32. Сквозь толщу лет к тебе стихами снова...

                По 32-му сонету Шекспира.

Когда уйду я в свет иного мира
и Смерть накроет кости горстью праха,
задетая рукою, звякнет лира
стихов, затерянных в твоих бумагах.

Пускай теперь искуснее поэты,
но не равняя с ними мастерством,
поймёшь, мои - любви восторгом спеты,
как счастью гимн, как чувства колдовство!

Их тёплый свет в тебе пробудит мысли:
"когда б не смерть и он бы стал расти,
обласканный талантами по-жизни,
он мог быть и у гениев в чести...

Сейчас другие впереди... но всё же
для сердца нет его стихов дороже!"

*************************************************

Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшане:

      If thou survive my well-contented day,
      When that churl Death my bones with dust shall cover,
      And shalt by fortune once more re-survey
      These poor rude lines of thy deceasd lover,
      Compare them with the bett'ring of the time,
      And though they be outstripped by every pen,
      Reserve them for my love, not for their rhyme,
      Exceeded by the height of happier men.
      O then vouchsafe me but this loving thought:
      `Had my friend's Muse grown with this growing age,
      A dearer birth than this his love had brought
      To march in ranks of better equipage:
      But since he died, and poets better prove,
      Theirs for their style I'll read, his for his love.'


      Если ты переживешь тот благословенный для меня день,
      когда этот скряга [мужлан], Смерть, укроет мои кости прахом,
      и случайно еще раз перечтешь
      эти бедные безыскусные строки твоего умершего друга,
      сравни их с достижениями времени
      и, хотя бы их оставило позади любое перо,
      сохрани их ради моей любви, не ради стихов,
      которые будут превзойдены искусством более счастливых людей.
      И удостой меня такой любящей мысли:
      "Если бы Муза моего друга росла вместе с растущим веком,
      его любовь принесла бы более ценные плоды, чем эти,
      чтобы ему шагать в рядах лучших*,
      но раз он умер, и поэты стали лучше,
      я буду читать их сочинения ради их стиля, а его -- ради любви".