Первый день юности

Первый день юности или история о том, как Эмма внезапно повзрослела. Но не в физиологическом смысле, а, скорее, в метафизическом.

Юность к Эмме подкралась незаметно. Не вместе с тем, что обычно пугает непросвещённых девочек лет в 12, а значительно раньше, лет в 10.
Именно тогда, она начала чувствовать свою обособленность и даже отчужденность (хотя слова такого еще не знала), основанную на противопоставлении себя коллективу.
Противопоставление возникло параллельно великим переменам, происходящим в стране, а именно развалу интернационализма и возрождению национализма.

Эмма была общительным и дружелюбным ребёнком, заводилой любой компании, а тут - так некстати оказались призывы по всевозможным источникам - особенно популярными были гаражи, заборы и подъезды - "очистить землю русскую от жидовской нечисти".
А что это такое, "жидовская нечисть", Эмма и сама не знала. Да и не только это слово. Например слово евреи ассоциировалось у нее исключительно с чем то благожелательным, типа "европеи".
Вообще изо всех сил стараться видеть во всём (а если нельзя то приукрашать) доброе и безопасное было главным средством адаптации Эммы к этому неоднозначному мiру.
И хотя люди усиленно пытались снять с Эммы розовые очки, она этому рьяно противилась и пыталась оставаться гуманистом-оптимистом.
И вот, настал день изгнания из любимой дворовой компании, за вдруг осознанную всеми (но не осознанную ей) национальность.
Даже лучшая подруга, чтобы не выделяться на общем фоне, говорила что-то, что Эмма совсем не понимала, но вот звучало это обидно.
Затем детский лагерь, тоска по дому и радость нахождения лучшей подруги  на 3 дня до момента появления новенькой национал-просвещённой девочки.
И тогда Эмма поняла, что как раньше уже не будет, да и она уже не сможет.
И оставила попытки с кем-то дружественно сближаться, во избежание разочарования в собственном же идеализме.
Так и началась у Эммы жизнь подростка-одиночки.