Мизантроп

Это был человек, который ненавидел людей. Всех без исключения. За что – точно сказать нельзя. Вполне возможно, основной причиной был их факт появления на свет. «Окружающие» - в метро, на улице, на работе – занимали слишком много места, и он привык относиться к ним как к вещам, об которые спотыкаешься по дороге, чертыхаясь и досадуя на «перенаселение». Он всегда много язвил и оскорблял даже самых необидчивых людей, поэтому любое общество тщательно его избегало. Стоило только появиться на горизонте высокой худощавой фигуре с рыжей головой на неправильной формы плечах, как все сразу настороженно переглядывались и неодобрительно перешептывались. Впрочем, нашего мизантропа это мало интересовало. Ведь он твердо знал, что есть вещи, которые намного важнее людей и всего, что с ними связано. Например – музыка.

Музыка – это была отдельная, тайная сторона жизни начинающего Бетховена. Никто не знал, что, возвращаясь домой после рутинной работы в бизнес-центре, Дима мог часами музицировать на скрипке. Красный диплом музыкальной школы – вот всё, что осталось от былого величия и рухнувших надежд. «На музыке не заработаешь», - сказал Димин папа, когда сыну исполнилось 18. И без пяти минут великий композитор стал экономистом. Как следствие, возненавидел людей, у которых, по его мнению, в груди вместо сердца бились встроенные калькуляторы.

Девушки видели в перспективном бизнесмене только мишень для вытягивания денег, мужчины – делового партнера для выгодной сделки. От всего этого тошнило и не хотелось жить. Но музыка – музыка преображала безысходность. Музыка окутывала темную пустую квартиру красками жизни – они просачивались через все щели, растекались теплом по телу и не давали сойти с ума.

Так было всегда: музыка – работа, работа – музыка. Непрекращаемый алгоритм стабильности. И он мог бы длиться вечно, если бы в жизнь Димы вдруг не вмешался… Шекспир.

Сотрудница по работе (в ней, видимо, когда-то умерла мечта стать актрисой) раздобыла всем коллегам билеты на спектакль театра «Глобус», приезжавшего в Москву с гастролями. Играли «Сон в летнюю ночь» на сцене театра Моссовета. Несмотря на лютую ненависть в своим «офисным крысам», к этим человеческим калькуляторам, Дима не мог устоять перед возможностью хоть чуть-чуть отвлечься – и милостиво согласился присоединиться.

Итак, наступил вечер. Актёры в костюмах фавнов и лесных фей бегали по сцене, поглядывая на освещенный зал (ведь в «Глобусе» не принято выключать свет во время представления). В конце, под бурные аплодисменты, воодушевленные успехом англичане решили разыграть свою прощальную шутку.

- We want to give the last present for Russians! – воскликнула маленькая девушка в костюме фавна. – I need a man and a woman from the audience. Our Donkey will get them.

Под дружный хохот труппы и зрителей актёр, игравший незадачливого осла-крестьянина, спустился в зал. Дима сидел в передних рядах, и по какой-то нелепой случайности выбор пал именно на него. С противоположного конца ряда вытащили молоденькую девушку, которой едва ли было больше 20ти лет. Оказавшись на сцене, два «добровольца» нерешительно уставились друг на друга.

- And now, - провозгласил фавн, - we’ll teach you how to make comedy out of tragedy. Let’s make a little improvisation. You, - она указала на Диму, - are Shakespeare, working on a play. She is your ex and wants to come back.
- Here’s your pen, - насмешливо сказал Осёл, протягивая Диме длинное гусиное перо, - and your paper and your costume.
На плечи Диме нахлобучили какую-то шутовскую мантию, девушке распустили волосы и надели венок из цветов.
- You’re coming into the room, - шепнул один из актёров девушке. Она на удивление быстро сориентировалась.
- Hello, me dear, - сказала она беззаботным голосом. – How’s your play?
- I… I don’t want to see you anymore, - выдавил из себя Дима и отвернулся, склонившись над пустым пергаментом.
- Why? We’re still friends, aren’t we?
Дима промолчал. Девушка окончательно обнаглела и села рядом, взяв партнера за руку и заглянув своими лукавыми зелеными глазами прямо в его душу.
- Tell me, what’s the name of your play?
- Ehm… “Hamlet”.
- Sounds good.

В зале послышались тихие смешки. Сцена затягивалась.
Фавн наклонился к Диме и шепнул: “Now shout at her, leave her”. «Слава Богу, сейчас этот кошмар закончится», - подумал он про себя.
- Go away, you, stupid girl! – как-то нерешительно воскликнул Дима и вскочил с места. – I’m breaking up with you!
- That’s all right. You’re breaking up with me for the second time since yesterday. You know, I’m fed up with smelling your dirty socks every night.

Она сказала это так просто и спокойно в ответ на его гневную реплику, что зал разразился хохотом. «Ну уж нет, - подумал оскорбленный Дима, - я этого так не оставлю». И когда девушка уже собиралась уходить, он, сам этого от себя не ожидая, бросился за ней и взял за руку.
- Please, stay… I’ll wash my socks every day. Just stay.
- Now kiss her, - прошелестел рядом фавн.

Два совершенно незнакомых человека прильнули друг к другу и поцеловались под шумные аплодисменты.

***
Ошеломленный, ничего не понимающий, Дима выскочил из театра, даже не попрощавшись с коллегами. Меньше всего ему хотелось сейчас видеть их хитрые ухмылки и слушать ехидные замечания. Он не заметил, как девушка с зелеными глазами выбежала вслед за ним.
- Правда, было весело? – радостно сказала она, оказавшись рядом.
- Весело?! Да они выставили нас на посмешище! – гневно ответил Дима и ускорил шаг.
- А мне показалось, вам понравилось, - снова догнала его незнакомка.
- Что понравилось? Слушать, как тебе что-то шепчет на ухо человек в маске осла или целовать вас?
- Ну, - таинственно улыбнулась девушка, - про поцелуй вы сейчас сами сказали.
- Тьфу ты, черт! Чего вы от меня добиваетесь?
- Ничего. Просто хотела познакомиться поближе.

Они подошли к метро и в темноте, рядом с памятником Маяковскому, их встретили пустующие деревянные качели.

- А пойдёмте, покачаемся? – подмигнула Диме девушка.
- Это еще зачем?
- Хватит строить из себя зануду! Идём!

Она за руку потащила его к качелям – сопротивление было бесполезно.
Они молчали, медленно раскачиваясь под неумолкающий рокот машин.

- Вы даже не спросили, как меня зовут, - робко заметила девушка.
- Ну и как вас зовут?
- Даша.
- Чудесно. Меня Дима.

Даша протянула Диме руку, он машинально пожал ее в ответ.

- Вы любите театр?
- Я к нему равнодушен.
- Тогда почему вы пришли сегодня?
- Коллеги по работе позвали.
- А где вы работаете?
- Не слишком ли много вопросов?
- Вы всегда такой грубиян?
- Я не грубиян. По-моему, глупо надеяться, что я выложу незнакомому человеку всю свою подноготную. Вы бы еще спросили, есть ли у меня жена и дети.
- А действительно, есть у вас жена и дети?
- Нет.
- Я так и знала, - торжественно заключила Даша. – Вы всего лишь жалкий мизантроп. И на всех вокруг смотрите с таким презрением…
- На вашем месте я бы не набрасывался так на человека, который благосклонно ответил сегодня на ваш поцелуй.
- Это вы меня поцеловали, а не я вас.
- Неважно. Мне совсем не хотелось этого делать.
- Тогда зачем вы это сделали?
- Осёл попросил.
- Очень смешно.

Они замолчали. Машин становилось всё меньше, а звёзды горели всё ярче. Маяковская застыла в томительном ожидании, не зная, чем закончится очередная вечерняя московская история.

- Ладно, мне пора, - грустно сказала Даша. – Здесь недалеко есть театр, называется МОСТ. Я там играю. Приходите, если снова захотите увидеть меня.
- Следуя правилам этикета, я должен вас проводить.
- Не нужно. Вас явно тяготит мое общество.

И Даша с зелеными глазами скрылась за деревянными дверьми московского метро.

***
Он пришёл домой, стал играть на скрипке, надеясь, что музыка поможет стереть из памяти этот ужасный вечер. Вечер, в который его так унизили и оскорбили… Ничего не помогало. Даже во время этюдов Вагнера в воображении Димы то и дело всплывало это веселое, азартное лицо, а потом – унизительный смех зала.
Как он мог это допустить? Как мог добровольно выставить себя на посмешище, поцеловать при всех совершенно незнакомую девушку? А действительно, зачем? Зачем  он всё-таки её поцеловал?..

На этот вопрос ответа не было. Мысли душили, сдавливали, мешали работать. Никакой возможности найти выход. Хотя… Можно пойти в театр, о котором говорила Даша. Подумав об этом, Дима наконец-то успокоился и уснул в три часа утра под рассветное пение птиц.

На следующий день, в субботу вечером, Дима впервые в жизни купил девушке букет цветов. Квадратная каменная плитка привела его к театру МОСТ, который снаружи выглядел, как вход в подвал. Внутрь вела маленькая черная лестница. На входе Диме очень дружелюбно улыбнулась девушка-контролер, и вообще атмосфера царила здесь такая добрая и светлая, что продолжать ненавидеть «окружающих» стало как-то неловко.

Дима прошел в черно-белый зрительный зал, и… Начался спектакль.
Он сразу же её узнал. Лёгкая, невесомая, как бабочка, она порхала по сцене и произносила короткие фразы, которые врезались в душу. «Какого черта со мной происходит?» - думал он в антракте, на 20 минут вырвавшись из магического зрительного зала. Но даже сейчас у него непозволительно сильно билось сердце.
В конце спектакля он подошел к сияющей Даше и вручил ей букет цветов.

- Спасибо, не ожидала, - удивленно сказала она. А потом быстро добавила:
- Подождите меня у гардероба.

Он стал ждать ( а что еще оставалось делать?). Меряя шагами коридор, он все еще не понимал, зачем всё это затеял, зачем сейчас согласился ее подождать…

- Пойдемте, прогуляемся, - предложила появившаяся в дверях Даша.

Как и накануне вечером, они снова вышли на вечернюю Маяковскую.
- Я хотела поблагодарить вас за цветы. Это очень приятно, правда.
- Не стоит. Вы замечательно играли.
Она покраснела. Он спохватился:
- Впрочем, как и остальные актёры.
Но это замечание её ничуть не задело:
- Да, у нас очень хорошая труппа.
Молчание.
- И всё-таки… Скажите, зачем вы пришли?
- Я не мог уснуть всю ночь из-за вчерашнего. Прийти сюда было единственным выходом.
- Значит, вы пришли, чтобы избавиться от бессонницы?
- Можно и так сказать. Послушайте, я не мастер делать комплименты. Вы мне очень нравитесь. Я даже допускаю мысль, что влюбился в вас, как мальчишка…
- Ах, допускаете? – она ускорила шаг и хотела уйти.
- Постойте! Я же сказал, что не умею говорить комплименты. А тем более признаваться в любви.
- Да вы просто… Самовлюбленный, эгоистичный мизантроп!
Тонкая ухмылка скользнула по его бледному лицу.
- Пожалуй, вы правы. Но разве мизантроп не способен влюбиться?
Эта фраза загоняла в тупик. Даша остановилась как вкопанная, и несколько минут они пристально вглядывались в лица друг друга, словно хотели прочитать по ним нечто очень важное.
- Может быть, - улыбнулся Дима, - на качелях покачаемся? А я поиграю для вас на скрипке.

Он достал из футляра скрипку, которую специально взял с собой – и мелодичная музыка Вагнера разнеслась по ночной Маяковской.