Школьный Бабель

28.12.2014

В сорок шестом кабинете вновь царила гробовая тишина. Лампы на потолке, выключенные за ненадобностью при дневном свете, уже не издавали противного гула. Слышно было даже, как едва ощутимый ветерок сдувает парящие снежинки с холодных подоконников. В этот раз тишина была вызвана вовсе не навязчивым страхом из-за нашей учительницы русского языка, а ничтожно малым количеством учащихся: в классе было всего-навсего шесть человек, не считая меня. Но и они по-прежнему боялись вымолвить слово, хоть и преподавательница давно покинула кабинет.

Очередная эпидемия неизвестного доселе науке вируса выкосила почти что половину жителей Москвы, поэтому сегодня в школу и пришло так мало людей. Нет, та болезнь их не убивала: просто приковывала к постели заражённых и не позволяла им выйти на работу, или на учёбу, или куда-нибудь ещё. Этот страшный недуг поразил даже некоторых наших учителей, и имя ему...

Воспаление хитрости.

Да-да, именно воспаление хитрости - а если точнее, банальная лень - заставляет вас не ходить на работу, не учиться и ничего не делать. Вспышки этой проказы всегда приходятся на конец рабочей недели, семестра, учебного года - вообще на все промежутки времени, когда вы осознаёте, что скоро вас ждёт долгожданный отдых, и когда трудиться совсем не хочется.

Конечно, все мы люди грешные, однако в нашем классе ещё оставалась небольшая группа добросовестных и вроде трудолюбивых людей в составе семи человек, готовых заниматься непонятно зачем по причине излишней совестливости. Я сидела прямо перед учительским столом за первой партой, а рядом со мной, слева, тихо пристроилась моя одноклассница Деля. Несмотря на тот факт, что самой учительницы в классе, по счастью, не было, мы сидели молча и старательно выполняли её странное поручение: необходимо было написать сложный тест... на огромных листах ватмана. Похоже, наша наставница изрядно постаралась, чтобы дать такое необычное задание: ватманы были аккуратно, с каллиграфической точностью разлинованы голубой ручкой под тетрадные листы. Не в первый раз она даёт нам тесты, которые должны быть написаны почему-то именно на бумаге такого большого формата: у меня уже стояла в уголке красная "четвёрка" за прошлое сочинение. Рядом с ней красовался рисунок рыжего лисёнка, которого, по-видимому, нарисовал кто-то моих одноклассников, решивших пошутить. Коряво выведенные буквы танцевали на листе, выходя за пределы строк, налезая друг на друга, словно маленькие человечки, угодившие в непроходимую давку.

- Ксюш, смотри, какой ужасный почерк! - тихо говорю я, едва сдерживая смех и поворачиваясь к другой моей однокласснице, сидевшей за моей спиной. - Это же вообще не я писала!

Ксюша только снисходительно улыбнулась, слегка подняв голову и посмотрев на меня, а затем вновь погрузилась в работу, будто бы её и не отвлекали. Я же, пожав плечами, повернулась к якобы своей работе и заговорила с Делей, поскольку работать, как оказалось, мне нечем: кто-то из уже знакомых читателю "шутников" уже успел стянуть у меня ручку и пенал. О какой только чуши мы с одноклассницей болтали, едва позабыв о тесте, я уже и не вспомню...

- Шухер, народ! Беда! - внезапно прохрипел кто-то из-за дверей.

Все, кто сидел в классе, обернулись на голос. В проёме стоял Серёга и тяжело дышал. Растрёпанные одежда и волосы, многочисленные кровоподтёки на лице, грязные руки в беспальцевых перчатках - весь его вид говорил о том, что ему пришлось столкнуться в схватке с кем-то или чем-то очень-очень страшным...

- Что случилось? - спросила я, быстро поднявшись со своего места, и схватила ватман, который, к моему удивлению, неожиданно размягчился и стал похож на свежевыстиранный бинт. Впрочем, письменные заметки и рисунки на нём оставались целы, однако... как такое вообще возможно?! Как бумага может превратиться в ткань?..

Какое-то время я ещё стояла, в изумлении глядя на результат необычных метаморфоз, свисавший с моих ладоней, и только потом заметила, что Серёги уже и след простыл. Я выбежала из класса за ним, надеясь расспросить о том, что же всё-таки произошло, ведь не просто так он явился во время урока в наш класс... Мне повезло, он как раз был ещё возле лестничной клетки. Стоило только шагнуть за порог кабинета, как раздался оглушающий выстрел. Серёга пошатнулся, сжал левой рукой правое плечо, начавшее истекать кровью, и продолжил своё движение как ни в чём ни бывало, но уже через пару метров сел на ступеньки и опёрся спиной на стену. В моей голове мелькнула лишь одна мысль: ватман. Я, забыв о выстрелах, подбежала к Серёге и перевязала его руку бинтом, который до недавнего времени был ещё ватманом. Странное дело: мне не было страшно, хотя и перевязывала живого человека я впервые в жизни. Тупое, простое спокойствие. Как у хирурга или патологоанатома.

- Спасибо, - буркнул Сергей, словно он был чем-то недоволен, - Между прочим, и в тебя могли попасть, психопатка чёртова. То, что стреляли один раз, означает, что могут выстрелить и другой.

Я подавила в себе желание ответить ему сарказмом, но вместо этого ответила, пусть и не без предательски дрожащей обиды в голосе: "Заткнись и терпи. Держись за меня, и мы спустимся вниз, я отведу тебя к медсестре." Он не ответил, лишь молча встал и послушно взял меня под руку, фыркнув что-то себе под нос. Идиот. Его тут спасают, а он находит время для капризов...

Когда мы спустились вниз, то с удивлением обнаружили, что первый этаж нашей школы... совсем не наш! Он больше походил на выход из торгового центра. Случилось какое-то страшное бедствие: люди так и валили толпами, паниковали и кричали что-то нечленораздельное; на моих глазах словно разворачивалось второе вавилонское столпотворение. Похоже, это и было то самое "что-то страшное", в которое умудрился вляпаться мой раненый одноклассник.

- Спасибо, что проводила, дальше я сам, - сказал Серёга, высвободился из-под моей руки и скрылся в толпе, из которой вскоре вынырнул странного вида юноша и окликнул меня. То, что он мне сообщил, поразило меня настолько, что я долго стояла, слишком поздно поймав себя на мысли, что ничего не слышу и ничего не вижу...

- Эй, да радуйся же, дивчина! К вашей школе присоединяются все московские школы и гимназии! Не бойся и иди к нам, это народ так пирует! - радостно закричал он, подбежав ко мне и тряся меня за плечи, словно пытался разбудить, а всё вокруг было одним сплошным кошмаром. Ватман, превращающийся в ткань, раненый одноклассник, стихийное бедствие, оказавшееся суматошным праздником нашей школы... Неужели всё это - лишь мои кошмары?

- Так и есть, - вслух произнесла я, проснувшись утром в своей постели и увидев, что на календаре стояло двадцать девятое декабря две тысячи четырнадцатого года.