Две Евгении

Евгения Дмитриевна (Черная) БЕЛОВА и Евгения Степановна (Бородина) ШАТАЛОВА - две дочери воинов, павших в Великую Отечественную войну. Две матери. Две труженицы. Обе удостоены звания «Ветеран труда».
Имена женщин связаны с датами их рождений, в марте и ноябре, – рядом с датами именин священномучеников с именем «Евгения» и «Евгений». И пусть твердят злые языки, что «в то время в Бога не верили». Истово, может, и не верили, но жили с верою. И у каждой из этих женщин был свой ангел-хранитель, при вполне человеческой наружности, с земными делами и заботами.

ВСПОМИНАЯ о своем детстве и юности, Евгения Дмитриевна БЕЛОВА зябко поводит плечами – холод не сытых, а порою и вовсе голодных лет, живет в ней. Острой занозой в памяти - украинская деревушка с красивым названием Подолянка. Трехлетняя Женя знает, что при появлении немцев нужно прятаться в початки кукурузы, ворохом насыпанной на подпечек, но любопытство маленького ребенка оказалось сильнее страха, и вот она на руках у матери, а мать под дулом автомата тянет на веревке коровенку-кормилицу на убой. Женя уже слышала вой женщин по угнанным в Германию девчонкам-подросткам, среди которых была ее старшая сестра Настя. Скоро придет в дом страшное слово «похоронка». Спустя годы она осознает тяжесть этих событий.
Образ отца стерся из памяти Евгении Дмитриевны. Из рассказов матери, до войны был председателем трех колхозов. Гибель в августе 1944 года красноармейца, наводчика орудия 747 стрелкового полка 172 Павлоградской стрелковой дивизии Черного Дмитрия Кирилловича, захороненного в братской могиле близ польского городка Тарнобжег, не сняла «черную метку» с его старшей дочери, угнанной в Германию. Трижды убегавшая со сборных пунктов, чудом оставшаяся живой, она умрет в восьмидесятых, так и не узнав, что за ее муки положена компенсация.
Переезд семьи после войны в село Пронькино, где, по письмам односельчан, «с голоду не умрешь, рыбу можно руками ловить», не спас от голода - братья Жени служили в армии, а много ль рыбы можно заготовить без мужчины? В заботе  о дровах надорвалась и тяжело заболела мать, следом за ней слегла с полиартритом еще одна старшая сестра Жени - Мария. Женя оставила школу, ухаживая за ними, подрабатывая дойкой коров у односельчан. Промозглые дни и вечера в худой избенке становились все горше. Однажды утром Ефросиния Давидовна подала дочери, завернутый в рушник початок прошлогодней, заскорузлой, кукурузы, варившийся всю ночь, и сказала: «Иди, дитятко, сколь силы будет, иди. Может, хоть ты выживешь». И шестнадцатилетняя Женя ушла во взрослую жизнь. Сил хватило дойти до города, сколько-то пройти за случайным грузовиком, с мыслью: «Куда приедет, там и работу буду искать», войти во двор предприятия, куда заехал грузовик, а там упасть в обморок от пьянящего запаха паленого мяса. Нашла ее работница, как оказалось, мясокомбината, напоила чаем с сахаром, и отвела к директору – Садаеву, который решил судьбу Жени Черной, приняв на работу. Со своей первой зарплатой, зажав деньги в руке, она бежала в Пронькино – купить продуктов и дров, чтобы досыта накормить и обогреть сестру и мать.
В городе Женя нашла семью, согласившуюся впускать девчонку на ночлег. Радость была недолгой – спустя пару дней ей не открыли дверь. Идти некуда, она решила – будь, что будет! И устроилась спать на скамейке возле хозяйской калитки. Не известно, сколь безопасна была бы отчаявшейся девчонке такая ночевка. Она уж в сон провалилась, да растолкала-разбудила ее баба Панна-почтальонша, и забрала к себе домой. Денег за постой брать не стала. Вскоре Жене выделили место в трехкомнатной секции нового двухэтажного общежития. Вспоминает: «Работы много, а усталости не было! Ну, скажи, какая может быть усталость, когда рядом с общежитием клуб, а? А я так любила танцевать и петь!». 
Не показывала Женя никому свои руки, изрезанные при жировке мяса, не жаловалась, каким трудом достаются деньги. Работала наравне с мужиками, 45 лет отдав предприятию. Сейчас с юмором рассказывает, но не до шуток было, когда отправили ее на неделю в Амурзет забивать скот, да подзабыли на целых три месяца. Как спохватились, велели добираться с попутками. Уговорила пожилого водителя, Федора Петухова, забрать ее в город. Выехали поздно. До Пузино не доехали, сломалась машина. Ночь, ветер, мороз. А на Жене одежка «на рыбьем меху». Поколдовал дядька над заглохшей машиной и решил – ехать любой ценой, до утра замерзнут. Заставил Женьку выпить спирт, привязал к крылу автомобиля, снял крышку с капота, дал то ли насос, то ли поршень, чтобы она этой штуковиной в потрохах двигателя на ходу шурудила. Так и ехали до первого дома. Пока машину ремонтировали, Женя сомлела, и хозяйка дома уговорила водителя дать ей поспать несколько часов. Работу в командировке оплатили, а в стаж не учли – первой датой вместо 1956 года указан 1957.
На комсомольском субботнике познакомился с ней молодой строитель-красавец Василий Белов. И прикипел к работящей девчонке. Свадьба была скромная, а жизнь совместная долгая. На все хватало двух пар рук, спорых в работе – и за хозяйством ходить, и детей нянчить, и дом построить. Овдовела Евгения Дмитриевна восемь лет назад.
В трудовой книжке всего две записи - прием на работу и увольнение с выходом на пенсию. Евгения Дмитриевна имеет два ордена – Трудового Красного Знамени и Октябрьской революции. Была депутатом Городского Совета трех созывов. Дети и  внуки дарят ей любовь и заботу. Между их приездами, оставит домовать кота Персика да кошку Нафаню, и спешит проведать сестру Марию, с которой помнят самое вкусное блюдо детства - кашу из кукурузы, перетертой на ручном жернове заботливыми руками матери. В память о том детстве под окном дома куст калины, усыпанный горько-сладкими ягодами.

САМАЯ заветная мечта Евгении Степановны ШАТАЛОВОЙ – отыскать место гибели ее отца Бородина Степана Ильича, уроженца села Шушь Красноярского края, военного комиссара батареи 3-ей отдельной стрелковой бригады, чтобы занести его имя в Книгу Памяти.
Родилась Евгения Степановна в поселке Бира в 1932 году, куда перевели после службы в Бирофельде военнослужащего Бородина Степана Ильича с женой Лизой, уроженкой села Преображеновка. Спустя год семья переехала в сибирский городок Бея. Степан Ильич назначался заведующим военным отделом нового райкома партии. В 1935 году его направят на учебу в советско-партийную школу в Абакан. Поездка в этот город станет первым открытием счастья для маленькой Женечки. Один из светлых дней семьи будет запечатлен на фото, которое бережно хранит Евгения Степановна, с любовью и печалью, вглядываясь в дорогие черты. К этому фото она возвращалась много раз в военные годы, вспоминая, какие вкусные были сахарные петушки на палочках.
В июне 1941 года родители закончили строительство дома. Четверо детей с удовольствием обживают новое, пахнущее свежей краской пространство. Мама, беременная пятым ребенком, напевая, строчит на швейной машинке, подаренной мужем. Отец доделывает печь. Посреди этого счастья из черной «тарелки» настенного репродуктора звучит речь Молотова - война. Сдав дела, 15 июля отец уехал в Красноярск. До сентября 1942 года обучал военному делу призывников. На рождение младшей дочери, Оли, приехать не смог. Не было его и на ее похоронах 21 сентября 1942 года. Отказавшись от брони, он, в составе Сталинской бригады в этот день грузился в эшелон, чтобы уехать навсегда. С фронта успел прислать несколько писем, в которых просил жену, Елизавету Спиридоновну, беречь детей, не жалеть денег с его аттестата на молоко, если корова перестанет доиться, наказывал Жене не бросать учебу, и обещал вернуться. Женя выучила письма наизусть. К Новому году пришло письмо с чужим почерком. Санитар Матахнюк и боец Новоселов писали: «Военный комиссар Бородин Степан Ильич погиб 21 ноября 1942 года от прямого попадания мины в боях на Калининском направлении». В 1948 году из военкомата поступит официальное сообщение, что отец пропал без вести, возобновятся выплаты по денежному аттестату, с перерасчетом с 1942 года. На эти деньги будет куплена одежда детям, телега и сбруя на корову. Но до того времени, Женя, чтобы помочь семье, зиму 1946 года отработает вальщиком леса. В 14 лет. Принцип работы - повалить дерево и превратить его в поленницу. Оплата с выработки – 4 рубля 90 копеек за кубометр дров. С напарницей, немкой с Поволжья, они работали от зари и до темна, заготавливая в день по семь кубов. Усердие стало предметом зависти. Придут девчонки с утра на работу, а поленницы развалены. Пока переложат заново, валить лес поздно, и в конце месяца получать нечего. Спас дед, учетчик. Подкараулил, и уволил виновных.
Весной 1947 года Женя совершала новые трудовые подвиги на кирпичном заводе – за день перетаскивала на просушку по 1 500 кирпичей. Мама плакала над ней, упрямой, принявшей на хрупкие плечи непосильную ношу. Настояла бросить тяжелый труд, научила Женю пошиву одежды. Договорилась в пошивочной мастерской о работе, для которой нужна была собственная швейная машинка. Мама отдавала ту самую, довоенную, купленную отцом. Немка-закройщица тетя Миля пожалела, что вещь могут испортить или подменить детали, и поставила Женю на грев чугунных утюгов. К слову, та машинка поныне продолжает весело стрекотать под руками уже не девочки, а бабушки Жени.
Шустрая Женя успевала не только утюги греть, но и пол в мастерской вымоет, и письма клиентам разнесет. Работа была поощрена - к 7 ноября выдана премия 150 рублей. Прохудившаяся обувь стала причиной заботы директора мастерской – к новому, 1948 году, ей торжественно вручили «чесанки» - мягкие валенки из шерсти высшего сорта. Берегла их, надевая на особенные случаи, да в клуб. Евгения Степановна, смеясь: «За участие в хоре на танцы пропускали бесплатно, вот и я записалась в хор. Мне ж лет мало  было, могли из клуба прогнать, а из хора как выгонишь?».
Поработала Женя теребильщицей шерсти, путевым обходчиком. В 19 лет окончила курсы кочегаров, и отработала три года на локомобилях на буровой установке. Открывалась новая буровая, Женю готовили лаборантом по отбору породы. Она даже прошла «школу Сталина», так назывались школы рабочей молодежи, в которых изучали «Логику» и «Психологию». Эти предметы отменят позже, в 1959 году, оставив преподавание только в институтах. Брат мамы, отслужив в Порт-Артуре, разыскал их семью, и настоял на переезде в Биробиджан. Переехали, купили маленький домик  на улице Школьной. Брат Валера в 14 лет начал работу токарем на обозном заводе, двое других служили в армии, Женя нашла временную работу на мясокомбинате, потом на кондитерской фабрике. А потом ушла на станцию искусственного осеменения и отработала там 35 лет. Общий трудовой стаж Евгении Степановны – 51 год.
В период работы на кондитерской фабрике, обратил на Женю внимание ее будущий свекор. Привел своего сына, только что отслужившего в армии, и показал на Женю: «Смотри, какая добрая баба будет – у нее мешки с сахаром в руках так и играют». Долго не мог парень решиться на разговор с Женей, чтоб познакомиться. Все анекдоты пытался рассказывать, а она его обрывала: «Нужен ты мне со своими анекдотами!». Но настырный оказался Сашка Шаталов, и «шухарной», посмеиваясь, говорит сама Евгения Степановна. Уговорил Женю сходить вместе на танцы в клуб на втором Биробиджане, потом в кино, посмотреть Раджа Капура в роли «Господина 420», а потом пришел вместе со своей матерью сватать Женю.
Тяжело вынашивала детей Евгения Степановна. Сказался и лесоповал, и кирпичный завод, и мешки с сахаром. Но одарила супруга тремя детьми. Построили дом, вели хозяйство. Постигла скорбную долю горя матери – сначала в двадцатидвухлетнем возрасте умер сын, одна за другой ушли дочери, едва пережив полувековые юбилеи. Проводила всех братьев. Овдовела в 2001 году.
Четверо внуков с женами обогревают ее теплом своей души, проявляя искреннюю заботу, и радуют правнуками – шестеро их.
Дважды умирала Евгения Степановна, и всякий раз виделся ей отец – молодой, красивый, все просил врачей спасти Женю.
- Никого у меня, кроме внуков не осталось. Всех схоронила. Зачем-то же я живу? Значит, должна сделать то, что братья мои не успели - отца я должна отыскать, он же мне всю жизнь выжить помогал! - говорит Евгения Степановна, утирая слезы, и снова вынимает из конверта старые фото.
Кошки Чернышка с Нюськой забрались к ней на колени – мурчат, успокаивают. А пес Сынок носом в колено тычется, не плачь, мол, найдем.

Давно уже нет ни того мясокомбината, ни кондитерской фабрики. Не заготавливают дров молоденькие девушки. Ушли в прошлое локомобили. Есть женщины, работавшие наравне с мужчинами. Святые женщины, как свято все, связанное с материнством и трудом, помноженное на вечное терпение.

PS: 24 декабря день Евгении Римской, мученицы, подвизавшейся в мужском облике.
                Елена КРИВОШЕЕВА