Армейские университеты Учебка Продолжение - 2

                8
 
  Ура!... Свобода! За всё время службы, мы впервые ступили за ворота - оказались не под всевидящим взором наших доблестных командиров. Ощущение было, будто за спиной выросли крылья. Хотелось петь и парить над грешной и такой прекрасной землёй.
  Форма хоть и не топорщилась, как в первые дни, но до идеала было ещё далеко. Уши по - прежнему торчали из под не отросшей шевелюры, над колючей, жёсткой шинелью. По ночным, пешим походам в баню, а это где - то не менее трёх километров в одну сторону, мы помнили что вдоль забора, завода "УралМаШ", проходила трамвайная линия с остановками. Туда мы и бросили свои молодые и такие радостные кости.
  Первое время, мы подчистую забыли для чего и зачем нас отправили в этот славный город Урала. Мы просто захлёбывались в восторге и неописуемой лёгкости свободы. Голова непрерывно вертелась на все триста шестьдесят градусов. Блаженная улыбка счастья не сходила со счастливых лиц. Любой, мог запросто догадаться, что эти молодые солдатики, впервые в увольнении. Прохожие понимающе улыбались нам вслед, покачивая головой... Как знать, может у этих добрых свердловчан, где - то, на другом краю земли, служат такие - же желторотые салаги...
  Я, удивительным образом заметил, что уральские девушки необычайно красивы и стройны. Бесконечные стрелы из их прекрасных глаз, сыпались градом, разя наповал. Это нас наполняло гордостью и заставляло ещё шире расправлять плечи. Что ни говори - жизнь была прекрасна!
  Пол - дня пролетело в одном восторженном порыве.
  - Толь, а тебе не кажется, что пора чтоб нибудь поклевать или на крайняк заморить червячка. Как ты смотришь заглянуть в эту, что на углу, столовую?...
  Пока прикидывали и подначивали свои капиталы, столовая закрылась. Легко вспорхнув по ступенькам, мы наткнулись на закрытую дверь с табличкой "Закрыто". Опустившись на землю обетованную, мы стояли слегка поникшие.
  - Солдатики, вы случаем не отобедать хотели?... - в распахнутую дверь улыбалась полная женщина, возраста наших матерей.
  - Было таковое намерение, но увы... облом... - мы смущённо развели руками.
  - Не беда дети, извините - ребята... Мы только что сели сами перекусить, а тут, смотрим вы... Заходите, не стесняйтесь...
  Грохоча сапогами, неуклюже чертыхаясь, повесили тяжелющие шинели и подсели к быстро накрытому столу. Женский персонал, не столько сам кушал, а сколько смотрели на нас, лихо уплетающих, буквально всё сметающих с хлебосольного стола. Мы конечно понимали, что это в какой - то мере неприлично, но ничего с собой поделать не могли - за это время мы так соскучились и отвыкли от домашней пищи.
  Словно подтверждая вышесказанные мысли, улыбчивая, полная женщина с тихим вздохом сдавленно выдавила:
  - Может и мой, сейчас где - то вот так, как и вы... И дай Бог, чтобы он встретил на пути добрых людей, которые обогреют и накормят... - и часто - часто заморгала.
  Девушки, что помоложе, не успевали нам подкладывать добавку.
  - А чё-о-о ребята! Мы видим, что вы бравые солдатики... Отслужите - оставайтесь, нам такие нужны... - и прыскали со смеху.
  Затем долго расспрашивали откуда мы. Дивились, что я из Казахстана, вот откуда занесло. Интересовались про родителей и как мы там живём...
  Когда дело дошло до расставания, мы полезли за деньгами.
  - Солдатики, вы наши разлюбезные! Да Бог с вами! Разве мы возьмём поганые деньги с детушек наших - защитничков. Не обижайте нас и ... возьмите, не побрезгуйте, гостинцев.
  Насыпали здоровый пакет конфет, пирожков и булочек. Мы пытались деликатно отказаться.
  - Берите - берите сыночки! Угостите товарищей. Они ведь бедняжки, тоже сидят на казённом, пусть потешат душу. И ещё... При случае заходите. Мы завсегда будем рады... Правильно Нина?... - лукаво глянула на молодую, вмиг покрасневшую девушку.
  Уходили мы с двояким чувством. Во - первых, как будто побывали дома. Во - вторых разбередившая душа вновь, как от занозы, заныла, заметавшись в тоске по дому.
  Вторую половину дня, мы честно положили на поиски злосчастных бичёвок. Но то что мы искали - отсутствовало. Хорошо, хоть хватило у нас мозгов, а у продавцов щедрости, отрезать небольшие отрезки разных видов верёвочек, что кстати и спасло от праведного гнева капитана Панасевича.
  - Что это и всё-о-о-о?!...
  От удивления он даже открыл рот, когда мы с деньгами выложили жалкие, разноцветные шнурки.
  - Так точно, товарищ командир! Как видите, всё это совершенно не то - мы же Вам говорили...
  Наконец озадаченно прикрыв рот, едва совладав с собой, а это удавалось ему с превеликими, я - б сказал, превеликими, титаническими усилиями, прокашливаясь выдавил:
  - Сам вижу, что привезли не то...
  Затем, словно что - то поняв, слегка, почти незаметно улыбнулся:
  - Ладно бойцы!... Через неделю вновь отправлю в увольнение. Надо - же дело довести до конца... Ты смотри..., и впрямь не плохо придумано!...
  Что имел он в виду, так и осталось тайной. Но сдавалось нам, что он всё - же раскусил наш хитрозашоренный умысел.
 На крыльях безнаказанности, мы с Толяном, в таких - же бездарных поисках провели и второе увольнение... Хотя нет, мы их нашли и в избытке. И как нам в магазине сказали, что они - верёвочки, всех цветов радуги, всегда были, и сердечно заверили, что и впредь будут непременно.
  Лишь после третьего вояжа в город, мы с великой радостью доложили, что ответственное задание! И за сей ратный труд, командир роты, счастливо улыбаясь, от сознания, что планшеты будут всё - же висеть на нужных верёвочках - выдал:
  - Так орлы! Молодцы! За находчивость, смекалку и хорошо выполненную боевую задачу... Да- да, задачу... Как мне помнится, это был мой первый, серьёзный приказ и вы с ним достойно справились...
  В его словах, лице, да что лице - фигуре сквозило, вернее сочилось неприкрытое ехидство.
  - За сим, объявляю вам...
  Мы внутренне сжались, ожидая постигшую и что там говорить, вполне заслуженную кару.
  Пауза командира уподобилась до предела натянутой струне и от того звенящей.
  - Благодарность с занесением в личное дело и таким - же письмом на родину, вырастивших таких, не побоюсь высокопарных слов, то бишь орлов! А 8 марта, отправитесь в очередное увольнение. Сдаётся мне, что вы там тропку протоптали, вернее две...
  - Служим Советскому Союзу!...
  Звенящий голос, радостным дуэтом запетлял по всем уголкам пустой казармы, отзываясь частым, передразнивающим эхом "Служим - служим"
  Жизнь и впрямь прекрасна, хоть и молодость в сапогах...

                9

  Но не одной "Ленинской Комнатой" и набившими оскомину верёвочками, была едина воинская служба. Банальные службы в нарядах, у "тумбочки", караулы, тревоги, многокилометровые марш - броски с полной выкладкой, стрельбы, постоянные соревнования со всем и вся - было и в изобилии. Да разве всё упомнишь и расскажешь, легче пережить ещё раз.
  Наши командиры не забывали и о нашей культуре. Видимо боялись, как - бы она не зачахла в застенках...
  Раз в неделю, мы, опять - же строем, ходили смотреть кино. Благо, клуб был свой и рядом. И это был непросто клуб, в нашем периферийном понимании, а целый дворец с огромным фойе и прочими прибамбасами. Здесь мы впервые увидели, только что вышедший на экраны Союза, фильм "Белое солнце пустыни".
  Фильм сладостным бальзамом лёг на души буквально всем - включая командиров. Реплики актёров можно слышать повсюду - то тут, то там... Пожалуй только после отбоя, Сухов, Саид, Петька и грозный страж таможни, утихали, вместе с нами засыпали, до утренней побудки.
  Как и нас - художников, музыкантов постоянно тормошили. И они не пропуская ни единой души, проверяли на наличие голоса. Прослушали и меня... Как я не пыжился и не старался - забраковали! Может не надо было пыжиться, а просто спеть...
  Но постигшее фиаско с голосом, не отпугнуло от пения. До сих пор, что бы ни делал, всегда мурлычу что нибудь под нос. Чаще..., " Тяжёлым басом гудит фугас, ударил фонтан огня..."
  Никогда не думал, что у нас так много талантливых парней! Хор был просто замечательным! Песню о Ленине пели так, что "мурашки" мелким ознобом бегали по ощетинившейся коже. Нашлись и фокусники, и стихотворцы. Так что всё было путём!
  Как правило, перед самым отбоем, на грани сна и бытия. гитара - семиструнка, серебристо звуча делилась тихой тоской по оставленному отчему дому, слезливо ожидающей, считающей каждый день - маме. Ну и конечно о любимой, томно сгорающей в жарком пламени любви к стоявшему на страже покоя, сурового и такого далёкого, её защитника.

       10

  Снежная, морозная зима с нескончаемыми солдатскими тревогами закончилась. Апрель уверенно катил к великой дате. Снег, почти весь изъеденный прожорливым мартом, серый и поникший, случайно сохранился незамеченным только у заборов и южной стороны зданий. Голоса говорливых ручейков становились всё тише и безрадостней. Зато весеннее небо наполнялось свежевыкрашенной голубой краской, наполняя молодое сердце тихой радостью - суровая зима благополучно пережита, а впереди грядущее - пустяки. Распаляющееся жаром солнце, с каждым днём становилось всё настойчивее в намерении - всё и вся вернуть к жизни. Деревья повинуясь натиску светила, томно просыпаясь, стряхивали с веток остатки затяжного сна, наполняя жизнью распухающие почки. Воздух, насквозь пронизанный запахами весны, дурманил и будил, казалось совсем атрофированные чувства.
  В редкие передышки, мы с наслаждением подставляли выбеленные за зиму лица, поочерёдно подставляя щёки под потоки блаженного тепла.

                11

  Теперь мы с Толяном, снедаемые тихой завистью смотрели в окно, где царствовала весна. "Ленинская  Комната" практически была готова. Мы, творцы сей красоты, находились в волнительном ожидании, некой предстартовой лихорадке.
  Бесконечно подчищали и подкрашивали никому незаметные огрехи. Командир ежечасно заходил в комнату с неизменным "Ну как?... " Тем самым ещё сильнее нагнетая обстановку. И по новой, придирчиво осматривал стены, на верёвочках которой, и впрямь красиво, невесомо гнездились новёхонькие стенды и планшеты. Капитан удовлетворённо цокал языком и как знать, может уже мысленно готовил дырочки под майорские звёзды... как знать...
  ... Большая толпа комиссии во главе с командиром части, и наставниками всех пятнадцати рот явилась, как всегда неожиданно.
  С неподдельным интересом они покрутились возле задумчиво смотрящего в будущее - Ленина. Кое - кто, не поленившись, встав на цепочки, потрогал моё ноу - хау - красиво изогнутую ветвь, явно нахваливая. (Скажу без ложной скромности, я лихо освоил искусство вырезания из пенопласта, что довольно легко вырезал барельеф вездесущего солдата и не отстающего от него Ильича).
  Заморочившие нас с вами - верёвочки, тоже не оставили без внимания. С видом знатоков, они умно покачивали головами, оценивая писк новизны. Это нам, робко стоящим в стороне, являлось настоящим, лечащим бальзамом, для наших израненных, творческих душ.
  Затем что записав, они дружной толпой удалились в лоно другой роты, прихватив с собой нашего командира, пока ещё капитана - Панасевича.
  Мы - же, два друга (долгая, совместная, к тому - же творческая работа сдружила нас), до самого вечера ходили, как роботы. Выполняя приказы бездумно - по инерции. Ведь результаты смотра будут вечером.
  - Ну бойцы... Ничего ничего не скажешь, молодцы! Второе место! Совсем не плохо!... Тем более, что у победителей были художники - профессионалы...
  Мы знали, вернее видели их работы,  поистине талантливых ребят. Портреты и картины которых, в своей проработанной кропотливости уподоблялись фотографиям.
  - Сразу скажу, что потешили старика.. - хотя нашему бравому командиру до настоящей старости, ещё тарахтеть и тарахтеть.
  По хорошему, вас бы поощрить краткосрочным отпуском... Но вы, честно говоря прослужили - то, всего с Гулькин нос. Домой, как мне помнится, тоже писали. Остаётся что-о-о?...
  - Увольнение, товарищ командир...
  - Да, бойцы, увольнение... Только чур, не в запас... Ох и балую я вас молодёжь... Как бы не испортить...