Неволя

                Неволя.
   Начался новый 1970 год. Милиция приехала в наш дом утром. Мы спали с двоюродным братом на одной постели, Коля приехал в гости из Чувашии. Мама зашла и тихо так, но тревожно спросила меня.
Толя, вы чего вчера натворили? Милиция приехала, тебя спрашивают.
  Я открыл глаза и повернулся, посмотрел на маму.
Господи! Подрались что ли, синяк под глазом. - Мать заплакала, запричитала.
Говорила тебе, что не доведет до хорошего дружба с Юркой, да с Каблаком которому тюрьма, как дом родной стала. Посадят теперь и техникум не кончишь.
  Я  натянул брюки и выскочил в зал. В прихожей у входной двери топтались два мента.
  Заехали к Юрке домой, он где то шлялся. Мать сказала, что дома не ночевал. Пока ехали до милиции, я вспомнил с кем подрались и собственно задрались они на нас и досталось нам даже побольше. Просто сыграло правило, кто вперед заявил и принес справку о побоях, им и вера.
 Дежурный сержант проводил в камеру, совершенно пустую. На мой вопрос: «А где преступники?» Сказал, что на праздники всех отправили в Горький в тюрьму. Дверь захлопнулась и скрежет ключа поведал мне, - прощай воля. Днем мама принесла и мне передали посылочку с едой. После обеда привезли моего друга и спрятали в соседнюю камеру. Отапливались они одной  печкой, и между печкой и стеной была приличная щель, которая  давала возможность разговаривать и даже поделиться сигаретой, только разглядеть соседа не было возможности, печка была круглая и обита железом. Через пару дней меня пригласил следователь. Большой светлый кабинет и табличка на двери утверждающая, что хозяин кабинета следователь прокуратуры произвели на меня доброе впечатление.
Ну этот человек не даст в обиду, разберется — подумал я.
 Он достал тонкую папку и положил на стол, покрытый зеленоватой скатертью. Я глянул на обложку и прочитал, - Дело № , цифры конечно не помню за давностью лет, но моя
 фамилия красовалась первой, то есть Я и другие.
Прочитал, - спросил следователь и только потом назвал свое имя.
Так вот, натворил дел и пойдешь «паровозом». Тебе лучше будет сразу во всем признаться. Срок меньше получишь если станешь помогать следствию.
В чем признаться?! Я вообще не виноват. Вышел с магазина и вижу Юрка базарит с двумя пацанами. Один в форме солдатской, я его не знал, а второй можно сказать
знакомый с соседней улицы. Вот солдат мне заехал под глаз, я упал и схватил его за ноги. Чего было сверху не видел. Потом слышу Юрка кричит: «Бежим! Милиция!» Он помог мне подняться и мы убежали.
Вот ты уже говоришь не правду. Вас было трое. Давай рассказывай, кто был третий.
  Пришлось рассказать про брата, что он приехал в гости со мной. Две недели в декабре
 я вообще в городе не находился. Мы с отцом уехали на его родину, потому что получили телеграмму. В которой сообщалось, что  его мама находиться в тяжелом состоянии и
 хочет увидеть и попрощаться с сыном. Мама не пустила его одного в дорогу и я поехал с ним в Чувашию. Я пошел покупать билеты на автобус и в автостанции встретил ребят с
 техникума. Зашли в буфет и встречу обмыли. На другой день приехали в Чебоксары и  узнали, что умерла жена у папиного брата. Вот вкратце, я рассказал следователю о своих приключениях в декабре
  Умолчал только о том, что в деревне я познакомился с классной девчонкой и уговорил 
 папу, чтобы домой он возвращался один, а я приеду на Новый год. От общения с нами
бабушка поправилась и умирать раздумала. Не рассказал о том, что на поезд билетов не было до Горького, а я пьяный проявил наглость и потрясая телеграммой перед носом
 проводницы забрался в вагон и затащил отца. Она закрыла нас в тамбуре и ушла.
 Я успокаивал папу, что если не пустит в вагон, то три часа можно ехать и стоя. Поезд был
 скорый возможно Пермь — Москва и останавливался только на больших станциях.
 Видно я сильно нахамил проводнице и она притащила в тамбур начальника поезда.
 Я и с ним стал спорить и доказывать, что мы по телеграмме и заплатим за проезд. Он
 посмотрел и сказал, что бумага без подтверждения врача «филькина грамота» и если я не перестану блатовать, то не просто высадит нас  на станции Семенов но и вызовет к вагону милицию. Тогда отец залез в потайной карман пальто и достал пакет, стал разворачивать его и сказал мужчине, что не нужно вызывать милицию. Я успокоился, - ведь с этой станции часто до Горького ходят электрички, и демонстративно отвернулся и с завистью подумал. Вот всего то старше меня на пару лет, а уже начальник поезда. А я ударился в пьянство, и пожурил сам себя, - нет не так я живу.
 Прислушался, - отец уже мирно беседует с ним. Посмотрел и вижу мужчина отдал ему удостоверение и говорит: «Удачи вам. А он артист, хорошо играет пьяного студента».
 Смотрит на меня и извиняется, - вот не подумал бы, что вы уже капитан. Сейчас найду для вас место. У меня отлегло от сердца. Не знаю чего отец наплел ему, но значит все не так уж плохо, не все еще потеряно в моей жизни. Чуть погодя, я спросил у папы, чтобы
дал мне документ или хотя бы показал. На что он ответил сердито, что не созрел еще я  и
 добавил, вот кончишь учиться и тебе все объяснят.
 Разговаривал со мной следователь как то брезгливо, то и дело давая понять, что между нами черта и в панибратские отношения он вступать не станет. А я видимо не понимал
этого, не смотря на то что он юрист, какого то класса.
Хорошо, мы все перепроверим, - сказал он выслушав мой рассказ и вызвал конвойного.
Да ладно ты. Я и сам спущусь вниз, - сказал я и поднялся со стула.
Сидеть! - Раздался истошный крик и он разразился тирадой оскорблений в мой адрес. Слетела вся спесь интеллигентности и воспитанности с этого человека.
Не в какой побег я не собираюсь. Я имею право просить, чтобы мне поменяли следователя?
Имеешь, но будет лучше этого не делать, - ответил он. Потому что, ты здесь не кто, и имя твое, ни как.
 Вернулся в камеру злой на Юрку. Сразу  высказал ему свой гнев, через переговорное
устройство. Что за его дела я отвечать не хочу. А обвинения серьезные, грабеж с разбоем и статья грозит длительным сроком.
 Оказалось, что пока меня не было в городе, он шлялся в техникумовском общежитии и отбирал у первокурсников деньги. Приобщил к этой затее несколько своих друзей и избивали учащихся, прикрываясь моим именем.
Толя, как только меня вызовут на допрос, я всю вину возьму на себя. Тебя вообще должны освободить, а мне срок меньше дадут.
 Чувство благодарности к другу всколыхнуло мою душу. Вот настоящий друг, с умилением подумал о нем.
Ну уж нет. Пусть нас вместе судят. Я за свои проступки отвечу сам. Про моего брата следователь знает, я ему рассказал, что приехал в гости на праздники. Так что получается у нас групповая драка, а ты говоришь меня освободят.
 В следующий поход к следаку он сказал, что мое дело пойдет отдельно. Что он не ожидал от моего друга такой дерзости. Но как следак не старался, на откровенную беседу вызвать меня не мог. Я отвечал на его вопросы только чисто по делу.
 У моего друга была кличка, - Баржа. Я его тоже звал так и он откликался, и не обижался. Его отец дядя Вася, простой русский мужик. На клепал четырех сыновей, Юрка был младший. Из девчонок,  помню только старшую Таню, младшие тоже были. Отцу приходилось работать не покладая рук и дома он был редко.
  Помню в один из праздничных дней я зашел к ним домой и дядя Вася пригласил меня за стол. Семья уже отобедала. Он налил мне водки и заставил выпить, в кухне ни кого не было. - Ты Толя хороший парень. Только зря дружишь с Юркой. Он не честен с тобой и
 у его не чистая душа. Мне рассказали, что ты плакал и переживал сильно за меня на реке.
Вспомни тот день, это было два года назад, весной.
  Я вроде напряг свою память, но не чего особенного не приходило на ум, и я сказал ему об этом.
Я в тот день на лодке тянул бревно к берегу. Вспомни это будет важно для тебя.
  В это время из зала вышел Юрка, присел к столу и попросил отца налить рюмочку.
  На что дядя Вася ответил: «Нет! Вот Тольке налью, а ты не заслужил.» Мне пришлось
выпить с ним еще рюмку.
 На улице Юрка спросил, о чем мы беседовали с его родителем. Я без утайки рассказал ему.
Вот батя не как не может успокоиться. Рассказал ему кто то, что в тот день его хотели утопить вместе с лодкой. И якобы я знал об этом, но его не предупредил.
 И тут я вспомнил этот случай, и этот день.
На реке, как раз под вин заводом лед остановился и образовалась большая промоина из чистой воды, шириной метров десять. Ниже по течению у моста, образовался затор, и там работали подрывники, закладывали взрывчатку. Дядя Вася имел лодку, легкий дощаник и весной промышлял ловлей бревен и досок из воды, а летом их пилили на дрова. А в этот год получилось, что встала льдина с частью зимней переправы укрепленной бревнами.
 Вот отец  у Юрки, прознал об этом одним из первых. Спустил лодку на воду и забагрил бревно. Затем от буксировал его на берег, и сразу поплыл за следующим бревном.
 На высоком берегу собрались мужики и наблюдали за работой товарища. - Повезло ему,
 такая халява и нет соперников, - так рассуждали они.  Лед встал и не что не предвещало беды. Внизу у берега образовалась большая промоина, и там работали или делали вид, что собрались по делу несколько человек. На их действия ни кто не обращал внимания, тем более все были убеждены,  что это рабочие закладывают динамит.
  Дядя Вася, выбрал большое бревно и долго мучился, пока сбросил его на воду. Сел за весла и направил лодку к берегу, а привязанное к корме веревкой бревно, сильно тормозило движение лодки. Вдруг на реке раздался треск и умудренные опытом мужики сообщили, что должна произойти подвижка льда, и  может не успеть лодка доплыть до берега. Отец моего друга вдруг поднялся на ноги и схватил багор, стал ударять им по воде по оба борта лодки. Мужики закричали ему, чтобы греб быстрей к берегу, а то лед затрет его. Дядя Вася бросил багор на дно лодки и отчаянно стал грести веслами и ведром вычерпывать воду из лодки.
 Потом за матерился и снова схватил в руки багор стал яростно бить им возле бортов и крикнул мужикам громко: «В реке видать водяной появился!? Утопить меня хочет. В лодке две пробоины сделал.»
 Мужики посоветовали ему отвязать бревно, но он решил держаться до победного конца и снова сел за весла. Когда до берега оставалось метров двадцать, раздался страшный и продолжительный треск и льдина стартовала. Из воды появилась голова человека в маске и сверху все разглядели, что он в акваланге.
 Кто то из мужчин высказал мысль, что совсем подводники охренели, белым днем на своих тренируются. Я заплакал и закричал на Юрку: «Ты чего спокойно стоишь. Давай бежим вниз, твоего батю спасать!»
 Он схватил меня за руку и остановил.
Не надо ему помогать. Его просто пугают, героя из себя корчит.
 Тогда я сказал ему, что я бы так не смог предать отца своего и сообщил ему что на лодке плыть нельзя.
Я тебя прошу не дергайся, а то сделаешь только хуже всем.
 Мне удалось освободиться и отбежать от Юрки на значительное расстояние. От сюда еще лучше было видно, что твориться на воде. Аквалангист видимо оценил обстановку и толкал лодку за корму, помогая тем самым, выплыть в безопасное пространство.
 Нос лодки ткнулся в берег, аквалангист поднялся из воды и снял маску. Дядя Вася встал в лодке и в руках держал боевое оружие, багор. В это время раздался новый треск и льдины круша и ломая друг друга при столкновении, наглядно показали людям, что их ожидала верная смерть. Лед пошел по всей реке. И я услышал, парень поблагодарил дядю Васю и тот пропустил его на берег.
Значит ты знал, что твоего отца будут наказывать таким образом?
Да знал. Меня тоже проверяли в тот день. Тебе хорошо, мать с отцом «крутые» и отмажут сыночка. Только я хитрый и постараюсь всем мозги запудрить. Пошли лучше купим красненькую, я у бати утром вытащил трояк.
 Произошел этот разговор на майские праздники, а уже через пол года мы находимся под следствием. У Юрки висит серьезная статья, грабеж с разбоем а у меня хулиганка и все намекают, что дадут условно.
  Камера заполнялась народом. Про некоторых и вспоминать не хочу. Но вот запомнился молодой парень из Красноярска. Их с дядей, к которому он приехал в гости привезли на суд из Горьковской тюрьмы. Дядька его узнал мою фамилию и сказал, что хорошо знает моих родителей и сам рассказал про дело племянника. Парень, ввязался в конфликт возникший между взрослыми и застрелил из ружья человека. Меня удивило, его поведение, - убил человека и не каких угрызений совести. Я, говорит — дядьку своего спасал. Украинцы приезжие, лес заготовляли, а дядя лесником служил и обнаружил, что они лишнего прихватили лесу.
 Мне было интересно узнать, как можно убить человека, какие он при этом испытывал чувства, и он признался.
Дядя, конечно сам виноват, что поперся к ним в общежитие, а «хохлы» пьяные. Он ружье мне отдал и я с улицы в окно подсматривал, как развиваются события. Началась драка и они втроем стали избивать дядьку. Я забежал и крикнул, - отпустите его, суки!
 -Один из них пошел на меня и я выстрелил, попал в сердце. Он рухнул на пол к моим ногам. Двое выскочили в окно.
 Понял я, что тяжело парню вспоминать об этом случае и не стал приставать с дурацкими вопросами. От Сергея, так кажется его имя, я узнал много полезной информации о тюрьме, и как нужно себя вести, что бы не опозориться.
И меньше болтай языком, не рассказывай о себе не выдавай свои тайны. В камере люди разные. Зайдешь в ее, определись и пройди к старшему. Поздоровайся сначала со всеми, а потом спросишь его где тебе устроиться, на какой койке. И не жадничай, угости всех сигаретами. Статью свою уголовную говори правильно, не называй другую статью.
 За это ему большое спасибо, не знаю живой сейчас или нет. И еще слепили мы шахматы
из хлебных мякишей и за игрой убивали время. Сергей и сказал мне, что если даже и не дадут условный срок, то весной будет большая амнистия.
 Он получил десять лет, и остался доволен таким сроком, а вот дядьке дали четыре года и
он ругался, что много и подал на пересуд. Наша камера заполнилась народом и прошел уже месяц, как я находился под следствием, а на прогулку не выводили, не было прогулочного дворика в милиции.
 За драку в общественном месте, посадили троих парней из города, я был знаком с ними
еще по школе. Они жили в центре города и постоянно конфликтовали с ребятами с окраин. В камере сразу изменились отношения. Эта троица разрушила мою дружбу с Сергеем и стали намекать ему, чтобы он стал старшим в камере, согласно жизненному статусу. У него статья за убийство и срок червонец.
 Меня неожиданно вызвали на свиданку. Привели в дежурку и офицер открыл свой кабинет и сказал, чтобы подождал человека и закрыл дверь.
 Форточка открыта и чистый зимний воздух опьянил меня. Я упал на стул у окна и дышал полной грудью. Дверь открылась и зашла мама.
Здравствуй сынок! Насиделся наверно. Я вот что тебе скажу. Сейчас с тобой будет говорить человек, учить тебя уму, разуму. Так ты слушай его, это наш человек и делай все как он скажет. В тюрьму вас повезут, дело затягивается и хотят судить вас и устроить показательный суд.
 Я стосковался по маме, и как во сне боялся шевельнуться и спугнуть прекрасное видение.
 Она подошла ко мне.  - Ты спишь, что ли?
Да нет, не сплю. Опьянел просто от свежего воздуха.
 Обняла меня и поцеловала. Заплакала.
Он три раза к тебе будет приходить. Потом подпишешь бумагу, что ты наш человек.
Мама, что за глупости ты говоришь. Я конечно ваш и всегда буду с вами.
Вот заявление от тебя надо и тогда за тебя люди заступаться станут и в обиду не дадут. Сам тогда кого захочешь обидеть можешь. Я тебе передачку принесла, получишь после.
 Три дня подряд незнакомец приходил и меня вызывали на беседу с ним. Ребята в камере стали подшучивать, говорить, ты «стучишь» про нас наверно и высказал ему это. И сказал, что говори прямо и сразу что я должен сделать, и какая цель этих не понятных для меня бесед. И он ответил, что ему отпущено три дня и чтобы я сам понял, что  жизнь моя без «конторы» будет тяжелой. Наконец при третьей встрече он высказался примерно так.
Все люди должны с рождения кому то подчиняться. Не может человек жить один, его обязательно пригласят или завербуют в сообщества. В школе ты был октябренком, затем пионером стал, в техникуме вступил в комсомол. Дальше твоя жизнь пошла бы так, армия и кандидат в члены КПСС, после службы люди становятся взрослее и мудрее. С тобой произошла беда. Ты оступился и сошел с пути приготовленного для советского человека. И теперь тебя нужно спасать. Ты слышишь меня?
 Я вас внимательно слушаю и не понимаю от чего меня нужно спасать. Тысячи людей сидят в тюрьмах и освобождаются и продолжают жить дальше. В конце, концов раз так получилось, должен я пройти через это испытание. И не вижу не чего страшного в том что попаду в тюрьму, просто надо оставаться человеком везде. И вообще, я считаю надо прекратить пустые разговоры. Ведь скоро будет амнистия.
Ну хорошо. Вижу тебя познакомили друзья с тюремной жизнью. Значит от наших услуг ты отказываешься и заявление на вступление в «контору» писать не будешь?
Не хочу не куда вступать. Зови дежурного, пусть отведет в камеру.
Мне жалко твоих родителей. Я обещал им, что уломаю тебя. Подпиши хотя бы чистый лист и они сами напишут бумагу.
Нет, - ответил я и поднялся со стула.
С этой минуты ты для нас потерянный человек. Ты почувствуешь на себе все тяготы тюремной жизни без поддержки с воли.
 Меня увели в камеру к друзьям, и я сказал, что послал вербовщика к чертям и чувствую себя свободным человеком. В этот же день на беседу забрал одного из троих городских ребят, сам начальник уголовного розыска. Главное всех удивило, что и проводил с допроса или беседы, начальник до камеры и попрощался с парнем как со своим родственником.
Пока Владимир. Действуй как мы договорились, не бойся не кого.
 Посмотрел на меня и сказал: «Ты, дрянь! Не устанавливай в камере свои порядки. Парашу видите ли ему выносить западло. Здесь не санаторий, и вытаскивать нечистоты санитаров нет, или по очереди или решайте сами. А Вовку тронешь, тебе будет хреново.»
 Дверь камеры захлопнулась и он еще минуту смотрел через глазок. В камере воцарилось неловкое молчание, Вовка поднялся на нары. Я решил, что пора спросить сокамерника, что за дружба у него с ментом и за какие дела он на меня наезжает.
Ребята! Нас сейчас натолкали семь человек, и за неделю эту посудину не разу не освобождали. Давайте решать, кому вечером когда поведут в туалет, выливать нечистоты.
 Мой вопрос повис в воздухе, словно не услышанный, молодежь шепталась в своем углу, Сергей и дядя поддержали меня. Сергей предложил тянуть жребий, кому выпадет, что бы без обиды. Я ответил, что на правах старожила, не хочу тянуть в этот раз жребий, потому что когда вы заселились в камеру я как раз навел порядок.
 Тогда выступил Вовка и ошарашил меня своей пламенной речью.
Ты старожил уже месяц торчишь в камере и не просишься в баню. Спишь в трико и чешешься во сне, словно тебя кусают мандавошки. Мы уже боимся, что они на нас перейдут.
Да ты чего базаришь! Эти твари на женщинах водятся, а я слава богу не баба. Давай я разденусь поищи их на мне.
 Мы вскочили на ноги, как два петуха готовые броситься в бой. Разнял нас Сергей.
 Он сказал, что вот на днях один из пацанов мучился болями в желудке и оправлялся чаще всех. Пусть он и вытащит и освободит посудину, а кто не будь из его друзей поможет ему.
 Вовку вызвали на свидание и он притащил сверток с продуктами и две коробки из под спичек достал из кармана.
Мамка добилась свиданки, - сообщил он своим подельникам.  Сказала, что вас на днях выпустят на свободу до суда, а меня мужик прощать не хочет.
 Друзья его сразу повеселели, и я приободрился, потому что устал от напряжения, постоянно ждал от них подлянки. На вопрос пацанов, чего он притащил  в коробках, одна была плотно упакована слюдой. Вовка сказал, что чай от бессонницы, а вторая для дела и пока мы его не провернем; вам свободы не видать.
 Вечером принесли кипяток и меня угостили чаем от бессонницы, да я и сам думал о том, что уже несколько ночей спал беспокойно. Проснулся действительно отдохнувшим, и вдруг заметил, что я без трико. И ребята миролюбиво заметили, что стянули с меня его.
Ты спать не кому не дал. Чешешься, орешь во сне. Давай просись в баню, может у тебя чесотка.
 Ни кто конечно не отреагировал серьезно на мою просьбу. Менты только посмеялись и
 отшучивались, следователь сказал, что готовят документы на этап в горьковский централ, а там нас ждет и баня и все что положено заключенному. Утром и вечером нас водили  в
  холодный туалет в коридоре здания. Простой сортир два очка, правда через перегородку.
 Руки сполоснуть и лицо, можно было в железном рукомойнике прибитом к стене коридора. Выводили по двое и время давали пять минут на каждого.
 Шутили на до мной и я тоже не отмалчивался. Говорил дежурным так, - раз в баню не хотите вести, я пожалуй  во время похода в туалет сбегаю помыться. Прошло еще дня три и перед вечерним посещением туалета Вовка заявил: « Все Толя, хватит шутить. Сейчас будем производить осмотр каждого из нас сидящих в камере. Чесаться стали все. Кто то из нас заражает других лобковой вошью. И у кого найдем их больше всех, того сегодня
 будем трахать в задницу».
А если у тебя найдем?- Спросил я.
Тогда делайте это со мной.
 Вечером, дежурным в ту смену был мой знакомый милиционер, бывший сосед дядя Ваня.
 Открылась дверь камеры и он объявил: «Пошли мужики, на оправку!» Все остались на своих местах, кто лежал, кто сидел.
Что, не кто не хочет сортир? Ну вам видней, тогда закрываю двери.
 Я спустился с нар и взял с собой полотенце, повесил его на плечо.
Ты что, Толька, в баню собрался?
 В камере все дружно засмеялись, видно обрадовались, что будет время подготовиться к
моему возвращению.
Ага, дядя Ваня в баню сбегаю, раз начальники не разрешают, - поддержал я его шутку.
Ну беги, только не долго.
Да мне минут десять хватит. Ты главное кипишь, не поднимай и все будет нормально.
 Зашел в сортир, дверей нет. Спустил трико и трусы. Холодный воздух охладил промежности, рука машинально спустилась вниз и ощутил припухлость и слизь.
 Что же делать, - подумал, действительно нужно в баню. Натянул одежду и спустился.
 Решил, раз так устрою им бой. В коридоре стояла прислоненная к стене большая картина в рамке и под стеклом. Нагнулся и засунул руку, просто из любопытства. Достал начатую бутылку водки, что это была она, сомнений почему то не возникло. Прямо на корточках
отхлебнул грамм пятьдесят и поставил ее обратно. Поднялся, а рядом два добрых молодца
стоят.
В баню хочешь?
Конечно хочу. А вы кто?
Не бойся, мы ангелы.
 В коридоре моргнула и погасла лампочка, ангелы взяли меня под руки и мы оказались в бане. В настоящей чистой бане. Меня охватила такая слабость и безмятежность, что не могу пошевелить не рукой не ногой. Вокруг моего грешного тела хлопотали четыре или пять человек. Раздели и чем то намазали все тело, потом мыли, брили и даже попарили.
 Наконец я пришел в себя и спросил у ангела.
Где находиться эта баня? Верните меня в милицию, а то подведу хорошего человека.
 - Баня рядом с милицией,всего один шаг и ты окажешься там.
Мне дали одежду и я оделся, она была чистая и вроде как поглажена. Услышал, действительно за перегородкой встревоженный голос милиционера: «Толька! Хватит шутить. Сейчас в кручу другую лампочку, получишь от меня ****юлей».
С легким паром тебя. Иди и не бойся, будь смелым, а мы улетим, будто нас и не было.
 До свидания, и спасибо вам. А куда идти, не вижу дверь.
 Один из этих людей приблизился ко мне и подтолкнул к стене. Один миг и я снова очутился в темном и холодном коридоре. Загорелся свет и дядя Ваня удивленный и обрадованный, что нашлась пропажа, задал свой вопрос: «Ты где был?»
  Подошел ко мне и внимательно осмотрел, удивился: «Похоже действительно в бане.»
 Из дежурного отделения прибежал офицер и старшина доложил, что побега не было подследственный находился в коридоре. Офицер оглядел меня. - Я осмотрел территорию, не каких следов. Снег идет и все кругом замело. А ну застегни рубашку. От тебя пар валит, как будто из бани вышел, - сказал он и осекся.
 Оба мента еще раз осмотрели меня и старшина запустил руку за картину вытащил бутылку водки. - Твоя? Последовал вопрос.
Нет, дядя Ваня.
Какой я тебе на х... дядя. Ты Толька забыл где находишься. Я для тебя, гражданин старшина. Понял.
Понял, гражданин старшина. Отведите меня в камеру, а то я замерз, после бани.
 Менты засмеялись, они рассматривали бутылку и пришли к выводу, что прикладывается к ней сержант из другой смены, шустрый парень. Я решил, что и мне можно пошутить и
высказал свое мнение по поводу водки: «А вдруг, отравленная?» Заметил, как они призадумались, содержимого было намного больше половины и продолжение дежурства представлялось романтичным.
Редькин! Дай глотну грамм тридцать. Согреюсь после бани, заодно и проверите качество, - и я протянул руку к бутылке.
 Менты переглянулись.
Нет! Откуда знаешь, сколько он глотнет. Сходи Иван за стаканом.
 Мы вышли из холодного коридора, и остановились в предкамерном помещении перед входом в дежурку.
Ты смотри, в камере много не базарь. На днях вас в Горький отправят. Не обижают тебя друзья.
Я сам кого хочешь обижу, - хвастливо ответил ему.
 И тут же почувствовал прилив энергии и уверенности в своих силах и поступках, будто подменили мою сущность. Дядя Ваня принес стакан и налил, точно, грамм тридцать.
 Я выпил, и попросил у капитана закурить и он угостил меня папиросой и дал прикурить. Только сделал пару затяжек и расслабился, слышим из коридора раздался шум похожий на слив воды из большой емкости. Офицер приказал старшине, что бы посмотрел, - что там случилось. Он открыл дверь в коридор и вонючий тошнотворный запах заполнил помещение.
В бога мать!  Кто сюда слил теплую воду? - Раздался удивленный крик старшины.
 Я выскочил следом за офицером в коридор и увидел, что вода разлилась по всему полу и окутала паром все помещение.
Вот дежурство выдалось, - посетовал дядя Ваня. Что будем делать?
Как что. Этого в камеру. Выводи, кто сидят пятнадцать суток и пусть убирают.
 Я зашел в камеру, старшина скомандовал Вовкиным подельникам.
Ребята, вас завтра освобождают до суда. Так вам сегодня предстоит дембельская работа. Берите парашу и за мной в сортир.
 Они ушли и дверь закрылась. Вовка поднялся на нарах.
У меня нашли одну мандавошку. Раздевайся будем искать у тебя.
Не нужно у меня искать. Я только что из бани. Спускайся, ты проиграл.
Чего ты гонишь. Какая здесь баня.
Вот смотрите. У меня все подстрижено и помыто, - я скинул рубашку и спустил трико. А ты козел с ментами снюхался и за это должен ответить.
 Я стащил его вниз и ни кто из оставшихся в камере не шевельнулся в его защиту. Поставил в унизительную позу, на освободившееся место от параши и удивился, - он не сопротивлялся. Приспустил трусы, увидел волосатую задницу и такое на меня пришло отвращение, и злость принудила высказаться.
Что же вы, люди делаете!? Это мерзость перед Господом. Он, для мужских утех, создал женщину.
 Я толкнул его в задницу ногой, и брезгливо сказал: «Пошел прочь. Сволочь»!
 На другой день нас  загрузили в воронок и повезли  в Урень. Здание милиции  на станции
было современней нашего и камеры находились в подвальном помещении, а может в полу подвальном. Прошло более сорока лет и я подзабыл подробности.
 Камер в милиции было достаточно и нас расселили, осужденных и подследственных в разные, а Юрку к малолеткам. На меня это подействовало угнетающе. Хорошо что друзей у Вовки освободили до суда, так что мы постарались забыть про конфликт, но и раскаяния, тоже не было. Потом было все так же, как в фильмах про заключенных.
 Рано утром под конвоем к «столыпинскому» вагону, лай собак, окрики конвойных с обеих сторон и принимающей и сдающей. Сразу стало понятно, что шутки кончились и эти дяди имеют право застрелить в случае малейшего шухера.
 Поезд был почтово — багажный и вставал на каждой станции и кто то пошутил, что кланяемся каждому столбу. Мы попали в купе в середине вагона и спящих в нем не было, но все разговаривали шепотом. Конвоирам работы хватало, солдаты начали выводить заключенных в туалет. Дошла очередь до нашего купе, солдат предупредил, что по купе
проходить быстро и не с кем не разговаривать. Туалет, ни чем не отличался от обычного, только решетка на окне и конвоир возле двери. Потом солдат предупредил, чтобы прикусили языки, сейчас поведем в туалет «особняк». Я впервые увидел людей в полосатых робах, почти все они были худы и угрюмы. Потом стали раздавать кипяток и сержант попросил нас, - собрать что не будь поесть «особняку». Мы конечно поделились
 и скоро услышали слова благодарности, - спасибо братки.
 С московского вокзала в тюрьму этап доставляли воронками. Вагон отцепили в тупике и
людей мы не видели, да и крутить головой по сторонам было боязно, можно получить пинка под зад. В совершенно угнетенном и затравленном состояние попал в тюремный
«отстойник». Это большая камера через которую рассортировывали заключенных, и вызывали на проверку с вещами, на тюремном сленге называется «шмон». Вот тогда я по глупости своей чуть не залетел на дополнительный срок. «Подъехал» ко мне человек и нашептал, что в камеру мы попадем вместе и было бы неплохо занести с собой гостинец и тогда тебя зауважают. Я ответил ему, что если ему хочется быть уважаемым, тогда и проноси сам.
Видишь ли Толя, на мне написано, что я блатной и шмонять меня станут усиленно. А я к тебе подошел почему, думаешь.
Ну почему, - спросил у его, потому что стало интересно узнать о себе как я выгляжу. Давно не смотрелся в зеркало.
Ты как бы человек, случайно попавший в эту систему и не какому надзирателю не придет в голову мысль, что у тебя есть что то запрещенное.
 Услышав, его описание моей внешности, я даже приуныл, так хотелось быть похожим на
человека сурового и повидавшего жизнь. Он видимо понял, что попал в точку и спросил, есть ли у меня помазок для бритья. Я ответил, что нет еще не пробовал бриться.
А у меня два. Возьми у меня один, а после шмона я заберу его у тебя, - уверенно сказал он. Я постараюсь идти следом за тобой, главное веди себя уверенно.
 Нас вывели в коридор где было несколько кабинетов для осмотра, могли раздеть подозрительного человека до гола. А в основном процедура проходила быстро.
 Проверяющий задал рабочий вопрос, - Деньги,  наркотики имеешь. Сними верхнюю одежду. Взял в руки мою зимнюю шапку и помял ее. Я заметил что он заинтересовался моим головным убором и развязал шнурок стягивающий наушники и левый надрезал лезвием от бритвы. Там была вшита иголка с намотанной ниткой. Сердце у меня остановилось и я почувствовал себя злостным нарушителем.
Как твоя фамилия и откуда ты? Отвечай быстро и не ври.
 Я ответил и добавил: «Мамка наверно иголку зашила, я даже не знал, а то бы вытащил».
Вот мамка твоя и спасла тебя дурачка. С одной конторы мы с ней, только наши люди обучены так прятать запрещенные предметы. Давай колись чего тебе подсунули в отстойнике, чтобы пронес в камеру.
 Я поверил этому человеку и рассказал. Он достал помазок и открыл крышку, внутри был порошок белого цвета, похожий на зубной.
 «Здорово придумали! Какой тайничок!» . - Подивился я вслух.
Зубной порошок у меня и так есть, целая банка.
За такой порошок тебе дурачку срок добавят и будешь по лагерям мотаться. Сделаем так, этот помазок я ему подсуну, а тебе положим с зубным порошком. Пусть думают, что для себя наркоту приберег. Друг твой сказал, что за тобой держаться будет?
 Я утвердительно кивнул головой. Он завязал мою шапку, показал иголку с ниткой и положил в свой карман. Открыл дверь: «Гуляй, студент. Следующий заходи!»
 Я нашел в себе силы и подмигнул этому козлу и улыбнулся, - мол все нормально. Больше наши пути не пересекались. А для меня приключения на этом не закончились, они только набирали обороты.
 В предбаннике людей выстроили в живую очередь к парикмахеру. Стригли на лысо два или три цирюльника. Я заметил, что за мной стоит Вовка, волосы у него красивые, вьющиеся по самые плечи. Очередь двигалась быстро и перед тем как зайти в баню, сдавали свою одежду на дезинфекцию. Неожиданно Вовка шепчет мне, взволнованным и
умоляющим голосом.
Толик! Не оборачивайся пожалуйста. Давай поменяемся местами.
Ты прямо, как вшивый в баню торопишься. - Я вспомнил случай в камере, - улыбнулся: «закусали,что ли?» - Ну давай, действуй.
 Когда очередь подвинулась в очередной раз, он встал впереди меня. На моих глазах, его кудрявые волосы свалились на пол. И вот уже совершенно другой человек поднялся с табуретки. Я уселся  на место и увидел, что парикмахер взял в руки щетку и стал заметать волосы на совок, не обращая на меня внимания.
Друг, давай стриги, - обратился я к нему.
Ты последний что ли, - спросил он и ехидно заулыбался. - Последнего стричь не велено, его девочкой хотят сделать. Давай вставай и гуляй в баню.
 Такая злость охватила меня, хотелось заорать и броситься с кулаками на смеющиеся рожи парикмахеров, но я сдержал свои эмоции. Один из них подошел взял машинку для стрижки, щелкнул несколько раз включателем: «Тебе парень не повезло, электричество отключили. Здесь часто такое бывает. Объяснишь в камере, может поверят.»
 Я взял в руки машинку, и включил тумблер, она неожиданно для всех застрекотала и я пустил ее в дело. Успел два раза, провести по голове и увидел в зеркале, страшную физиономию.
Вот теперь, точно поверят! - Встал и пошел в моечное отделение.
 Банщик дал кусок мыла и мочалку. На мой вопрос, - где взять тазик?
 Ответил, что поищи сам, может у кого два.
 Я прошелся по рядам, лишнего тазика не было. Присел на скамью рядом с мужиком, он
показался добрым дядькой и попросил у его, поделиться водой.
Парень, я заметил, что тебя хотят затравить и боюсь помочь тебе. Вот рядом душевая кабина, иди лучше мойся там.
 Я встал под душ и отрегулировал воду. Господи! Спасибо! Намылил мочалку и стал мыть свое грешное тело.
Все не так уж плохо. Да и нахрен нужен тазик, когда есть душ. Повернулся лицом к моечному отделению и стал намыливать голову. Вижу, помещение стало наполняться паром и почувствовал облако тепла коснулось меня. Слышу, кто то из мужиков мечтательно простонал: « Эх бы, веничек сюда!» Другой голос добавил:   «Может еще бабу захочешь?» И дружный смех перекрыл все другие звуки.
 Внезапно мне показалось, что я падаю и быстро повернувшись ухватился за ручки регулировки воды и почувствовал, душ не работает. Мыло попало в глаза и я лихорадочно  крутил ручки кранов, чтобы смыть пену и наконец понять, что произошло. Куда внезапно исчез знакомый с детства, банный гул, и холодный воздух окутал спину. Я повернулся и разглядел перед собой стол и трое военных смотрели на меня, курили и обменивались пошлыми репликами в мой адрес.
А что, офицерам советской армии больше нечем заняться? Вы что совсем совесть потеряли. А ну верните меня в баню.
Странная у него прическа, - и они дружно засмеялись. - Сержант! Зайди сюда.
 В кабинет, через дверь, зашел солдат.
Вот видишь «зэка», он сбежал из бани. Теперь он знает военную тайну, как попасть в наш кабинет и расскажет об этом другим. Что ты должен сделать сержант, что бы он молчал или ему ни кто не поверил.
Я должен отвести его туда, где из него сделают педика.
Молодец сержант! А ты, спускайся  и следуй с ним, да смотри не дури.
Я спустился на две ступеньки вниз: «Здорово придумали с душем», сказал им.
Куда мы идем? - Спросил у сержанта и не было беспокойства в душе моей.
Ты парень молодец, хорошо держишься. Я веду тебя в сушилку, там вашу одежду обрабатывают. И заключенный там делает из невинных мальчиков как ты, девочек, а мне остается увековечить этот процесс фотографией на память.
  Пока мы шли я рассказал ему, как поменялся местом в очереди с другом, и он сказал, что зря я выручил своего знакомого. Здесь в тюрьме волчьи законы и он мне ничем помочь не сможет.
  Я потерял всякую ориентацию, когда мы попали в сушилку. Повсюду развешанное белье и теплый пропитанный химикатами воздух, сразу одурманил голову. Сержант внезапно исчез и непонятно откуда появился мужичок непонятной внешности и ростом чуть повыше меня.
Ах какой хорошенький! Мальчик мой любимый, я уже хочу тебя. - Примерно с таким набором предложений набросился он на меня. Я опешил и не знал как поступить. Ожидал насилия и приготовился к отпору, а тут такая нежность. Он целовал меня в груди и упал на колени и стал наносить поцелуи в живот и гладил руками мои гениталии. Возбудился и поднялся мой член. И не переставал говорить ласковые слова, о том как нам сейчас будет хорошо и сначала кончу я, а уж потом и он сделает свое дело.
 Скинул с себя халат и оказался совершенно голый. Повернулся ко мне задом и согнулся, притягивая при этом возбужденный член к своей заднице и приговаривая ласковым голосом: «Давай, возьми меня. Полюби меня скорей».
 Я понял, что долго не смогу сопротивляться и через несколько секунд произойдет семяизвержение. И тут слышу в уши мои просьба: «Постой! Дай я, так соскучился по моей Людке». Я и не сопротивлялся, а только подумал по доброму: «Конечно, если это твоя подруга, то действуй».
 И почувствовал, будто в тело мое вселился другой человек, с необыкновенно сильными руками и крепкими членами. И эти руки, как тиски сжали тело его подруги по сексу, приподняли тело на свой уровень и бурно закончили акт.
 Я стоял оглушенный и опустошенный случившимся и мне было хорошо, а партнер валялся на полу и еще не пришел в себя от полового акта, в котором он оказался в роли женщины.
 Непонятно откуда вылез солдат с фотоаппаратом в руках и ногой ударил лежачего в пах, и радостно провозгласил: «Поздравляю! Вот и ты сука стал педерастом. Я сам отнесу пленку в лабораторию и проявлю».
 А мужик поднялся на колени и умолял его: «Сержант, миленький! Не рассказывай не кому, я сейчас все улажу».
Ты уже не сможешь уладить. Я видел и все заснял, как ты получил кайф от секса. Так что теперь улаживать станут тебя. А ты парень, просто герой. Давай пошли в баню.
 И рассказал, что много солдат наблюдали и рады, что я его «сделал».
У его метода такая, доведет человека до семяизвержения в свою ладонь, а потом набрасывается как животное и смазывает жертве задницу его же спермой. А ты крепким оказался, молодец. В бане воду отключали, так что ваша группа не помылась.
 Через пол минуты он открыл дверь и мы оказались в предбаннике, где бездельничали парикмахеры. Сержант приказал им остричь меня и разболтал, что я «сделал» дезинфектора. Мне дали тазик и новое мыло с мочалкой. На все про все, ушло десять минут, а слухи в тюрьме, оказывается, бегут впереди паровоза.
 На вопрос соседа, - куда я пропал? Я рассказал ему про душевую кабину, и он несколько раз заходил и обследовал ее и поверил, сказал мне, что обнаружил едва видимую щель.
 Потом к нему подошел надзиратель и предупредил: «Душевую отключили и не чего в ее заходить. А если хочешь в карцер, то могу устроить». Моечное отделение снова стало заполнятся теплым паром, да таким плотным, что стало трудно дышать.
 Мой сосед шепнул мне, что оставил в душевой мочалку и должен забрать ее и исчез в тумане. Я поругал себя и подумал, что напрасно рассказал ему про загадочную душевую.
 В тазике осталось совсем мало воды, только пойти набрать не решился, а сосед все не возвращался на свое место.
 Раздался чей то панический выкрик: «Нас что!? Газом хотят отравить?» Народ загудел, как встревоженный улей. И тут раздался грозный окрик: «Всем оставаться на своих местах. Среди вас убийца. Будем его искать».
 И показалось мне, будто проскользнул кто в душевую и потянуло из нее сквознячком.
 А через минуту обнаружили возле кранов с водой тело голого мужчины с ножевым ранением, которое оказалось смертельным. Я узнал соседа и понял что нахожусь в тюрьме, где свои законы и болтать языком и совать нос не в свое дело карается смертью бес суда и следствия.
 Потом вели по длинному коридору и рассортировывали по камерам. Я зашел один с вещами и постельными принадлежностями. Подошел к столу, длинному рассчитанному для одновременной посадки, человек тридцати. Достал пачку сигарет и поздоровался.
 Спросил  у ребят, сидящих за столом, кто старший по камере. Подошел и поздоровался с ним. Назвался откуда я и статью по которой обвиняюсь. Вопрос с койкой решился очень
быстро, потому что были свободные места. Я выбрал место на верху и сразу лег спать.
 Дальше потянулись дни одинаково будничные, все по расписанию. Через пару суток в камеру зашли офицер в сопровождение надзирателя. Офицер положил на стол большую пачку дел. Нам приказали выстроиться в проходе и я оказался в первом ряду, прямо перед лицом надзирателя. Началась перекличка. Офицер брал папку и называл фамилию, имя и отчество подследственного. Необходимо было откликнуться и громко назвать статью и часть по которой ведется дело. Когда прозвучала моя фамилия и я стал называть свою, после слова статья, получил удар в спину, дыхание сбилось и сзади другой человек произнес, - 102 часть 2. Офицер оторвался от бумаг и вопросил: «Разве в камере есть убийца?»
  Я не растерялся, сделал шаг вперед и громко сказал: « Да, убийца находиться позади меня. Он поторопился сообщить об этом и даже не дал мне назвать мою статью.»
 В камере раздался смех. Надзиратель обратил внимание на того человека и удивился как он попал в эту камеру с другого  отделения. У надзирателя была кличка «Горбач» и заключенные побаивались его, ходили слухи, что он в молодости был «исполнителем»
то есть приводил в исполнение, смертельные приговора.
Ты мне расскажешь, кто привел в эту камеру а цель уже ясна, наказать хотел пацана. Из за тебя весь сыр — бор разгорелся. Пропал с отделения человек, а мы с утра ищем, подняли кучу дел. Вот потом тресну по башке, а он носил в руке связку ключей от камер, и тогда запоешь, ни чего не вижу, ни чего не слышу, ни чего не кому не скажу.
 В камере снова раздался смех. Офицер сам пересчитал людей и количество дел и сказал надзирателю: «Давай кончай балаган. Забирай этого придурка и уходим».                На прогулку выводили каждый день, но если не хотел человек или приболел, можно было отказаться. Когда люди уходили на прогулку, дежурный мыл цементный пол. Для этой цели в камере была огромная швабра, и я поделился с сокамерником, что очень боюсь не справиться за время прогулки вымыть пол.
 И еще в камере дружно жили несколько крепких молодых людей. Скандалить с ними боялись, вот они и блатовали безнаказанно. Заснет человек после обеда, возможно захрапит, засунут между пальцами ног куски газеты и подожгут. И редко кто сразу проснется, многие «крутили педали» и больно обжигали ноги. А эти придурки стоят рядом с жертвой и хохочут. Старший по камере говорил конечно им, что забава эта может закончиться для них, карцером. Только не найдется смельчаков в камере, чтобы жаловаться. Для себя придумал, что ненужно крутить ногами на потеху этим козлам.
 Нужно быстро сунуть ноги под одеяло и постараться, чтобы газета выпала из пальцев на постель, и пусть горит, уничтожает государственное имущество. Когда пришел этот день
 и сделали со мной такой фокус, я засунул ноги под одеяло. Без доступа воздуха газета потухла не сразу и конечно обжег ноги, но за тлел ватный матрас. В последствия шутников отправили в карцер. За меня вновь заступился надзиратель и матрас поменяли.
 А меня стали водить на перевязку и сразу пошел слух, - а не стукач ли я?
 Приблизился день моего дежурства по камере. Я лежал на койке и ждал когда люди соберутся на прогулку. Они проходя к дверям камеры, набирали в туалете ведро воды и
каждый выплескивал на пол. Откуда в людях столько злобы, я пытался постыдить их, но
меня оттолкнули и даже плеснули водой.
 Стал усиленно мочить швабру и отжимать ее. Прошло минут двадцать и понял, что делаю бесполезную работу. Ходил по воде босиком, у кого были комнатные тапочки, намокли и утонули.
Суки! Даже тапочки не убрали на койки. А я их должен собрать, да пошли вы на …
 Силы оставили меня, пот застилал глаза. Бросил швабру на толчок, забрался на свою койку и произнес в сердцах: «Господи помоги! Сделай что ни будь, что бы отвязались от меня.» И слышу шум какой то не понятный и смог приподнять голову и подивился увиденному. На полу камеры вода раскрутилась с большой скоростью и образовалась воронка, в которой кувыркались тапочки. И вдруг в полу образовалась дыра и вся вода провалилась вниз. А невидимый заступник сказал: «Можешь спать спокойно. Ты свою работу выполнил». И в ту же секунду я заснул, как младенец.
  Проснулся от тишины, застывших в изумление людей. Наконец старший спросил: «Ты куда воду подевал?» А еще другой закричал: «Где мои кожаные тапочки, новые совсем?»
  И тут тюрьма содрогнулась от страшного крика множества глоток. Снизу прибежал надзиратель и рассказал, что в камере под нашей, вода грязная намочила все и кругом
валяются чужие тапочки. После случившегося меня больше не трогали, а каждый старался завести разговор и как бы попросить извинения.
В тюрьме я впервые побрился перед отъездом на суд. За несколько дней до этого открылась кормушка и надзиратель прокричал мою фамилию. Мне вручили запечатанный конверт, это было обвинительное заключение. Знающие люди почитали, после меня, и сказали, что полтора года  обеспечены, усиленного режима.
 На камеру давали два станка и несколько лезвий, для бритья. Первыми брились самые обросшие мужики с пяти, а может и недельной щетиной. Лезвия были «Нева» и страшно было смотреть как люди корчатся от боли. Мне посоветовали тоже побриться, ребята сказали, если получил обвинительное, то значит жди конвоя, повезут на суд. Я уселся за зеркалом и увидел, что у меня пробились черные усики и на подбородке темный пушок.
Провел лезвием по усам и не чего не с брилось. Мужики засмеялись, сказали что нужно намылиться помазком. Полез в свой мешок, все перетряхнул, но помазка не оказалось. Пришлось намылиться в умывальнике и лицо засияло чистотой, а я подумал, - не от переживания ли стала расти борода. Радость охватила меня, что на суд конвоировать, приехали из нашей милиции. Везли меня одного и скоро я узнал, что друга моего Вовку с условным сроком выпустили на свободу. Мамка у него здорово постаралась за красавца сыночка. А моего подельника уже привезли и Юрка сразу присмирел, на малолетке рога отшибают быстро. Ехали мы на милицейском уазике, и эту информацию я узнал из болтовни водителя и конвойных.
 А в апреле у нас состоялся показательный суд, в городском доме культуры. Стояла прекрасная погода, с крыш капала вода и солнце грело целыми днями, простуженную за зиму землю. Брат мой Николай до суда жил у моих родителей и работал слесарем на заводе. На второй день нам огласили приговор Юрке дали три года, мне полтора и брату два года. Оказывается у него была условная судимость и не погашенная.
  На майские праздники милиция готовила этап заключенных в центральную тюрьму, и еще черт знает что готовили. Весна была в разгаре и лед на реке пронесло рано и паром через реку функционировал. Паром был новый и машин и людей брал много. В это утро нас до парома довезли на местном воронке и видимо не сообщили об этапе нашим родственникам. Согнали нас, человек шесть или семь, в корме баржи, у нас и вещей совсем мало было. Я еще подумал: «Ну и хорошо, что так быстро отправили. А то мамке две посылки нужно было готовить. Она и так сильно сдала и постарела». Утро было хмурое, дул ветер и небольшой мороз, заставлял ежиться и сутулится. На паром заехали несколько машин, а пассажиров совсем мало, знакомых я не заметил.
 Нас сопровождали два мента, офицер с нашими делами, забрался в кабину автомобиля, а сержант  отирался возле нас. Паром задрожал, завелся двигатель и запахло соляркой.
 Рабочий — матрос сбросил чалки и прощай дом родной, на другом берегу нас ждал воронок со станции Урень. Сержант, все таки я думаю, что это был Юрка, вот фамилию запамятовал, да это и не важно, прошло много лет.
 Если не он, то пусть  простит меня. Сказал: «Ну что гаврики, давай пошли на оправку, кто желает?»  Все отказались, утром в милиции водили в туалет. Друг мой шепнул мне: «Может возьмем «чирик», здесь машина с водкой стоит, согреемся и выпьем на прощание».
 Я до такой степени продрог, что вытащил из котомки варежки шерстяные и одел. Представил как от выпитой водочки тепло пойдет по телу, да и пока доедем до станции все пройдет, и согласился.
Не плохо бы. Только денег нет, а занять негде.
У меня есть трояк. Сейчас с ментом договорюсь.
 Он договорился и незаметно принес бутылку. Наш конвоир повел нас в туалет, который находился в задней части кормы. Две железные двери, обозначенные соответствующими буквами. На женской висел замок. Друг мой ловко открыл бутылку, сделал глоток и передал мне.
Давай Толик, выпей на прощание. Больше может и не увидимся.
 Я не снимая рукавиц, сделал большой глоток. Милиционер взял у меня бутылку и спрятал в карман брюк, под шинелью не видно.
 Юрка открыл дверь, что бы зайти в туалет, а я сделал шаг следом за ним.
Эй! Стой! Чего, голубые что ли? - Остановил меня сержант и засмеялся. - Сюда давай.
 Замок просто висел на двери и он снял его, повертел в руках и бросил за борт в бурлящую  от винтов воду. Пока Юрка заходил, я заметил, что вместо пола железная решетка, и дверь за ним закрылась. И этот спектакль и наше прощание, заставило меня насторожиться и не торопился открывать дверь. Я назвал мента по имени: «Разреши я тоже в мужской зайду, а то не удобно как то в женский заходить».
Ты чего. Не понял, что ли. Давай открывай дверь.
 Я потянул ручку, дверь чуть стронулась. Тогда он со всей силищей рванул дверь и первое, что бросилось в глаза, тугая пружина и работа винта, пол отсутствовал.
 Я подумал, что эта дверь точно убьет меня, когда станет закрываться, и почувствовал, что мент приготовился нанести удар ногой. Прыгнул сам в этот водяной ад и дикий крик отчаяния, и злость за предательство, вырвался из меня.
 Я расставил в стороны, руки и ноги и удержал тело от падения в крутящиеся лопасти. Дверь с грохотом захлопнулась. Мамины варежки спасли мне жизнь, они крепко впечатались в железные перегородки. Страх отступил от меня и желание жить заставило начать подъем.
 Средняя перегородка не доходила до потолка на достаточное расстояние, и я без особого труда перебрался в мужской туалет.
  Что мне сейчас делать? Как действовать дальше? Я потихоньку надавил на дверь, здесь пружина отсутствовала, и вышел на корму. Значит меня хотели убить или стечение обстоятельств?  Я стоял и смотрел на бурлящую воду и плакал. Решил, что раз менты не
шумят, выходить к ним пока воздержусь. Поиграем, в казаки — разбойники. Перешел на другую сторону кормы, что бы видеть разгрузку. Покинул паром с последней машиной.
 Людей в воронок загрузили, и возле открытой еще двери стоял милиционер, а наш сдавал документы в кабине. Сержант отправился в будку к перевозчикам, допивать содержимое бутылки. Я рванул к открытой двери.
Постой не закрывай. Меня забыли, - негромко и тяжело дыша от волнения, попросил я мента.
 Он посмотрел на меня удивленным взглядом. Выручил мой брат. Через решетку он увидел меня и спросил: «Ты куда пропал?» Ответ мой насмешил всех и разрядил ситуацию.
В туалете сидел долго. Вчера веревку проглотил.
Ну и как, вышла веревка, - под общий смех, спросил у меня милиционер.
Вышла, как видишь сзади не тащится.
Вот веселый этап. Малолетка пьяный в боксе сидит. Давай залезай, дома разберемся.
В милиции всех выгрузили и Юрка увидел меня и с перепугу устроил концерт.
Нечистую силу привезли, - кричал он как сумасшедший и показывал пальцем на меня.
 Всех согласно документов распределили и отвели по камерам, остался только я.
Ты чего здесь делаешь? - Обратился дежурный офицер.
Как, чего? - Ничего не понимая ответил ему. - Суд приговорил меня и брата к тюремному сроку. Нас вместе судили и вместе привезли сюда.
Нет на тебя документов, иди гуляй. Нет «дела», - не должно быть и тела.
 Мне не хотелось покидать здание милиции, сердцем чувствовал, что офицер прав и последние его слова, открыли мне суть происшедшего.
Они задумали избавиться от меня, а потом объявят меня в розыск. Позвоните в милицию и скажите, что я нахожусь у вас.
 Я рассказал ему, что произошло на пароме. Как мы пили водку, и поэтому подельник мой сильно пьян. Дежурный поверил мне, из камеры привели моего брата и Колька подтвердил, что мы сидим по одному делу.
 Офицер позвонил в нашу милицию и объяснил ситуацию и тоже вник в суть дела.
Хорошо, раз у вас он еще не объявлен в розыск, я не стану его задерживать, но факт выгрузки вместе с заключенными и обращение данного гражданина с заявлением, зарегистрирую в журнале.
 Я написал заявление и вышел из милиции. Пошел на вокзал, знакомых не было, а чувство голода одолевало все сильней. Пошел обратно к милиции и стал тусоваться рядом. Вышел из здания сержант, который запустил меня в воронок.
Послушай парень. Тебе нужно совершить мелкое хулиганство, ну разбить стекло, украсть пирожок. Думай сам. Тогда попадешь к нам и осудят на срок пять или десять суток. Подстраховаться тебе нужно, что ты не ушел в побег, а они сами виноваты потеряли твои документы.
Спасибо браток, - я ушел от милиции. - Ура! Теперь я знаю, что делать.
 Пошел по центральной улице и выбрал киоск с крикливой продавщицей, которая точно не простит, посягательство на ее торговую точку. В киоск разгружали товар и стеклянное окошко было закрыто, а сдоба красовалась за витринным стеклом. Кражу я совершил искусно, натурально похоже на голодного человека и, главное разбил стекло. А так бы меня отпустили, в толпе оказались добрые люди, предлагали продавщице заплатить ущерб. Только она подняла такой галдеж, что через пару минут я оказался в милиции.
 Завели дело, мелкое хулиганство, а документов нет. Зато я ночевал в «родной» для меня милиции и был поставлен на довольствие. Друзей моих отправили этапом в Горький. Через несколько суток привезли мои документы, и я стал ждать очередной этап.
  Камера наполнялась народом. В основном мужики, - артисты домашнего театра, или мелкие воришки и хулиганье. Привлек мое внимание, парень старше меня, похож на военного, только одежда гражданская и хорошего качества. Всем своим видом он дал понять, что ему с нами не по пути, и находиться здесь по важному делу. Со мной он не общался, хотя я вел себя достойно и не блатовал. На ночь его вызывали к следователю и ночевать в камеру не приводили. Мужики проболтались, что он ищет человека предавшего своих, и у него задание, найти  и «опустить» предателя. Другой сказал, что он нашел предавшего их организацию, но нет человека способного наказать его.
 В столыпинский вагон загнали уже поздно ночью. В моем мешке из домашних харчей, осталось чуток сала и пересохших баранок несколько штук. Спать не хотелось, тем более увидел, что парень из нашей камеры общается с конвоем, гуляет свободно по коридору.
 Потом остановился возле нашего купе и попросил конвоира запустить его к нам. Поздоровался с мужиками, нашел взглядом меня и сказал: «Я нашел предателя и вы должны мне помочь, пометить его». Раздались голоса, - что мы должны сделать, укажи на него? Он подошел ко мне.
Вот он! Прячется среди вас. Сегодня вы должны сломать или вырвать передний зуб из его пасти. Я нашел человека, который согласился сделать его вафлером.
 Ребята заволновались, со многими я подружился, - послышались голоса в мою защиту.
 Тогда он обратился к самому авторитетному и физически сильному мужику.
Ты конечно служил? Вот смотри мое удостоверение, офицера разведчика. Поможешь мне,  я этого не забуду.
Помогу, даже не сомневайся.
 Эй, сержант! Выпускай меня, пойдем отмечать день рождения, вафлера.
 Проснулись на верхних полках и все пялились на меня. Здоровяк сказал: «Извини парень, но придется лишить тебя зуба. Открывай шире рот и укажи, может есть который болит или мешает. Я постараюсь ударить точно».
 Я обратил внимание на его кулак, - да этой кувалдой он весь рот без зубов оставит.
Ребята! Дайте мне съесть последние баранки, а то без зубов я с голода помру.
 В купе поддержали мою просьбу, и тоже решили перекусить. Я скушал оставшееся сало и достал баранку. Хотел сломать ее пополам, но она не поддалась и я стал размачивать слюной середину и плакал, призывал бога помочь мне.
 Все так увлеклись ночным перекусом, что я подумал, - может забыли про меня и вообще это происходит в дурном сне. Проснешься, - оказывается все хорошо.
 Мне показалось, что баранка достаточно размякла и можно откусить. И вдруг острая боль во рту заклинила челюсти. Я еле от кашлял из горла кусок баранки с застрявшим в нем зубом и застонал. Все обратили на меня внимание и сразу вспомнили, что обещанное надо исполнять.
Ребята, я кажется зуб сломал, - и нащупал языком большую рану, добавил. - Точно сломал.
Давай показывай. Рот открой и зуб покажи, что бы все увидели. Правда сломал. Это хорошо, что сам, от моего удара у тебя и челюсть могла треснуть.
Мужики, дайте место я прилягу. Боль такая что выть хочется, - зуб сжал в кулаке.
Залезай на верхнюю полку, я выспался. Да выбрось ты зуб, под лавку и попроси, - мышка дай новый зуб. Может вырастет.
 Мужики засмеялись, но без злости, кто то грустно промолвил: «Нет уж, не вырастет».
 Боль раскалывала голову на части. Я закрыл глаза и молил бога помочь мне, - как жить дальше. И Господь откликнулся, говорит в уши мои.
Поставь зуб на свое место и крепко сдави челюсти.
 Я так и сделал. Смочил слюной обильно корень зуба, и вставил в рану на верхней десне.
Сразу сильно стиснуть зубы не получилось, было очень больно. Пришла надежда, что вдруг зуб закрепиться с божьей помощью.
 Под мерный стук колес я задремал и что удивительно, боль утихла. От этого состояния покоя, проснулся и нащупал языком зуб. Пришла мудрая идея, прикусил свой указательный палец и уснул, уже уверенный, что все сделал правильно.
 Разбудили конвойные, зашумели в коридоре, и в нашем купе, здоровяк сказал мне: «Готовься парень. Ты первым пойдешь в туалет.
 Спустился на пол, проснулись все и в купе стало тесно. Конвойные провели по коридору заключенного в полосатой одежде. Прошел он быстро, чуть ссутулившись, на запястьях рук висели наручники. Мужики перемолвились, - «особняк». Уважение и страх прозвучали в их словах. Подошел конвойный, приказал: «Кто без зуба остался сегодня, готовься. Верхнюю одежду снять, это касается всех».
 Я хотел было кипишнуть, что мол зубы все на месте, но решил что лучше промолчать.
На двери туалета висели наручники. «Стой!» Приказал конвойный, второй открыл дверь и сказал: «Заходи». Я зашел в туалет и дверь захлопнулась. Увидел возле окна заключенного, который внимательно осматривал решетку. Лампочка светила, а за окном уже брезжил рассвет и он видимо обнаружил в решетке, какой то изъян и двумя руками,
качнул ее.
Ты чего, - бежать собрался?
Да хрен тут убежишь. Сделано на совесть. Слушай, а где беззубый? У тебя вроде все зубы на месте.
 Я рассказал ему, что произошло вечером и про того парня рассказал. И он поведал мне,
про свои дела. Что подставили его, а он не убивал и корячиться ему статья расстрельная,
 или пятнадцать лет особого режима.
Так, что пацан будем делать? Понравился ты мне и обижать тебя, не хочу.
И ты мне понравился. Будем бежать! Я так хочу и Господь поможет нам.
 И мы не сговариваясь вцепились в решетку. От меня толку было мало, но зато я поддерживал его словами. Я видел как мощные руки расшатывали преграду и чудо произошло на моих глазах. Когда мы общими силами выломали ее и поставили на пол, мне вдруг стало страшно и я сказал об этом.
Да ты парень не бойся. Мне терять не чего, я один уйду. А вот, что ожидает тебя?
Лучше тебе не попадать в тюрьму, а в лагерь тем более.
По пейзажу за окном и скорости, чувствовалось,что поезд подъезжает к станции. Он снял полосатую одежду и дал мне, а сам одел мое трико и рубашку. На прощанье спросил имя
  и город откуда я родом. 
Парень! Клянусь, век тебя не забуду, - и отцепился от вагона.
 Я посмотрел в окно и увидел, что приземлился он удачно и убегал в сторону построек
приближающейся станции.
 Стал стучать, и солдат спросил через дверь: «Можно открывать?» - Да, - ответил, от волнения не своим голосом. Подумал: «Если заметят, что побег. Сделают уродом». Поднялся на цыпочки и стал выше ростом, при выходе из туалета не дал широко распахнуть дверь.
 Увидел, что по коридору идет довольный собой разведчик, я опустил голову вниз. Он спросил, - как дела? Конвойный прокричал: «Прекратить базар!» Остановил меня у купе особняка, и я переступил порог в мир настоящих головорезов.
Ну что, справился с пацаном? Думаешь поможет тебе этот трепач, - «разведчик».  Прогнивший насквозь, ему свое задание выполнить, при этом можно переступить через все и всех.
Я стоял не шевелясь, пока конвойный закрывал дверь. Он ушел и я расслабился и
  наконец опустился на ступни.
Ребята! Ваш товарищ бежал и я помог ему. Вот смотрите, это его одежда. Прошу вас помогите мне избежать избиения конвоем. Солдаты скоро обнаружат побег и не поздоровиться этому разведчику. Потом прибегут сюда.
Ага и дадут ****юлей всем. Ты вообще зачем сюда приперся? Не мог там сказать о побеге.
Товарищ ваш придумал план, как сделать чтобы и овцы были целы, и волки сыты.
 Я рассказал ребятам его просьбу. Надо предложить конвою запустить к вам разведчика.
 Он и ростом подходит и на лицо смахивает на вашего друга, а чтобы вел себя прилично, - опустите его. И я обратился к ворам. Вспомните какой сон рассказал утром ваш друг.
 И один из них сказал, что точно он рассказал мне, что ему приснилось будто ушел в побег из туалета.
 В коридоре послышался шум и крик, топот сапог. Начальник конвоя сам стал считать заключенных и обходить вагоны. Когда дошли до нашего, авторитет попросился на разговор к начальнику.
 И скоро меня отвели в свое купе, а судьба разведчика была решена положительно. Его избитого до неузнаваемости затолкали в купе к особняку. Побега просто не было, попытка была пресечена на месте.
   В купе я похвастался, что зуб мой цел и даже не шатается и сказал ребятам, что очень хочу спать. Лег на ту же полку и заснул сном праведника, не кто меня больше не тревожил. И вижу во сне будто голос ласковый, спрашивает меня, а кто — не вижу.
Знаю, думаешь о товарище своем сбежавшем. Помогу Я ему, потому что нет на нем вины, не убивал он. Вот через сон покажу, что с ним произойдет.
 И вот вижу, - бежит человек по темной улице и озирается по сторонам, словно ищет место,А где бы спрятаться. Впереди дом и свет горит в окне. Подкрался и стал подглядывать чужую жизнь, и что он видит и я вижу и переживаю за все происходящее.
 Женщина стоит на коленях и закрывается от побоев разъяренного мужа — ревнивца.
 Стало понятно, что были в гостях и он крепко выпил и выясняет отношения. А она устала от побоев и от такой жизни. Из их скандала стало ясно, что такая жизнь у них давно продолжается и оба ненавидят друг — друга, а деспот конечно сильнее и потихоньку уничтожает жену. Пригляделся я, и вот чудо, - как две капли воды похожи друг мой и этот деспот. На спинке у стула висит китель с погонами, судя по звездочке, майорский и фуражка на холодильнике, брошена. И вскипела во мне злость к менту, тем более когда
стало понятно, что он добивается, - извращенного секса хочет, «козел». Она плачет и высказала ему: «Что, - задумал унизить меня и бросишь потом. Господи помоги! Избавь меня от этого человека».
 А он все больше обвиняет ее в изменах и потерял рассудок от злости. Взял в руки кувшин и налил воды полный.
Сейчас пойду подмоюсь. Вернусь, - отсосешь, сука.
 И вижу, как товарищ мой стрелой проскочил в туалет, который находился на улице. Через минуту и хозяин проследовал в туалет. И не было слышно возни и крика, а только вышел обратно человек в трусах и без кувшина и быстро прошел в дом. Подошел к женщине и говорит нежно и ласково: «Что ты здесь делаешь, дорогая. А ну иди ложись в
постель. Я помою руки и тоже лягу.» Помог ей подняться с колен и проводил до постели.
 Женщина легла и отвернулась лицом к стене. Человек помылся и выключил свет, быстро прошел к постели и жарко стал целовать красивую женщину и говорить разные добрые слова. И это был их час любви.
 Лежали молча и каждый думал, как же вести себя дальше.
 Наконец, она спросила: «Ты его убил?»
Опустил в яму, вниз головой. Держал за ноги, пока не перестал дергаться. Я видел и слышал, как он издевался над тобой и решил, взять грех на душу.
Вы так похожи, как братья. Расскажи, кто ты?
 И он рассказал ей все без утайки, и как убежал с поезда, и ноги привели сюда.
Наверно, это судьба нам с тобой встретиться, - сказал он и поцеловал ее. - Чего не хватало твоему мужу? Ты прекрасная женщина.
Вот уже год, как он завел любовницу на работе. Да ты ее увидишь, молодая особа, глазами так и стреляет в мужчин, приехала к нам после института.
Как я смогу ее увидеть. Сейчас рассветет и пойду сдаваться в милицию.
Не пущу! Ты что, сумасшедший. Бог дал тебе шанс, начать новую жизнь. Значит ты еще нужен ему. Вот мужчины! Думают только о себе. Хочешь, что бы и меня посадили, за участие и сокрытие твоего поступка. Давай встаем. Ты оденешься в форму, и будем пить чай.
 Сидели и ждали машину, которая отвозила офицеров на службу в колонию. И тут она увидела, наколки на его руках. Дала кожаные перчатки и сказала, чтобы не снимал их сегодня, и был наглее, а потом придумаем что нибудь. И не сказала, что работает он, начальником колонии.
Сегодня все с похмелья, первомай отмечали в кафе. Скажешь, что с похмелья, голова раскалывается. Главное продержись до обеда, я приеду и заберу тебя домой.
 Подъехала машина, и страх охватил его. Повела за руку, как ребенка, открыла переднюю дверку, поздоровалась и устроила небольшой но очень нужный спектакль.
Заколдовала сегодня моего майора. Любить теперь будет, только меня. Усаживайся милый, на свое место и поцелуй жену.
 Шофер спросил: «Чего в перчатках? На улице тепло.» И снова ответила за него.
С кипятили воду, чтобы побриться, а он думал остыла и сунул руки. Теперь неделю будет заживать.
 Офицеры смеялись от души, и приветствовали его.
Милый! Ты мне обещал, что больше пьянствовать и изменять не будешь. Ребята, прошу вас не наливайте ему. Мое зелье и алкоголь, не совместимы.
 Захлопнула дверь и машина тронулась с места.
 Вагон дернулся и я проснулся с великой радостью, за этого человека.
 Началась разгрузка заключенных и снова отстойник, баня и развод по камерам. На этот раз я увидел брата и мы находились вместе наверно с неделю. Коля поехал на зону, отбывать наказание. А меня по амнистии освободили, на стройку народного хозяйства.
  «Химия», так назвали заключенные, это освобождение.