Елена Лаврова. Письма к Марине Цветаевой. Т. I, 7

УДК 821.161.1
ББК Ш 84 (4 Рос) 6
Л 13

Лаврова Е.Л.
Письма к Марине Цветаевой. Т. I. – Горловка, «Коллегия», 2012. – 379 с.

ISBN 978-966-2649-03-1 © Издательство «Коллегия», 2012



ПИСЬМО 7

Здравствуй, Марина!
Меня мучает один вопрос: почему ты отправилась в свадебное путешествие во Францию, Италию, на Сицилию? Во Францию – понятно, почему. В Италию, тоже понятно. Сицилия – не понятно. Что там такого было для тебя в Сицилии? Этна? Руины дорических храмов в Агридженто? Сиракузы? Древнеримские мозаики? Конечно, есть, что посмотреть. Но логичнее было бы посетить Грецию и острова в Эгейском море. Ты ведь признавалась, что любимая тобой страна – Древняя Греция. А в Сицилии были только колонии эллинов.
Но ещё логичнее было бы, если бы ты поплыла на остров Святой Елены. Плыть, правда, два месяца, но и что с того! У тебя ведь были средства. Понимаю, что маршрут тебе пришлось бы согласовывать с мужем. Да отчего ему было бы не согласиться? На службе он не состоял, был свободен, как ветер. И, всё-таки, почему не Греция, и не остров святой Елены?
Ты писала в дневнике в 1931 году: «Наибольшим событием (и наидлительнейшим) своей жизни  считаю Наполеона».
Как я тебя понимаю! Ты любила достойнейшего человека и лучшего из правителей, когда-либо существовавших на земле! Когда я нынче вижу на экране телевизора десятки и сотни никчёмных существ, ничего не сделавших в жизни, но прославляемых, как «политики» или «звёзды», меня разбирает смех. Все они, вместе взятые, недостойны были бы почистить сапоги Наполеону.
Я побывала на острове святой Елены. Интернет – чудо из чудес! Могу оказаться в любой точке мира, сидя у своего компьютера в своей комнате. Можно летать и рассматривать мир с высоты птичьего полёта. Можно приземлиться и рассматривать ландшафты, здания. Это так здорово! Это ещё одно моё страстное увлечение. Но вернёмся к острову святой Елены. Ты права! Это утёс! Посреди, ну, или почти посреди Атлантического океана утёс! Голый камень!
Если смотреть на остров сверху (снято с искусственного спутника земли), то по форме он напоминает одинокий лист дерева, лежащий  на воде. Поверхность этого утёса покрыта лесом, который, в свою очередь, с высоты птичьего полёта напоминает дерево с разлапистыми ветвями, растущее на пригорке. Примерно половина острова покрыта зеленью. Остальное – скала.
Я облетела остров кругом.
Если смотреть на остров с моря, практически нет пологих берегов. Прямо из морской воды встают крутые скалы. Единственное место, где мог причалить корабль, везущий царственного пленника, в северной части острова. Там есть ложбина. В ложбине – дорога. По ней можно подняться на поверхность скалы. Но вряд ли корабль причаливал. Сейчас там виден какой-то причал, но, похоже, что и сегодня пассажиры добираются до острова на мотоботах. Так был ли причал в 1815 году? Сомнительно. Вероятно, Бонапарта и всех сопровождающих его лиц перевезли на берег на шлюпках. Это случилось, как ты помнишь 17 октября 1815 года. Из Англии корабль отплыл 7 августа. Следовательно, в пути корабль был примерно семьдесят дней.
Ты, на теплоходе, идущем в СССР, написала в дневнике: «Ходила по мосту, потом стояла и – пусть смешно! не смешно – физически ощутила Наполеона, едущего на Святую Елену. Ведь тот же мост: доски. Но тогда были паруса, и страшнее было ехать». Аналогия понятна! Но ехать – чёрт знает куда! в неизвестность!    всегда страшно под парусами или с двигателем.
Лонгвуд, где жил Наполеон, если смотреть сверху, расположен на вершине кроны того дерева, рисунок которого образует растительность острова. Символично!
Я опустилась в Лонгвуде возле дома Наполеона. Что он видел вокруг себя на прогулках, выйдя из дома? На севере возвышается гора, покрытая зеленью до середины, рядом песочного цвета голый плоский утёс, и виден кусочек океана. Впрочем, куда ни повернись, океан виден отовсюду. Хорошее напоминание, что ты в ловушке.
Сам дом, где жил Наполеон, довольно-таки сложное сооружение, состоящее из нескольких домов, тесно прижавшихся друг к другу боками, образуя единое целое. Свита Наполеона состояла из 21 (кто-то говорит о 27-ми) человека, вот, видимо, они и жили в этих домах. Похоже, дома имели внутренние переходы.
Дом Наполеона имеет Т-образную форму. Я насчитала в каждом крыле по четыре окна, и в основном здании по шесть с каждой стороны. Красотой дом, скажу прямо, не отличается. Да и почему бы ему отличаться, когда это был перестроенный сарай для содержания скота.
Наполеон, увидев его, остался недоволен. Комнаты небольшие с низкими потолками. Говорят, из-под настеленных полов пробивался запах овечьего навоза. Сволочи, англичане! Так унижать великого человека! За всю историю существования Великобритании не было ни одного англичанина подобного Наполеону. Не считать же таковым Кромвеля, которого ты ненавидела, и правильно делала.
  У Бонапарта была биллиардная, библиотека, гостиная, столовая, спальня и комната отдыха. Хорошо оборудованная ванная комната. Умер Император в комнате для рисования. Там стоит его кровать под зелёным балдахином, похожим на плащ-палатку. Напротив кровати у противоположной стены – камин. Над камином большое зеркало. На этой кровати он умер. Рядом с кроватью столик, на котором лежит на полосатой подушке его посмертная маска: «Сквозь лёгкое лицо проступит – Лик». Я долго вглядывалась в этот Лик. Прекрасный, чёткий Лик!
И первую могилу Наполеона я посетила. Кругом цветы. Кажется, это место называется «Долина герани»? Такая скромная могила, обведённая простенькой решёткой. Совсем не императорская. Козёл был, всё-таки, этот Лоу, не правда ли! Наполеон высказался иначе: «Сэр Гудзон Лоу – не что иное как неучтивый тюремщик: такова его должность. Говорили, и не однажды, что он обращается со мной так потому, что чувствует моё превосходство».
Всё правильно! Типичный психологический этюд: ничтожество, силой судьбы поставленное над величием, пытается это величие унизить и свести к нулю. Тщетные усилия! Судьба посмеялась над Лоу, сделав его тюремщиком Наполеона. Наполеон взял Лоу в вечность именно в этом качестве. Не стань Наполеон узником святой Елены, кто бы знал, кто такой Лоу, губернатор какого-то крошечного островка, затерянного в Атлантическом океане. Никто! И никому до этого Лоу не было бы дела, кроме членов его семьи, его друзей, и немногочисленных жителей острова. А так, на тебе! Весь мир знает, кто такой Лоу. Не говорят о последних годах жизни Наполеона, не упомянув при этом Лоу. И фамилия-то говорящая – низкий. Причудлива судьба людей. Величие великодушно. Оно увлекает за собою людей, ничем особенным себя не проявивших.
О, это великодушие и благородство великих людей! Наполеон говорит в записках: «Моя ошибка состоит в том, что я не стёр Пруссию с лица земли». А ведь мог! И даже хотел! И даже планировал! Стереть с лица земли не в буквальном смысле, как некоторые могут подумать, но лишить династию Гогенцоллернов власти, а Пруссию государственности. Нет, Наполеон после победы над Пруссией подписывает совместно с Александром I Тильзитский договор, в четвёртой статье которого Наполеон великодушно даёт согласие, из уважения к Императору Всероссийскому и во имя укрепления мира и дружбы между Россией и Францией, возвратить Пруссии завоеванные Францией земли. Великодушие наказуемо. Вот урок, который мог вынести Наполеон из этого эпизода истории. Но другим-то он не мог быть, потому и стал велик.
А великодушие Наполеона по отношению к маршалу Нею! Это уже какое-то запредельное великодушие. Простить храбрейшего из храбрых за то, что он переметнулся к Бурбонам! Снова назначить его маршалом своих войск! Кто, кроме Наполеона был на такое способен?
Я могла бы долго приводить примеры великодушия и благородства Наполеона по отношению к друзьям и врагам. Но ты знаешь о них не меньше, а, может, и больше моего.
Одним из актов его великодушия был акт отречения.
На острове святой Елены Наполеон говорит: «В Европе моё последнее отречение так никто и не понял, ибо действительные его причины так и оставались неизвестными».
Мелко мыслящие историки говорят о бессилии Наполеона, о политическом банкротстве, о логическом завершении его политической карьеры. Всё это вздор! Ахинея! Он не захотел гражданской войны во Франции. Вот и все причины его отречения.
Наполеон не мог хотеть гражданской войны: «После сражения при Ватерлоо от французов требовали выдать меня врагам, но французы уважали меня в моём несчастии». Это великодушие соотечественников Наполеон высоко оценил. Мог ли он навлечь величайшее из несчастий на свой народ, когда брат поднимает оружие на брата! «Вместо того, чтобы отречься в Фонтенбло, я мог сражаться: армия оставалась мне верна, но я не захотел проливать кровь французов из своих личных интересов».
Тот, кто сам благороден и великодушен, предполагает те же свойства в поведении и душах друзей и врагов своих. Предавая себя в руки англичан, Наполеон надеялся именно на эти высокие качества. Как он ошибся! «Английское правительство покрыло себя позором, завладев мною. Я был крайне удивлён, прочитав в газетах, что стал пленником. На самом же деле я добровольно ступил на борт «Беллерофонта». С горечью Наполеон говорит: «Есть акт насилия, который не изгладить из памяти поколений – это моё изгнание на остров святой Елены».
Наполеон умел ценить людей за их преданность и лучшие качества натуры. Далеко не всякий монарх способен на это. К сожалению, они – монархи   приближают к себе, как правило, льстецов и всяческую подобного рода шелупонь и шушеру. Исключение, пожалуй, наш Пётр Великий да Наполеон. Больше скажу, Наполеон в записках «Кампании в Египте и Сирии (1798-1799 годы)» давал чрезвычайно лестные характеристики людям. Вот, например, Жан-Батист Клебер: «Клебер был самым красивым человеком в армии. Он был ее Нестором. Ему было 50 лет. Он говорил с немецким акцентом и держался немецких обычаев. Восемь лет он прослужил в австрийской армии в качестве пехотного офицера. В 1790 г. он был назначен командиром батальона добровольцев на своей родине - в Эльзасе. Он отличился при осаде Майнца, вместе с гарнизоном этой крепости перешел в Вандею, где прослужил один год, участвовал в кампаниях 1794, 1795 и 1796 гг. в составе Самбро-маасской армии. Он командовал ее главной дивизией, отличился, оказал важные услуги, приобрел репутацию искусного полководца. Но его саркастический ум нажил ему врагов. Ему пришлось покинуть армию за неподчинение начальству. Его перевели на полжалованья. В 1796 и 1797 гг. он жил в Шайо. Он находился в очень стесненном положении, когда в ноябре 1797 г. Наполеон прибыл в Париж. Он бросился в его объятия. Он был принят с почетом. Директория питала к нему большое отвращение, и он платил ей тем же. В характере Клебера была какая-то беспечность, позволявшая интриганам с лёгкостью обманывать его. У него имелись фавориты. Он любил славу, как путь к наслаждениям. Это был человек умный, смелый, знавший военное дело, способный на великие свершения, но только тогда, когда его принуждала к тому сила обстоятельств; в подобных случаях советы, которые давали ему собственная беспечность, а также фавориты, оказывались не ко двору».
Наполеон умел вознаграждать таких людей. Оценив преданность и талантливость Клебера как полководца, Наполеон поставил его главнокомандующим войсками, когда сам был вынужден покинуть Египет.
Клебер, узнав, что в Париже происходят какие-то волнения, писал Наполеону Бонапарту: «Сделайте одолжение, уведомите меня, в чём дело. Я решился, генерал, следовать за вами повсюду; последую за вами и во Францию; я не хочу никому более повиноваться как вам одному».
Как знать, как повернулись бы в будущем события, если бы рядом с Наполеоном был этот доблестный и преданный человек. Но Клебер 14 июня 1800 года был зарезан в Египте местным фанатиком.
Обращаю твоё внимание на то, что Наполеон ценил в Клебере не только ум, таланты, преданность и храбрость, но и физическую красоту. Да и сравнение с Гомеровыми героями многого стоит, не правда ли?
Итак, за что ты любила Наполеона? Ты ведь пишешь о любви, но не объясняешь – почему любишь. Впрочем, разве можно любви дать рациональное объяснение? И всё-таки! Ум Наполеона, прозорливость, удачливость, честолюбие, многочисленные таланты и восхитительный взлёт, сделавший его властелином, не могут не восхищать умных и честолюбивых людей во всех странах,  во все времена.
Что есть честолюбие?   Стремление делать что-либо лучше других и добиваться большего, чем другие, часто сопряжённое с жаждой известности, славы, с любовью к почестям. Если слава, любовь и почести заслужены, то почему бы их не получить, добившись большего, чем другие? Наполеон говорил о честолюбии: «Честолюбие столь же естественно для человека, как воздух природе: лишите его дух первого, а физику второго, и всякое движение прекратится».
Прекрасно сказано, не правда ли?! У нас нередко честолюбие путают с тщеславием. Честолюбие – от слова «честь». Тщеславие   от слова «тщета». Тщеславны бездари, жаждущие славы. Честолюбивы люди талантливые, знающие себе цену. Тщеславие бездарных людей   тупик. Честолюбие – движущая сила развития.
Ты призналась, что никакого влияния на себя, кроме Наполеона, не знала. Как мог повлиять на тебя – поэта!   Наполеон? Вижу это влияние в твоём стремлении стать лучше всех в определённом виде деятельности. Не ты ли написала: «Мне моё поколение – по колено», и была права. Все тебе – по колено: Пастернак и Маяковский, Белый и Мандельштам, а Ахматова – по лодыжку.
Ты поступила, как должна была поступить, по твоему мнению, Мария-Антуанетта по отношению к Наполеону, если бы она была его женой: «И Мария-Антуанетта, как аристократка, следовательно: безукоризненная в каждом помысле, не бросила бы его, как собаку, на скале».
Но ведь это гадательно, бросила бы, не бросила бы именно Наполеона, будь она его женой. Правда, она разделила участь своего супруга короля Людовика XVI.
А Мария-Луиза, её внучатая племянница, не была аристократкой?
По сути, ты права, есть аристократизм духа, подкреплённый титулом (Мария-Антуанетта), а есть аристократизм титула, не подкреплённый духом (Мария-Луиза).
А есть аристократизм духа, не подкреплённый титулом. (Твой случай!). Ты не бросила своего супруга на скале. СССР – тоже скала! Та же скала! Болшево – та же скала! Следовательно, ты поступила, как аристократка, безукоризненная в каждом помысле. 
Но твой муж   увы!  был не Наполеоном! Наполеоном была – ты!
Наполеон, жертвующий собой! Орфей, спускающийся в Аид!
Я не говорю о том, что простой человек   (не Наполеон!)   не достоин такой жертвы. Если бы этот человек был высоких душевных качеств, почему бы и нет. Но этот человек – Эфрон – был пустым общим местом (твои слова в отношении Натальи Гончаровой!). Он не обладал ни высокими душевными качествами, ни выдающимся умом. Хуже того, он был отступник, продавшийся более сильному на тот момент врагу. И ты не могла не понимать это. Ты поступила благородно и великодушно, как Наполеон, которого предавали его соратники, а он прощал их и возвращал им маршальские жезлы.
Ты говорила, что некоторые пары неправильно сложены. Людовику XVI лучше было бы иметь в жёнах Марию-Луизу, Наполеону – Марию-Антуанетту, Екатерине II – Марью Ивановну, а Гринёву – Пугачёва: «Книга для меня распадалась на две пары, на два брака: Пугачёв и Гринёв, Екатерина и Марья Ивановна. И лучше бы так женились!». Это твоя фраза.
Неправильно сложенная пара: Цветаева   Эфрон.
Не должно было быть никакого Эфрона – жёрнова на твоей шее. Этот жёрнов, в конце концов, утянул тебя на дно. Ты позволила мужчине играть в твоей жизни важную роль. Наполеон никогда не позволял никакой женщине играть главную роль в его жизни. Он так и сказал Жозефине. Он её любил, но предупредил, чтобы она не смела, соваться в его дела. Он сам управлял своей судьбой, без вмешательства женщин. Хотя, если посмотреть с точки зрения индийской философии, может быть, твой брак был кармически неизбежен. Но Волошин-то был тысячу раз прав, когда предупреждал тебя, что ты выбрала в мужья не того парня. А действительности, лучше бы: Цветаева – Волошин. По крайней мере, Волошин был тебя достоин: талантлив, умён, добр. Он бы тебе не мешал. Он – поэт – понимал бы поэта. И он не утянул бы тебя на дно. Но   увы! – Волошин не был таким красавцем как Эфрон. Прельстилась внешними данными. Прельстилась пустым аристократическим звоном фамилии его матери – Дурново. Кстати, не очень звучная фамилия-то! Смысл-то нехороший! Смысл носителями этой фамилии – оправдан!
В общем, сложилось всё неправильно. Как жаль!
А лучше всего было бы: Цветаева – Наполеон. Да, только такой человек был бы достоин тебя, а ты – его! Я не шучу. Если ты безумно любила Наполеона, тебе было бы лучше оставаться с этой несбыточной мечтой, а не разменивать её на кого попало. «Не понимаю, как можно любить маленькое, когда есть – большое». Кто это написал? – Это ты написала. Вот и я не понимаю, как можно любить маленькое (Эфрон), когда есть – большое (Наполеон) или Волошин, если уж Наполеон временно недоступен.
Ах, да, у вас с Эфроном была любовь! Вас соединила Афродита, которой всё равно – кого с кем соединять, лишь бы добиться своего. «Личность пропадает в Эросе»,   кто это написал?   Это написала ты, и была права. Афродите и Эросу личность не интересна. Они в это не вникают. Им интересен результат, и только к нему они устремляют свои усилия. Как долго продержалась ваша любовь? Год? Два? Три? Да ровно до той минуты и продержалась, пока ты круто не влюбилась в Софью Парнок. Тех, кто был в промежутке – не считаю. А по отношению к мужу – привычка, жалость, долг. Заменители любви, когда она, сделав своё дело, удалилась. Это я не придумала. Это я у тебя и почерпнула. Ты – мой главный союзник. У нас с тобой – коалиция. Помнишь, ты задавала задачу: если в комнату входит Генрих Гейне, которого любит женщина, а в комнате ещё и её любовник, то кого предпочтёт женщина? Такую же задачу я предлагаю тебе: если в комнату, где ты находишься с Эфроном, вдруг войдёт Наполеон (о, как бы это было бы круто!), кого ты предпочтёшь? Ответ очевиден. Рядом с Наполеоном и крупное – мелочь, а уж мелочь-то и вообще незаметна.
Утешением служит только одно: многие делают ошибки, выбирая себе пару, потому что руководствуются случайными критериями, преходящими чувствами, и слепо доверяются Афродите. «Совершаемые другими глупости отнюдь не помогают нам стать умнее»,   сказал Наполеон.
Вернёмся к Наполеону.
Мне нравится, что он имеет мужество признавать свои ошибки. «Я совершил ошибку, вступив в Испанию, поелику не был осведомлён о духе нации», «Моя ошибка состоит в том, что я не стёр Пруссию с лица земли». Что касается ошибок, то Наполеон пишет: «С того времени, как я стал во главе государства, я советовался только с самим собой, и это меня вполне устраивало; совершать ошибки я начал только тогда, когда начал прислушиваться к тому, что говорят советники».
В первом случае недостаток информации. Во втором – великодушие. Наполеон верно замечает: «Всякий человек делает ошибки, делает их и государь».
«За свою жизнь я сделал немало ошибок; самая непростительная заключается в том, что я отдал себя в руки англичан: я слишком верил в их приверженность законам»,   с горечью пишет Наполеон.
Главную и самую непростительную свою ошибку Наполеон или не осознаёт или не хочет обсуждать. Вообще, жаль, что он не прожил больше. Он мог бы сам написать о своих победах и ошибках, и тогда не появилось бы целой армии историков, сделавших себе имя на имени Наполеона. Правда, появилась бы армия комментаторов.
Так вот, главная и непростительная ошибка – военная кампания в России. Кстати, в нынешний год летом будет 200 лет Бородинской битвы. Будем праздновать. Ты, кстати, была на Бородинском поле? Я была году в 1970, кажется. А что будем праздновать? Отступление русской армии? Победой Бородино язык не поворачивается назвать. По правилам ведения войны в те времена, победитель тот, за кем остаётся поле битвы. Поле битвы – Бородино – осталось за Наполеоном, нравится это кому-то или нет. Формально и фактически победителем был Наполеон, а не Кутузов.
Правда и то, что Наполеон ушёл с этого поля битвы. И тогда получается, что выиграл – Кутузов. 
Наполеон приписывал свою неудачу в русской кампании – стихиям: «В Москве весь мир готов был уже признать моё превосходство, стихии разрешили этот вопрос». Стихии! Не один только мороз! Русский народ сам – стихия. И, похоже, Наполеон это понимал. Правда, задним числом.
Наполеон честно пишет: «После московской катастрофы…».
Конечно, это была катастрофа. Начало катастрофы. А Ватерлоо – конец её. Катастрофа, растянувшаяся на четыре года.
Есть для меня одна загадка.
Наполеон пишет: «Если бы Ганнибал узнал о переходе моей армии через Большой Сен-Бернар, он посчитал бы своё альпийское путешествие сущей безделицей». Наполеон имеет в виду переход французской армии через Сен-Бернар в апреле 1796 года. Он со своим штабом прошел по самой опасной дороге, по знаменитому «Карнизу» приморской горной гряды Альпийских гор, где во все время перехода они находились под пушками крейсировавших у самого берега английских судов.
Суворов с русским войском перешёл через Альпы через три года после Наполеона в 1799 году. А пока Суворов переходил через Альпы, в этом же месяце, в ноябре 1799 года Наполеон совершил государственный переворот, в результате которого стал первым консулом. Знал ли Наполеон об этом переходе Суворова?
Суворов одолел не только Сен-Бернар, но и Чёртов мост, перевал Сен-Готард, и гору Биттенберг, и горный хребет Росшток, и хребет Панкис. Причём, если Наполеон шёл через Сен-Бернар под прицелом пушек английских кораблей, то Суворову с его армией пришлось, одолевая горные хребты, вдобавок сражаться с французской армией.
И ещё одна загадка.
Мне понятно, что делал Наполеон в Италии. Он освобождал Италию, родину своих предков, от оккупантов – австрийцев. Он дарил Италии свободу от феодализма и оккупантов. Он основал республики.
А что делал в Италии Суворов с русской армией, на заду спускавшейся с альпийских вершин? Сколько солдат он погубил в пропастях и под лавинами, кто-нибудь считал?   Вряд ли! Что их, рабов, считать-то было! Их в России, как грязи!
Так что делал русский полководец с русской армией в Италии? – Помогал оккупантам австриякам порабощать Италию. Исполнял интернациональный долг, так сказать! Проще говоря, помогал душить чужую страну, не считаясь с потерями. Скверным делом занимался старичок. 15 августа 1799 года (Наполеон в это время был в Париже) Суворов нанес французским войскам поражение в битве при Нови. И результатом этой победы Суворова было то, что большинство республик было уничтожено, прежние государи вернулись на свои троны. Так что Суворов помогал восстанавливать феодалам их владения, насильно таща Италию назад в средневековье.
Во всех коалициях против Франции Россия играла одиозную роль душителя свободы и прогресса. Русская знать продавала соотечественников-рабов, как скот, и говорила на французском языке, чтобы провести демаркационную линию между собой и своими рабами. И усердно знати помогала Русская православная церковь. А потом мы удивляемся, что в России совершалась революция и кровавая гражданская война. Всё закономерно! Может, революция и гражданская война – возмездие за прошлые грехи?
В 1800 году Наполеон вернулся в Италию и навёл порядок. Были упразднены привилегии дворянства и духовенства, уничтожены многочисленные феодальные и церковные поборы и повинности, закрыт ряд монастырей, а значительная часть монастырских и церковных земель была обращена в светскую собственность. Были уничтожены таможенные барьеры между королевствами, введена единая система мер и весов, применён Кодекс Наполеона в гражданской жизни. Хорошо это было или плохо? – Это было замечательно! Это был прогресс! Италия расцвела. Правда, платой за этот промышленный расцвет была известная зависимость от Франции. Но, разве лучше было зависеть от феодальной Австрии и топтаться на месте? Наполеон дал Италии толчок, импульс к развитию. Даже движение карбонариев обязано своим появлением – ему, его реформам! Как это ни парадоксально.
Тогда возникает вопрос: зачем и во имя чего полегло столько русских солдат в горах и на полях Италии?
Наполеон пишет: «Если бы я разбил коалицию, Россия осталась бы чуждой Европе, как, к примеру, Тибетское царство». Даже не разбив коалицию, Наполеон не сделал Россию ближе к Европе. Россия и в XX веке осталась ей чуждой, как Тибетское царство. Да и слава Богу! Что России делать в Европе? Мы там всё равно – чужие. Я это отлично почувствовала, когда побывала в Соединённом Королевстве. Англичан удивляла моя европейская внешность. Они ни за что не хотели признавать, что я русская. В их представлении русский это скиф с раскосыми и жадными глазами. Принимали меня за польку, германку, датчанку, шведку, словом за любую национальность, живущую на севере Европы (я блондинка с тёмно-серыми глазами). Они отказывались видеть во мне русскую. Только мой паспорт их убедил. А что они ожидали? В конце концов, они договорились до того, что я похожа на англичанку. Думали, что я на левую сторону вывернусь от такого комплимента? Много было подобных казусов. Вот, например, они меня спрашивали, живу ли я дома в юрте или в яранге? И очень удивлялись, что Иркутск, в котором я тогда жила, почти миллионный город с театрами, университетом и двенадцатью (на тот момент) институтами. Я англичанам объясняла, что никогда юрту или ярангу не видела. Чем не Тибетские царство, закрытое и непроницаемое! Но вернёмся к объекту нашей любви.
Когда Наполеон умер, в сентябре 1821 года с острова в Парму приехал доктор Антоммарки, лечивший Императора. Доктор прибыл, чтобы выполнить последнюю волю Наполеона. Мария-Луиза малодушно отказалась принять доктора. К нему вышел Нейперг, новый муж герцогини.
Врач передал генералу Нейпергу небольшой пакет. В пакете оказалась посмертная маска императора. Антоммарки попросил передать её герцогине. Однажды доктор Герман Роллет застал детей дворцового интенданта за игрой с каким-то странным гипсовым предметом. Они таскали его по комнатам, привязав к веревке, и воображали, что это карета.
Роллет наклонился и с изумлением узнал в этом предмете посмертную маску императора.
Что к этому добавить?
Нечего добавить!
Грустно!
Мария-Луиза оказалась не на высоте. Нет, не аристократка. Предпочла Императора Наполеона какому-то Нейпергу. Дура! Самка, как её называл Наполеон. Кстати, в устах моего отца самка   самое страшное ругательство в адрес женщины.
И вот ещё, что!
До недавнего времени считали, что рост Наполеона составлял 157 см. Установлено, что рост Императора был равен 170 сантиметрам. В мемуарах камердинера Наполеона указано, что рост Императора равнялся «5 пье 2 пусам и 3 линиям», что в пересчёте на современные меры длины даёт 170-172 см. Для того времени такой рост был выше среднего.
Откуда появились 157 см.? Есть версия, что англичане то ли в целях пропаганды, то ли просто перепутали, но неправильно перевели французские меры длины в английские и получили 157 см. Маленькая месть Императору «торгашеской нации», как назвал англичан Наполеон. Не могли уменьшить величия французского Императора, уменьшили рост! Так что мы с тобой любим нормального мужика нормального роста, а не недомерка.
Кстати, все маршалы великого полководца были под два метра ростом, так что на их фоне Наполеон и казался невысоким.
Путин, кстати, 168 см. росту, а Горбачёв, как и Наполеон 172 см.
Возвращаясь к англичанам, скажу: даже лучшие из них не умели преодолеть национальной ограниченности. По долгу службы я должна, анализируя поэму Байрона «Паломничество Чайльд Гарольда» восхищаться автором, воспевающим свободу и призывающим европейские страны вспомнить своё славное прошлое и дать хорошего пинка французам.
Но меня уже тошнит от этой трактовки.
Поэма пафосная. Французы именуются галлами и одновременно сравниваются с саранчой, напавшей на Португалию и Испанию. О своих – англичанах – Байрон упоминает вскользь, не сосредоточивая внимания читателя на вопросе, который сам собою напрашивается: а что, собственно говоря, в Португалии и Испании делают англичане? Что им  там понадобилось? Ах, они союзники этих стран!
Отвечу: англичане поддерживали самодержавные режимы этих стран, потому что им было это выгодно.
А что англичане делали в Индии, на Мальте, на Кипре? Зачем они торчали в Афганистане, Непале, на Цейлоне и на Мальдивских островах? Что им было нужно в Египте, Судане, Кении, Уганде, Австралии, Канаде, Новой Зеландии? Это только то, что я навскидку вспомнила. А была ещё тьма мелких территорий. Действительно, в пределах Британской империи никогда не заходило солнце, потому что англичане в XIX веке облепили весь земной шар, как мухи кусок сахару. Но Байрону до этого дела нет. Ему дело до французов. Особенно ему досаждает Наполеон, которого он именует не иначе, как узурпатор, тиран, деспот. Дела нет Байрону до того, что Наполеон отнюдь не узурпатор, а пришёл к власти легитимным путём через плебесцит. Дела нет Байрону, что Наполеон не есть ни деспот, ни тиран, а он есть человек, принесший Европе освобождение от феодальных порядков. Дела нет Байрону до всего этого, потому что он воспитан как англичанин в ненависти к французам и ко всему французскому. Лорд в нём побеждает свободомыслящего человека, потому что Наполеон, будь он хоть тысячу раз Императором, всё-таки, по большому счёту, демократ, которого обожали простые французы, ибо при нём у них появился шанс разбогатеть и подняться вверх по иерархической лестнице, чего они были начисто лишены при королях.
Правда, немного повзрослев, Байрон стал уважать Наполеона, и в третьей песне своей поэмы посвятил великому человеку немало строф, в которых это невольное уважение слышится, хотя пишет всё-таки лорд, гордящийся своим высоким титулом, и видящий в гениальном Наполеоне удачливого выскочку. А может быть, Байрон, будучи чрезвычайно честолюбивым человеком, просто завидовал славе французского Императора? Недаром позже Байрон попытался ввязаться в политические дела Италии и Греции. Может быть, хотел стяжать славу политическую и военную?
Кстати, ты нигде не выразила твоё отношение к Байрону. Почему? Ахматова – выразила. Она считала Байрона глупым. Но, по моему мнению, Байрон был не глупее Ахматовой. То, что он недооценил Наполеона, не говорит о его глупости, но говорит о его национальных и сословных предрассудках.
Знаешь, я думаю, что Наполеон – орудие в руках судьбы Европы. Нужно было сломать старый европейский порядок. Наполеон был призван, пришёл и сломал.
Хотелось бы, как полагается в письмах, расспросить тебя о здоровье, о том, что случилось с тобой за последнее время, но – увы! Это будут вопросы без ответов. Но если ты и правда есть где-то там, в неведомых и недоступных для меня далях, надеюсь, жизнь твоя полна и содержательна. Надеюсь, ты живёшь в посильных трудах и упоительных заботах. О ком? Не знаю! Наверное, ты и там кого-нибудь любишь. Наверное, ты встретилась с Наполеоном. Может быть, встретилась, чтобы больше не расставаться? Ах, куда меня заводит мечты и фантазии!
К Наполеону я ещё буду возвращаться. А пока – до свидания, дорогая моя!
Целую.