Записки следователя

Данную подборку я назвал «Записки следователя». Название не  совсем оригинальное. Оно было в свое время использовано известным советским следователем и  писателем Львом Романовичем Шейниным.
Основные произведения написаны им в детективном жанре. В 1928 году он опубликовал свой первый рассказ из серии «Записки следователя», в 1930 году – «Рассказы следователя», в 1931 году издал учебник по криминалистике. В дальнейшем написал ряд  различных литературных произведений и сценариев к фильмам. Его рассказы пользовались огромной популярностью. Этому способствовало доскональное знание предмета. В 1923 году он был мобилизован в Прокуратуру СССР, где работал над детектором лжи в лаборатории психолога Лурия. С 1931 года - следователь по важнейшим делам Прокуратуры СССР. В 1933 года в Котласе расследует дело о массовой гибели заключенных на перегоне Котлас – Яренск.  В декабре 1934 года ведет дело по убийству С.М. Кирова. С 1935 года начальник следственного отдела Прокуратуры СССР. Вместе  с Вышинским А.Я. подписывает обвинительное заключение по делу Каменева, Зиновьева и их сторонников. После окончания Великой Отечественной войны в 1945 году на Нюрнбергском процессе вместе с Гофманом И.Д. помогал гособвинителю от СССР Руденко Р.А.
В настоящее время о его произведениях вряд ли слышали молодые следователи. Но одну работу «Начинающему следователю» им полезно было бы прочесть:
 «- Помни, что ты - следователь. Ты приз¬ван для борьбы с преступностью. Как следова¬тель, ты первым сталкиваешься с преступлением. Ты первым должен разоблачить преступника. От тебя и только от тебя, от твоей инициативы, оперативности, настойчивости и умения зависит многое.
Ты опоздал выехать на место преступления, и его следы растаяли, стерлись, исчезли. Ты не вызвал вовремя важного свидетеля и обви¬няемый предупредил тебя - подговорил свиде¬теля показать неправду, сбил его с толку.
Ты небрежно произвел обыск и потому не нашел искусно спрятанных ценностей, украден¬ных    у твоего    государства,    у твоего    народа, у тебя.
Тебе сообщили из района, что обнаружен труп, но на дворе бушевала метель, выла вьюга, и ты сказал самому себе: «Ничего, я подожду, я выеду завтра, за ночь ничего не случится». Но ты обманул самого себя, потому что завтра ты уже не найдешь того, что мог бы найти сегодня.
Прежде чем стать следователем, ты учился. Ты изучил много полезных учебников и по заслугам получил свой диплом. Но одних учебников недостаточно, как бы ни были они хороши. Главный твой учебник - сама жизнь, и этот учебник надо читать до своего последнего дня... Поэтому -  учись, работая и работай, учась. Тренируй свою память, свою наблюдательность, накапливай наблюдения и научись их обобщать. Помни, что криминалисту важно анализировать не только свой собственный опыт, но и опыт тех, кто работал задолго до тебя, и тех, кто работает рядом с тобой.
Помни, что явления и методы повторяются. Помни, что по методу аналогии иногда раскрывались преступления, на которые уже махнули рукой, отчаявшись их раскрыть.
Помни, что нет преступлений, которых нельзя раскрыть, а есть следователи, не умеющие их раскрыть. Нет «скучных» дел, есть скучающие следователи. Поэтому преодолей неверие в свои силы, не опускай рук, не складывай оружия.
Проверяй каждый свой шаг, каждую версию, каждый вывод, и ты не ошибешься, если на¬учишься признавать свои ошибки. Будь трезв в выборе версии, и она не уведет тебя в сторо¬ну. Не принимай на веру любую догадку. Помни слова Горького: «Из десяти догадок - девять ошибочны», но не забывай, что нет таких зага¬док, которые нельзя разгадать.
Допрашивая человека, никогда не забывай, что ты делаешь привычное и будничное для те¬бя дело, а он, может быть, запомнит этот допрос на всю жизнь. Всегда помни, что искусство до¬проса состоит не только в том, чтобы уметь задавать вопросы, но и в том, чтобы уметь выслу¬шивать ответы, выслушивать внимательно и не¬предвзято, спокойно и объективно.
Никогда не забывай, что, защищая советский закон, ты сам обязан свято выполнять его требования, и что закон равно обязателен и для того, кого допрашивают, и для того, кто допра¬шивает.
Не будь чрезмерно доверчив ни к обвиня¬ющим, ни к обвиняемым. Проверяй показания и документы, помни, что не всякий документ, как бы убедительно он ни выглядел, является подлинным. Еще Анатоль Франс заметил, что «нередко наиболее правдоподобно выглядит до¬кумент, который фальшив».
Разговаривая с живыми свидетелями, не за¬бывай    о немых - вещественных    доказательствах: следах, пятнах, орудиях преступления…  Научись правильно понимать их, ведь они никогда не лгут.
Будь спокоен, но не равнодушен, вежлив, но настойчив, оперативен, но не тороплив. Будь сдержан, но не безразличен, вдумчив, но реши¬телен, осторожен, но смел».
Материалы я старался расположить в хронологическом порядке. Подбирал наиболее запомнившиеся, точнее, те, что удалось вспомнить. За годы работы сюжетов было очень много. Вспоминаешь один, за него цепляется другой и так далее. Думаешь, что  уже все. Нет, опять вспоминается какой-то эпизод в сопровождении с целой серией других. И так до бесконечности…
Конечно, нужно было вести записи или сохранять обвинительные заключения. Но это сейчас просто, при наличии компьютеров и множительной техники. Раньше было сложнее.
Вообще я считаю, что обобщение следственной и оперативной практики – дело нужное и для передачи опыта, и для раскрытия сущности этого вида деятельности.
Я -  уроженец Свердловской области, и у нас раньше большой популярностью пользовались книги оперативного сотрудника УВД облисполкома Бетева Сергея Михайловича «Восьмой револьвер», «Теорема Лапласа» и другие. Написаны на местной практике. Узнаваемые места, узнаваемые события, о которых что-то слышал или читал в газетах.
Или взять книги бывшего оперативного сотрудника УВД Хабаровского крайисполкома Кирилла Александровича Партыка.
Интереснейшие работы. В частности его книгу «Мутант»  перечитал несколько раз. Сразу ориентируешься, где все происходит. Преступления, которые там описаны или упоминаются, известны. С ними приходилось сталкиваться. То, что в его работах как правило присутствует мистическая линия, только придает остроту произведению и не портит общего впечатления, что все это очень жизненно.
Так что следователям и операм рекомендую собирать, обобщать и публиковать свою практику.
В милицию я пришел в декабре 1978 года уже в довольно приличном возрасте – мне было 32 года. До этого было 10 лет службы в ВМФ СССР. Учился на втором курсе ВЮЗИ. Первая встреча была с заместителем начальника Центрального РОВД Хабаровска полковником Савченко. На вопрос, в какой службе я хотел бы начать, я сказал, что, видимо, в уголовном розыске, так как для следствия 1 курса института явно мало.
Савченко же предложил мне начать работу с профилактической службы. Направление – работа с ранее судимыми и административный надзор. Вскоре я понял, что это было очень дельное предложение. Начальником отделения был Резенко В., наставником назначили Глозмана Я.М. В мои обязанности входил надзор за ранее судимыми, постановка их на профилактический учет. Кроме того, осуществление административного надзора за теми, кто с этим ограничением освободился из мест лишения свободы, а также сбор материалов для установления надзора по инициативе РОВД. То есть все судимые в обязательном порядке проходили через меня, и я со всеми был лично знаком. В дальнейшей работе, уже на следствии, это мне очень пригодилось.
Еще на нашу службу возложили обязанность пополнять картотеку Уголовного розыска УВД Хабаровского крайисполкома по способу совершения преступлений. Начальник розыска Кос Я.Н. собрал всех инспекторов города с этого направления, поставил задачу. Я прикинул, что по 5 карточек в неделю вполне реально можно готовить. Составил список судимых по годам освобождения и по вторникам стал ездить в архив УИТУ УВД крайисполкома. Там брал для изучения очередные дела, забирал из них по одной фотографии и по одной копии приговоров. Заполнял карточки для картотеки. Перед сдачей их в розыск эксперт Хвостов Б. делал мне на «елочке» фотографию карточек (множительной техники в то время у нас еще не было). Кроме того, у него был установлен последний писк оргтехники - прибор для ламинирования, и он эти фотографии ламинировал. Таким образом у меня через два года образовалась своя картотека по способу совершения преступления с фотографиями, установочными данными и т.д. примерно на 500 человек.
Летом 1980 г. я в составе команды Хабаровского края участвовал в охране общественного порядка на 22 летних Олимпийских играх в Москве. Наш объект был велотрек в Крылатском. Старший - полковник Пантузенко Ю.К.  Этот месяц – одно из самых запоминающихся событий в  жизни.
По возвращении в Хабаровск меня пригласил начальник следствия Люстерник Б.Ш. и предложил должность следователя Центрального РОВД. Конечно, я согласился. На первое время мне наставником назначили Глухих Н.Н. и сразу передали в производство около 10 уголовных дел из производства следователя, который перевелся в другой райотдел.
Я добросовестно стал их изучать, выдвигать версии, составлять планы расследования. Дела были различные: кражи, грабежи, разбои и т.д. В ходе изучения вдруг обратил внимание, что по всем делам свидетелями допрошены одни и те же лица. Хотя одно преступление, например,  совершено на Амурском бульваре, второе – на улице Ленина, третье – в районе «Энергомаша» и т.д. Спрашиваю наставника, как это могло быть. Она поясняет, что просто следователь, чтобы наполнить дела, видимо, спускался в дежурную часть и допрашивал задержанных, находящихся там. Вот такая уловка.
Постепенно начальник следствия стал давать мне дела «с лицом».
Первое из таких дел было по факту кражи рулона ткани с первого этажа «Дома одежды». Когда я получил это дело, подозреваемый был уже задержан и водворен в ИВС. Нужно было предъявить ему обвинение, избрать меру пресечения, собрать характеризующий материал и направить дело с обвинительным заключением прокурору, как написал в письменных указаниях Люстерник Б.Ш.
Читаю материалы. Проверка на судимость сделана. Согласно ей, Панфилов Федор Никитич, 56 лет, судим 5 раз, признан судом особо опасным рецидивистом. Последний раз освободился из мест лишения свободы три месяца назад.
Свидетели – продавцы и покупатели – поясняют, что днем он вошел в отдел тканей. Взял со стеллажа рулон ткани и с ним спокойно вышел из магазина. Придя в себя, опешившие продавцы догнали его в 50 метрах от магазина. Отобрали добычу. Приехавший по вызову наряд милиции отвез его вместе с заявлением и объяснениями свидетелей в Центральный РОВД. При допросе он факт кражи не отрицал, пояснив, что был слегка пьян и решил таким путем заработать.
У следователя, принимавшего решение, сразу возник вопрос, как его действия квалифицировать – как кража (тайно похищение имущества) или как грабеж (открытое похищение имущества). Санкции за грабеж значительно жестче, а разграничить можно только по субъективной стороне, по умыслу.
Юридическая подготовка у Федора Никитича была хорошая, поэтому он сразу же заявил, что рулон он забирал тайно, т.е. считал, что в толпе на его действия никто не обратит внимание. А то, что его сразу задержали – случайность. Кто же мог подумать, что продавщица такая глазастая попадется? В общем, уголовное дело  возбудили по краже.
У меня вопрос по квалификации тоже возник. Ну хорошо, он субъективную сторону толкует, как ему выгодно, в голову к нему не влезешь. А с объективной стороны это выглядит так: заходит с улицы бичара в приличный магазин, как в свой сарай, берет, что ему понравится и уходит. Да, тут  есть вопросы.
Более опытные следователи мне как начинающему советы разные дают. Ты, мол, голову не ломай, предъявляй обвинение по более тяжкой статье. В крайнем случае судья перейти на более легкую всегда сможет. А если он сочтет, что обвинение по краже не обоснованно предъявлено, то ужесточить обвинение он не в праве и потому вернет дело на дополнительное расследование.
Да подождите, мужики, говорю, это все хитрые технологии. Я же для себя хочу разобраться и принять решение, которое никто поломать не сможет. Что же, я глупее судьи, что ли?
Это меня еще в то время колесо уголовного процесса основательно не закрутило, и я мог порассуждать, поумничать.
В общем, иду в ИВС познакомиться с Панфиловым, допросить его по возникшим у меня вопросам.
Приводят его. В общем-то и не бичара даже, как я его представлял себе. Одежда не новая, но опрятная. Внешне никогда бы не подумал, что передо мною особо опасный рецидивист. Очень вежливый мужчина. И что интересно, в нем нет наглости, присущей неоднократно судимым. Он курящий, но, поскольку его никто не посещает, курить у него нет. Мне как курящему понятно, как это тяжело без табака. Но он ни разу не решился сам попросить сигарету, пока не предложу.
Познакомились. Человек всю сознательную жизнь провел в местах лишения свободы. Все связи – семейные и общественные, давно утеряны. После освобождения живет у одной женщины на улице Антенной, нигде не работает. В городе у него живет сестра, сын которой работает в батальоне патрульно-постовой службы.
Пообещал ему вызвать женщину с Антенной, чтобы она принесла бритву, зубную щетку и пасту.
После того начали опять обсуждать вопрос квалификации его действий. Он отстаивает свою позицию, я привожу контраргументы. Все это довольно долго. Под конец он не выдержал: да тайно я похитил эту дурацкую ткань, тайно. Они же, продавцы, только болтают между собой, за товарами не смотрят. То, что меня задержали – случайность. Оставалось перейти дорогу к пединституту, а там на троллейбус…
- Ну, то, что вам другой меры пресечения, кроме ареста я избрать не могу, надеюсь, понятно?  - Да понятно, говорит.
- Тогда поехали к прокурору за санкцией.
К концу дня вызывает Люстерник:
- Михаил Иванович, у тебя есть дело по «Дому одежды». Так вот, прими еще одно. Даму одну задержали. Она из Комсомольска, как говорили раньше, из хорошей семьи, не судима. Украла платье на втором этаже. При выходе из отдела ее задержали, платье и плечики изъяли. Она уже два часа в дежурной части. Посмотри материалы, прими решение о мере пресечения.
Дежурная часть – место довольно примечательное. Дежурный сидит слева от входа. Направо, напротив дежурного – комната разбора с задержанными за большим окном во всю стену, чтобы дежурному было видно, что там творится. В комнате разбора две клетки, всегда заполненные хулиганами, пьяными и т.д. Патрульные со всего района постоянно их тащат сюда. За сутки через нее проходят от 30 до 150 человек. Доставленные светскими манерами не отличаются. Кто-то орет, чтобы привлечь к себе внимание, кто-то требует прокурора. Одного, довольно приличного вида человека, доставляли раз в месяц, и он всегда представлялся Поскребышевым – секретарем Сталина и требовал доложить о задержании прокурору края.
Вот из этого дурдома приводят эту даму. Действительно, вполне приличная женщина, лет 30. Чувствуется, что два часа в дежурке не прошли даром. Дама на взводе, держится из последних сил.
Я представился, сказал, что ознакомился с материалами. Предстоит провести ряд  мероприятий – допросов свидетелей, очных ставок, проверить ваше прошлое. Может, это не первая кража. Для этого, раз вы не местная, вас придется на некоторое время задержать.
И тут раздался душераздирающий вой:
- Михаил Иванович! Миленький, не надо меня больше туда, я не выдержу. Я вам все расскажу. Я сегодня еще одно платье украла и сейчас вам его выдам.
- Это что, еще одна кража? Где, когда?
- Я утром приехала из Комсомольска, зашла в «Дом одежды», на втором этаже примеряла ряд платьев, хотя денег на покупку не было. Видя, что продавцы заняты чем-то своим, спрятала одно платье в сумку, отвезла его на вокзал, сдала камеру хранения. Когда вернулась, чтобы украсть второе, меня задержали.
В Хабаровск она приехала в краевую больницу, у нее обнаружили онкологическое заболевание крови, показала мне направление.
Что ж делать, надо ехать за платьем. В камере хранения она достала платье вместе с вешалкой и выдала мне. В присутствии понятых я изъял его. На вопрос, зачем вешалку взяла, дама пояснила, что пустую вешалку быстро обнаружат и поймут, что была кража. Соображает.
Ну что с нею делать? Сказал, чтобы ехала на ближайшем поезде домой и через два дня приехала ко мне для принятия решения по делу. Выписал повестку и запрос на место работы на характеристику. Она от счастья аж обалдела.
А я поехал в магазин передать платье. Заведующую отделом послал за директором. Когда пришел, показал платье: ваше?  - Наше.
- Проверьте, где висело, есть ли недостача.
Проверили, есть.
- Вот у вас и украли. Дайте расписку в получении с обязательством хранить до принятия решения по делу.
Тут директор поднялся: «Курицы! Продавцы из вас никакие. Ни товар предложить, ни обслужить покупателя не можете. Стоите,  как коровы! Так хоть обязанности сторожей выполняйте. За что вам только зарплату платят?» В общем, воспитывает.
Утром, только пришел на службу, звонит опер Петров Геннадий:
- У тебя дело по краже ткани в «Доме одежды»? – У меня. – сейчас я зайду, есть информация.
Пришел.
– О чем ты с ним говорил?
- Допросил. Обстоятельства дела выяснял. Пытался с субъективной стороной разобраться. 
- Вот, вот. После допроса он этот вопрос в камере стал прокачивать, что следователь вменит, кражу или грабеж? Там по этому вопросу целый диспут разгорелся. Кто доказывает, что кражу, кто утверждает, что грабеж. Все же знатоки. А он говорит: «Ну вот я  месяц назад в отделе музыкальных товаров Центрального универмага баян украл. Зашел, взял баян принародно и вышел. Вот если сейчас его найдут и докажут, что он из универмага, мне что, скажете, тоже грабеж вменят? Ведь никто же не видел, хотя я на виду у всех взял».
Ты понял, что за дела? За ним еще одна кража. Я проверил, заявления из универмага не было, но ведь кража-то была.
- Давай-ка езжай к той женщине, у которой Панфилов жил. Скажешь ей, чтобы привезла курево, белье, бритву и вези сюда. С нею надо работать, а я санкцию на обыск получу.
Через три часа приводит какую-то старуху:
- Вот это следователь. Не вздумай ему врать, а то как дам по башке, старая ведьма.
- Что Геннадий Иванович, случилось?
- Врет, сволочь. Федор просил у нее баян забрать, чтобы вроде как срок поменьше получить. Ну, за добровольную выдачу, может, скостят. А она его, видно, пропила и врет, что не видела никакого баяна.
- Ладно, пусть подождет в коридоре. Ну что, нет ничего?
- Да там квартира бичевская. Все, что появляется, пропивают. В общем, пусто. Для Панфилова она что-то собрала. Передачу сделаем, и надо будет с ним работать.
- Ладно, я со старухой сейчас для проформы переговорю и отправлю. Ты с ее окружением работай. Найдем баян.
- Конечно, найдем.
Завтра комсомольчанка должна приехать. Надо решение принимать. Пошел к Люстернику, доложил: не знаю, что с нею делать. Живет в другом городе. Каждый раз вызывать ее для проведения следственных действий проблема. Арестовывать не будешь. И, знаешь, мне ее что-то жалко. Заболевание серьезное, я консультировался. Может быть, это тот случай, когда ей этот стресс с задержанием и два часа в нашей дежурке – до конца жизни урок. Может, прекратить уголовное преследование, скажем, с изменением обстановки. Хотя, конечно, это не по закону, но, если в суд направить, обязательно ухряпают.
- Да если бы одна кража была, как при задержании, а то сейчас две – повторность. Завтра заместитель прокурора Ширшов придет, посоветуемся.
Комсомольчанка приехала со свекровью – очень энергичной, пробивной женщиной, которая сразу, как говорится, взяла быка за рога. Привезла характеристики на невестку и даже ходатайство с места работы о передаче на поруки. По ее мнению, у невестки произошел сдвиг в психике в связи с диагнозом. Ну, не знаю…
Приехал заместитель прокурора. Я ему доложил обстоятельства и свое мнение о прекращении. Согласился, хотя с оговоркой, что повторная  кража. Строго говоря, не может быть прекращена по таким основаниям.
- Давай ее сюда.
Пришла.
- Следователь предлагает прекратить в отношении вас уголовное преследование. Его доводы меня убедили, я согласен. Но, если вы еще что-то противоправное совершите, то снисхождения не ждите. Можете идти.
Когда вернулся в кабинет, обе дамы, радостные, рассыпались в благодарностях. И вдруг старшая достает, видимо, заранее приготовленные деньги и говорит:
- Михаил Иванович, возьмите в благодарность за ваше отношение.
- Вы что, одурели с радости. Немедленно отсюда, пока я не исправил, что сделал.
И тут она сует мне деньги в карман и обе эти негодяйки бросились бежать. Только грохот послышался по нашим крутым лестницам. Меня как кипятком ошпарило. Прокурор за стенкой, взятка в кармане, эти мерзавки убежали.
Кинулся за ними. Догнал уже на выходе из РОВД: «Стоять!». Злости было столько в голосе, что они замерли на месте. «Немедленно забирайте деньги и валите отсюда. Иначе обе здесь останетесь. Благо прокурор на месте и ничего не надо будет объяснять».
Короче, отправил их. Надо Панфилова допрашивать. Его из СИЗО привезли.
- Ну что, Федор Никитич, как и обещал, подругу твою я нашел. Она передачу принесла. Давай по твоему делу опять поговорим.
И снова уточнение деталей по этому злополучному рулону ткани минут на сорок.
Так, а сейчас давай-ка поговорим, чем ты занимался до того. Ты, видно, по забывчивости про баян забыл сказать, который к своей подруге принес. Ты же понимаешь, что те три месяца, которые ты был на свободе, мы по минутам перетрясли. Все твои связи, встречи в этот период отрабатываем. Вот на баян вышли. Продолжаем дальше…
- Не знаю я никакого баяна.
- Знаешь, Федор Никитич. И  также знаешь, что, если я задал этот вопрос, то все равно не отстану. Ты мужик умный, раскинь мозгами. Предлагаю вариант. Я ничего не говорил. Ты  сам решил добровольно рассказать о всех совершенных преступлениях. И явку с повинной написал, а я ее принял. А суд все это учтет.
Сидит, думает.
- Ну ладно, дайте бумагу. Я напишу. После написания явки на протокол допроса все расписал подробно.
- Ну, а об остальных преступлениях что молчишь?
- А больше ничего не было.
- Ну ладно. Суд учтет это, конечно. Хотя, Федор, тебе на зоне лучше. Здесь одни хлопоты с тобой.
Встретились с Петровым, обсудили. Явка есть, а баяна нет. Искать надо.
– Найду.
И нашел-таки. Всю округу перетряхнул и приносит баян.
Позвонили в универмаг, чтобы  директор и все сотрудники отдела музыкальных товаров были на месте.
Приехали. Панфилов показал, где и как он украл баян.
- Была кража?
- Была.
- А почему не заявили?
- Мы уже при ревизии обнаружили недостачу. Стали восстанавливать и вычислили, что одного баяна нет стоимостью именно в эту недостачу. Заставили продавцов скинуться и возместить недостачу.
В общем, вернули им баян.
В то время многое было в дефиците. И вот как приду в отдел музтоваров, продавцы откуда-то достают редкие диски, магнитофонные записи: «Покупайте. А скоро новые поставки будут. Приходите». Каюсь, иногда злоупотреблял служебным положением.