Спустя десяток с лишним лет

- Представляешь, Леонидыч, а я за шесть навигаций в техучастке на Цимле так ни разу и не был, - с глубоким вздохом сожаления повествовал мне механик, Василий Васильевич, когда ближе к вечеру мы стояли с ним возле рубки, наблюдая вечерние пейзажи, открывшиеся после выхода из-под железнодорожного моста.
Впереди нас простирались бескрайние синие просторы водохранилища, только по корме еще был близок берег, а впереди только вода, бескрайняя вода. Только в бинокль, приглядевшись, можно было впереди и по бортам заметить блеклые очертания серо-коричнево-зеленых берегов. По пути следования начали попадаться высокие кромочные красные и белые озерные буи да черные поворотные «сигары».
- Честно сказать, я отработал в этих местах одиннадцать навигаций, а  здесь тоже впервые, именно здесь, за Рычковским  мостом, - спокойно ответил я, - так что ты, Васильич, не одинок в своем познании. Вот и увидели наше море. Смотри, насколько глаз видит, одни бескрайние сине-черные просторы, красотища!
- Правда что ли? – удивился он.
- Конечно, я же все на Верхнем Дону работал, на канале, на Волге пришлось побывать и даже на Ахтубе с этим земснарядом, а здесь только в восемьдесят восьмом был транзитом, когда «семисотку» гнали из Константиновска, - констатировал я факт, само собой разумеющийся.

Поняв, что находимся в одном с ним положении первый раз созерцать такие шикарные просторы, мы, молча стали наблюдать за небесным светилом, постепенно наливающимся красной краской почти спелой садовой вишни и медленно падающим в эти самые сине-черные воды нашего местного искусственного моря, история наполнения которого интересна, но жутковата. Все это мы внимательно и заворожено наблюдали прямо по ходу нашего головного судна, выпустившего караван на длинный буксир, для скорейшего движения. Нам предстояло за тихую майскую ночь преодолеть почти двести километров водного простора, что бы завтра благополучно оказаться на том конце грозного, но ночью спокойно отдыхающего, Цимлянского водохранилища. Стало постепенно темнеть и холодать, глубокая вода не располагала к сильному прогреву в дневное время, и по ночам было еще промозгло, а буксировщик на «длинном поводке» прибавил ходу, и дуновение встречного воздушного потока ощущалось мурашками на коже.

- Васильич, иди спать, я постою на вахте ночью. Ты сегодня навозился с дизелями, отдыхай, я утром Димку подниму, - сказал я механику и пошел в каюту за теплой одеждой…
Оля вместе со мной пошла в эту навигацию шкипером на брандвахту и забрала с собой Никитку, нашего пятилетнего сынишку. Хотели и Илью взять, но он еще не закончил учебный год и я ему пообещал, что в первые же отгулы и приезд домой мы заберем его с собой.
- Что, уже спит? – тихо войдя в каюту, спросил я жену, имея в виду сына.
- Набегался сегодня, впечатлений масса, свежий воздух и ветерок, устал, быстро уснул, - ответила она, читая книжку.
- Ну и ладно, я сегодня в ночь, до четырех утра постою в рубке. Хочешь, приходи, а нет, так ложись спать, день был суетный, устала, наверное?
- Хорошо, может, приду, если не усну.

Я оделся, поцеловал жену и вышел на палубу, хватая носом свежий ночной ветерок, вперемежку с запахом еще не совсем высохшей краски надстройки брандвахты. «Как же здорово, опять мои Любимые речные просторы» - подумалось мне в этой почти непроницаемой черной тишине, где слышался только шелест водного потока о борта и небольшой скрежет понтонов друг о друга и совсем вдалеке виднелись расплывчатые желтоватые огни какого-то прибрежного хутора или станицы…

Водохранилище мы прошли без особых проблем и к обеду следующего дня уже заходили в четырнадцатый шлюз системы Волго-Донского судоходного канала, ощущая на металлических палубах наших судов раскаленные лучи южного солнца, нещадно слепящего нам глаза. Вдали, по левому борту, виднелись стройные многоэтажки молодого современного города Волгодонска, города атомщиков, города, обслуживающего Цимлянскую ГЭС, регулирующую потоки воды Нижнего Дона. Скоро все эти красивые и жаркие виды скрылись за высокими стенами шлюза и мы стали быстро опускаться в холодную камеру с ее серыми влажными стенами, на некоторое время, почувствовав облегчение от раскаленного светила. Через двадцать минут после опускания в камере шлюза и тихого хода процедура повторилась в пятнадцатом шлюзе, и вскоре мы вышли на Дон…

А к закату того же дня «Перекат» развернул земкараван в верхнем подходном канале Николаевского гидроузла, бросил наш становой трос, служивший буксиром. Пожелав нам удачи, буксировщик родного техучастка скрылся за поворотом реки, а мы остались одни «на чужой территории, в чужих водах», так сказать, зажатые близкими, заросшими густой зеленью, берегами, сквозь которые не проглядывались ни строения гидроузла, ни жилые дома и хозяйственные постройки шлюза, ничего. Мы одни в этих прибрежных прериях и раскаленный южный июньский закат, правда, уже по корме земснаряда.

- Ладно, приехали, всем отдыхать, утром оглядимся, съездим на шлюз, познакомимся и будем действовать по обстановке, - сказал я всей команде, собрав ее в салоне, - кто на ночной стояночной вахте, сами знают. Да, вахтенные, внимательно смотрите за уровнем воды, он здесь «скачет» в зависимости от попусков ГЭС. Прошляпите подъем воды, а это происходит в основном на рассвете, завтра же будем на плотине, а то и ниже вместе с шандорами и своими шмотками, поняли? Последствия могут оказаться удручающими, и река Колыма, находящаяся в далекой республике Якутии, будет совсем рядом. Хотя… старпом, что бы себя обезопасить, подвесьте становой якорь и метров двадцать завезите строго вверх, так будет спокойнее всем…