Бывший подъесаул уходил воевать

Исторический портрет Филиппа Кузьмича Миронова.

И носило его
По родной стороне,
Где леса и поля
Превратились в плацдармы...
Бывший подъесаул
Преуспел в той войне
И закончил её
На посту командарма.
Игорь Тальков.


Это сказано и спето было о легендарном командарме 2-й Конной.
Крутой был человек. Очень.
С обострённым чувством справедливости и поразительной храбрости.
Интересной, но трагической судьбы.
Его судьба с самого начала изобиловала крутыми виражами и непредсказуемыми поворотами…

* * *

Родился Филипп Кузьмич Миронов 14 (26) октября 1872 года.
И родился он в донских степях - на хуторе Буерак-Сенюткин, что у станицы Усть-Медведицкой Области Войска Донского (ныне город Серафимович Волгоградской области).
Будущий командарм  появился на свет в семье бедного казака.
Родителями Филиппа Миронова были Кузьма Фролович и Мария Александровна.
И он был единственным их ребёнком.

Рос Филипп и воспитывался в среде, где строго соблюдались обычаи седой старины вольного Дона.
Казачий быт с его полувоенным укладом сочетал в себе трудолюбие землепашцев с лихостью и дисциплиной служилых людей.
Здесь превыше всего почиталась любовь к строю, воинской службе, боевое товарищество, храбрость и ратная отвага.
         
С малых лет Миронова, как и его сверстников, готовили к военной службе.
 Он учился ездить на коне, владеть клинком и пикой.
Одарённый от природы живым умом, цепкой памятью, он жадно впитывал казачьи песни, былины, рассказы старых служак о былых походах и победах.
 И сам мечтал отличиться.
 В станичных состязаниях по скачкам, по преодолению препятствий, рубке лозы, по ловкости в борьбе Миронов неизменно выходил победителем.
         
Детские годы Филиппа прошли в нужде. Семья с трудом сводила концы с концами.

• Позже он сам писал:

 «Летом с раннего утра до позднего вечера в поле, на своём и чужом. Зимой уход за скотиной. Мозоли с рук не сходили. Мне рано пришлось изведать горечь народной поговорки: «Кусок хлеба с чужого стола и зипун с чужого плеча».
         
Потому-то Миронов так близко принимал к сердцу нужды простых людей.
Бороться за их счастье, свободу, за вольный труд он считал необходимостью, своим гражданским долгом.
         
Мальчик рано научился читать и писать.
Чтение стало его увлечением, страстью.
Некрасов, Кольцов, Лев Толстой стали его любимыми авторами.
Многое из прочитанного он знал наизусть – целые главы романов.
Книги открывали Миронову мир, который лежал за пределами его станицы, знакомил с людьми, не похожими на тех, с которыми он встречался ежедневно. А главное – утверждали в нём любовь к добру, правде, формировали его нравственные принципы.

До 12-ти лет Филипп - хуторской пастух. Одежда – с чужого плеча, обед – с чужой кухни.
Но бедность и лишения, при наличии характера, только закаляют.
 Не всякий тогда удостаивался чести за казённый счёт быть направленным в гимназию. А вот Филипп такой честью был отмечен.
 За счёт станичных, атаманских средств, после окончания церковно-приходской школы (1880-1883)  его направили в Усть-Медведицкую гимназию.
И там он - первый, но уже в учёбе.
Нужно ли говорить, что восторга у богатых сынков это не вызывало...

Недолго, правда, учился Филипп в той гимназии.
Успел окончить только два класса гимназии.
А всё потому, что гимназии в донских станицах по высочайшему повелению были закрыты. Незачем, мол, казакам излишняя грамотность, неправильно пользуются. Пусть лучше шашкой машут.
 Дело в том, что один из покушавшихся на царя-батюшку – Александра III (1887 год), Василий Генералов, был казаком станицы Потёмкинской Области Войска Донского (на нижнем Дону). К слову сказать, в этой же группе цареубийц был и Александр Ульянов, брат вождя мирового пролетариата…
Самостоятельно пройти гимназический курс и сдать экзамены экстерном способному мальчику помогли ссыльные студенты Маврин и Попов. Последний более известен под литературным псевдонимом — Александр Серафимович.
   
Филиппа определили писарем к станичному атаману.
Здесь ему пришлось познакомиться с «изнанкой жизни» - произволом атаманов, урядников, воинских начальников, с бедами обездоленных.
Впечатлительный мальчик близко принимает к сердцу людское горе. Чья бы беда около не ходила, какая бы слеза не капнула, в душе у него – боль.
И, главное, неодолимое желание помочь, заслонить собственной грудью.
 Он всем своим существом начинает ненавидеть зло и неправду...
      
* * *

  Потом Филипп был призван на службу. Было ему тогда 20 лет.
В 1890-1894 годах Миронов проходит действительную военную службу.
Было всё. Были учения, бешеные скачки и призы, хвала начальства.
Большие способности Филиппа, его трудолюбие, начитанность, живой ум были замечены.
И его - сына рядового казака - направляют в Новочеркасское юнкерское училище.
Учится он отлично.
Окончил  училище в 1898 году.  Причём, став первым в выпуске.
Вышел оттуда подхорунжим.
 
В 1898-м новоиспечённый, но уже отнюдь не молодой хорунжий принял под своё начало полусотню разведчиков в 17-м Донском казачьем полку им. Бакланова.
Служил он, надо сказать, на совесть. Неоднократно поощрялся командованием за образцовую выучку подчинённых, славившихся на всю дивизию своим удальством и лихостью.
Но через 3 года, едва получив звание сотника, подал в отставку. Потому как  мужские руки и сноровка нужнее были в большом домашнем хозяйстве.

Впрочем, простым казаком Миронов оставался недолго: вскоре земляки избрали его станичным атаманом в Распопинской станице.
Но Филипп не ужился с начальством.
И всё из-за того, что он начал выгадывать льготы и послабления своим безлошадным станичникам...
      
* * *

Надо сказать, что когда началась Русско-японская война, Филипп Кузьмич трижды подавал ходатайство с просьбой восстановить его на службе.
И, в конце концов, Миронов добился своего.
 Добровольцем ушёл он на эту войну…
 Но в Маньчжурию Миронов попал только в июне 1904-го.
 И провёл на фронте всего лишь 10 месяцев.

В маньчжурских сражениях Миронов командовал сотней конных разведчиков.
Уже в первых стычках с неприятелем проявились его храбрость и бесстрашие, находчивость, сметка, хладнокровие, умение управлять подчинёнными.
Он проводит ряд дерзких вылазок в тыл врага, добывает исключительно ценные сведения.

• Из отрывка из письма сослуживца Миронова штабс-капитана Ростовцева:

«Трёхдневная работа целого отряда окончилась бы бесплодно, если бы не шесть военнопленных и обоз, добытые сотником Мироновым. Но для такого успеха лучше бы послать одного сотника Миронова, чем тревожить шесть батальонов...»

• Из телеграммы командующего войсками в Маньчжурии генерал-лейтенанта Куропаткина:

«Прошу передать доблестному сотнику Миронову мою душевную благодарность. Орлам его большое спасибо за лихую атаку. Ура, Ермакам!»

• Из аттестации, сделанной командиром полка:

 «Что касается успешности действий сотника, теперь подъесаула Миронова, против японской пехоты, то это исключительная заслуга этого офицера, сумевшего подобрать себе лихих казаков, познакомить их со своими требованиями, с местностью, внушить им веру в себя и разрушить в их глазах иллюзию непобедимости японцев. Честь и хвала такому донцу, как подъесаул Миронов... Очень усерден, исполнителен, энергичен, сотней командовать может. Быт офицеров и казака знает. Общая оценка качеств — выдающийся. Полковник Галдин».

Миронов воевал так смело и отчаянно, что за столь короткий срок - всего за 10 (!) месяцев участия в боевых действиях - за храбрость и военное искусство он удостоился на той неудачной для Российской империи войне 4-х боевых орденов:
-   Святого Владимира 4-й степени,
-   Святой Анны 3-й степени с мечами и бантами,
-  Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и
-   Святого Станислава 3-й степени.

Миронов, к тому же получил ещё и почётное Анненковское оружие за отвагу и героизм.
И за боевые отличия досрочно был произведён в подъесаулы.
Надо сказать, что подъесаул - это достаточно высокий чин в казачьих войсках. Если сверяться с Табелем о Рангах, он соответствовал IX классу. И в то время соответствовал чину капитана. И получение этого чина означало жалование пожизненного дворянства.
Неплохая карьера для выходца из простой и бедной семьи донского казака…

О нём тогда писали петербургские газеты, называя -  «доблестный герой Тихого Дона».

Так что в родную станицу Миронов вернулся в лучах вполне заслуженной славы…

Но уже тогда, в Маньчжурии, Миронов стал показывать свой характер правдоискателя, борца с несправедливостью.
Надо сказать, что бесславный конец Русско-японской войны Филипп Миронов встретил в госпитале. Причём туда он попал отнюдь не по ранению.

• Вот что он сам писал по этому поводу:

 «Когда начальник 4-й Донской казачьей дивизии генерал Телешев был посажен в арестантское отделение за бесчинства, вакханалии и преступления, которые были им совершены, я публично сказал, что так и нужно было сделать с генералом Телешевым, ибо нельзя терпеть тех безобразий, которые творились в нашей армии. За это меня отправили в госпиталь для душевнобольных...»

Несостоятельность абсолютистской монархии в войне, как известно, вызвала небывалый подъём революционного движения в стране.
И нет ничего удивительного в том, что подъесаул Миронов безоговорочно стал на сторону революции. 

При возвращении 26-го полка домой с Дальнего Востока в Уфе произошёл такой случай.
Эшелон с полком, где служил Миронов, застрял на станции. А всё из-за того, что железнодорожные рабочие города забастовали. Они требовали отменить смертный приговор участнику революции 1905 года инженеру Соколову.
Казаки, истосковавшиеся по родным станицам и хуторам, требовали скорейшей отправки поездов.
Однако Миронов стал объяснять им, что, мол, не годится быть шкурниками, когда речь идёт о жизни человека.
 Казаки согласились с мнением своего боевого товарища и присоединились к требованию бастующих железнодорожников.
 Перепуганная администрация Уфы помиловала Соколова, после чего поезд с казаками поехал дальше…

* * *

Не остался в стороне от революционных событий Филипп Кузьмич и по возвращении в родную станицу.
Его кипучая натура, дар оратора привлекают к себе людей.
Он становится в центре народного движения…
Надо сказать, что после возвращения домой Миронова избирают станичным старшиной.

Поводом к открытому выступлению устьмедведицких казаков послужил сход, собранный станичным атаманом 18 июня 1906 года.
 Сход должен был составить наказ об имущественном и семейном положении казаков, подлежащих призыву в мобилизуемые сводные полки. Задача этих полков состояла в подавлении народных волнений.
Вот тогда на сходе и выступил с зажигательной речью 24-летний подъесаул Филипп Миронов.
В своей яркой обличительной речи он осудил царское правительство и его стремление использовать казаков в качестве полицейской силы.
В неспокойный 1906-й год Миронов, вопреки царскому указу, выступает против применения казачьих войск для борьбы с собственным народом.
 «Никогда донские казаки не будут жандармами!».

Миронов выдвинул широкую программу:
-  свержение царизма, который привёл страну к обнищанию и поражению в русско-японской войне,
-  изъятие земли у всех крупных владельцев,
- бесплатное обучение детей и
-  бесплатная медицинская помощь,
-  восьмичасовой трудовой день для рабочих.
         
Выступление Ф. К. Миронова поддержал дьякон Н. Бурыкин.
За организацию выступления казачества подъесаул Миронов, дьякон Бурыкин и студент Агеев были арестованы, посажены в местную тюрьму.
Когда окружной атаман созвал новый сход и потребовал отмены принятого решения, то в ответ собравшиеся выдвинули требование немедленного освобождения арестованных!

Власти были вынуждены пойти на уступки:
-  Мобилизация усть-медведицких казаков на полицейскую службу была отменена.
-   А арестованные Миронов, Агеев и Бурыкин освобождены.

Вышедшие из тюрьмы были встречены восторженно. Их подняли на руки и с пением революционных песен несли до здания станичного правления, около которого состоялся двухтысячный митинг.
На нём единогласно было принято решение, призывавшее казаков и иногородних сплотиться и общими усилиями добывать землю и волю.

Возвратившись в Усть-Медведицкую, Филипп Кузьмич стал инициатором окружного схода, на котором станичники приняли — ни больше, ни меньше! — наказ Государственной думе.
В нём донцы просили принять закон об освобождении казаков 2-й и 3-й очередей призыва (то есть уже пожилых, умудрённых жизненным и боевым опытом) от несения полицейской службы во время рабочих и крестьянских беспорядков. Им-де и без того хлопот хватает, а усмирением недовольных пусть полиция и безусые юнцы занимаются.

• В Наказе было сказано:

«Для общего блага России не мобилизация нужна, а необходимо накормить голодных крестьян и оградить рабочих законом от гнёта и произвола фабрикантов и заводчиков».

С этим наказом Миронов делегируется казаками в столицу - в Санкт-Петербург, чтобы передать решение схода депутатам I Государственной думы от Округа Войска Донского. И там доводит до депутатов обращение своих земляков.

Легко представить смятение тогдашних парламентариев: в стране вовсю бурлят события 1-й русской революции, а казаки — извечная опора престола — заявляются в столицу с такой вот  просьбой!
Поездка, естественно, не дала никаких положительных результатов…

На обратной дороге из Петербурга Миронов был арестован в Новочеркасске.
 И вновь посажен был в тюрьму.
Но, правда, не на долго. Побоявшись уже начавшихся волнений на Дону в защиту Миронова, его вскоре освободили. Опять-таки, по требованию казачества.

• Возвратившись из Петербурга, Филипп Миронов на станичном сходе с горечью говорил:

«Нет правды на земле. И я готов, старики, хоть сейчас снять мундир офицера и ордена, лишь бы верой и правдой служить народу».

 Эти слова проникнуты не только горечью от сознания политического бесправия народных масс, но и верой в народ, готовностью отдать жизнь за его свободу и счастье.
 И когда история поставила перед казачеством вопрос:
«С кем и куда идти?», Миронов, не задумываясь, перешёл на сторону народа и отдал ему свои недюжинные способности организатора и бойца…

В общем, после возвращения в родные края подъесаул Миронов, несмотря на все свои воинские заслуги, оказался в опале у руководителей Войска Донского.
Царские власти вскоре нашли удобный случай, чтобы свести счёты с непокорным казаком.
 Распоряжением Главного управления казачьих войск № 22182 от 30 сентября 1906 года Миронов был лишён офицерского звания, всех орденов, пожизненного дворянства.
И был отчислен из Войска Донского «за действия, порочащие звание офицера».
 А действия эти заключались в том, что он выявил и вывел на чистую воду ворюгу-начальника, не дал расстрелять революционера, а потом отказался выводить своих казаков на полицейскую работу и разгоны демонстрации студентов.

Уволенный, Миронов остался без всяких средств к существованию.
Так царское правительство расправилось с одним из героев Русско-японской войны, который за участие в военных действиях и проявление мужества был удостоен 4-х орденов.

После этого попавший в опалу Миронов вернулся в родную станицу.

И в течение 3-х последующих лет Филипп Кузьмич тихо-мирно занимался сельским хозяйством на своем на родном хуторе под негласным надзором полиции.

Лишь под давлением общественности позже ему была предоставлена работа.
 Работа в земельном отделе управления Войска Донского.
И он в 1910 году получает должность начальника земельного стола в Новочеркасске.
 Убеждения Миронова остаются прежними. И в 1912 году он разрабатывает и передаёт по инстанции проект перераспределения земельных паев казаков за счёт помещичьих земель и владений коннозаводчиков.
 После этого теряет должность и становится помощником смотрителя заповедных рыбных ловель в гирлах Дона.
А затем - рыбным смотрителем Донского водного хозяйства.

* * *

Но вот загремели громы военные - началась 1-я мировая война.
Филипп сразу же подал заявление с просьбой послать его на фронт хотя бы рядовым.
В октябре 1914 года ему возвратили звание подъесаула и зачислили в действующую армию.
И направили в 30-й Донской казачий полк 3-й Донской дивизии.
 Стал он там командиром разведывательной сотни дивизии.

Вот так добровольцем ушёл Миронов на фронт.
 Бравый казачий офицер вновь в седле.

Воевал он выше всяких похвал.

• Из документа:

«По утверждению Думы, командующий Третьей армией наградил Георгиевским оружием Миронова Филиппа за то, что он, будучи в чине подъесаула и состоя в тридцатом донском казачьем полку с 6-го по 12-е ноября 1914 года, командуя разведывательной сотней в районе Бартфельд-Змиев, с боями добыл важные сведения о расположении и движении противника, чем оказал незаменимое содействие успеху наших войск. Командир 3-й Казачьей кавалерийской дивизии князь Долгоруков».
 
Вскоре Филипп Миронов был произведён в есаулы (соответствует армейскому званию штабс-капитана).
 Затем он получил чин войскового старшины. 
А войсковой старшина - это уже подполковник - очень даже круто. Чин VII класса. Это означает уже не пожизненное, а потомственное дворянство…

Должность командира сотни разведчиков сменился должностью помощника (заместителя) командира 32-го Донского казачьего полка по строевой части.

• Перевод на новую должность сопровождался следующей характеристикой:

«Войсковой старшина Миронов рапортом от 22 марта с. г. № 84 донёс, что он того же числа сдал Шестую сотню есаулу Кожанову и выбыл к месту новой службы, в 32-й Донской казачий полк. За своё краткое командование полком я успел узнать и оценить по достоинству войскового старшину Миронова как отличного командира сотни и великолепно знающего свое дело офицера, имеющего большой опыт двух войн: русско-японской и настоящей. Очень сожалею, что не пришлось мне более совместно поработать с ним, но чрезвычайно радуюсь, что новое назначение в 32-й полк на должность помощника командира полка откроет его уму, знаниям и опыту более широкие горизонты для применения и даст ему возможность шире проявить свою инициативу и энергию, которой у войскового старшины Миронова так много. От души поздравляю своего собрата, командира 32-го полка полковника Ружейникова с таким отличным помощником. С глубоким сожалением расстаюсь с войсковым старшиной Мироновым, искренне желаю ему лучшего в новой служебной обстановке. Командир 30-го Донского казачьего полка генерал-майор Неклюдов».

Дальнейшая военная карьера требовала окончания Академии генерального штаба.

• Путь туда для Миронова, однако, был закрыт характеристикой командира 32-го Донского полка полковника Ружейникова:

 «Миронов очень способный и храбрый офицер, и его следовало бы послать на учёбу в академию генерального штаба, но этого, к сожалению, сделать нельзя: он чересчур революционно настроен».

• Ружейникову приписываются также следующие слова:

«Я нарочно посылаю его в самые опасные операции. Сына у него убили, а его, окаянного, и пули не берут».

За храбрость и умелые боевые действия Филипп Кузьмич не раз был награждён.
Его мундир украсили ордена:
 -   Святого Станислава 2-й степени,
-  Святого Станислава 1-й степени,
-  Святого Владимира 3-й степени,
-  Святой Анны 2-й степени,
-   Святой Анны 1-й степени.

А также его наградили Георгиевским оружием с надписью «За храбрость».
Самодержец Николай Второй пожелает лично вручить награду легендарному командиру, казаку...
Георгиевское оружие — высшая офицерская награда в царской армии.
Награда, что и говорить, весьма почётная, но сам по себе случай заурядный для военных лет. Однако пройдёт всего три года, и командарм Миронов получит от правительства Советской республики шашку с впаянным в эфес орденом Красного Знамени.
 И после этого станет единственным в мире обладателем 3-х видов наградного оружия:
 -   Анненского,
-   Георгиевского и
-   Почётного революционного…

На фронте понёс тяжёлую утрату: посланный им в разведку сын Никодим был убит…
Потеряв на этой войне своего сына, уже офицера, бесстрашный Миронов перестаёт дорожить своей жизнью. Он везде, где горячо и смертельно опасно. А пули его не берут. Значит, хранит его Бог для чего-то более важного…

Обладал Ф. К. Миронов отличительной и притягательной чертой: с ним охотнее, чем с другими офицерами, казаки шли в бой.
Миронов, как никто другой, берёг казаков. И даже лишний раз мог себя подставить под пули, нежели своих подчинённых. Уже, будучи командармом, когда ему самому не положено было ходить в атаку, всегда нёсся впереди атакующей лавы…

* * *

Февральская революция 1917 года  застала Миронова на Румынском фронте.

Революцию Миронов принял всей душой.
Он искренне поверил в идеалы революции.  Равенство всех перед законом, выборность власти снизу доверху – это соответствовало духу казака, казачьим традициям.

Миронов много читает, занимается самообразованием, расширением своего кругозора. В его походной библиотечке - Салтыков-Щедрин и Герцен, Чернышевский и Добролюбов, Пушкин и Лермонтов.

Получив известие о свержении царя Николая II, Ф. К. Миронов по своей инициативе объехал полки дивизии и договорился о проведении митинга.
А затем потребовал от командира дивизии князя Долгорукого провести парад, посвящённый этому знаменательному событию.
 Под звуки «Марсельезы»  казаки дивизии отпраздновали день победы народа над прогнившим режимом царской России.
Участники митинга потребовали выборности командного состава, удаления из армии контрреволюционных элементов.
Миронова избрали в состав полкового комитета.

26 мая 1917 года в Новочеркасске начал свою работу Большой Казачий Круг.
Миронов не был избран его делегатом, однако приехал в Новочеркасск, чтобы изложить Кругу пожелания своего 32-го казачьего полка.
Он предложил конфисковать большие земельные владения чиновников и офицеров и поделить эту землю между малоземельным казачеством.
Поскольку большинство делегатов Круга были представителями богатого казачества Нижнего Дона, это предложение не прошло.
 Круг избрал войсковым атаманом генерала Каледина.

30 августа 1917 года Каледин приехал в Усть-Медведицкую, чтобы агитировать казаков за уже провалившееся выступление Корнилова.
Миронов и поддерживающие его молодые казаки - фронтовики пришли на сбор и назвали Каледина контрреволюционером. Началась драка. Внезапно в помещение, где проходил сбор, вбежали писари, размахивая телеграммой от военного министра, требовавшего ареста Каледина как соучастника заговора Корнилова. Однако Каледин уже успел ускакать из станицы.

В сентябре 1917 года Временное правительство отменило свой приказ об аресте Каледина.
А Миронову пришло время возвращаться в свой 32-й полк, находившийся на Румынском фронте.

Тогда войсковой старшина Ф. К. Миронов был избран командиром 32-го Донского казачьего полка.

В декабре 1917 года казаки 32-го полка, отказались выполнять приказ о захвате города Александровск (ныне Запорожье), где власть перешла в руки Совета рабочих депутатов. Они сняли командира полка Моргунова и избрали на его место Миронова.
Так Филипп Кузьмич стал командиром 32-го Донского казачьего полка.
После этого, вместе с новым командиром, казаки приехали в Александровск и побратались с местными рабочими. А также помогли им отбить наступавшие на город белоказачьи полки.

В январе 1918 года Миронов самовольно увёл под революционным знаменем свой полк - организованный, управляемый и боеспособный - с Румынского фронта на Дон, уже охваченный Гражданской войной…
И там принял самое деятельное участие в установлении Советской власти на Верхнем Дону.

• Вот фрагмент одного из его выступлений:

 «…Ничего от прежних прав у нас не осталось. Того, чего не сделали с оружием в руках половцы, ногайцы, татары, турки, то с подлой лестью на языке, хитростью на сердце сделали Московские цари: они лишили Дон свободы, счастья и богатства, оставив на долю его – рабство, темноту, невежество; горе и бедность! Как не хочется начальству, чтобы простые казаки узнали правду! Но не скроете её, тираны. Она вырвется из-под ваших замков и поведёт казаков и народ за нами! Страшно тогда будет шествие Правды: дорогою, беспощадною ценою крови купит Она у тиранов права народу. Правда является человечеству всегда с кровью: Христос за правду пролил свою святую кровь. Таков закон рождения Правды и в нём наша сила, наше оправдание!»

* * *

Миронова, безоговорочно вставшего на сторону новой власти, казаки избрали в состав Усть-медведицкого окружного ревкома.
 Затем - военным комиссаром округа.

Весной 1918-го для борьбы с белыми Филипп Кузьмич организовал несколько казачьих партизанских отрядов для борьбы с врагами Советской власти.
 
Как он, бывший подъесаул царской армии, награждённый множеством орденов и именным оружием, примкнул к большевикам?..

 По собственному признанию - пришёл к их идеям «осторожным шагом».
Вначале считал: большевизм и реакционные силы в России - союзники.
Потом ему полюбился лозунг большевиков - «за социализацию» фабрик и заводов.
Ему нравилось всё, что звучало в защиту простого народа: он ведь и сам по происхождению из небогатой казацкой семьи. Военную карьеру сделал благодаря собственному упорству — и юнкерское училище в Новочеркасске закончил, и чины геройством своим выслужил.
Диктатура, чья бы та ни была, Миронову претила. Ведь его политическая платформа, как он утверждал, это - демократическая республика с волеизъявлением народа через референдум.
Однако, когда страна покатилась к Гражданской войне, генералы, возглавившие Белое движение, ему не глянулись. Они были, по его мнению, теми же богачами и, как он полагал, боролись только за свои интересы.
 А с большевиками, считал Миронов, всегда «можно договориться»: они же за трудовой народ.

В мае, с наступлением белоказачьих войск на станицы и хутора Усть-Медведицкого округа, Ф. К. Миронов возглавил войска Усть-Медведицкого округа.

Они затем были объединены в бригаду (в июле 1918 года).

 В дальнейшем она развернулась в 23-ю дивизию Красной Армии.
Начдивом, естественно, был назначен Миронов.   

   Миронов воевал за заманчивую идею – «отобрать у богатых и отдать бедным» - так же самозабвенно, как ещё совсем недавно защищал царя и Отечество.
Слава народного героя катилась за ним по пятам.
 Белоказаки из полков атамана Краснова, а затем и  Деникина группами, сотнями, полками переходили к Миронову…   

Надо сказать, что воевать шёл Филипп не за красных или зелёных, а за казацкую бедноту, против богатства.

• Как сам он сформулировал на митинге ещё в мае 1917 года:

 «Нет теперь на Дону ни казака, ни мужика, а есть только граждане, равные во всём».

В этом весь Миронов - ярый поборник справедливости…

• Затем следует новое назначение:

 «Командующим войсками северных округов Донской Республики на фронте от Поворино до Калача назначается товарищ Миронов. Все отряды, расположенные на территории Донской Республики к северу от линии железной дороги Царицын — Лихая, находятся в непосредственном подчинении товарища Миронова. 2. 06. 1918 г. Главнокомандующий Донской Советской Республики В. Ковалев».
   
Он организует отпор белогвардейцам генерала Краснова.
Во время боёв с белыми в 1918 года Миронов не допускал мародёрства со стороны подчинённых ему частей.
Он запретил артиллерийские обстрелы враждебных станиц, чтобы от войны не страдало мирное население.
Пленных белоказаков, проведя с ними воспитательную беседу, Миронов отпускал вместе с конём и оружием.
Бесспорный моральный авторитет Миронова превращал его в политического лидера красного казачества.

• Из доклада генерала Фицхалаурова наказному атаману Краснову:

«При взятии слободы Ореховки, когда группировкой войск генерала Татаркина намечался решительный и окончательный удар по Миронову, казаки Раздорской, Малодельской, Сергеевской и Егеревской станиц отказались выполнять боевой приказ. Некоторые казаки кричали: «Да здравствует Миронов!» Эти же казаки во время решительной схватки заявляли командному составу: зачем им воевать с Мироновым, им при Миронове жилось хорошо, пусть атакуют офицеры, которым больше надо».

• Бытует легенда, что однажды в кругу приближённых Краснов сказал:

«Много у меня доблестных, храбрых офицеров, но нет ни одного Миронова...».

• Неудивительно, что наш герой был объявлен вне закона:

«Миронова, если кто его поймает, может повесить без следствия и суда».

Кроме того, за голову Миронова была объявлена награда в 200 тысяч рублей золотом, повышенная затем до 400 тысячи.

• В одном из воззваний наказного атамана есть такие слова:

«За еврейские деньги Лейбы Бронштейна Миронов продаёт казачьи души и гонит казаков на убой. Он лишает казачьих жён и детей пропитания и издевается над горем казачьим. Знайте, казаки, против кого вы воюете и от кого защищаете вы свои земли. Горе малодушным, поверившим в мир и добрые пожелания в отношении с красными! Скорее за винтовку и за шашку, напором спасите стариков-отцов от позора мироновского плена и мобилизации, спасите жен и детей от голодной смерти под владычеством продавшегося евреям тов. Миронова! Тихий Дон не простит изменнику Миронову!»

В упорных, ожесточённых боях Миронов умело руководил войсками.

• Председатель ВЦИК Михаил Калинин так рассказывал Ленину о начдиве Миронове:

«Смел, ловок, хитер. В бою своих бережёт. Пленных после боя отпускает по домам с наказом к братьям-станичникам прекратить братоубийственную бойню. В освобождённых станицах собирает огромные митинги. Говорит горячо, заразительно, к тому же простым и понятным казакам языком, поскольку сам местный. Под воззваниями подписывается просто «гражданин-казак Филипп Миронов». Подчинённые считают его заговоренным от пули и готовы идти за ним в огонь и воду».

• На что вождь мирового пролетариата с непередаваемо-хитрым прищуром ответил:

«Такие люди нам нужны!».

• И будучи не только главным теоретиком большевизма, но еще и его великим практиком, добавил:

«Необходимо умело их использовать».

В декабре 1918 года Миронов был награждён орденом Красного Знамени (3-й человек в Республике, удостоенный такой высокой награды!).

А затем за отчаянную храбрость в решающих боях декабря 1918 года и января 1919 года Реввоенсовет 9-й армии наградил Миронова именной шашкой в серебряном окладе, а также золотыми часами и вынес ему благодарность.

В начале 1919 года под командованием Миронова была уже кавгруппа в две дивизии.
Незаурядный стратег, хороший специалист военного дела, он уверенно вёл за собой своих бойцов и почти никогда не имел поражений.
 Соратники Миронова вспоминали потом своего командира как энтузиаста революции, защитника народа. Они называли его «дедушкой Мироновым», шли за ним, верили в него до конца.
Филипп Кузьмич владел редким искусством военного манёвра, берёг жизнь каждого бойца.
       
 23-я дивизия во главе с Мироновым в упорных боях громила войска Краснова, преследовала их до Новочеркасска.

• Из документов, характеризующих Ф. К. Миронова как командира:

 «Товарищи красноармейцы! Революция победоносно идёт к осиному гнезду контрреволюции — Новочеркасску. Горе тем и несмываемый позор, если кто из вас заропщет на тяжесть переходов, голод и холод. Пощады враг не даст. Ещё одно усилие выше человеческих сил, но это усилие необходимо, и победа будет за нами, а за победой торжество трудящихся масс и светлая жизнь наших детей. О себе забудем для счастья потомства и человечества... От всех красноармейцев и комсостава требую гуманного человеческого отношения к жителям, запрещаю самовольные реквизиции, грабежи, всякого рода насилия, прошу не класть позорных пятен на Красное знамя труда. Все насильники будут наказаны немедленно. Начальник 23-й дивизии молодой Красной Армии, казак Усть-Медведицкой станицы Ф. К. Миронов».

«Братья-казаки Боково-Каргинского полка, пора опомниться. Пора поставить винтовки в козлы и побеседовать не языком винтовок, а человеческим языком, тем самым, которым каждый из нас говорит со своими родными благодаря этому языку. Ведь на что-нибудь он дан нам, а мы вот уперлись и лупим один другого, не зная, за что и за кого. Не сойдемся... Ну, тогда опять заберем винтовки из козел и будем добивать друг друга, а кто останется после нас, будет веселиться над нашими трупами, только не засмеются, и не будут веселиться наши сироты. Так что же, друзья мои, винтовки в козлы? Давайте вспомним Карпаты, Двину, Пинские болота, немцев, австрийцев, болгар, турок, венгров... Крепко мы с ними бились, а все спрашивали по временам, да скоро ли конец проклятой войне, скоро ли домой, к своим родным? А кто поумнее был, так, тот спрашивал себя: какой, допустим, немец или болгарин мне враг? Что, он у меня взял что-нибудь или я у него? Или нам тесно жить на земле? Сроду не видели друг друга, да и не увиделись бы до самой смерти, а вот кто-то взял, подтянул нас одного к другому, дал винтовки в руки и скомандовал: «Пли!» И погибли от этого «пли!» десятки миллионов людей, другие десятки остались калеками... Больше четырех лет лилась человеческая кровь. Первыми пробудились от этого дурмана мы, русские. И главного виновника войны — царя, этого первого помещика России, взяли, да по шапке... Люди открыли глаза и увидели, что большевики правы, и пошли за ними. Вот почему мы сильны... Вот уже больше года бьются с нами генералы и ничего не могут сделать, загубив только темные казачьи головушки. Теперь большевики — это вся Россия. Краснов позвал на Дон немцев... Россия трудовая, крестьянская, казачья жива! Родные станичники, опомнитесь и помогите задушить генералов! Ваши станичники, что попали в плен под Глазуновской и Скуришинской в июле, служат у нас. А что ждет вас впереди? Смерть. А детей — сиротство. И за что? За кого? За генералов, помещиков... Зову и всех офицеров и заранее именем Революции обещаю неприкосновенность, а искренне раскаявшимся — службу. Службу труду, а не капиталу.
Опомнитесь, боково-каргинцы, ещё не поздно. Ещё есть время загладить страшный грех восстания в мае 1918 года и затушить пожар.
Начальник 23-й дивизии молодой Красной Армии, казак Усть-Медведицкой станицы Ф. К. Миронов».
       
 В январе 1919 года Филипп Кузьмич возглавил Особую группу войск Южного фронта.
Она шла в авангарде наступления.
Шла, громя силы противника и очищая от них левобережье Дона, Хоперский и Усть-Медведицкий округа.

 Миронов гонит красновские дивизии к Северному Донцу…
      
* * *

Миронов внешне – ничего особенного.
 Только заметная чёрная родинка на щеке, у рта, и длиннющие, чёрные, вразлёт староказачьи усы.
Худощав до предела, жилист.

* * *

 Филипп Кузьмич проявлял творческий, смелый подход в решении боевых задач.
Он умел добывать победу малой кровью, закреплять успех.
 Он успешно бил белогвардейских генералов.
 Его действия отличались стремительностью наступления, меткостью ударов по врагу.
 Он умел отыскать незащищённый фланг у противника, неожиданно там появиться.
Преследование отступавших белых велось напористо. Враг не получал передышек, он всё время находился под активным воздействием наступающих.

• Деникин в своих «Очерках русской смуты» писал про действия Миронова:

«Советские войска наступали почти безостановочно, направляясь к Новочеркасску. Донская армия имела в декабре свыше 50 тысяч бойцов, отошла за Донец с 15-ю тысячами. Красные нажимали всё сильнее в сторону Новочеркасска и в феврале в нескольких местах между Доном и Юго-восточной железной дорогой прорвались уже через Донец».
      
  Миронов не проиграл ни одного более или менее серьёзного боя.
 А если и отходил перед сильнейшим противником, то лишь по причинам общефронтового масштаба.
 И отходил всегда последним…
 
* * *

Женат был Миронов дважды.
 В первый раз женился ещё в 17 лет на дочери казака Степаниде Петровне Кривовой.
Вместе прожили 20 лет, но затем развелись по желанию Филиппа.
У них было 6 детей - 2 сына и 4 дочери. Старший - Никодим, погиб в 1-ю Мировую, а любимую дочь Валентину потом расстреляли «белые».
 Второй женой была Надежда Васильевна Суетенкова, но это было уже в 1919 году.
У них была одна дочь - Наталья.

* * *

 Когда началось печально известное в отечественной истории «расказачивание», донской красный казак Филипп Миронов резко выступил против такой политики Москвы.
 С тех пор стал врагом для Троцкого.

Вокруг честного, открытого, порой вспыльчивого Миронова собирались тучи...

18 февраля 1919 года, когда ударная группа Миронова была всего в двух днях перехода от белой столицы - Новочеркасска, взятие которого означало бы завершение Гражданской войны на юге России, пришёл приказ. Приказ Миронову о сдаче командования и переходе в распоряжение Ставки.
Командование Южного фронта сильно опасалось Миронова, как решительного противника левацкой политики «расказачивания». А потому и настояло на его удалении с Дона. Причём, в те именно дни, когда там начиналась политика «расказачивания».
Ф. Миронов, под видом повышения в должности, был удалён с Дона и переведён на запад.

В марте 1919 года Миронова переводят в Казачий отдел ЦИК, расположенный в Ростове-на-Дону.
 А затем на Западный фронт помощником командующего Литовско-Белорусской армией.
И чуть позже  командующим 16-й армией Западного фронта.

Это была первая провокация троцкистов против Миронова.

 Он томился от бездействия в Смоленске.
Человек кипучей энергии, он страстно тосковал по родному Дону, по своим боевым товарищам из 23-й дивизии, которую с таким трудом создавал.

Следует заметить, что на этом участке фронта наступило относительное затишье. И боевые действия в то время не велись. В то время как на Южном фронте положение становилось всё более угрожающим.
 Следовательно, новое назначение было своеобразной ссылкой, имеющей целью удержать Миронова вдали от Дона…
И сделано это было, как раз в то время, когда наступал Деникин, когда Миронов всего нужней был на Дону...

После отстранения Миронова советское наступление на Дону захлебнулось…
Причиной этого, кроме политики «расказачивания» и начавшегося 11 марта в тылу советских войск Вёшенского восстания, стало и то обстоятельство, что начальник штаба - любимчик Троцкого, оказавшийся белогвардейским шпионом – бывший царский полковник Всеволодов отвёл 23-ю дивизию на 100 километров от линии фронта в тыл. А сам перебежал к Деникину.
Во многих станицах в результате произвола, чинимого коммунистами, и под влиянием контрреволюционной агитации вспыхнули новые мятежи и восстания.
Вот так, вследствие авантюристической установки донских руководителей на массовые репрессии, на «расказачивание», поднялось повсеместное восстание станиц.
Деникинские войска повели наступление по всему фронту.
 За две-три недели большевики потеряли весь Дон…

* * *

Учитывая большую популярность Ф. К. Миронова среди казачества, 17 июня 1919 года его возвращают с Западного фронта.
Он назначается членом Казачьего отдела ВЦИК.
 И командиром Особого Донского экспедиционного корпуса (с июля — Донского казачьего кавалерийского  корпуса) Южного фронта.
 
Местом формирования корпуса определили Саранск.
Его предполагалось сформировать из казаков, отошедших с Красной Армией из донских районов. А также из пленных казаков, которые пожелали добровольно служить в рядах Красной Армии.

Прибыв после четырехмесячного отсутствия на Дон, Миронов вскоре убеждается, что в отданном ему под командование корпусе вместо 15 тысяч бойцов с трудом можно насчитать 4 тысячи. И, что корпус совершенно небоеспособен.
Он начинает энергично занимается агитацией казаков Хоперского и Усть-Медведицкого округов за вступление в Красную Армию.
 Вскоре Миронов убеждается в том, что проводимая большевистская политика отталкивает не только донских казаков, но и российское крестьянство от участия в борьбе с белой контрреволюцией.

• Из частного письма Миронов В. И. Ленину от 31 июля 1919 года:

«В практике настоящей борьбы мы имеем возможность видеть и наблюдать подтверждение дикой теории: «Для марксизма настоящее - только средство, и только будущее - цель». И если это так, то я отказываюсь принимать участие в таком строительстве, когда весь народ и всё им нажитое рассматривается как средство для целей отдалённого будущего, абстрактного. А разве современное человечество - не цель, не человечество, разве оно не хочет жить, разве оно лишено органов чувств, что ценой его страданий мы хотим построить счастье какому-то отдалённому человечеству. Нет, пора опыты прекратить!»

Следует отметить, что формирование Донского казачьего корпуса с самого начала проходило в нездоровой обстановке.
 Троцкий и его сторонники в аппарате Реввоенсовета республики продолжали всячески мешать Миронову:
-   Они саботировали комплектование корпуса людьми, конским составом.
- Они задерживали присылку амуниции, обмундирования, оружия, продовольствия и боеприпасов.

Филипп Кузьмич, человек, храбрый, решительный, но вспыльчивый, порой несдержанный, требует пополнения корпуса, отправки его на фронт.
 Он вступает в конфликт с партийно-политическими органами корпуса.
Это настораживает ответственных работников.

 В корпус в качестве политкомиссаров были направлены оскандалившиеся на Дону работники. Работники из числа тех, кто в своё время, будучи членами ревкомов в северных округах Донской области, наиболее зверскими методами осуществлял «расказачивание» донских станиц.

Со многими из них у Миронова были серьёзные столкновения на Южном фронте.
Они сразу начали плести против командира корпуса интриги.
В центр полетели многочисленные телеграммы с выражением недоверия Миронову, с обвинениями его в симпатиях к белому казачеству.
 Некоторые из этих «комиссаров» требовали прекратить формирование корпуса, а самого Миронова убрать подальше от фронта и казачества.

Ф. К. Миронов 16 августа обратился за помощью в Казачий отдел ВЦИК.
 Ждал ответа - не дождался.
И тогда Миронов решился на отчаянный шаг.

• 23 августа 1919 года Миронов отправил в штаб 9-й армии телеграмму:

 «Прошу передать Южному фронту, что я, видя гибель революции и открытый саботаж с формированием корпуса, не могу дольше находиться в бездействии. Зная из полученных писем, что фронт ждёт меня, выступаю с имеющимися у меня силами на жестокую борьбу с Деникиным и буржуазией».

  24 августа Миронов самовольно - вопреки запрету Реввоенсовета Республики  - выступил с частями не до конца сформированного корпуса из Саранска против Деникина, широким фронтом наступавшего с юга.
Под его командованием тогда находились 4 тысячи пеших бойцов и тысяча конников. И на их вооружении имелось всего лишь 2 тысячи винтовок, 14 пулемётов и 2 негодных орудия.

А дальше дело выглядело так.
Реввоенсовет Южного фронта обвинил Миронова в мятеже.

• Лейба Бронштейн - Лев Давидович Троцкий - объявляет Миронова, как изменника и предателя,  вне закона:

«Приказ РВС Республики от 12. IХ. 1919 года. № 150.
Бывший казачий полковник Миронов одно время сражался в красных войсках против Краснова. Миронов руководствовался личной карьерой, стремясь стать Донским атаманом. Когда полковнику Миронову стало ясно, что Красная Армия сражается не ради его, Миронова, честолюбия, а во имя крестьянской бедноты, Миронов поднял знамя восстания. Вступив в сношение с Мамонтовым и Деникиным, Миронов сбил с толку несколько сот казаков и пытается пробраться с ними в ряды дивизии, чтобы внести туда смуту и передать рабочие и крестьянские полки в руки революционных врагов. Как изменник и предатель Миронов объявлен вне закона. Каждый честный гражданин, которому Миронов попадется на пути, обязан пристрелить его, как бешеную собаку. Смерть предателю!.. Председатель РВСР Троцкий».

Вдогонку за Мироновым были брошены отряды Западной армии. Наперерез ему был двинут конный корпус С. Будённого.
13 сентября части Донского корпуса были окружены вчетверо превосходившей их конницей С. М. Будённого в районе станицы Старо-Анкенской.
Понимая, что сопротивление бесполезно, Миронов приказал сложить оружие.
Филипп Кузьмич и здесь остался верен себе, не пожелав лишний раз проливать казачью кровь.
 Вообще, может показаться удивительным, но, тем не менее, это исторический факт: ни в Саранске, ни по пути следования мироновцами не был убит ни один красный командир, красноармеец, комиссар или чекист!

А вот Семён Михайлович Будённый не был таким благородным и сентиментальным.
По его приказу комкор и часть его бойцов были преданы суду военного трибунала.

В городе Балашове состоялся скорый суд над 480 (!) бойцами и командирами мироновского корпуса красных донских казаков, обвинённых в мятеже против Советской власти.
Одним из организаторов процесса над Мироновым и обвинителем был приспешник Троцкого Смилга.

• Но даже он в своих воспоминаниях впоследствии писал:

«В Балашове, глухом уездном городке, разыгралась трагедия, поразительно глубокая по своему содержанию. Судили своих. Это чувствовалось всеми. И не мелких преступников, дезертиров, а людей, хорошо известных на Дону, людей, имевших, бесспорно, крупные заслуги перед революцией».

Миронову и десяти другим лицам комсостава вынесли смертный приговор.

Многие тогда, узнав об этом, искренне недоумевали: до сих пор обвиняли людей, бегущих с фронта, а тут получилось,  что обвиняли тех, кто рвался на фронт!..
Приговор собирались привести в исполнение на рассвете 8 октября.

• Но накануне вечером в город пришла телеграмма следующего содержания:

   «По прямому проводу. Шифром. Балашов. Смилге. Отчёт о мироновском процессе наводит на мысль, что дело идёт к мягкому приговору. Ввиду поведения Миронова полагаю, что такое решение было, пожалуй, целесообразно. Медленность нашего наступления на Дон требует усиленного политического воздействия и на казачество в целях его раскола. Для этой миссии, может быть, воспользоваться Мироновым, вызвав его в Москву после приговора к расстрелу и помиловав его через ВЦИК — при его обязательстве направиться в тыл и поднять там восстание. Сообщите ваши соображения по этому поводу.
Я ставлю в Политбюро ЦК на обсуждение вопрос об изменении политики к донскому казачеству. Мы даём Дону, Кубани полную «автономию», после того как наши войска очищают Дон. За это казаки целиком порывают с Деникиным. Должны быть предоставлены соответственные гарантии. Посредниками могли бы выступать Миронов и его товарищи. Пришлите ваши письменные соображения одновременно с отправкой сюда Миронова и других. В целях осторожности Миронова сразу не отпускать, а отправить под мягким, но бдительным контролем в Москву. Вопрос о его судьбе будет решаться здесь. 7 октября 1919 года, № 408. Предреввоенсовета Троцкий».

Таким образом, Филипп Кузьмич в очередной раз становился разменной картой в большой политической игре.
Но сам он об этом, естественно, ничего не знал, принимая все происходящее с ним за чистую монету…

В Москве поняли, что расстреливать популярного среди трудового казачества красного командира Филиппа Миронова было в той ситуации крайне опасно.
И ВЦИК помиловал Миронова.
А Политбюро ЦК РКП(б) освободило от наказания всех мироновцев.

В Москве Миронова привели на заседание Политбюро ЦК РКП (б).
 Там ему первыми лицами партии и государства было прилюдно выражено «политическое доверие».
Более того, Филиппа Кузьмича прямо там приняли кандидатом в члены Компартии. Поручился за него Ф. Э. Дзержинский.
Политбюро ЦК РКП(б) 26 октября 1919 года, рассматривая вопрос об использовании Миронова, рекомендовало его на работу в Донисполком.
А ещё через несколько дней в газете «Правда» было опубликовано его обращение к казачеству.

Но, воспрянувший было духом, Миронов радовался недолго.
 Наступление Деникина на Москву захлебнулось. Белые спешно отходили к Новороссийску, эвакуировались в Крым.
И надобность в авторитете Филиппа Кузьмича опять отпала…
 
Он, боевой и прославленный, но неуправляемый и своевольный командир-конник, в январе 1920 года был назначен заведующим земельным отделом Донского исполкома. А потом стал заведовать ещё и противочумным кабинетом…
И заведовал казак земельным отделом до осени 1920 года…

* * *
    
Должно было случиться что-то экстраординарное, чтобы у коммунистов вновь появилась жгучая потребность в Миронове.
И такое событие произошло.
 Летом 1920 года войска барона Врангеля вырвались из Крыма на оперативный простор и начали наступление в Северной Таврии.
 В это же время поляки, разбив под Варшавой Тухачевского и Будённого, двинулись на восток.
Соединение двух этих сил делало исход Гражданской войны неопределённым и непредсказуемым...
 
          Судьба Ф. К. Миронова вновь круто изменилась...
         
Учитывая богатый опыт командования крупными соединениями, знание сильных и слабых сторон в использовании кавалерии, Реввоенсовет Республики в августе 1920 года назначает его командующим 2-й Конной армией.
 В неё вошли: 4 кавалерийские и 2 стрелковые дивизии.
 В общей сложности чуть более 4800 сабель, 1500 штыков, 55 орудий и 16 бронеавтомобилей.
И Филипп Кузьмич - снова в атаках, снова на боевом коне!..

Когда войска последнего ставленника Антанты - барона Врангеля, форсировав Днепр, вторглись на Правобережную Украину, непосредственное руководство операцией по ликвидации их командующий Южным фронтом М. В. Фрунзе возложил именно на Ф. К. Миронова.

 «2-я Конная армия, — телеграфировал командующий фронтом, — должна выполнить свою задачу до конца, хотя бы ценою самопожертвования...»

• Шифровальщик при штабе командующего Южным фронтом  Александр Иванович Боярчиков вспоминал:

        «...Мне часто приходилось сопровождать командарма Миронова в постоянных его поездках по линии расположения наших кавалерийских частей. Военному шифровальщику, каким я являлся тогда, редко приходилось отсиживаться в штабе... Как-то однажды после долгой верховой езды все мы очень устали и по предложению комиссара спешились у какой-то безымянной пологой балки, решив там отдохнуть. Это было в октябре. Дул холодный, пронизывающий ветер. Мы разнуздали лошадей, но далеко от себя их не пускали. Командарм лежал спиной на пожелтевшей траве и молча глядел в осеннее небо. Он был задумчив. На его тонком строгом лице заметна была печаль. Мы понимали его душевное состояние. Он нёс тяжелую ответственность за исход войны на порученном участке фронта. От него ждали тогда разгрома Врангеля. Победы Красной Армии над этим злейшим врагом доставались ему ценой больших жертв, страданий и мук... Филипп Кузьмич Миронов был прямым, честным человеком и преданным солдатом революции... Но талантливость Миронова и его военные успехи не раз вызывали зависть у некоторых вчерашних соратников, сделавшихся со временем его прямыми и затаенными врагами. Они копали ему яму, как кроты... Он не мог не чувствовать этого, памятуя свое недавнее прошлое... Во время того отдыха у безымянной балки возник откровенный разговор в узком кругу близких и доверявших друг другу людей. Комиссар 2-й Конной армии спросил Миронова:

      - Что вы думаете про Думенко и Жлобу — своих предшественников
по командованию конницей?

        Тот ответил ему приблизительно следующее:

       - Они были честные боевые командиры Красной Армии. Когда-то мы все вместе вели бои против Деникина, с нами тогда был и Будённый, который потом отошёл от нас... Его теперь берегут и ласкают в Москве, потому что он удобен. На эту лошадь кто-то хочет поставить ставку... Он в центре игры политических сил... Его берегут для политических целей. Он не сварлив, с ним можно всегда договориться... — И после небольшой паузы с глубоким вздохом продолжал: — А Думенко и Жлоба были — как это лучше выразиться — колючие. Я тоже похож на них...».

      Миронов был, безусловно, сильной личностью, способной и талантливой. И очень выделялся на фоне некоторых соперничавших с ним командармов, коих он затмевал своими знаниями и независимостью решительного характера.

• Член Революционного военного совета фронта С. И. Гусев 18 ноября 1920 года, выступая на V конференции Коммунистической партии Украины, рассказывал, как действовали мироновцы:

«2-я армия билась под Никополем 25 октября так храбро, что Врангель предполагал, что имеет дело с Первой Конной армией. Он выставил против предполагаемой Первой Конной армии свои лучшие дивизии марковцев, корниловцев и дроздовцев и часть донской кавалерии... 30 и 31 октября Врангель отдал приказ, чтобы разбить Вторую Конную армию. Перед ним раньше была армия слабо вооружённая, слабо руководимая, недостаточно спаянная, и он её бил шутя, играючи. Теперь же перед ним стояла грозная стена. Он этого в первый момент не понял, не угадал, поэтому он проявил то величайшее, неслыханное в истории  нахальство... Он счёл возможным отдавать приказы, чтобы разбить Вторую Конную армию. Мы смеялись над этим приказом».

В архивах сохранилось личное послание барона Врангеля Ф. К. Миронову, в котором белогвардейский главком предлагал перейти всей армией на его сторону. Оно было запечатано в буханку хлеба и доставлено Миронову попавшим в плен к белым конармейцем.

• Врангель в своём послании писал:

«В случае Вашего согласия прошу направить Вашу армию в район Херсона, Николаева, разгромить части 6-й советской армии и войти в непосредственную связь с русской армией».

Филипп Кузьмич достойно ответил барону…
 И под Никополем, и в Перекопско-Чонгарской операции, и под Джанкоем конармия Миронова бесстрашно сражалась против белых. И при этом  разбила лучшие части Врангеля - кавкорпус Барбаровича.
Мироновские конники остановили бег своих коней в Крыму, в Керчи…

За личную храбрость, проявленную в боях, умелое управление войсками командарм Ф. К. Миронов был награждён высшей боевой наградой — Почётным революционным оружием — шашкой с позолоченным эфесом и наложенным на него орденом Красного Знамени.
 А затем ещё — орденом Красного Знамени.

* * *

Но сразу же после разгрома Врангеля пришло иезуитское, вероломное распоряжение, непостижимое для прямодушного и неискушенного в политических играх Филиппа Кузьмича.
Именно ему и его конникам предписывалось:
-   разоружить недавних соратников — 1-ю Повстанческую армию Махно,
-   самого Нестора Ивановича арестовать и передать в руки чекистам,
-   а его бойцов «влить небольшими группами в состав пехотных и кавалерийских частей Красной Армии».

• Вот что писал в своих воспоминаниях Александр Иванович Боярчиков:

       «...Приказ Фрунзе Миронов выполнил. Но у каждого из наших бойцов щемило сердце от досады и невысказанной обиды. Многие задумывались над тем, почему на ликвидацию махновских банд бросили именно нашу 2-ю Конную армию, а не 1-ю Конную Буденного, которая с мая по октябрь не участвовала в боях. В мае она снялась с нашего фронта и передвинулась на Львов, где сражений почти не было. Бои шли на Варшавском направлении, где обливались кровью армии Тухачевского, среди которых героически сражалась конница Гая. 1-я Конная армия всё лето до середины октября фактически находилась в резерве командования Юго-Западного фронта (Егорова и члена совета фронта Сталина) и вернулась на Южный фронт только во второй половине октября, когда 2-я Конная армия вела жестокие бои с Врангелем совместно со стрелковыми частями Блюхера. 1-я Конная армия в кровопролитных боях против Врангеля не участвовала, а шла фактически в обозе. Решающие бои на Южном фронте вели 2-я Конная армия Миронова и войска Блюхера. И вот теперь 2-ю Конную армию опять посылали в рубку с махновцами...».

 Миронов, посланный Фрунзе вдогонку за вчерашними союзниками, списанными большевиками со счетов, нагнал их уже под Таганрогом. Разоружаться махновцы, естественно, не захотели. И дело закончилось несколькими боями, поставившими крест на существовании «батькиной» армии.
 
        Так что если в разгроме Врангеля и освобождении Крыма 2-я Конная армия сыграла одну из ведущих ролей, то за ликвидацию армии Махно большевики целиком и полностью должны благодарить конкретно лишь Миронова.

      Они и отблагодарили. Но только по-своему.
6 декабря 1920 года 2-я Конная была расформирована и сокращена до конного корпуса, который разместили на Кубани.
 А Филиппа Кузьмича вызвали в Москву для принятия должности Главного инспектора кавалерии РККА.
То есть бывшего командарма формально ставили во главе всей красной конницы. Но реальную силу — донских казаков, души в нём не чаявших и готовых выполнить любой его приказ, — у Миронова отобрали…

       Впрочем, вступить в новую должность Филипп Кузьмич так и не успел…
       
* * *
      
Миронов, который должен был в это время находиться на пути в Москву к месту нового назначения, 6 февраля 1921 года неожиданно появился в Усть-Медведицкой.

Через три дня в Михайловке была собрана окружная партийная конференция. Туда пригласили и легендарного командарма. На ней Филипп Кузьмич держал речь.
Миронов выступил против таких дискредитировавших себя явлений, как продотряды и продразвёрстка.
 Дальше - больше.
Разошедшийся Филипп Кузьмич заявил, что в данное время государством правит кучка людей, которые бесконтрольно распоряжаются достоянием народа. При этом акцентировал внимание собравшихся на «инородническом» происхождении многих лидеров Компартии. И заявил, что такое положение ненормально.
 Миронов остановился также на партийной политике «расказачивания». И  закончил своё выступление тем, что она приведёт Советскую республику к краху, который произойдёт не позже осени 1921 года…
В то время, когда Миронов выступал на конференции, на станции Арчеда, что в нескольких километрах от Михайловки, начали сосредоточиваться несколько верных ему кавалерийских частей.
 Располагавшийся рядом с Усть-Медведицкой 10-й полк войск внутренней службы (предтечи нынешних внутренних войск МВД), более чем наполовину состоявший из бойцов пехотных дивизий бывшей 2-й Конной армии, по докладам сотрудников ЧК, «держал себя очень загадочно».

Следует ложный донос. И 13 февраля Миронов арестовывается Дончека как якобы организатор готовящегося восстания. Формальным поводом для ареста послужило восстание, поднятое на Дону бывшим подчинённым Миронова Вакулиным и весьма неубедительные донесения платного агента ЧК, провокатора Скобиненко.

В тот же день Филипп Кузьмич был под усиленным конвоем отправлен в столицу.
Там он оказался сначала на Лубянке. Затем его водворили в Бутырскую тюрьму.

• Е. Ф. Лосев   в книге «Миронов» пишет:

«Филипп Козьмич на несколько дней заехал в родную станицу Усть-Медведицкую. Всюду его встречали как победителя, как прославленного полководца.
И вновь будто развёрзлось синее небо от колокольного набата в честь героя Дона, и огненной масти донской скакун нёс горделивого седока в солдатской шинели мимо ликующей толпы земляков. Стальной, как удар клинка, взгляд теплел. Губы после бешеных, злобно-отчаянных и злобно-торжествующих криков войны, кажется, впервые раздвинулись в подобие улыбки. И может быть, хоть на миг он почувствовал на них аромат лазоревых цветов вместе с ранней росистой дрожью — будто седовласый пастушок вернулся под крышу родимого куреня в хуторе Буерак-Сенюткин.
Вдруг защемившее сердце толкнуло память с такой силой, что невольно на задубевшие, как кора старого дуба, щеки из уголков глаз поползли тяжёлые, как свинец, слёзы. Не облегчающие душу. Последние в его детско-молитвенном сне жизни...
Ах, и удачлив же донской казак Миронов! Ровно девять лет он играл со смертью и сотни раз мог, как подобает воину, с честью погибнуть на поле боя, но то, что с ним произошло, нельзя было увидеть даже в самом страшном сне. Встречали на родимой сторонушке как героя, а провожали как... преступника.
Жизнь... Святая и грешная. Радости и пороки. Война, кровь, жестокость, алчность и дикость... Кто прошёл через это, не растеряв уважения, любви к себе и ближним, и может ещё дышать святым воздухом родимого края и любоваться спелыми колосьями хлеба, тот вправе считать себя человеком?.. Жизнь... Что это такое?.. Совесть?.. Честь?.. Честь и жизнь... Это как обмен кольцами новобрачных — самый светлый и желанный миг. Зачем он, Миронов, в этом мире? А если бы всё сначала?.. Наверняка прошёл бы тот путь — путь донского казака, стиснутого традициями. Служба в армии. Войны... И определяющим могла стать удача, собственная сообразительность и храбрость собственная. Всё прошло бы по заведённому кругу: ни прибавить, ни убавить. Потому что он принадлежал к роду-племени донских казаков и должен вместе с ними прошагать свой жизненный путь. Предначертанный предками. Судьбой народа. Он его песчинка и обязан быть истёртым в порошок. Народ расстрелян. Уничтожен. Значит, и он должен погибнуть бесславно. И никаких трагедий! От народа, от его судьбы оторваться невозможно. Да и нечестно было бы... Традиции — вот корни, на которых покоится и судьба народа, и судьба отдельного человека. И судьба Отечества. Только дело-то все в том, что с жизнью расстается в этот миг не мифический народ, а он, конкретный человек — Филипп Миронов. И больно-то пока ему только одному... Да с ним ли всё происходило и происходит?.. Сначала жизнь Миронова раскатывалась, как вольный, чистокровной донской породы конь, несущийся средь степных ковылей, в гриву которого упруго вплетались ветер, солнце, звёзды и луна. И он кометой пролетал над миром, могущественным богом войны. Талантом богом наделённый. Справедливостью и милосердием. Но, видно, подобные люди отторгались вздыбленной русской землей, отягощённой страшным грехопадением, — сын убивал мать, дочь — отца. И вместе с ужасом грехопадения, мором и гладом на землю Русскую Бог проклятьем выкинул чёрную, мракобесную стаю инородцев. Измазывая лица, руки и тела, они изголодавшимися ртами присасывались к своим жертвам и, захлёбываясь от жадности, судорожно и суетливо пили кровь. Жирели. И лопались, как перекормленные пиявки...
Сможет ли Россия с бесстыдно заголенным подолом доползти до храма на исповедь и, встав на колени, принести покаяние? И допустят ли её после всего случившегося к причастию?..
Люди, вы видите, что один из сынов России, бесстрашный и храбрый до безумия, встав на колени, готов покаяться и просить если не пощады, то хотя бы снисхождения к грехам своим и грехам своей Родины. Может быть, отыщется хоть крупица истины, которая примирит его с миром, в который он вошёл как завоеватель?.. И не вините его за то, что он, переборов себя, с покаянием обращается к людям, не верующим ни в Бога, ни в черта».

В тюрьме бывший командарм содержался со всей строгостью.
Но никаких обвинений ему не предъявляли, на допросы не водили, очных ставок не устраивали.

• Хотелось бы привести несколько цитат из последнего письма-исповеди Миронова к властям предержащим (30 марта 1921 года):

«…Если бы я хоть немного чувствовал себя виноватым, я позором счёл бы жить и обращаться с этим письмом. Я слишком горд, чтобы входить в сделку с моей совестью. Вся моя многострадальная жизнь и 18-летняя революционная борьба говорит о неутомимой жажде справедливости, глубокой любви к трудящимся, о моём бескорыстии и честности тех средств борьбы, к которым я прибегал, чтобы увидеть равенство и братство между людьми…
…Это моя предсмертная исповедь. Люди вообще, а я тем паче, перед смертью не лгут, ибо я ещё не утратил веры в моего бога, олицетворяемого совестью, по указке которой я поступал одинаково всю жизнь и с врагами и с друзьями.
«Чем ночь темней, тем ярче звёзды, чем глубже скорбь, тем ближе бог». Вот почему я так мучительно прислушиваюсь к голосу моей совести. Правда, нелицеприятная правда, подчас тяжёлая, неприятная, ибо правда вообще неприятна злу - но - правда... За ней, как за надежным щитом, я вынес удары царских генералов, на неё и теперь моя надежда. Повторяю - это мой бог, и ему я не переставал молиться и не перестану, пока в бренном теле живёт дух…
…Если белым не удалось поймать меня и повесить «на сухой осине», как они писали в своих газетах, несмотря на состоявшееся премирование моей головы генералом Красновым - 22 июня 1918 года в 200 тысяч рублей и вторично в августе - 400 тысяч рублей (в золотой валюте), то теперь я сомнительным работником, шкурником предан для этого родной мне власти…
…Не хочу допускать мысли, чтобы Советская власть по подлому необоснованному доносу гильотинировала одного из лучших своих борцов — «доблестного командира 2-й Конной армии», как сказано в приказе РВС Республики от 4 декабря 1920 года за № 7078. Не хочу верить, чтобы подлая клевета была сильнее очевидности моих политических и боевых заслуг перед социальной революцией и Советской властью, моей честности и искренности перед ней. Не хочу верить, чтобы подлая клевета затмила яркий образ ордена Красного Знамени, этого символа мировой пролетарской революции, который я ношу с нескрываемой гордостью. Не хочу верить, чтобы под ядовитым дыханием клеветы потускнел клинок золотого почётного оружия, и чтобы минутная стрелка золотых часов остановила свой ход, когда рука предателя сдавит мое горло под его сатанинский хохот.
Не хочу верить, чтобы старый революционер, ставший на платформу Советской власти с первой минуты её зарождения — 25 октября 1917 года, — чтобы старый революционер из царских офицеров, гонимых за «красноту», помогший генералу Каледину оставить рабочих в покое, бивший Краснова, Деникина и Врангеля, был, томим в тюрьме на радость врагам…
…И ещё раз хочу верить, что, освободив меня от клеветы и тяжкого незаслуженного подозрения, вернув мне вновь доверие, как перед разгромом Врангеля, ВЦИК найдёт во мне по-прежнему одного из стойких борцов за Советскую власть. Ведь это испытание для коммунистов не за горами. В своей речи товарищ Ленин говорил: «Оказалось, как оказывается постоянно во всей истории революции, что движение пошло зигзагами...» (газ. «Правда» № 57).
Острые углы этих зигзагов в 1918–1919 годах больно резали мою душу за темное, невежественное, но родное мне донское казачество, жестоко обманутое генералами и помещиками, покинутое революционными силами, заплатившее десятками тысяч жизней и полным разорением за свою политическую отсталость, а в 1920–1921 годах эти углы стали еще больнее резать за судьбы социальной революции при страшной экономической разрухе...
…Остаюсь с глубокой верой в правду — бывший командарм 2-й Конной армии, коммунист Ф. К. Миронов».

2 апреля трагически оборвалась жизнь Ф. К. Миронова при обстоятельствах, до сих пор не выясненных.
Он был просто застрелен часовым с вышки во время прогулки по тюремному двору.

 Его имя на долгие годы было предано забвению...

• Е. Ф. Лосев:
   
«Наивный человек — Миронов... Он пытался им растолковать, что не виновен ни в одном из предъявленных обвинений. Что он чист перед людьми, Родиной и своей совестью. Но враги и без него это хорошо знали.
Им ведь нужна была кровь именно ничем не опороченного и не виновного. В этом страшная суть вампиров на теле России. Честность и правдивость всегда виднее на фоне зла - это и толкало врагов на скорейшую расправу с Мироновым.
Утром в тёплый весенний день 2 апреля 1921 года его вывели на прогулку в тюремный дворик. Единственного. Небосвод был залит светом, и этот опаловый свет вздымался прямо, высоко. Тихое, светлое утро чем-то обнадеживало и ободряло. Какая-то птаха взобралась на лучик солнца и что-то верещала. Не уж то жаворонок?! Бывало, мальцами бегали под окнами куреней, держа в руках испеченных матерью «птенцов» и с радостными криками на вытянутых руках понукали их взлететь выше, выше в синее небо.
Филипп Козьмич не мог знать, что написанное им два дня назад письмо ни к одному из адресатов не попало и только ускорило развязку. Чьи-то неведомые уста процедили зловещий приказ.
До Миронова долетел тёплый ветер, бродивший острым хмелем оттаявшей земли. Первый могучий порыв весны шумно и широко катился над суровыми полями.
Часовой на вышке вскинул винтовку. Прицелился...
Выведенный на прогулку Филипп Козьмич почувствовал, как терпко пахнет обогретая солнцем влажная зябь. Тепло. Беспредельное тепло разлилось по телу. Потомственный крестьянин, он чуял запахи просыпающейся земли. И словно увидел, как истлевает в пойме Дона последний снег, услышал скрип плуга, отряхивающего черный лоснящийся пласт от косм прошлогоднего жёлтого былья.
Глубоко вздохнул. Весна - это надежда.
Сухо грянул выстрел - мир оборвался... Миронов упал лицом в тающий, грязный снег. Будто исчез в нём. Будто никогда и не было его на белом свете.
Подбежали надзиратели. Торопливо, сопя и, зло чертыхаясь, подняли и унесли безжизненное тело.
Удивительным свойством, несмотря на свою сверхпрочность и толщину, обладают неприступные тюремные стены  - насквозь «просматриваются» и «прослушиваются», и никакая тайна в них не задерживается, становясь почти мгновенно достоянием всех её обитателей. Объяснить этот феномен никто не брался со времён создания тюремных казематов и по сей день не берётся, считая, по-видимому, что легче просто пользоваться этим «благом», чем заниматься неразрешимой загадкой.
По Бутырской тюрьме прошелестел зловещий шепоток: командарм легендарной Второй Конной армии Филипп Козьмич Миронов предательски убит часовым с тюремной вышки в прогулочном дворике.
Бывает судьба не только трагична, но и немилосердна к человеку - всю жизнь сражаться за Родину, любить её до самопожертвования и в конце концов быть трижды приговорённым к смертной казни, да ещё и на посмертном имени нести клеймо предателя и изменника.
А какими доблестями обладал этот необыкновенный человек! Умён. Храбр. Мудр. Совестлив. Правдив. Влюблён. Страстен. Только таким подвластны великие дела. И право быть истинно Человеком. И неожиданно жгучее недоумение — как же быть с посланием пророка: каждому даётся по вере его? А ведь Миронов, как никто, верил в идеалы переустройства человеческого общества.
Значит, похоронить сны и молитвы? Славу и боль за Родину? Память и вечность? Дон и безбрежные степи вместе с серебром тоскующего ковыля и полудикими конями, в гривы которых вплетается солнечный ветер? И жизнь, кажущуюся вечной?.. Или он прозрел и понял губительность дела всей своей жизни? Или ложь, торжествуя, победила величие его подвига?..»

Удивительно, но история не сохранила ни одного документа, способного пролить свет на это загадочное убийство.
 Интересно, что смерть Миронова стала полной неожиданностью даже для чекистов: следователь, фабриковавший дело о контрреволюционном заговоре, узнал о гибели обвиняемого спустя несколько недель после рокового выстрела.

        Есть в удивительной судьбе этого незаурядного человека ещё один исторический казус: в 1960 году решением Военной Коллегии Верховного Суда СССР Филипп Кузьмич Миронов был посмертно реабилитирован.

         Но как можно кого-то реабилитировать, перед этим ни в чём не обвинив и не осудив?
         
* * *

• Из далёкого далёка  звучит голос Ф. К. Миронова:

«…Как бы воскресший по какому-то чуду для новой жизни, я хочу начать её опять-таки с исполнения того назначения человека, для которого он посылается на землю, а именно, в наше страшное время – облегчить страдания ближнего.  Девиз моей жизни – ПРАВДА!..  Совершенства нет на земле, но к нему мы обязаны идти, если живём не во имя личного эгоизма…».

 Вслушайся, современник…
Какие нужные,  своевременные слова, идущие от сердца к сердцу…
 Вне времени…

И напоследок, хотелось бы привести слова двух замечательных писателей – биографов легендарного командарма.

• А. Знаменский:

«Я не перестаю восхищаться Филиппом Кузьмичом. Он был герой и кристальной чистоты человек. Он понимал события лучше многих, стоявших на вершине власти, и не мог предпринять никаких других шагов кроме тех, которые героически предпринимал. Другого выхода ни для самого Миронова, ни для народа Дона, который он горячо любил и защищал, не было. В этом вся трагедия и всё величие этого человека с большой буквы. Он сгорел в этом пожаре гражданской войны не как рядовая фигура, а как горьковский Данко, который разорвал свою грудь и отдал сердце людям…»

• Е. Ф. Лосев:

«Прикосновение к истории – всегда благотворно: позволяет взглянуть на сегодняшний день иными глазами. Умный – вынесет урок. Оказывается, не так уж все и сложно сегодня. Было куда сложнее и тяжелее. Полезно вспомнить, что за нас, сегодняшних недовольных (но сытых и обеспеченных), сложили свои головы умнейшие и достойнейшие, жившие до нас.
Задумаемся: наверное, есть чему поучиться вступающим в жизнь (да и не только им) у Филиппа Кузьмича Миронова. Бескорыстие, бесстрашие, интеллект, благородство, мужество, патриотизм, любовь к людям – эти качества всегда востребованы и драгоценны. Глоток воздуха в наш век чистогана…

…Победителей не судят. Но даже эта народная мудрость не спасла его. Спасла только память народа, которая всегда честна и справедлива, и никогда не предаёт своих истинных СЫНОВ-ГЕРОЕВ.
Долгие годы — целых сорок лет — висело клеймо предателя и изменника на светлом имени Филиппа Козьмича Миронова, висело до тех пор, пока народ не доказал, что все обвинения против него оказались ложью и клеветой. Правда восторжествовала! Память о нём воскрешается... Мужество и величие духа сынов России — это мудрый и строгий наказ нам, живущим и будущим поколениям: никогда не должны повториться трагические страницы жизни народа Родины. Никогда!
Мы обязаны не только воскресить память о достойных сынах Отечества, но и закрепить её для наших потомков, создав пантеон национальных героев России. У всех цивилизованных народов он есть. У нас нет...
Миронов оставил нам неоценимую возможность понять, что значит разумное, гуманное общество без насилия и зла. Честь, благородство и достоинство. Долг, верность и высокий смысл жизни, отданный за верность Отечеству.
Да светится имя твое, чистосердечный, прямодушный, легендарный и глубоко несчастный донской казак Филипп Козьмич Миронов!»