3

Подойдя к двери дома, Макс оглянулся и осмотрел пустую улицу. Он не хотел, чтобы его видели, стоящего здесь, в заляпанном грязью больничном халате. Хотя и сомневался, что кому-то в этой глуши придет в голову выглядывать на улицу в столь поздний час. В этом доме он вырос, здесь он жил, когда собралась их компания. Семь человек — четыре мальчишки и три девчонки. По этому поселку, лишь формально носившему звание ПГТ, они бегали, проказничали и играли. Ходили в полнолуние на кладбище, пощекотать нервы. Им было по четырнадцать-пятнадцать, когда одна из девчонок, Оксана, предложила развлечение — совершить там простенький ритуал, который она где-то вычитала. Они легко согласились.
Он обошел дом сбоку, и присел у стены. По старой привычке, в трещине фундамента всегда оставался запасной ключ. Теперь, его нужно было как-то достать почти не слушающимися пальцами. Макс буквально выцарапал его оттуда и поймал на ладонь. Вернувшись к двери и перехватив ключ зубами, он вставил его в замом и зубами же повернул, морщась каждый раз, когда он проворачивался. Закрыв за собой дверь и с облегчением рухнув на диван в прихожей, он скинул с себя больничные тапочки и растянулся. Сон пришел почти мгновенно.

Луч солнца, прорывавшийся из-за приоткрытой занавески, раздражал глаза даже сквозь закрытые веки. Но разбудил не он, а чувство голода. Макс сел на диване и попробовал согнуть пальцы — в этот раз он смог коснуться ими ладони, почти не испытав боли. Это было уже гораздо лучше. Скинув с себя грязный халат, он вяло прошаркал к холодильнику, на ходу покачиваясь и чувствуя себя совершенно истощенным. Взяв оттуда колбасу и сыр, он не стал напрягаться с бутербродами, а просто поочередно откусывал от них кусками, запивая уже начинавшим прокисать молоком. Лишь утолив голод, он наконец пошел в душ. Струи воды смыли с него грязь, но не прибавили бодрости. В сон клонило все сильнее. Выйдя из душа, Макс посмотрел на себя в зеркало. Швы на скуле, все лицо в пятнах синяков и ссадин, и неудивительно, что его мучил зверский голод — сейчас он выглядел как анорексик, буквально за одни сутки сбросив не меньше десяти килограммов.
— Экспресс-диета для чайников, — буркнул он своему отражению.
Скорчив ему гримасу, он прошел в свою комнату, где рухнул на кровать, снова моментально уснув. В течении дня он проснулся только один раз, чтобы уничтожить остатки сыра и засохшего хлеба.

Руки уже полноценно работали, практически не напоминая о недавних болях. Макс прожевал последний кусок жаренной курицы и печально посмотрел на пустую тарелку. Проспав чуть больше суток и почти сведя на ноль запасы еды в доме, он все равно чувствовал призрак голода. А сейчас ему предстояло еще решить, что он будет делать. Его пытались убить, а перед тем, лишили жизни его приятеля. Пусть этот приятель перед тем и оставил на его лице несколько повреждений. Идти в полицию и заявлять, что дочь полицейского — убийца? Придется все рассказывать, а его рассказ вряд ли сочтут правдоподобным, учитывая его невероятное спасение. Куда вероятней, что убийцей объявят его, а после упрячут в психушку, и папаша Вероники наверняка сможет позаботится, чтобы он оттуда никогда не вышел. А значит, оставалось разбираться только самому.
Но была и куда более тревожащая проблема — или ему и правда нужна помощь психиатра, или кого-то, кто имеет куда меньшее отношение к медицине. Оба варианта были крайне дерьмовыми, и Макс решил, что будет разумнее пока вообще ничего не решать. Закинув грязную тарелку в раковину, он вернулся в комнату.
Вероника жила всего в полукилометре от его дома, но наведываться к ней сейчас было бы глупо. Первым делом Максим собирался вернуться к заброшенному общежитию — нужно было все осмотреть. Он был уверен, тело Виктора наверняка лежит недалеко от того места, куда бросили и его. Возможно, придется перепрятать его тело. Никто не должен узнать о том, что произошло в старом здании, и связать с этим Макса. Нужно уничтожить все следы и улики, и только потом заняться Вероникой. У него пока еще не было четкого плана, но пожалуй, после ее смерти он сможет выставить себя невинной жертвой, так, чтобы даже ее отец ни о чем не догадался.
Максим покидал из шкафа на кровать нужную ему одежду — ориентируясь на ее практичность. Ему предстояло сделать немалый круг, чтобы дойти до общежития никем не замеченным. Ненадолго задумавшись, он вытащил из шкафа берцы, пылившиеся там не меньше года, с тех пор, как он в последний раз выползал в дальний поход. Захлопнув дверцу, Макс посмотрел в закрепленное на ней зеркало — ничего, что напоминало бы о недавнем избиении, или содранной до кости кожи — только легкий оттенок усталости. Парень провел по лицу рукой и повернулся к кучке лежащей на кровати одежды, как вдруг по его спине пробежал холодок, а сердце начало бешено ускорять ритм — отражение не повторило его движение, оставаясь неподвижным. Макс медленно повернулся, сердце билось так сильно, что казалось, будто сама реальность пульсирует.