Чехол от дирижабля

Ровно два дня назад я была приглашена в гости. Дом был серым, неприметным и скучным. Крыша была не достроена,а ветки деревьев так сильно разрослись, что для того,чтобы пройти к двери, приходилось склоняться до середины собственного роста. Мы поспешили зайти в дом. Сразу же представилась волшебная коробочка из детских сказок: снаружи миниатюрная, а внутри имеется множество отделений. С кухни доносились разные голоса, так что я сразу поняла, что друг мой живет не один.  Мы прошли в коридор. На стенах висели картины с изображением действий из лермонтовского "Демона", фотографии и еще какие-то рисунки современнных импрессионистов. Комната, что располагалась слева, была самой большой в доме. Я сразу обратила внимание на то, какой беспорядок там был: на кресле лежали вырезки из старых журналов и газет( кстати,кресла стояли по всему периметру комнаты), по полу была разбросана одежда и чемоданы, посреди комнаты лежала собака, не породистая, но с блестящей шерстью и виноватыми глазами, будто  животное чувствовало свою вину за то, что она расположилась дома, в меблированной комнате.
Зато рояль, огромный старый рояль, стоящий в углу, сразу привлек мое внимание. Крышка была поднята, ноты разбросаны, и меня очень обрадовало, что о таком прекрасном существе не забывают. Очень часто музыкальные инструменты становятся обыкновенной частью интерьера, когда как каждый из них мечтает зазвучать какой-нибудь  пьесой или этюдом.  Хозяин дома  Алексей,молодой человек  двадцати пяти лет, рассказал, что рояль достался ему от его прадедушки ,который привез инструмент из Германии. Садился за рояль теперь только сам хозяин , все остальные же посетители дома избегали общения с огромным черным предметом, стоящим у стены. Посередине кухни стоял небольшой стол, даже слишком маленький для такого количества гостей. Справа за столом, у окна, сидел мужчина лет тридцати пяти, светловолосый и бородатый, с большими сильными руками и  большими светлыми глазами.  На коленях у него расположился мальчик трех лет, сын. Напротив, в длинном пестром платье, разместилась жена Вероника. Платье ее заметно полнило, придавало  еще лет пять возраста, но , несмотря на все, лицо ее выглядело очень молодым и приветливым, а глаза весело блестели. Позади них, на кресле, сидела пожилая женщина и читала Грина, изредка поглядывая то на мальчишку, то пару. Позже я узнала, что она  мать Вероники  и часто приезжает вместе с сыном  и его женой в гости к Алексею.
 Все о чем-то шумно беседовали, ели, нарезали хлеб и очищали овощи, так что хозяин, видно, даже немного смутился и извинился за беспорядок. Но я не заметила никакой суеты, напротив, мне стало необыкновенно хорошо в их обществе, в этом большом доме со множеством комнат, с разбросанными вещами, картинами, одеждой, с собакой посреди комнаты и старым роялем.
Меня пригласили на второй этаж, где был такой же беспорядок: сотни книг и пустые книжные полки, старые иконы и музыкальные диски, по этажу бегала девочка примерно пяти лет с корзиной в руках.  В корзине сидел черный пушистый кот, так что я удивилась, как такой хрупкий ребенок может носить толстого сонного кота.  Это был второй ребенок пары, расположившейся на кухне, Соня. Она оказалась очень подвижной, все время бегала то по коридору, то по лестнице, мучала кота, пыталась разбудить брата, просила бабушку читать Грина вслух, рассыпала фрукты по полу или громко пела что-то.  Из-за того, что Соня была источником  шума, ее несколько раз подряд отправляли наверх, она делала вид, что готова заплакать, но, отвернувшись, снова вспоминала о коте и убегала, чтобы найти его.
Алексей, светловолосый юноша, пританцовывая и напевая какую-то песню, провел меня по этажу: длинный коридор где-то вдали сходился со стеной ("деревянный горизонт" - подумала я), двери комнат, словно в больнице, располагались по бокам на равном расстоянии. Мы зашли в одну из них. Самую большую в доме. Огромный зал, в котором кроме деревянного высокого стола, книжного шкафа и еще какого-то непонятного предмета, стоящего на столе и спрятанного в белый тканевый чехол, не было.
-Что это? -поинтересовалась я.
-А, это! Дирижабль. - засмеявшись, произнес Алексей. - Знаешь,что это?
-Немного слышала о них... Но если покажешь, будет еще интереснее!
Юноша разом сорвал чехол и я увидела  предмет, который раньше ассоциировался у меня со словом дирижабль. Он имел вытянутую форму и крылья по обеим сторонам каркаса, точно это крылья самолета.
-Ну, так и выглядит дирижабль! Как тебе? Правда, левое крыло и задняя часть не доделаны, не успел дедушка...
Я так обрадовалась началу рассказа, что не услышала, как нас позвали с первого этажа. Алексей заметно огорчился, но пообещал продолжить рассказ, вероятно,он хотел этого не меньше меня.  Следующие час мы провели на кухне, тесной, но уютной, пили чай, разговаривали. Я следила за мальчишкой, молодой парой, девочкой, таскающей кота и за двигающимися ветками за окном.
-Будет гроза! -сказала Вероника,смотря в окно,  и лицо ее показалось мне еще моложе. - Пете спать пора, засыпает уже у тебя на коленях. Укладывай спать. При этих словах она игриво посмотрела на мужа, после чего ее взгляд  внезапно стало очень строгим, и Вероника указала взглядом на лестницу.
Алексей вызвался отнести спящего мальчика в комнату, наверх. Я решила, что это хороший шанс снова вернуться к загадочному дирижаблю и, поблагодарив за обед, отправилась за хозяином дома.  Чехол от дирижабля лежал на полу, подняв его, я обошла вокруг аппарат.
-Очень красивый. Но я не знаю ничего почти о дирижаблях, как работают, с помощью чего летают... Так почему  он не доделан? -вдруг  вспомнила я самый важный вопрос, возникший у меня в голове еще при первой встречи с аппаратом.
-Не успел дедушка доделать,умер. Дирижабль этот он конструировал в память своего отца, погибшего на "Гиндербурге", и в память эпохи дирижаблей, которая закончилась после катастрофы. Прадедушка любил летать, сам конструировал летающие авианосцы, говорил, что весь смысл его жизни в том, чтобы так быть ближе к небу.  "Гиндербург" был огромным, высотой с тринадцатиэтажное здание...представляешь? Но в один из дней, при посадке аппарата, взорвался водород в отсеках, и дирижабль зогорелся. Там он и погиб... После смерти дедушки мой отец перевез дирижабль в этот дом,хотел доделать его, но забросил это занятие. Теперь и стоит тут  уже давно, я хочу заняться им, пытаюсь разобраться в конструировании, чтобы сделать дирижабль таким, каким задумал его мой прадедушка.
После этих слов Алексей подошел к шкафу, который стоял напротив стола, и достал старый фотоальбом.
-Вот, смотри. Фотографии,которые собирал прадедушка. Дирижабли восемнадцатого, девятнадцатого века, начала двадцатого...
 Фотографии огромных аппаратов, похожих на толстую сигару, были приклеены в альбом под разными надписьями: "Франция, 1852, дирижабль облетает Эйфелеву башню", "Полужесткий дирижабль, Норвегия, 1920", "Дирижабль графа Цеппелина", и, наконец, "Гиндербург", сгоревший в аэропорту США вместе с прадедушкой Алексея.  Меня  поразило,  с какой гордостью рассказывал юноша о погибшем родственнике, как смотрел на маленькую копию Гиндербурга. Казалось, что после нашей беседы Алексей броситься к книжной полке, достанет прадедушкины книги, фотографии, чертежи и снова возьмется за конструирование аппарата.
-Леша,Леша! Я нашла кота! А бабушка читала мне про паруса, Леша!  - Соня вбежала в комнату , замерла перед дирижаблем ровно на минуту, после чего продолжила:
-Ди-ри-жабль! Гин-дер-бург! -Соня выговаривала каждый слог, забавно рыча при произношении буквы "р". - Коррабль! Леша, давай доделаем,ты хотел!
Алексей засмеялся, закрыл альбом с фотографиями и взял Соню на руки.
 Мы отвлеклись от летательных аппаратов и  решили отнести ее к Веронике. По дороге пришлось захватить кота, чтобы Соня не обиделась, спрятать его от собаки, проходя мимо гостиной, и вернуть девочку  бабушке, все еще увлеченной Грином. Прошло около получаса, но на кухне так ничего и не изменилось. Вероника с мужем полушепотом обсуждали, куда поехать летом, пили чай, смеялись, сын их вздрагивал, когда слышал раскаты грома, но продолжал спать. Я решила уйти в гостиную,чтобы поиграть с собакой, грустно выглядывавшей из-за угла гостиной. Мать Вероники отрезала кусок колбасы,  я угостила собаку и села за рояль, увлекшись игрой шопеновского ноктюрна.  Я играла и мне казалось, что под музыку Шопена голоса, доносившиеся с кухни, звучат особенно по-семейному. Я размышляла о том, что, вопреки высказыванию Толстого,  каждая счастливая семья счастлива по-своему. Наверное, оттого, что каждый находит счастье в разном. Счастье этой семьи, несомненно, было друг в друге. 
Собака, расположившись у моих ног, положила голову на лапу и била хвостом об пол, в такт музыке.  Так прошло больше получаса. Кухонные голоса утихли, а я решила вернуться к  гостям. Пройдя в кухню и  обнаружив,  что ни Алексея, ни семьи его брата там нет, я поднялась на второй этаж, поскольку услышала оттуда радостный крик Сони. "Кота, наверное, поймала снова" - решила я.
Но нет, не в коте было дело. Открыв дверь в комнату с дирижаблем, я увидела, как Соня вместе с Алексеем, держа чехол с обеих сторон, пытаются накрыть аппарат.

-Соня, Соня, не тяни так! Вот... Ну,Леша,не достанет же!- смеясь, говорила Вероника.

Муж Вероники стоял совсем недалеко с фотоальбомом в руках и улыбался. Мать его, отложив Грина в сторону, к остальным книгам, держала на руках мальчишку. Все внимательно наблюдали за тем, как юноша и девочка бережно, точно настоящее сокровище, накрывают дирижабль белым  чехлом,  снятым по мое просьбе.  Я стояла у двери и не решалась пройти в комнату, чтобы не нарушить атмосферу семейного уединения.
-Спрятали Гиндеррбург! - кричала радостно Соня.
-Скоро доделаем дирижабль,да, малышка? - улыбнулся Алексей, обратившись к девочке.
В эту минуту меня заметил муж Вероники, удивившись тому, что я стою у молча у двери.  Никакой мебели, кроме стола и книжной полки в этой громадной комнате не было, поэтому мы снова спустились на первый этаж к собаке, креслам, старым газетам и роялю.  Проведя следующий час за просмотром фотографий, я обнаружила, что наступил вечер и пора уходить. Вероника в тот момент  что-то исполняла за роялем, Соня, обняв кота, спала на кресле, ее муж вместе с матерью о чем-то тихо беседовали, чтобы не помешать сну девочки и игре Вероники.
Закрывая дверь, проходя под нависшими пугающими ветками, я думала о том, каким разным оказался дом снаружи и изнутри, о том, насколько символичным оказался чехол во всей этой истории и том, как уютно мне было в компании этой семьи.  Стоя у дороги, обернувшись, я увидела, как со второго этажа мне машет Соня, а на подоконнике сидит кот, облизывая лапу. Внезапно раздались раскаты грома, стал капать мелкий дождь, а я поспешила к автобусной остановке, напевая мотив еще одного шопеновского этюда.