От тебя! От тебя! От тебя!

Виктор Матюк

От тебя! От тебя! От тебя!

От тебя, от тебя, от тебя мне не надо ни копейки, ни рубля! Нас разделила стена,
Рухнула семья, трещину дала она, вокруг неё образовалась глубокая полынья!
Мне не надо от тебя ни лишних слов, ни громких обещаний,
Хочу покоя и не быть в своём дому изгоем! Уходит время золотое,
За порогом вьюга злобно стонет и жалобно воет, в доме баба благим матом кроет,
Когда же она усвоит, наконец, что даже всемилостивый Творец не готов открыть свой ларец
Для женщин тех, на ком есть весомый грех! Он с ума грешниц сводит, но откуда он приходит?
Что он в стране любви находит? Иссякла память моя, она вне моего бытия, никого не замечает,
Она с ветром и градом в прятки постоянно играет, но страсть не иссякает,
Она штормовыми волнами на крутой берег любви набегает! Аплодисменты срывает,
В них по уши утопает, а потом внезапно исчезает и никто не знает, где она?
На все вопросы отвечает лишь первозданная тишина! Гудят в полях трактора, звенят трамваи,
Машины забивают в землю огромной длины бетонные сваи, у меня же квартира угловая,
Её огромная бесстыдница затеняет и никого под свои кроны она ярким днём не пускает!
Толкаться то и дело вокруг того дерева мне надоело, что-то заело, что-то застряло,
Денег никогда не бывает мало! Ну что ты вновь ко мне, как банный лист пристала?
Своими вопросами меня задрала, даже на носки слегка привстала,
Словно бы во время пожара! Слова горят и гаснут, могут вспыхнуть на пару минут,
Вновь погорят чуть-чуть, и прочь уйдут бог весть куда, не оставив и следа! Вот это да!
Мне казалось, что ты на вершину мирской славы взобралась, в тот миг ко мне не прикасалась,
Земли не касалась, изредка матерно ругалась, но потом под городскими часами
Мы едва ли не столкнулись носами, хотя прошли мимо друг друга в храме!
Неряха городская, вот кто ты такая, так почему же я тебе во всём потакаю?
Козыря у меня на руках, но до сих пор хожу в истоптанных башмаках посуху, в дождь и в грязь,
Мне никто давно уже не указ, глаз, как алмаз, но на этот раз лопнула связь былых времён,
С глаз исчез тихий и спокойный затон! Вдруг зазвонил телефон, кто-то едва говорит,
Этот голос вскорости тоже будет забыт, небось, девушка в цветном платке,
Которую я встретил три недели тому назад на реке, вспомнила, наконец, обо мне!
Она выглядела просто и изящно, но всё равно твердила одно и то: любовь - далеко,
Бог – высоко! Я – старший из семьи, умерли братья младшие мои, так сложилась жизнь,
Что я продолжаю толкаться на пиршестве живых, там нет часовых, но много глухонемых!
Остаюсь при интересах своих, из-за порывов ветра и дождя сам не слышу самого себя!
Душа моя - ни жива, ни мертва, кругом идёт голова, из неё вылетают слова,
Они белее полотна, о, да! Падает с неба дождевая вода на бескрайние поля,
Чувствуется близость сентября, о, да! Идёт страда, природа одевается в скромные цвета,
На носу у неё холода, она замерла в ожидании проливного дождя! Холод исходит от тебя!
Любовь моя, не для тебя колыбель богов, меня же воодушевляет синь облаков,
Страшна твоя судьба, но и моя – не лучше, кровь выступила на нижней губе
И что мне от твоей натянутой улыбки? Ты хочешь тайно унести ключ от запертой калитки,
Но не бывать тому, твои пороки у соседей на слуху, вот возьму и уеду на старом велосипеде
К прежнему соседу, старенькому деду, у которого борода едва до пояса не отросла, она – седа,
А спина сгорблена, её кривизна чётко видна из открытого настежь окна!
Природа меняет свои цвета, мне же некогда сменить любовь на разбой,
Чтобы надолго расстаться с тобой, ты же любой ценой попытаешься всё оставить так, как есть,
Твоя цель чётко видна отсель, я же слушаю соловьиную трель, тебе плевать на пенье соловья,
Ты пьяна с утра от избытка страстей, в душе израненной моей всё обвито плющом,
А окном - жуткий бурелом, одиночество в сердце израненном моём! От тебя уходит судьба моя,
Если бы не знал я, что и куда? Прервались бы жизни года, а трава измятая прибита лопатой,
Она положена дворнику по штату, его наняли на работу люди богатые,
С их плеч тут же свалилась гора, но не уберегла злющая судьба своего преданного раба!
С ним приключилась беда, он не успел очнуться, как увидел перед собой маленькое блюдце
И в нём странный настой, на вид красивый, но густой, само собой, на ум мысль пришла,
Что тлен и суета приходят раз и навсегда в эти злополучные места! О да! Уйти бы дальше от греха,
Но куда? От прошлой любви не осталось и следа, только горесть и нужда облепили провода,
Словно певчие птицы, попытались заново нарядиться, чтобы дождевой воды напиться,
Голосистые птицы пытаются свой край от напасти сберечь,
Но внезапный смерч обрывает их замедленную и своеобразную  речь,
Память земная все представления о любви и страсти мигом ломает,
На пятки сразу наседает и что-то против людей тайно замышляет!
Окрепшие рубцы на лице и груди, как помарки в общей тетради,
Не для них мы ради стояли при полном параде, в общем строю,
Как на них не посмотри, все шрамы у дамы кровеносными сосудами испещрены,
Мы же ничему не удивлены, хотя в пределах страны многообразие цветов
От железных пут и оков, о, сколько радуг, о сколько ладов?!
Они о себе напоминают вновь и вновь, изредка волнуют стареющую кровь,
Когда о себе лично мне напоминает давно ушедшая бог весть любовь!
Она - обуза для баб т стариков, ясно без слов, что страсть, вырвавшись за заповедную грань
В такую рань, ведёт себя, как тиран! Этот деспот спускается с небесных высот,
Чтоб не дай бог, не взбунтовался обездоленный народ, пусть время пройдёт,
Молодость своё возьмёт, страсть спустится с вершины в самую неподходящую годину,
Чтобы в миг единый вытащить из старенькой корзины всё, что было набросано в неё уже давно!
Мне за мыслями не угнаться, они быстрее, чем тучи по небу мчатся,
Но разговор по душам должен  состояться, нам некуда деваться,
Как презрев в душе бардак, впритык взглянуть на кромешную тьму и мрак,
В единое мгновение на помощь придёт моё воображение,
Когда лопнет терпение и будет получено божье благословение на то,
Что давно уже ушло, и в Лету кануло оно! Прошлое жило привольно, было свободно,
Но судьбе так было угодно распорядиться былым, чтобы мы вновь породнились с ним!
От тебя, от тебя, от тебя мне любовь и страсть нужна, хотя у них нет ни кола, ни двора,
Только тлен и суета и больше нет ни черта! Вокруг темнота и беззвучная пустота!
Стрела сомнения в самое сердце вошло, закрыла наглухо уста, жуть вокруг,
Напрягся слух, его раздражает каждый звук, страсть вновь отбилась от рук,
Но есть у меня черта дурная, я правду в глаза своим соперникам стремглав бросаю,
Даже тем, кого люблю и уважаю! Вот кончится затменье, и вновь взыграет моё воображение
И тогда о себе напомнят прожитые в нищете года! Не было стыда, не болела голова,
Она до сих пор вздыхает, когда мысль выше облаков стремглав взлетает! Всем известно,
Что есть бог небесный, наивный и честный, он вводит нас в храм по дням воскресным,
Там очень интересно тем, кто привык жить грешно, честной компании всё равно: кого и как?
Везде бардак, все бабы шлюхи, над обеденным столом летают мухи, зуд в правом ухе,
Вспомнилась мать-старуха и бабка-повитуха, моей матери свекруха, в доме - полная разруха,
Неоткуда ждать великого чуда, вдруг над ожившим миром свисает радуга, она на помине легка,
Словно дождь или пурга! Унылая пора медленно с глаз ушла, перепутав фразы и слова,
Я же спросонок повёл себя, словно малолетний ребёнок, бывшее прегрешение душу жгло,
Но от него исходило тепло, оно тоже быстро ушло, проходит всё, можно в след ему поплакать,
Взяв в руки вместо длани странную мякоть! О чём толковать? Кому цену набивать?
Воображение летит, куда ему угодно, даже оно не свободно в минуты те,
Когда вынужденно остаётся с мраком ночи наедине! Нет света в соседнем окне,
Неприятно спать в темноте, грехи повисли на мне, на ногах не устоять, я же не привык уступать,
Ангел мой потрогал моё чело остывающей рукой, я вновь обрёл душевный покой в тиши земной!
Мысли несчастные, своенравные и властные, творят прекрасное, но мстят богам,
Они не верят небесам, ведь там всерьёз не решается ни один солидный вопрос!
Небеса окликая, страсть земная тут же прочь убегает, она такая, как есть,
Трое суток не пьёт, не ест, потом вдоволь надирается, быстро с места срывается
И мчится восвояси, из грязи да в князи, что же в ночи с ней  случилось, и как её милость
Утром в чужой кровати очутилась! С кем–то в грозном бою несчастная, но властная сразилась,
Она кого угодно сокрушит, был бы лобок наголо выбрит, а каждый порок к утру будет забыт!
Карта бита – нечем крыть, любовь - не мычит и не телится, по оврагам густой туман стелется,
Страсть через окно выдувает в утренний час, точно так же, как в прошлый раз!
Днём на душе и пусто, и светло, прошлое попутным ветром вдаль унесло,
Душе моей ничего уже не надо, была услада с горечью шоколада, но её давно уж нет,
Погас в спальне едва заметный свет! Раб смиренный едва вырвался из плена
Столь желанной любви, что как ты её в тот миг не назови,
Она будет три дня и три ночи звенеть в груди, к четвертому дню я к её устам припаду,
К себе прижму и на прощанье тихо и нежно скажу: «С тобой я больше не дружу
И в разведку не хожу!» Едва дышу, бумагами шуршу, что пишу второпях,
Весь в обещаниях, как в путах и в цепях! Говорить не о чём, тут же опустел отчий дом,
Стало прохладно в нём, лютая стужа за окном! Баба вертелась как веретено,
Её тень быстро ушла на самое дно и не видно её уже давно!
Жду на повороте, может быть мелькнёт знакомое что-то,
И тогда я былую обиду зашвырну под кровать, попытаюсь на ноги встать и начну баловать!
Какая походка! Какая стать! Надо немного привстать, чтобы, охмелев от азарта,
Посмотреть на её игральные карты, голуб любви ворковал полночи,
Я же не смыкал усталые очи, оказавшись в западне, осознал, что фарт пока ещё при мне,
Но я – не на коне, иду пешком под лёгким шафе, осеннее пальтишко на мне, но зябко!
Идти недалеко, но всё равно на улице темно, дождливо и прохладно,
Народ выходит из кино, ничем похвастаться не могу, сгибаюсь в дугу,
Против ветра навстречу буре медленно бреду! Кляну рок и судьбу,
Ноги едва волоку, не могу попасть на нужную волну, музыка играет в городском саду!
Ранняя осень на ноги привстала, она в своём выборе, кажись, наверняка не прогадала,
Едва не упала впопыхах, её переживания не опишешь в двух словах, она всю ночь на ногах,
Те, слова, что задержались в трёх строках, опутал мерзкий страх о грядущем,
Зачем нам нужен тлен? Он вне поля тяготения, камни преткновения валяются под ногами,
Их не раздавишь хромовыми сапогами, только в храме можно остановить время
На краткое мгновение, но хватит ли терпения и вдохновения на творческий порыв?
Писать, прекратив, тут же забыл, какими мыслями жил и кого в стихах боготворил?
Лейтмотив из написанного сразу исчез, таков творческий процесс,
Ведь без наития не будет открытия, не стоит торопить грядущие события!
Идут часы, рок неотделим от судьбы, увы, в головной коре исчезли мысли все,
Но кое-что досталось всё же мне, кора затвердела, мягким стало грешное тело,
С него причитается, оно только моими строками питается, изредка слова с языка срываются
И тут же за горизонтом скрываются от завистливых глаз,
Утерян последний шанс исправить ситуацию, надоело выслушивать нотации голубых небес,
Порох в пороховницах есть, но честь превыше всего! То-то и оно! Жизнь, как домино,
От порывов ветра быстро разваливается оно! Не исключено, что всё прекрасное,
Не увидят люди несчастные, стоящие на собственной стезе в Питере, и в Москве,
Привстанут деревья на дыбы, остановятся в получасе ходьбы от рока и судьбы,
Но, увы, уже в этих местах давно не цветут сады, бытие злое обугливает жаркое,
Оно сырое изнутри, как на жизнь ты ни смотри, не сможешь её от розней и склок уберечь,
Разухабистая речь пытается тебя следом за потоком странных слов увлечь,
Те слова слетают с хладных уст, душа лишается высоких чувств, ты же забудь о высоком полёте,
Только во сне, а не на работе ты жаждешь уединения и тут же падаешь от изнеможенья!
Жив ещё, но тебе не нужен никто, ё-моё, что за житье? На волю! На волю! На волю!
Хочу в дикое поле, надоело жить в неволе, не иду, а петляю по западному краю,
Сплю в коморке тесной, ем хлеб пресный, восхищенья не тая, слушаю трели лесного соловья!
Проходит жизнь моя, петляет по лесу узкая стезя, над ухом жужжит пчела,
Покоя не дают неотложные дела! Вот так и жизнь прошла, не оставив и следа,
Разум утомлён, чтобы не делал он, всё - не то, глаз не радует ничто, он не просто небо коптил,
Но и праведником был, но по святым законам никогда не жил, потому что проказниц любил,
Им свою жизнь посвятил, много нагрешил, спал в стареньком доме на матрасе набитом соломой
Или кукурузной шелухой, светская жизнь осталась за старенькой кормой,
Но моряк был смел и лих, нынче ходит на своих двоих, сегодня по воле господней
И он немного притих, никто не спешит ему свою честь задарма отдавать,
****а мать часы спешат, а он опять вынужден неделями ждать, мучиться и страдать,
Но научился голодать и голод стойко переносить, он, к сожалению -  не магнат
И не настолько богат, чтобы весь световой день выслушивать от женщин дребедень,
Ему откровенно лень насыщать страстями свою утробу! Ей всё ни слава богу!
По прежнему руслу течёт постылая жизнь, она на всю округу кричит: «Посторонись!
По своей стезе медленно плетись и собой гордись, мы бы с тобой крепко обнялись,
Но я чрезмерно богата, и мне запрещено любить бедного солдата,
Воевавшего за отечество когда-то! Ничто не свято на земле,
Но я готова отдаться только тебе, но сейчас и сразу,
В противном случае не потерплю отказа! Страсть пронзила нас насквозь,
Ну что ж мы не станем спать врозь, коль нам пришлось бы ждать до завтра,
Я бы не дожила до утра! Пришла пора грешить, так и быть,
Пусть твой обоюдоострый жезл меня насквозь пронзит,
Коль обязуешься до смерти блудницу любить!» Свят! Свят! Свят! Укусы цикад
Напоминают про сущий ад, а боги грехи никогда не простят! Ну, выпало счастье на заре,
Приснилась бывшая блудница мне, она прекрасна на свету и в темноте, но я в дом её не зову,
Хотя всё равно с ней тайно согрешу на зелёном лугу, а потом в жёны возьму,
Лукавить перед небом не стану, таким, как есть, перед богами предстану,
С неба звезду для любимой достану, и буду любить, пока не устану от любви той,
Что удивила бы нищих, поселившихся за монастырской стеной! Там тишина и покой,
А здесь мой тёзка живёт, он ест и пьёт только за чужой счёт, постоянно бабам врёт,
Что не в меру богат, с виду – франт, в петлицах – красный фант, на туфлях – модный рант,
Но не магнат он, потому и был рождён, как Иисус на соломе в обветшалом доме!
Благословенный воздух там, а стыд и срам преследуют мужчин и дам по пятам,
Куда бежать, чтобы мудрее стать? Там нечем дышать! Только там дозволенно нам воровать
И трахать баб всех подряд, там – сущий ад, цепы и кандалы всю ночь гремят,
И толкают грешников под зад, но буйный ветер обдувает лоб и шею, он веет,
А грешная плоть тем временем стареет, никто её так, как блудница уже никогда не согреет,
Она многое умеет, ей жена – не чета, с ней одна маята, потому и постель пуста:
Ни травинки, ни куста, ни деревца, а изба холодна, как и в былые времена!
Разбитые бытием сердца пью ключевую воду из степного ручья, пытаются растянуться в кровати,
Им сон некстати, скрипят старые полати до утра, сон приходит – чуть свет, чуть заря,
Потом душу затмевает пустота, ни видно не черта: ни куста, ни деревца,
Молодость прошла не оставив ни намёка о пороке, ни следа!
Сюда, господа, сюда! На детородный орган наброшена узда,
Чтобы не грешил он впредь никогда, беда не приходит одна, она на помине легка,
Словно мысль, упавшая наземь с потолка! Привет! Пока! Луна светит с косогора,
И скоро покинет небосвод, горемычный народ заговоры вокруг баб плетёт,
Всему – свой срок, всему – своё время, пенье страстей достигло разгара,
Никто не боится пожара, молодые и старые не спят в избе до утра, враждебная среда
Да и года не те, чтобы время коротать наедине! Грешат все, ничто с любовью не сравнится,
Можно в постели с блудницей забыться и в белокрылого ангела тут же превратиться,
Но сон не длится вечно, жизнь - не бесконечна, а баба бессердечная ушла не торопясь,
Не в радость была ей половая связь! Среди скитаний она не встретила героя несказанного,
То есть суженного своего, не мил ей никто, а тот, что совал кое-что ей в рот, был просто идиот!
Любовь спряталась между ставен, мой опыт ни с чем не сравним, но не равен ей,
У неё сил без края, я же себя в роли её мужа не представляю, по настоящему не люблю,
Но обнимаю бабу ту, на нежный стан которой с грусть вблизи с намёком смотрю!
Не люблю! Вот почему до утра грущу, член до небес  против его воли не подниму,
Никак его не заставлю встать на дыбы, вот обезглавлю и стану иноком,
Останусь без пороков, но не могу поладить с богом! У небес тоже есть собственный грех,
У них есть свои изъяны и пороки: розни и склоки присущи не только людям одиноким!
Было диво, женщина горделива, но прекрасна и красива,
Но спесива чрезмерно, может укусить незаметно, но в постели – не бревно,
Приятно тлеет даже оно, одним словом, тает, как в горле «Эскимо»!
Горжусь хотя бы тем, что она ушла не насовсем,
Обещала вернуться назад, я же не  стану долго горевать и на всю округу рыдать,
Мне бы суть баб понять, но как? Прошлое не наверстать, былое время не догнать!
Своим достоинствам не стану вести подробный счёт, каждый, как хочет, так и живёт,
Бывшую славу дождь смоет грозою, или умоет моё чело горькой слезою,
Грех притаится за спиною, чтобы потом расцвести на лугу зелёным ковром!
Полевые ромашки будут при нём, он же на фоне том покажется им немощным стариком,
А за углом - крики, писки и стон, там сплошн6ой бурелом, обилием греха мой взгляд утомлён,
Только колокольный перезвон способен показать, как надо мыслить и дерзать,
Чтобы никто из разухабистых баб не смог выдернуть из седой головы клок твоих волос!
Там раздолье, там свобода и воля, а доля гуляет вдалеке или же притаилась в тёмном уголке,
Что-то держит в левой руке, но вертится на одном каблуке! Куст задрожал, мужик слегка привстал,
Он честь свою ничем не запятнал, правда, играл без правил, баб на четвереньки ставил,
Не погиб в неравном бою, отстаивая честь свою!
Горькая година уносит досужие мысли на чужбину,
Отгоняет от воды скотину, только у богатых штаны не в заплатах,
Их никто пальцем не тронет, они в воде не тонут, в огне не горят, так народные умельцы говорят!
Их сердце на нашей стороне, в час, когда сгустится тьма, домой возвратится беглая пчела,
Баба та, что не знала покоя и сна, молча в кровать, легла, ночь наступила,
Женщина о своём гоноре сразу забыла, свет потушила, окна шторами затемнила
И с ума сошла, согнула мужика в дугу, ничем похвастаться не могу, благодарю рок и судьбу
За страсть и негу, отметаю любую помеху, пусть возвращается обратно,
Неужто ей ничего непонятно! Неприятно видеть бабу красивую и опрятную
В ненастное утро голой и разбитой, не грязной, но не умытой, она же - моё божество,
Уж лучше пусть жизнь моя, как и жизненный путь проходит без неё! Заплачено за всё!
Что? В это не поверит никто! С улыбкой прошепчу, что я ничего в ответ не скажу,
Уж лучше промолчу или злобно пошучу, икру мечу на пустынном морском берегу,
Но не кляну свою горемычную судьбу за грядущую жизнь в аду!
Прочь бегу от злополучных мест, пока силы есть! Можно в ненависть впасть,
Но наша власть готова все и вся проклясть, но не отдать хотя бы часть своего богатства,
С ней сложно на поясах тягаться, легко в дураках остаться! Гремят молнии, идут ливни,
А наша песня звучит заунывней, чем те давнишние времена, вдруг лопнула гитарная струна
И была выброшена из открытого настежь окна! Кто бы сослужил нам службу
И помог прекратить тяжбу, невозможно возобновить былую дружбу и тащить её на одном горбу,
Не сужу и не плачу, изредка судачу с больной головы на здоровую, мечтаю жить в раю,
Но оказываюсь на краю огромного материка, где не видно ни черта, окромя полночного огня,
От запаха чесночного тошнит меня уже три ночи и четыре дня!
Много точек болевых даже у трав полевых, мой же каприз тащит мысли только вниз,
Кого бы спросить: как мне быть и как дальше жить? В ответ молчок и опущенный книзу зрачок,
Печален итог, грешная плоть сразу валится с ног, не дай бог ей долу упасть, не время и не час
Что-то творить второпях! Нами движет страсть, не спускай с неё глаз,
Быстро укладывай бабу на матрас и отпускай тормоза, пускай судьба сама решает,
Не будет ли тебе во вред выведать у женщины огромный секрет! Кто её защитит от бед?
Гаснет свет в прихожей, чуть позже он появится на лоджии, когда затихнут страсти твои,
Остуди желания, не жди слов признания, боги готовы избавить тебя от лишних напастей и бед,
Но только в чистый четверг! Всему свой срок, авось и порок не переступит через высокий порог,
Что он скажет судьбе твоей, она под видом давно ушедших дней попытается прошлое сберечь,
Тихая и замедленная речь как лодка даст скрытую течь, в ней можно утонуть, не вникнув в суть!
Можно жизнь охулить, всё, что было, забыть, то есть поставить жирный крест на городе невест,
В голове не останется светлых мест, и только кровавая месть напомнит о себе,
Вопреки року и горемычной судьбе! Роль шута затмила повседневная суета, даль не видна,
В сизом тумане растаяла стремглав она! Я стал рассекать волны гибким телом вместо того,
Чтобы грешное естество занялось нужным делом, нет ничего в идеале, страсть сверкает в бокале,
Мужик хоть и стар, но красив, бабу ничем не удивил и никак не простил,
От себя её грехи далеко не отпустил, он битый час напевает в ночи один и тот же мотив,
Грех таится под любым кустом, тьма кромешная кругом,
Ничего не видно за открытым настежь окном! Только молнии и ветхозаветный гром
Вещают мне о том, что суженная живёт за близлежащим углом, у неё есть собственный дом,
Гараж при нём, невдалеке тихий семейный затон, к ней нельзя войти напролом,
Надо поговорить обстоятельно, выразить свои чувства иносказательно и пока темно
Влезть по одеяло, когда нутро дыбом встало! Сделано полдела, небо поредело,
Тучи грозовые за последние три дня исчезли из бесстыжих глаз, кажись, впервые!
Куда подевались городовые, старые и молодые? Псы злые срывают цветы полевые,
Вбираются в души святые, но и там им не нужен божий храм! Обложен облаками небосвод,
Грехам потерян счёт, что такое не везёт и как с ним бороться?
Смешна печаль? Мне прошлого не жаль, хотя нервы – не сталь и даже не хрусталь,
Они похожи на тонкую вуаль, затмевающую даль небес, сложен этот процесс для постижения,
Камни преткновения разбросаны на всём пути, мимо них не проехать, не пройти,
Но как грешные души от греха спасти? Не грусти! Усни на зелёном ковре,
Он на колхозном пустыре, спи даже в ночи, первые солнечные лучи разбудят уставшую плоть,
И господь оповестит тебя, что ты жизнь прожил не зря, была борьба, суета сует, нынче ничего нет!
Ты будешь потомками воспет, если подаришь им яркий свет, взгляни на старый парапет,
Иди туда по стопам своего Божества, пока не опалены два твоих белоснежных крыла!
Над головой жужжит мошкара, вдалеке шумит непроходимая тайга, ноша за плечами велика,
Но не дрогнет у неба рука, когда полночная звезда, уходя из насиженных мест,
Сделает непристойный жест руками, там под облаками и за синими горами
Никто не станет долго церемониться с нами! Не был сдан экзамен,
Ничего не получено взамен, но нам один хрен: кого и куда?
Только бы не погасла до конца полночная звезда! Ура! Ура! Ура, господа!
Приятного вам сна! Ничто его не сможет заменить, без него невозможно жить!
Можно песни петь и от сладострастия хмелеть, но встретив смерть, вспотеть,
Сердце яростно в груди стучит, оно порывы страсти никогда не сможет забыть!
После торжества любовных побед, сам стал сед, голова белым бела, а с чело катится пот,
Завидует ему простой народ, он сам в нужде живёт, разное приходит на ум,
Голова трескается от дум, к утру затихает шум, бог своей рукою накрывает глаза белой пеленою,
Баба спит за стеною в неге и в покое, она не лучше и не хуже других, но от них меня претит,
Кто любить мне шлюху тайно запретит? Никто! То-то и оно! Самолюбие верх взяло!
Дело кончится весельем, а синдром похмелья пройдёт, она нового любовника себе найдёт,
Жизнь течёт по накатанной стезе, грешны мы все, ибо стоим на голове
И не заботимся о собственной судьбе!

г. Мариуполь
29 июля 2016 г.
21: 43