Глава 3. 10. На день рождении

Машина подъехала к дому Елизаветы Петровны. Сергей взял цветы, Татьяна Николаевна ракетки, они вошли в подъезд и поднялись на четвертый этаж. Дверь открыла Ирина, рядом с ней стояли Павел с Ванечкой, а Анечка и Елизавета Петровна спешили к ним из гостиной.

Ирина, как загипнотизированная, смотрела на букет, но Сергей протянул его Ивану, который важно направился к Елизавете Петровне.
– Ляля, помни, мы с Аней очень тебя любим. Живи долго-долго и всегда будь с нами, – торжественно произнес он, вручая букет.
– Мы попросили папу купить для тебя этот букет на наши деньги из копилки! Правда, он очень красивый? – продолжила Анечка.
– Хорошие мои, дорогие мои, большое спасибо, действительно, это очень красивый букет! – с благодарностью произнесла Елизавета Петровна и по очереди поцеловала внуков.

– Потому что мы тебя очень любим, и папа тебя любит. Ты только больше вечером не плачь, хорошо? – взволнованно добавила Анечка.
В прихожей воцарилась тишина. Все молча смотрели на Елизавету Петровну, но тут к детям обратилась Татьяна Николаевна:
– Позвольте, дорогие дети, и мне поздравить вас с днем рождения, – сказала она, передавая Анечке и Ванечке по коробке.
– Татьяна Николаевна, а что там? – спросил Ванечка.
– А там, дорогие мои, теннисные ракетки!
– Теннисные ракетки? – прошептал Ванечка.
– Ура, теннисные ракетки! – восторженно закричала на всю прихожую Анечка.
– Слава Богу, свершилось! – радостно добавил Павел Николаевич.

– А теперь, пожалуйста, наденьте курточки и сапоги. Пойдем к машине за моими подарками, – обратился к детям Сергей.
– Папа, велосипеды? – спросила Анечка.
– Велосипеды!
– Ура! Ура! Ура! – кричали все трое, сбегая по лестнице.

Они выбежали из подъезда и помчались к машине. Сергей открыл багажник, и дети увидели два новых велосипеда: темно-зеленый и фиолетовый.
– Аня, выбирай первая, какой хочешь цвет? – тут же обратился к сестре Иван.
– Я хочу фиолетовый, а ты не обидишься? Тебе нравится темно-зеленый цвет?
– Нравится, если бы я выбирал первым, я бы его выбрал, – ответил ей Иван.
Сергей наблюдал за детьми и радовался вместе с ними. Когда они вернулись домой, Анечка провела всех в гостиную, где был накрыт праздничный стол, и возле каждой тарелки лежала небольшая самодельная открытка, на которой был сделан рисунок и написано имя гостя.
– Садитесь, пожалуйста, каждый возле своего имени, – торжественно сообщила Анечка. Сама она села слева от Сергея, дальше сидели Елизавета Петровна, Ирина и Павел. Рядом с Павлом сидела Таня, а между Таней и Сергеем было место Ванечки. «Это очень хорошо, что я сижу между своими детьми, не с Павлом ведь им сидеть!», – размышлял Сергей, оглядывая стол. Когда все разместились на своих местах, Анечка встала, и начала взволнованно говорить:

– Сегодня мы празднуем мое с Ваней день рождение. Спасибо что вы пришли отпраздновать это событие. Первым будет говорить папа, – она вдруг замолчала, а затем продолжила, – потому что он папа.
Сергей заметил, как Ирина улыбнулась, а Павел ее что-то тихо сказал.
– Дорогие мои Анечка и Ванечка! Сегодня я хочу поздравить вас с днем рождения и пожелать вам оставаться такими прекрасными, какие вы есть. Я очень вас люблю, и я хочу попросить у вас прощения за то, что несколько последних лет мы не были вместе. Я желаю вам здоровья, счастья и радости. Я хочу, чтобы мы всегда были вместе!
Все захлопали, но Сергей попросил тишины.

– Сегодня я также хочу поблагодарить еще одного, присутствующего среди нас, человека – Елизавету Петровну. Спасибо вам за все, что вы делаете для внуков, спасибо вам за доброту и понимание, за терпение и любовь ко всем нам. Елизавета Петровна, вы прекрасный человек, и для того чтобы вам было легче жить на этом белом свете, я решил подарить вам вот такой подарок.
Сергей наклонился, достал из пакета, стоящего возле его стула, большой сверток и вручил его Елизавете Петровне. Она бережно развернула бумагу, и все увидели картину, на которой была изображена молодая Елизавета Петровна в шелковом синем платье в мелкий белый горошек и большим воротником из вологодского кружева, мягко сколотым брошкой «Камея». Она сидела в кресле, а рядом с ней, в военной форме, стоял Олег Иванович. Их лица были озарены таким счастьем, что все одновременно ахнули!

– Сережа, сынок, это была для меня и Олега Ивановича самая любимая фотография. Спасибо тебе за этот необыкновенный подарок! Теперь я буду все время чувствовать присутствие Олега Ивановича в нашем доме, и мне будет легче. Мне его очень не хватает!
После Сергея детей поздравили Таня и Елизавета Петровна, и только после них Ирина и Павел. День рождения прошел весело и интересно: Анечка показывала свои рисунки, Ирина накрывала «сладкий» стол, а между Ванечкой, Павлом и Сергеем состоялся настоящий шахматный турнир.

Около семи часов вечера Ирина пригласила всех к «сладкому» столу на вечерний чай. Торт, фрукты и конфеты – это то, чего ждали прежде всего дети. Сергей обратил внимание, что на столе не было пирожных, которые, как он помнил, очень любила Ирина. Он решил задать ей этот вопрос, но неожиданно Павлик сообщил, что хочет произнести еще один тост.
– Я хочу всем присутствующим на этом празднике сообщить, что мы с Ириной решили пожениться, и в середине января, на второй день после регистрации и венчания, у нас будет свадебный обед, и мы будем рады видеть вас на этом обеде.
В гостиной вновь воцарилась тишина, только часы тикали на стене. Анечка чихнула, и Павел шутливо произнес:

– Вот видите, я говорю истинную правду!
– Спасибо, Павел Николаевич, за приглашение. Надеюсь, ближе к торжеству вы нам сообщите точную дату и место проведения свадьбы, – поблагодарил за приглашение Сергей, чтобы как-то нарушить тишину.
– Мы решили не делать какого-то званого обеда с большим количеством гостей. Приглашаем всех, кто сейчас здесь и еще придут Светлана с Артуром, наши свидетели на свадебной церемонии. Что касается места проведения обеда – это будет гостиная, в которой мы все сейчас пьем чай, – ответил Павлик.
Сергей разозлился. Эта «Семейная вакансия» все больше и больше раздражала его! Ему вдруг захотелось встать и уйти из этой «гостиной, в которой мы все сейчас пьем чай». Спустя некоторое время, он обратился к Елизавете Петровне:

– Елизавета Петровна, спасибо за такой прекрасный праздник, позвольте с вами попрощаться, нам пора домой.
Он поднялся, и сразу за ним из-за стола вышла Таня. Они поцеловали детей, затем Елизавету Петровну, попрощались с Ириной и Павлом, после чего вышли из квартиры.
– Ты, Сережа, расстроился? – тут же спросила Татьяна Николаевна.
– Расстроился? Нет, что ты, я не расстроился, я разозлился! Меня просто бесит, от того, что они все же решили оформить свои отношения. Интересно, кто был инициатором венчания?

– Сережа, успокойся, ты же знаешь, как Павел Николаевич любит Ирину!
– Как он ее любит? Я тоже ее любил, и что? А она тоже его любит? Кто это сказал? Она нам этого не говорила! Мне просто противно быть зрителем этого спектакля.
– Ну почему, почему ты не хочешь поверить в то, что они, наконец-то, полюбили друг друга? Они оба прошли через такие испытания! Так долго были рядом, но не принадлежали друг другу. Он всегда ее любил, с самого первого вступительного экзамена в институт. Да, Ирина не ответила ему взаимностью, но может только потому, что он всегда был рядом, и ей этого было достаточно. А когда вы развелись, она осталась одна с двумя детьми, и приняла разумное для себя решение – выйти за него замуж. Кого же, как ни его ей стоило выбрать в мужья: надежного, родного и любящего только ее.

– Я больше не хочу говорить на эту тему. Для меня, Таня, он – «Семейная вакансия» и все!
– Ты и раньше его так называл. Как это «Семейная вакансия»?
– А так! Помнишь, это было много лет назад, накануне Нового года я сделал Ирине предложение выйти за меня замуж, а в Рождество пришел к ее родителям просить ее руки? С Павликом я познакомился раньше, у Ирины дома, когда она неожиданно пригласила меня в гости. Я был счастлив этому приглашению, решив, что она отвечает взаимностью на мои чувства, но очень удивился, когда дверь мне открыл Павлик. Пока Ирина хозяйничала на кухне, мы сидели в гостиной, и он «учил меня жить», говоря, что Ирина самый дорогой для него человек и, если я посмею ее обидеть, то он тот, кто ее защитит. Я так разозлился, что готов был врезать ему, но тут Ирина позвала нас на чай и сообщила, что такси в аэропорт, откуда он должен лететь в Екатеринбург, будет через полчаса. Когда он уехал, я спросил Ирину:

– Это твой брат?
– Нет, Сережа, это мой друг, – ответила она.
– И она, Таня, рассказала мне историю про Павлика. Действительно, впервые они увиделись, когда сдавали вступительные экзамены в институт. Два года он ежедневно провожал ее после лекций домой, а по окончании второго курса Олег Иванович предложил ему переехать к ним жить. И представляешь, он согласился! Поселился в отдельной комнате, не платил за проживание, но ходил с Елизаветой Петровной на рынок за продуктами и пылесосил в квартире ковры. Как говорят, не поймал, а уже общипал! После четвертого курса, понятно, преддипломная практика, но он не москвич! В очередной раз сделал Ирине предложение выйти за него замуж и в очередной раз она ему отказала. Тогда он уехал на практику в Екатеринбург и через две недели женился на Гале! Остальное, ты знаешь: что бы ни случилось в доме Олега Ивановича – радость или беда, Павлик уже в Москве! И на работе его отпустят, и жена противиться не будет, и сынишка не обидится.

– Сережа, но ведь Павлик все это делал искренне, он уважал родителей Ирины, был благодарен им за все, что они для него сделали, а они действительно полюбили его, как собственного сына!
– Конечно, кто бы спорил! Они, с первого дня знакомства с Павликом, открыли для него в собственном доме «Семейную вакансию», и так его полюбили, что им все равно было, какая это вакансия – брат Ирины или ее муж, как получится, так и будет.
– Не надо так, Сережа, остановись!

– Таня, когда я впервые увидел Ирину в метро, сразу понял, что не смогу без нее жить! Я больше месяца ездил на работу не на машине, а в метро, в надежде встретиться с ней и познакомиться. Судьба дала мне такой шанс, пусть при других обстоятельствах, но мы, все же, нашли друг друга, а когда я решил жениться, никто не понял меня. Я чувствовал себя рыцарем, который любит прекрасную девушку и очень хотел, несмотря на ее недуг, сделать ее самой счастливой на свете, повторяя: пусть у нас никогда не будет собственных детей, мы возьмем девочку и мальчика из детского дома, и они станут для нас нашими детьми, а мы для них настоящими родителями. Никто не понимал меня, все только отговаривали.

Грановский-младший просто опешил, когда я сообщил ему о свадьбе и ни слова не сказав, повернулся и ушел! Конечно, что он мог сказать мне, онкологу, сделавшему предложение прооперированной пациентке, которая все еще находилась в группе риска? Ты думаешь, я не хотел венчаться с Ириной в церкви? Хотел, еще как хотел, но кто, как положено по старой традиции, встретил бы меня после венчания с иконой на пороге моего дома? Кто бы благословил меня? Мои родители? Нет, они, узнав о моей женитьбе на женщине, которая никогда не родит им внуков, даже не прилетели из Австралии на мою свадьбу, а ведь я их единственный сын! И только Павлик, наш Павлик, который «всю жизнь любил только Ирину», но женился и жил с другой женщиной, был, оказывается, рад нашей свадьбе! Разве это нормально, Таня? Как ты считаешь, это нормально? А вот когда я решил подать на развод, где был этот Павлик? Разве он пришел ко мне и сказал: – Ты, что мужик, забыл, о чем я тебе говорил? Или Елизавета Петровна позвонила мне и спросила, зачем я это делаю? В то время все, и даже ты, Таня, встали на сторону Ирины, которая в одночасье взяла двоих детей, наших детей, и ушла жить к маме, как будто я преступник. Отчего все так случилось? Оттого, что для родителей Ирины, еще задолго до смерти Олега Ивановича, я так и не стал родным человеком, оттого что я занял в их доме ту самую «Семейную вакансию», которая, по их мнению, принадлежала только Павлику, с которым Ирина, как и ее родители, тоже начала сравнивать меня. А сравнивать меня не надо. Я такой, какой есть, и я тогда не понимал и сейчас не понимаю, почему Ирина имела право всю себя отдавать работе, а я нет. Почему она имела право на защиту диссертации, а я нет. Почему, она могла, в любое время, улететь на неделю в командировку, оставив детей на няню, а я не мог поехать в командировку в Швейцарию с семьей? Ее понимали все, и Павлик продолжал оставаться для всех родным. Меня не понимал никто и родным я так и не стал.

– Сережа, но ведь Ирина отговаривала тебя подавать заявление на развод!
– Да, отговаривала, но не потому, что любила меня, а потому что боялась остаться одна. Это было очевидно, как два плюс два равно четырем! Когда я сказал ей что нам надо расстаться, разве она взяла Анечку и Ванечку и вернулась в наш дом? Еще до этого она оформила командировку и улетела в Екатеринбург к Гале, оставив детей у Елизаветы Петровны. Я до сих пор не могу в это поверить! С одной стороны, я видел, как она страдает после того, как я сообщил ей о нашем разводе, с другой стороны я не мог понять, почему она ничего не предпринимает, чтобы сохранить семью?

– Ты и сейчас не понимаешь этого, Сережа? – каким-то незнакомым Сергею голосом спросила Таня.
– Нет, а ты понимаешь?
– Да, я понимаю! Очень хорошо понимаю, так как сама в свое время могла оказаться в аналогичной ситуации. Елизавета Петровна как-то сказала мне: Ирина очень страдает, говорит, что в ее жизни никогда больше не будет мужчины, потому что она, как израненная птица. Именно операция, Сережа, сделала ее такой незащищенной в личной жизни. Возможно, поэтому, после развода она и решилась начать новую жизнь с Павлом, чувствуя, что он не предаст и будет с ней до конца жизни.
– До конца жизни! Венчание, свадьба и начать все сначала на все готовое! Снова занять «Семейную вакансию» и жить в доме моей первой жены, и в дополнение к своему сыну, иметь еще двух детей, моих детей, Таня! Как это похоже на нашего Павлика!

Сергей все говорил и говорил, но Таня уже не слушала его. Она пыталась найти ответ на вопрос: неужели он все еще любит Ирину, и все это время после «возвращения» к детям надеялся, что когда-нибудь они могут быть вместе? Возможно, он именно так и считает, но не Ирина. Она счастлива с Павлом Николаевичем, они любят друг друга, по-настоящему любят, в этом нет никакого сомнения. Их отношения настолько прекрасны что, когда видишь их вместе, просто любуешься ими. Да, они не торопились со свадьбой, несколько лет не вступали в брак, но, когда решили пожениться, вопрос о венчании возник как само собой разумеющееся. Елизавета Петровна по секрету рассказывала, как они, при обсуждении предстоящей свадьбы, одновременно произнесли: а венчаться будем в какой церкви?

– Сережа, остановись, хватит обсуждать этот вопрос. Через несколько месяцев у тебя защита диссертации, а после защиты возьмешь отпуск, отдохнешь, у тебя будет больше свободного времени и будет возможность, как говорят, заняться личной жизнью. Бог даст, женишься: дети и собственная семья отвлекут тебя от воспоминаний, счастье ведь тоже помогает жить! А сейчас, давай пить чай! Ты, может быть, останешься у меня сегодня ночевать?
– Останусь! А ты завтра сделаешь мне на завтрак омлет? – как когда-то в детстве, спросил Сергей. Ему вдруг стало стыдно за то, что он наговорил Тане и тем самым расстроил ее, ведь она совсем не виновата в том, что с ним произошло за последние годы.
– Конечно, сделаю, и кофе по-восточному сварю на чугунной электроплитке, как ты любишь! – с облегчением в голосе ответила Татьяна Николаевна.

Продолжение Глава 3.11.
http://www.proza.ru/2016/08/05/1361