу сказать, что тебе придется кое-что забыть… Но для начала, послушай музыку. Это не страшно. Все хорошо…

Келли стояла у кухонного стола, нарезая зелень и напевая мелодию (она не помнила, где ее впервые услышала, наверное, по телевизору…). Аккуратно собрав в ладонь обрезки зелени, она выкинула их в мусорное ведро, где лежала тетрадь с наклейками.
Скоро уже должен прийти Винсент.
Потом, в ночи, он уйдет. Но это обычно. Это не страшно. Все хорошо.
 
P.S. 2.
 – Винни, – теплая рука Виктории легла на мускулистое плечо, выглядывающее из-под одеяла, – пора вставать. Я приготовила тебе завтрак. Мне скоро уходить на работу.
Виктория какое-то время постояла у кровати, потом поцеловала щетинистую щеку мужа и пошла к выходу.
Возле ее туфель лежал белый плеер с прикрепленной к нему запиской “Послушай меня”. Виктория улыбнулась: Винсент часто приходил поздно, когда она уже спала, а просыпался, когда она уже уходила на работу, но он обязательно оставлял ей какую-нибудь записку и мелодию в плеере. “Послушай меня”…
 – Послушай меня, Виктория, – это был сон, невнятный и сумбурный сон после хорошо проведенного в клубе времени. Но почему же тогда так нестерпимо чешется голова, словно армия муравьев устроила осаду черепной коробки? Надо проснуться, но не получается, – Послушай меня, Виктория, – статный, властный, он сидел на жестком высоком табурете, подобном тем, что стоят у барных стоек. Да, Виктория сидела сегодня на таких… Или не сегодня? Или это было очень давно…

P.S. 3.
Доктор V. сидит в лаборатории за компьютером. Мильгром спит. Сейчас Мильгром слушает музыку в своем стареньком iPhone, который, казалось бы, сам переключает песни в плей-листе. Это, конечно, случается редко, но чаще всего, когда Мильгром слушает музыку перед сном. Хотя ему, возможно, только снится, что плеер сам переключает песни…
На компьютере компилируется очередная графовая структура сознания. Кого? Доктор V. пока не знает. Но он обязательно введет в эту структуру уже отработанный механизм включения: всего лишь одна мелодия, которая активирует паттерн новой личности в любом мозгу, в каком только он, доктор V., пожелает. Эксперименты на Келли оказались успешными. Виктория, спящая у себя в постели после очередной вечеринки, тоже оказалась подходящим объектом для экспериментов. Нужно было проверить еще на ком-нибудь. На ком-нибудь, кто будет полезен маленькому Винни, кто сможет помочь ему, защитить от невзгод жизни.
“Не переживай Винни. Я тебя не оставлю. Я позабочусь о тебе” – тихо проговорил доктор V., – “А переключать личности не сложнее, чем переключать песню в iPhone”…
;



Примечания:
1.  Олдос Хаксли, “О дивный новый мир” – антиутопический, сатирический роман, 1932 г.

2.  Роберт Дилтс, “Стратегии Гениев. Том 1. Аристотель, Шерлок Холмс, Уолт Дисней, Вольфганг Амадей Моцарт”

3.  Э;рик Ле;ннард Берн (Eric Lennard Berne, настоящее имя: Леонард Бернстайн, 10 мая 1910 –  15 июля 1970),  американский психолог и психиатр.

4.  Эрик Берн, “Игры, в которые играют люди” (“Games People Play: The Psychology of Human Relationships”), 1964 г.




Санкт-Петербург
2016 г.