Не думай о секретах свысока

Из сборника «Страна, которую мы забыли»

Глава 11. Новые времена, старые люди

11.2. Не думай о секретах свысока (записки дилетанта)

     Возможно, есть такие наивные граждане, которые считают, что государственные секреты - это новейшие достижения отечественной науки и техники. Особенно, если таковые применяются в военной сфере. На самом деле, наиболее секретна всегда была степень нашего отставания в области науки, техники, экономики и т.д. В особенности, когда речь идет об их военной составляющей.
     Соответственно, самым главным секретом является не сама секретная информация, а перечень сведений, которые засекречены. То есть, под первым номером в реестре секретов идет  сам список секретов. В общем, как в анекдоте про склеротика, который составляет для памяти цидульку, а потом пишет записку о том, куда он ее положил.
     Как-то во время посещения советского посольства в Будапеште я в очередной раз убедился, что анекдоты отражают реальную действительность гораздо лучше любой документалистики. Итак, мой бывший однокурсник при мне сложил выписки из венгерских газет, которые он делал в течение рабочего дня, в именной секретный портфель. Забавно, что когда-то очень качественный, а теперь весьма потертый аксессуар из натуральной кожи походил на знаменитый портфель Жванецкого просто как брат-близнец. Завершив работу с секретными материалами, портфель следовало сдать на хранение в спецчасть, то есть в сейфовую комнату с круглосуточным дежурным. Поскольку я читал те же самые венгерские газеты, то мог легко оценить степень секретности почерпнутых из них сведений. Таким образом, секретной была не информация, а тот факт, что она могла заинтересовать сотрудника посольства братской страны.

     Конечно, иронизирую я из зависти. Ведь сам никогда никакими секретами не обладал и ничего более сокровенного, чем информация ТАСС «для служебного пользования», в глаза не видел. Поэтому для меня иерархия секретов выглядит абстракцией, далекой от будничных нужд. Ну, «для служебного пользования». Ну, «секретно» или «совершенно секретно». Какая разница?! Режим «особая важность»? Ну и что?! Это и есть рассуждения дилетанта. Из-за несерьезного отношения к секретности мне не светят лавры Джулиана Асанжа или Эдварда Сноудена.
     По причине своей легкомысленности я долго не мог понять, почему в импортном географическом атласе, подаренном мне родителем одного из учеников, отсутствует самая большая страна в мире. Присмотревшись внимательнее, я понял, что страницы с изображением территории СССР были аккуратно удалены. Много позже я узнал, что все карты, напечатанные в нашей стране, отражали действительность, мягко говоря, не совсем точно. Что называется, без привязки к местности. Отсюда естественным образом вытекало, что ввозить из-за рубежа карты родной страны, лишенные такого дефекта, строго настрого запрещалось.

     За неимением собственного ценного опыта приведу пару историй, рассказанных мне знакомыми и друзьями.
     Один из них работал в когда-то суперсекретном, а ныне знаменитом МИТе. Читаем в Википедии: «АО «Корпорация «Московский институт теплотехники» (МИТ) — научно-исследовательское и производственное предприятие оборонного комплекса, расположено в городе Москве (район Отрадное). Полное наименование — Открытое акционерное общество «Корпорация «Московский институт теплотехники». Основная продукция — боевые ракеты стратегического и тактического назначения».
     Все сотрудники без исключения имели допуск к сведениям с грифом «секретно» или «совершенно секретно». А некоторые, как, например, мой будущий коллега, - ради секретности назовем его Евгений Петрович, – допуск на уровне ОВ (особая важность).
     По работе он регулярно выезжал в командировки в родственные учреждения, разбросанные по просторам необъятной родины. Алгоритм получения пропуска на секретный объект давно отработан и везде стандартный. После предъявления командировочного предписания и справки с указанием номера допуска (к секретам) сотруднику оформляли пропуск. В зависимости от срока командировки он мог быть разовым - на одно посещение, или временным - на несколько дней.
     Однако в Свердловске (на ныне скандально известном «НПО автоматики») местный охранитель секретов принципиально выдавал разрешение на оформление только разовых пропусков. При этом каждый раз он скрупулезно записывал данные каждого прибывшего на специальную карточку. Картотека занимала в его кабинете несколько шкафов. Подписав заявку на пропуск, он передавал ее через прорубленное специально для этой цели окошко в соседнее помещение для оформления пропуска.
     В результате многие приезжие были вынуждены в течение одной командировки проходить одну и ту же процедуру по несколько раз, и каждое утро в бюро пропусков выстраивалась очередь жаждущих приступить к работе. Рутинная процедура превращалась в непредсказуемую потерю времени.
     Зная эту манеру, Евгений Петрович в один из своих визитов заранее попросил не кого-нибудь, а заместителя главного конструктора предусмотреть для него временный пропуск на весь срок командировки, чтобы не терять время на бессмысленное ожидание.
     Тем не менее, из окошечка ему протянули разовый пропуск. На недоуменный вопрос одиозный сотрудник многозначительно ответил: «В вашем случае было принято решение временный пропуск не выдавать».
     На следующее утро мой знакомый явился за очередным пропуском, вооружившись накипевшим возмущением.  Пока сотрудник режима привычно заполнял очередную карточку, Евгений Петрович рассеянно оглядел помещение и задумчиво заметил: «Я конечно не специалист, но надо будет проконсультироваться в Москве с товарищами, насколько это соответствует инструкции. Вот ведь в ваших шкафах хранится информация о том, кто, когда, откуда и к кому командирован. Если она попадет не в те руки… Ведь фактически всё это находится за пределами охраняемой территории».
     Нам редко удается наблюдать явления, которые описываются привычными образными словами. Но здесь можно было не просто наблюдать, как лицо человека побелело, а хронометрировать весь процесс изменения оттенков от бодро розового до мертвенно бледного. Доносить на чрезмерно инициативного сотрудника Евгений Петрович, конечно же, не стал. Но с тех пор получал пропуск мгновенно и сразу на весь срок командировки.

     В конце 80-х один мой бывший одноклассник работал в Московском научно-исследовательском и проектном институте систем сетевого планирования и управления Министерства приборостроения СССР. Серьезное наименование, о котором, не работай там мой друг, я бы никогда не услышал. Их отдел только что завершил разработку системы анализа ледовой обстановки в Северном Ледовитом океане. Название вполне безобидное и для непосвященных никакой секретности  не подразумевает. Хотя на самом деле ледовая обстановка в первую очередь интересует капитанов атомных подводных лодок. И тут из министерства обороны поступил очередной заказ. Теперь уже непосредственно  на разработку тренажеров для экипажей этих самых субмарин.
     Только что выполнив предыдущее поручение, Лёшкин отдел  как раз простаивал без дела. Руководство института приняло вполне предсказуемое решение, кому следует заняться следующим заказом. На этот раз, однако, даже название темы звучало не столь безобидно. Возможные сомнения развеялись очень быстро: моего друга вдруг вызвали в Первый отдел. До этого времени, играя далеко не последнюю роль в своем коллективе, Алексей, тем не менее, успешно избегал общения с этим важнейшим подразделением института.
     Подчеркнуто деловая дама предложила ему ознакомиться с инструкцией, положила рядом лист бумаги и пояснила, где следовало расписаться. Это было согласие на оформление допуска. Педантичный старший научный сотрудник, не спеша и очень внимательно прочитал предложенные документы и заявил, что, пожалуй, ничего подписывать не будет.
     По самокритичному утверждению моего друга, такое дерзкое поведение было обусловлено не его смелостью, а правильным пониманием ситуации. На дворе был 1989 год и халтура (то есть заработки не по основному месту работы, а не низкое качество труда) уже приносила в несколько раз больше, чем зарплата в НИИ. Поэтому связывать себя столь высоким доверием ради перегруженного многочисленными нахлебниками института никакого смысла не было.
     Строгая секретарша удивления не выказала, но предупредила, что будет вынуждена разговаривать с руководством. При этом вид у нее был весьма грозный. Поднявшись по лестнице на один этаж, мой друг зашел к заведующему отделом, чтобы сообщить о коллизии. У него были хорошие деловые и дружеские отношения со Стригиным, и он вовсе не собирался своим демаршем доставлять начальнику неприятности. Оказалось, что тот уже в курсе событий, так как его пригласили в первый отдел побеседовать.
     Пока всё та же дама рассказывала о странном и недопустимом поведении его сотрудника, Стригин пытался вежливо отделаться дежурными словами. Мол, он непременно разберется, обязательно проведет в коллективе профилактическую работу, внимательно рассмотрит сложившуюся ситуацию. Когда беседа подошла к концу, дама вдруг что-то вспомнила и сказала: «Раз уж вы здесь, ознакомьтесь, пожалуйста, и подпишите согласие».
     Заведующий отделом взглянул на выложенные на стол бумаги и, не читая их, рассеянно промолвил, что, пожалуй, он тоже не будет их подписывать.
     Последовала финальная сцена из гоголевского «Ревизора». Сотрудница не могла произнести вслух ни слова, но в глазах ее читалось полнейшее недоумение. Как это возможно?! От заведующего отделом, уважаемого ученого, члена КПСС она такого никак не ожидала. Перебирая инструкции в своем кабинете, она не подозревала, что наступило странное время, когда за работу без секретности уже начинали платить, а за секретность без работы  платить постепенно прекращали. Впоследствии мой друг узнал, что в итоге институт от этого заказа был вынужден отказаться, так как не осталось тех, кто мог бы обеспечить его выполнение.

     Ничего не зная о секретности, я заметил изменения гораздо позже. И признаки были попроще. Например, однажды на дверях магазина мне бросилось в глаза объявление: «Требуется продавщица без опыта работы в торговле». Одновременно перестала звучать профессиональная тирада тружениц прилавка: «Я одна, а вас много…» И наконец, исчез из употребления главный слоган советской торговли: «Другого нет! Не нравится - не берите!»

     Естественно, все это я сообщаю читателю под большим секретом.

Москва, май 2016