Амнезия Ислама Каримова

Цинизм и лицемерие современной власти в Узбекистане проявляется не только в искажении демократических ценностей и подмены их понятий, но и переосмыслении прошлого, причем с явным проявлением лжи к фактам и событиям, и негативного отношения к наследию советской истории, которая завершилась четверть века назад и до сих пор остается в памяти большинства населения.
Так, 22 июня 2016 года Ислам Каримов совместно с находившийся в в стране с государственным визитом председателем Китайской Народной Республики Си Цзиньпином посетили Олий Мажлис и выступили перед членами Сената и депутатами Законодательной палаты парламента. Сам же узбекский глава государства отметил: «Когда мы только начали свой путь независимого развития, мы практически не видели реальной помощи извне. После обретения независимости мы получили в «наследство» односторонне гипертрофированную экономику с полной монополией производства хлопка. Сегодня трудно поверить, но в то время мы вообще не знали, сколько в действительности стоит хлопок. Мы хлопок знали только как сырец, а переработанный, он шел в бывший Центр, и уже тот продавал его по своему усмотрению. Более того, я как министр финансов республики не до конца знал, сколько стоит золото, по добыче которого Узбекистан занимал второе место в бывшем Союзе. Мы не знали стоимость редких металлов, урана и прочих стратегических ресурсов, которые отсюда вывозились. Мы ничего не знали. Мы были республикой на уровне полуколонии. У нас не было ни одного органа управления, ни одного органа планирования. Мы даже не знали, как собирать налоги, как наполнять казну, как кормить людей. Был период, когда мы не имели муки, чтобы накормить более чем 20-миллионное население республики – запаса муки и зерна было всего на одну-две недели. Вот в каком положении мы находились» (1). 

В своей речи Ислам Каримов противоречит самому себе. Если страна начала путь к независимости, то почему Союзный Центр должен в чем-то помогать? Отвалили от СССР – живите самостоятельно, сами решайте свои проблемы и дела – это объективно, зачем скулить на бывшую метрополию? Нужно отметить, что к этому моменту Москва практически не имела влияния на союзные республики, у России хватало своих забот, так что действительно какой-то особой поддержки ждать не следовало.
   
Второе, относительно гипертрофированности. Узбекская ССР входила в так называемое общесоюзное разделение труда, у нас была специализация с уклоном на динамичное развитие аграрного сектора, поскольку 60% населения проживало в сельской местности и в этом секторе экономике было занято 39,3%. Но это не означало полную колхозность республики, так как формировался рабочий класс: в промышленности и строительстве было задействовано 24,1% населения, а здравохранении, культуре, науке, образовании – 19,7%. Была тяжелая и легкая промышленность, в частности, имелись машиностроение, индустрия строительных материалов, металлургия, горные разработки и добыча металлов, нефтехимия, текстильное производство, местная промышленность, а также развитая сеть транспортных сообщений. В 1990 году в сфере материального производства было занято 74,1% населения Узбекистана, в непроизводственной сфере – 25,9%. Среднегодовая численность рабочих и служащих, колхозников составляла 6,2 млн. человек, а всего среднегодовая численность занятых по секторам экономики – 7,9 млн. при 20,3 млн. жителях. Численность специалистов с высшим и средним специальным образованием достигала 1,6 млн. человек, то есть каждый пятый занятый в экономике.
 
Монополия хлопка – это относительное понятие. Да, это как аграрный сектор, так и смежные с ним по технологической цепочке отрасли. Посевная площадь под хлопчатник –в 1990 году – 1,8 млн. га, почти в 4 раза (2) больше под озимые культуры, но ведь в рамках специализации мы усиливали это направление, взамен получая продукты из других частей СССР. Это был нормальное развитие в рамках плановой экономики. Можно производить тракторы и комбайны для производства «белого золота», но эти же машины используются и в других отраслях. Например, парк зерноуборочных машин на 1988 год равнялся 9,2 тыс., хлопкоуборочных – 32,9 тыс., тракторов 179,5 тыс., грузовых автомобилей – 57,7 тыс. Но монополия хлопка Узбекистана была больше в СССР, чем в самой республике, так как больше нас его никто не производил. Более того, от нашего урожая зависели промышленные предприятия Украины, России, Беларуси и других республик, так что это Ташкент диктовал условия по этому стратегическому ресурсу. 

Говоря о незнании ценовой политики по хлопку и золоту, то узбекский президент лукавит. Или он был неинтересующимся ничем министром финансов (1983 год), или никчемным председателем Госплана УзССР, если не занимался вопросами ценообразования на стратегически важные ресурсы, или просто пытается скрыть правду. Москва не могла делать из этого тайну, ибо никакого смысла в этом не было. Все цены определялись с учетом издержек и прибыли, и Москва не могла просто так диктовать свои условия. Цены на конечную продукцию определял не центр, а реальная промышленная ситуация, были оптовые цены промышленности, а были розничные цены – это не одно и тоже. И продавать хлопчатобумажные изделия ниже себестоимости – это не вписывается ни в плановую, ни в рыночную экономику. Если, конечно, это не плановая убыточность. А что касается золота, то по количеству зубных протезов на челюсть из золота и колец на пальцы мы, наверное, обогнали все республики. А если быть объективным, то и в настоящее время узбекистанцы не знают, куда девается узбекское золото, которое добывается по 120 тонн в год. Изредка всплывают данные, например, об экспорте «желтого металла» в западные страны. Но где оседают деньги от продаж, почему хранится наше золото за рубежом, кто управляет этим ресурсом – вы когда-нибудь слышали такую информацию? Зто известно о теневых операциях на фабриках, что производят золотые слитки, якобы, для нужд Узбекистана.
   
Конечно, можно не знать конечную цену урана, что добывался в Узбекистане, но ведь наша республика не являлась потребителем этого ресурса, он шел на нужды обороны и энергетики, науки и космоса, то есть всего СССР, однако оптовые цены предприятий, размещенных на территории нашей республики, Ислам Каримов знал. Эти цены погашали не только издержки производства, но и определяли прибыль, поэтому особенно сетовать президенту не следовало бы. В настоящее время это градообразующие, самые экономически эффективные предприятия, подконтрольные кланам и коррумпированным лицам. 

А вот фразы о том, что «у нас не было ни одного органа управления, ни одного органа планирования» свидетельствует о циничности или полной амнезии Ислама Каримова. Узбекская ССР была полноценной республикой – имелся парламент, правительство, местные (территориальные) и отраслевые органы власти. Без этого республика не могла существовать. А разве сам Каримов не был министром финансов, заместителем председателя, а затем и главой Госплана? Были ведь еще и Госснаб, министерства и ведомства, которые оперировали собственностью и активами на миллиарды долларов. Например, в 1990 году 35% объема промышленной продукции производилось промышленностью союзного подчинения, 65% - подведомственные Совету министров УзССР(3); общая прибыли по республике достигала 7,7 млрд. рублей, при этом по предприятиям и организациям союзного подчинения – 1,9 млрд., по подведомственным узбекскому правительству – 5,8 млрд. (4), или 75% от общего объема (то есть лишь 1/4 часть формировалась Союзом). В органах управления было занято 2% населения, например, в 1985 году – это 102,7 тыс. человек (5). Если нет, как утверждает Ислам Каримов, органа управления, то чем занимались эти люди? Что делал сам президент в прошлом, если протирал штаны еще на высоких партийных должностях – в Кашкадарьинском обкоме КПСС и ЦК Компартии Узбекистана?

  Полную профанацию Ислам Каримов подтвердил, когда публично сказал о том, что Узбекистан не знал, как собирать налоги, как пополнять казну. Точнее, не знал этого сам экс-министр финансов, видимо, не знакомился с механизмами работы вверенного ему ведомства и особенно не втягивался в процесс государственного планирования финансовых активов. Республика имела свой государственный бюджет, естественно, с доходной и расходной частью. В 1988 году доходы достигали 10,9 млрд. рублей, включая налог с оборота – 3,3 млрд., платежи из прибыли – 1,5 млрд., отчисления от прибыли – 0,9 млрд., подоходный налог с кооперативных учреждений – 0,14 млрд., госналоги с населения – 1,1 млрд., средства госсрахования – 0,8 млрд. В период «перестройки» появились частные предприятия и сформировались новые механизмы сбора налогов, появились уже не фининспекторы и ревизоры, а налоговые инспекторы, таможенные сотрудники, которые взимали все, что требовалось по закону.   

 И последнее: Ислам Каримов упоминает о периоде, когда не оставалось муки. Это был период развала СССР, когда каждая республика замыкалась сама в себе, не желая функционировать дальше в рамках общесоюзного разделения труда и, естественно, поставлять свою продукцию. Мы не экспортировали хлопок и фрукты в европейские части – взамен не получали оттуда муку и машины, все это так, что уж пенять Союзный Центр, утративший силу влияния. Раз стали независимыми, то должны были искать сами выход из сложной ситуации.  Только зачем это втулять как китайскому премьеру, так и депутатам Олий Мажлиса, большинство из которых прекрасно помнят те времена. А статистика – так ее можно искажать, но правду-то не сотрешь из памяти. 
   
 
1. 
2.  Народное хозяйство в 1990 году, Ташкент, Узбекистан, 1991, с 237
3.  Там же, с. 182
4.  Там же, с.342
5.  Там же, с. 25