Осознанная необходимость Гл. 5

Глава 5
Автомобиль  Валерия мчался по утренней трассе. Почему он решил ехать в свой родной город, а Южногорск он считал таковым, на машине, он и сам не понимал. Вполне можно было долететь из Москвы до Краснодара, а там рукой подать до тихого, утопающего зеленью, с запахом моря и цветов родного уголка.
– Зачем я спешу туда, где меня давно уже никто не помнит, не ждёт,
– грустно думал он, закуривая очередную сигарету, – но я, то помню, от прошлого никуда не деться.
Прошлое сидит в тебе памятью, как заноза, которую никак нельзя удалить из сердца, из мозгов даже самой тонкой иголкой. Оно овладевает тобой и память, обрастая мельчайшими подробностями, всё увеличивается, всё растет, заполняя сердце, изматывая душу воспоминаниями. Что мы против прошлого? Актёры, разыгрывающие мелодраму или трагедию?  Режиссеры, снявшие на плёнку памяти своё представление, критики, анализирующие свои действия на сцене жизни? Художники, раскрашивающие свои поступки в цвета радуги или серой обыденности?  Скорее всего, мы бессильные зрители воспоминаний. Мы ничего не можем изъять, вырвать, зачеркнуть, переиграть  из своего прошлого для замены, даже для изменения маленького штришка с целью повлиять на дальнейший ход наших поступков.
Валерий помнил всё и всех из своего детства. Он помнил школу, где работала учительницей физики его бабушка. Отлично помнил своих  одноклассников. Самого близкого друга – грека Андроникоса  Аманатидиса, которого все называли Дроном или Греком, как это принято у мальчишек, и который ужасно гордился своим греческим именем и фамилией. При случае не забывал напоминать всем: – я сильный человек, о чём говорит моё имя, а фамилия подтверждает, что я воин и победа будет всегда за мной. Валерий улыбнулся, вспоминая, как не раз ему приходилось защищать смелого грека от происков соседских мальчишек. Дрон с родителями после его отъезда должен был переехать в Грецию. Интересно, как сложилась у него жизнь?
Бабушка вскоре после его последнего отъезда в Штаты, умерла. О чём  сообщила ему заботливая мама по телефону. Он тяжело пережил это известие. Его долго мучила совесть, за не отданное вовремя бабушке внимание. Ведь мог, больше времени находиться с ней, мог заметить ухудшение её самочувствия. Наверное, она страдала и за маской радости на лице, скрывала свою сердечную боль. Тогда, чтобы не думать, вспоминать, он с головой погрузился в учёбу, потом в работу. Вскоре ему пришло приглашение на работу в Англии. Он с радостью согласился. Всё ближе к России. И, вот по окончании контракта, Валерий вернулся в Москву. В свою старую квартиру, где он когда-то проживал с родителями, он бросил вещи, и, купив автомобиль, сразу выехал в свой город детства.
Теперь он едет в Южногорск за тем, чтобы встретиться с детством, с юностью.
Валерий опять закурил. Толи от этого, а может от того, что обида на себя застряла глубоко в сердце и никак не хотела дать ему возможность здраво взглянуть на то положение, в котором он оказался, после очередных двух-трёх затяжек к горлу подкатила тошнота. Он бросил недокуренную сигарету в открытое окно джипа, но через несколько минут закурил другую.
– Прости бабушка, – прошептал он и нажал на газ.
Вспоминая прошлое, он злился на себя за то, что никак не может представить, как бы выглядела сейчас бабушка. Почему-то хорошо ему запомнились её руки с длинными худыми чуть скрюченными от постоянной работы пальцами, которыми она в далёкие годы детства ворошила его волосы. В памяти, часто всплывала картинка: бабушка сидит у старенького трюмо и собирает свои длинные волосы в аккуратно зачёсанный тугой пучок. Складывая воспоминания о ней в единый клубок, Валерий  отчётливо представлял её, ещё той моложавой женщиной, только что вышедшей на пенсию, и никак не мог представить бабушку, лежащей в гробу, совсем старенькой, с лицом, покрытым сеточкой мелких морщинок. 
Он отлично помнил лицо Лины. Её глаза, губы, шею, волнистые чуть с рыжинкой волосы с красивыми локонами, хрупкую девичью талию, длинные красивые пальцы и вполне представляет, как она могла бы выглядеть сейчас, через столько лет. Ему казалось, что увидев, он непременно её узнает. 
А вот как могла бы выглядеть бабушка? 
Валерий мчался по новой, но уже довольно выбитой трассе и курил неприятные на вкус сигареты с этикеткой «Майборо», ничего общего не имеющие с аналогом. Казалось, что в американских сигаретах был совсем другой табак. Впрочем, другим не таким было всё. Другая вода, другой хлеб, бензин, воздух. Докурить до конца сигарету не хватало сил. Он бросал одну, но тут, же закуривал другую, будто она была не из той, же пачки.
Он мчится опять в свой любимый маленький городок на берегу морского залива. Окутанный  воспоминаниями, мучившими его сердце угрызениями совести, душой полной жалости к любимой бабушке, которую не смог проводить в последний путь, переполненный обиды на юношескую любовь, которая сразу выскочила замуж после его отъезда. Эту новость ему тоже сообщила мама сразу после новости о смерти бабушки.
Двойной удар, так он называл это её сообщение. Валерий проехал ночной Краснодар сияющий огнями и ещё через пару часов, почувствовав тошноту от выкуренных сигарет, головокружение от усталости, он  остановил автомобиль у кемпинга при въезде в Южногорск. 
Он улыбнулся девушке на ресепшене, которая успокоила его, увидев, как он разглядывает всё вокруг.
– Не переживайте, у  нас всё стерильно. Желаете ужин в номер?
Удостоверившись, что номер действительно чистый, Валерий принял душ
Новшества в России в новом тысячелетии удивляли и радовали его. Прибыв из Штатов в Москву, он не ожидал увидеть столицу такой похорошевшей. За годы, его отсутствия в стране, она очень изменилась к лучшему. Стала больше походить  на престольный град. Чистые улицы, красивые высотки, бизнес центры. Обилие ресторанов, магазинов, гостиниц. Люди повеселели. Из серой и бесцветной Москва превратилась в яркий разноцветный современный город. Изменения в лучшую сторону он увидел проезжая через Ростов-на-Дону, Краснодар. И огни родного города, которые он наблюдает сейчас из окна кемпинга, тоже  радовали его.
– Россия засияла неоновым светом обновлений, – подумал он, – похорошела страна.
После ужина его свалил крепкий сон. Утром из номера вышел бодрый интересный молодой мужчина – настоящий комильфо. Выпив предложенный кофе, оплатив услуги, Валерий сел в уже вымытый до блеска автомобиль и въехал в город своего детства.
В хорошую сторону изменился и Южногорск. Валерий ехал медленно, с интересом  разглядывая новые строения. Частные домики, раньше выглядевшие старыми и неказистыми, сейчас превратились в двухэтажные, а то и трёхэтажные коттеджи, ждущие отдыхающих. Он опустил в пачку взятую сигарету и вдохнул воздух свежего утра, состоящий из ароматов цветущих цветов и растений с запахом моря. Ни с чем
несравнимый запах родного города, запах детства.
– Сейчас за поворотом, чуть дальше больница, а там, через перекрёсток, на следующей улице бабушкин дом, – он повернул руль, и чтобы подняться в горку немного нажал на газ.
Но вдруг из-за большого раскидистого дерева, растущего около входа в больницу, неожиданно выскочила женщина. Прямо под колёса его автомобиля. Валерий не успел понять происходящего. Он только услышал глухой стук о капот джипа. Женщина, получив удар, отскочила и упала, ударившись головой о бетонный бордюр дороги.
Валерий выскочил из машины. Бросился к женщине, приподнял её голову. Его рука почувствовала тёплую влагу. Из головы пострадавшей сочилась кровь.
– Помогите, – только и смог он прошептать.
– Помогите, скорую, скорую надо, –  закричал кто-то из тут же собравшейся на только что пустующей улице толпы.
– Какая скорая, больница за воротами! – сказала рядом стоящая пожилая женщина.
– Врача, врача! – закричала другая.
Валерий, опустившись на одно колено, рукой держал голову женщины, другой судорожно искал пульс на её руке. Он не знал, как его найти. Казалось, его сердце так сильно бьётся, что этот стук должны были слышать все вокруг.
–  Где же врачи? – нервно выдавил он из себя, но тут же пожалел об этом.
– Это вам всем новым русским врача надо! Понакупали машин дорогих, и ездят! Давят, понимаешь, простых людей! – громко сказал один старичок, его поддержал кто-то из толпы.
– Не говорите, обнаглели совсем. Хозяева жизни! Полицию вызвали?
– Вызвали, сейчас приедет, – послышался женский голос.

С громким  воем сирены, подкатила полицейская машина, а из больничных ворот  показались две женщины в белых халатах. Сделав предварительный осмотр, они стали громко и чётко давать команды подбежавшим мужчинам с носилками-каталками. Санитары аккуратно переложили женщину на носилки и быстро, но осторожно, покатили их в помещение больницы.
– Что с ней? – Валерий еле шевелил посиневшими губами, обращаясь к одной из врачей.
– Сотрясение явное, а что с ней – посмотрим дальше, но думаю, жить будет, вам дать успокоительное? – спросила она, обращаясь к Валерию.
– Нет, спасибо, – вяло ответил он, – когда можно будет узнать о состоянии женщины?
– Всё завтра, завтра,  – ответила она ему и повернулась к подходившему сотруднику ДПС.
– Жива? – спросил он её, – ну и, Слава Богу! А то крик подняли, вот люди! Кровищи, говорят, новые русские горожан давят. Так это вы, что ли убийца? – пошутил упитанный майор.
– Выходит так, – ответил Валерий, протягивая ему свои документы.
– Так, так… Значит иностранец? Американец?
– Пока да.
– Американцы и здесь нас достали, – вмешался бодрый старичок.
– Да, не виновен он, – к группе собравшихся подошла женщина, – я видела, он медленно ехал, а женщина стояла за деревом. Ты знаешь, – она обратилась к майору, – мне показалась, она сама бросилась под машину.
– Ну, вот приехали! – майор сокрушённо покачал головой, –  Маня, ты давай по существу, или иди, куда шла.
–  Я-то пойду, она в чёрных очках солнцезащитных была. Говорю тебе, прыгнула на машину она, точно. Прямо перед глазами стоит, как она под машину его плюхнулась!
Валерий, обессилено сел на бордюр, рядом с тем местом, где недавно лежала женщина. Закурил сигарету. Майор обошёл машину.
– Моё дело зафиксировать происшествие, а кто под кого бросился, вон они пусть разбираются.
Вскоре подъехала группа местных полицейских. Они взяли его документы, сделали осмотр места наезда и нашли чёрные солнцезащитные очки потерпевшей с толстыми стёклами.
– Да, вот и очки солнцезащитные, – аккуратно поднял их с земли и посмотрел на солнце через толстые стёкла очков, один из полицейских, – так, это, она, что почти слепая была? – спросил он, не обращаясь ни к кому.
– Почему была? – встрепенулся Валерий.
– Проедемте с нами, там и разберёмся что и почему, – другой полицейский предложил  ему сесть в их автомобиль.

Некоторое время, Валерий сидел в фойе управления, нервно думая, как неудачно вышла первая встреча с любимым городом, после долгой разлуки. Но вот его провели в кабинет начальника управления внутренних дел.
– Оставьте нас, – приказал полковник, сидевший за столом и рассматривающий документы Валерия, – садитесь, – кивнул он на свободный стул.
– Ну, что так и будем в молчанку играть? –  не поднимая головы от стола, серьёзно спросил он у него.
– Не понял? –  Валерий удивлённо посмотрел на полковника.
– Валерка! Колосов! Ты, правда, меня не узнаёшь? Или со страха всю память отбило? – полковник встал из-за стола и, открыв объятия, подошёл к Валерию.
– Ёлки-палки Дрон? Грек это ты? –  Валерий встал, и внимательно вглядываясь в лицо полковника, старался угадать в нём знакомые черты своего лучшего друга детства Андроникоса Аманатидиса.
После продолжительных объятий и восклицаний, друзья решили встретиться позже, обмыть встречу и вспомнить детство в нормальной мужской обстановке.
– Не переживай так Валер. Чую, ты здесь не причём. Ты езжай, а мне доложат, кого и как сильно ты задавил, – шутил Дрон, – твою машину уже пригнали. Ну, ты и франт, америкашка, чёртов.
– Дрон, держи меня в курсе. Когда можно зайти проведать, узнать что с ней, кто она, где живёт.
– Всё, Валера, замётано. Вечером в «Планете», не забыл, где находится? Все справки вечером. Всё узнаю, сразу доложу.
На том и расстались. Валерий заставил себя сесть в машину и ехать дальше. Немного тряслись руки. Сказалось усталость от долгой дороги и волнение от пережитого.

Подъехав к дому бабушки, настроение у него совсем пропало. И без того старенький дом, казался серым, маленьким и невзрачным гнёздышком. Покосившееся крыльцо, ощерилось страшной улыбкой поломанных ступеней. Постояв у калитки, Валерий пошёл к соседскому дому. Там жила подруга бабушки – Капа. Та, увидев в окно чужака, уже спешила ему навстречу.
– Не продаётся! Дом не продаётся! – кричала она, шаркая старыми туфлями по разбитому асфальту и вытирая мокрые руки о старенький передник.
– Баба Капа, здравствуйте! Не узнали? Это я Валера, – он взял за плечи маленькую чуть сгорбленную возрастом старушку.
– Валерка, Михайловны внук что ли? – она смотрела на него широко раскрытыми глазами, – да как узнать-то, был-то мальчонкой совсем, и потом приехал, худой был, неотёсанный. А сейчас, гляди-ка на него! Красавец, какой! Не дождалась, Ниночка-то тебя, а как ждала! Ты одна у неё радость в жизни была, – она заплакала, прижавшись к груди Валерия.
– Не плачьте, баба Капа, не мог я приехать. Вы меня на могилку проводите к бабушке?
– Так ведь судьба, какая, всего на день и опоздал. Позавчера похоронили подружку мою Ниночку. Оно конечно, Америка где! Пока доедешь. Да и откуда тебе было знать? Мы же твоего адреса не знали. Вот сестра Ниночкина и племянница, застать живой успели. А ты чего замер? Чего так смотришь на меня?
Валера слушал старушку с застывшим лицом. До его сознания никак не доходил смысл сказанного ею.
– Так ты не знал, что бабушка умерла? Поди, ты, а я, Господи, старая я стала, тоже скоро вслед за Ниночкой пойду.
– Подождите, Вы сказали, позавчера похоронили?
– Ну, да. Вчера родственники уехали.
– Так мне мать сказала, что бабушка умерла тогда, шестнадцать лет назад, когда я уехал от вас.
– Да, господь с тобой, ждала тебя все эти годы Ниночка. Очень ждала, писала тебе, а от тебя ни письма, ни весточки.
– Писала? Ну и мама! – Тихо проговорил Валерий, – зачем же так жестоко?
– Что? Что ты говоришь? Глухая я Валерочка стала. А, ты в доме был?
– Нет, я сразу к вам решил зайти.
– Правильно. Тётка твоя из Москвы приезжала. Маргоша. Она мать свою, сестру Ниночкину в Ростов повезла. Плохо очень ей стало. Они не только сёстры, подруги были сердечные. Да и года на месте не стоят. Маргарита сказала, сразу назад вернётся, как маме лучше станет. Пойдём ко мне сначала, с дороги чайком угощу, а хочешь, и борщеца налью. У меня борщ такой знатный, вкусный.
– Да, нет, баба Капа, потом. Давайте сначала съездим на кладбище, а всё остальное потом, – уговаривал он старушку.
– Ну, нет, так нет. И то, правда. Подожди я сейчас двор закрою, да кофту накину. Я мигом.
Купив у кладбищенских ворот большую охапку цветов, Валерий пошёл следом за соседкой.
– Пока жива была Ниночка, я за ней присматривала. Сердце у неё совсем никакое было, – Капа поправила на могилке фотографию подруги.
– Спасибо вам баба Капа, – тихо поблагодарил её Валерий, раскладывая цветы на.
Он смотрел на фотографию бабушки и его душили слёзы.
– Вот ведь как, я старше её, а ещё бегаю. Ну, спи подруга, говорила тебе, что вернётся, приедет твой внучок, куда денется. Вот и дождалась ты. 
С кладбища они поехали к дому бабы Капы, она вынесла запасные ключи от бабушкиного дома.
– Вот ключи, пойдем, проведу тебя в дом, – старушка болтала, не умолкая,
 – ты надолго? А то знаешь, в доме надо жить. Если в нём жить не будешь, обидится, оседать начнёт, сыреть. Обживайся, не буду тебе мешать. А то пошли, борщец у меня в самый раз и Ниночку помянем, а?
– Приду, позже. Обязательно приду, баба Капа.
– Да, а  чего о любови своей не спросишь? Линка – то долго бегала, пока письмо от твоей матери, от  Жанны не прочла.
– Лина? Письмо? Какое письмо?
– Что забыл? Вот это да! – воскликнула, всплеснув руками женщина, не дав и слова вставить Валерию, – забыл, а бегали, женихались, эх мужики, все вы кобели порядочные. Ладно, разберётесь сами. Побегла я.

Проводив подругу бабушки, Валерий медленно обошёл небольшую комнату, называемую залом. Старенький диван, сервант с посудой, посередине круглый стол под скатертью с нависшим над ним  абажуром и четыре стула вокруг него. На стенах фотографии. В комнате две двери, ведущие одна в бабушкину спальню, другая в его маленькую комнату. Валерий заглянул в комнату бабушки. На трюмо её пудра, духи. Он взял флакончик в руки и на глаза навернулись слёзы, до чего родным показался ему этот запах дешёвых ещё советских духов. Зашёл в свою комнату. Всё было так, как будто он и не уезжал никуда. Кровать застелена тонким покрывалом. Он лёг на кровать и закрыл глаза.
– Прости, бабуля, прости родная. Не смог ни отблагодарить, ни похоронить.
Валерию было очень обидно ещё и от того, что он давно понимал, что при всей своей простоте характера и добром отношении к нему матери, ей он был не нужен. Он чувствовал это всегда. Жанна забрала его с собой в Штаты, только по требованию своего американского мужа, к которому Валерий всегда относился с уважением, за его постоянное участие в его судьбе. А бабушка…
Валерий, подошёл к окну.
– Лина, Лина, – хорошая девочка Лина, – задумчиво произнёс он, – какой ты теперь стала Лина.
Валерий закурил. Глядя в окно на фруктовый сад, он вспоминал, как вместе с ней и Дроном они бегали на речку, лазили в чужие сады за яблоками, абрикосами. Вспоминал их последнюю встречу. Первый поцелуй, первые неловкие объятия, первая близость.
– Интересно, какая она сейчас, Линка? Замужем, наверное, и дети есть. 
Валерий вышел из дома. Пора ехать в «Планету» или «Планетарий» как раньше называли это небольшое кафе местные жители. Валерий подъехал к месту встречи со старым другом. Теперь бывшая стекляшка, превратилась в весьма комфортабельный ресторанчик на восточный лад, привлекательный снаружи и уютный внутри.
Андроникос уже ждал его перед входом в ресторан. Они прошли вглубь зала к столику, стоящему у окна, на котором уже стояла разнообразная закуска, коньяк.
– О, ты уже и заказать успел, – Валерий почувствовал голод, – да, красота, похорошел наш город.
– Похорошел, мой город, только грязи больше стало, – серьёзно сказал Дрон.
– Твой? Рано ты меня в чужаки записываешь, – обиделся он на друга.
– Ты меня не так понял. Ну, обживёшься, поймёшь. Кстати, ты надолго к нам?
– Посмотрю, пока спешить некуда. Хочу вернуть упущенное.
– Не понял? Это как?
– Хочу вернуть всё, что и как было раньше.
– Что именно? – Дрон разлил водку по рюмкам.
– Например, вас – своих друзей, себя почувствовать прежним.
– Ты считаешь, это возможным?
– А ты думаешь по-другому?
– Пока ты мой гость я думаю, как тебя достойно встретить. Давай, налегай, встречу надо отметить, как у нас принято. Сколько лет мы не виделись? Лет пятнадцать  –шестнадцать? Давай, рассказывай: что, как, где?
– Андроник, что рассказывать, отучился, поработал, отдал все долги за учёбу. И так домой потянуло, сам удивился. Появилась О.Н. – осознанная необходимость возвращения. Понимаешь, вроде идёт жизнь, как по нотам: учёба, карьера. Но душа рвётся сюда в Южногорск, в Москву, вообще в Россию. Может, уже старею?
– Ладно, скажешь ещё, стареет он! Ты ещё ого-го, не женат? Я так и думал. Москва понятно, а у нас чего забыл? Что собираешься делать дальше? 
– Угадал,  – выпив очередную рюмку коньяка, ответил Валерий, – именно что забыл! Вот в чём вопрос. Всех забыл… Вот приехал вспомнить, восстановиться.
– Кого вспомнить? Не уж то Линку вспомнить решил? – Усмехнулся Дрон.
– Вот кстати, к вопросу о Лине. Где она? – Спросил уже порядком захмелевший Валерий.                               
– Я даже не знаю. Как ты уехал, наши дороги, как-то быстро разошлись. А когда  я вернулся из Греции, наши пути так и не пересеклись.
– А чего вернулся?
– А того, что и ты. Кто мы там? Я тебе скажу никто, и звать нас никак. У них свои проблемы. 
– Да ну их всех со своими проблемами. Ты здесь кто, – спросил довольно охмелевший Валерий.
– Я? Кто я? Я главный чистильщик. Спроси каждого в городе – кто такой Андроникос Аманатидис? 
– Вот – раз ты здесь главный, ты мне и помоги найти Лину. 
– Для лучшего друга – всё найду. Вопрос времени.
– Да, начальник, а о женщине в больнице узнал?
– Узнал. В коме она.
– Как в коме? Врач сказала, что жить будет…, – растерянно спросил Валерий.
– За, что купил, за то, и продаю. Но её опознали. Оказалась Апполинария  Полякова, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения. Да вот адрес, – Дрон протянул Валерию листок.
– Дрон, я в кондиции, всё я пойду, – Валерий попытался встать, но Дрон усадил его опять за стол.
– Какой пойду? Левон, шашлык неси!
К ночи Валерий еле стоял на ногах от выпитого спиртного и был еле жив от съеденного. Левон, оставив джип Валерия около ресторана, на своей машине развёз друзей по домам. Наутро Валерий очнулся от причитаний бабы Капы. Утром, зайдя проведать гостя, она увидела его лежащим  на диване,  решив, что рассол ему подойдёт больше, чем утренний чай с оладьями, она сбегала в свой погреб и принесла баночку рассола с двумя хрустящими солёными огурцами.
– Что это? Самогон? – подозрительно глядя на рассол, спросил он старушку.
– Голова болит? – лукаво спросила его баба Капа.
– Не то слово, сейчас лопнет, – Валерий сжал голову и застонал.
– Вот, а это первое лекарство, от перепоя. Не бойся, попробуй.
Осторожно попробовав рассол, он залпом выпил всё содержимое банки.
– Баба Капа, какая вы замечательная! – жуя хрустящие огурчики, говорил Валерий.
Пока услужливая старушка гладила измятый костюм гостя, тот успел привести себя в порядок. Переодевшись, уже при выходе на улицу он спросил у неё.
– А вы не знаете, где Лина живёт?
– А, вспомнил, проказник? Не ведаю. Как она тогда прочла письмо, вскоре замуж вышла.
– Да что там такое мамашка моя написала? Вы в курсе?
– А то и написала, что ты скоро женишься на американке и в Россию назад не собираешься. Вот так. А Ниночка, когда из больницы вернулась, увидела письмо на столе, так сразу и поняла, что Линка от обиды убежала от неё. Наверное,  переехала к мужу своему. Кажется в каком-то посёлке, а в каком не скажу. Не знаю.
–  А родители её живы?
– Мать жива. Но, тогда сразу она дом продала и уехала, тоже не знаю куда. Вот такие паря дела. Ищи, если больно тебе надо, найдёшь.  А если просто так ищешь,  то не беда, если и не найдешь. Ну, я побежала к себе.