Весенняя любовь, дошедшая до осени

                Пусть в вашей жизни как можно позже
                Осень поздняя наступит,
                там до зимы как рукой подать.

(рисунок автора - автопортрет)


Молодая девушка после училища устроилась на работу медсестрой в военный госпиталь. Она мечтала стать военнослужащей. Еще с детства ей нравилась военная форма. Особенно военная форма хорошо смотрелась на девушках, подчеркивая их талию, от этого они становились еще стройнее. Юбка карандаш чуть выше колен и так красиво обволакивали изящные бедра.  А пилотка! Она надвинутая низко на лоб красиво оттеняла дугу бровей и еще выразительней делал взгляд. Взгляда из - под пилотки – нет ничего красивей! Говоря современным языком, не люблю это выражение, сексуально. Мечта осталась мечтой. В то время в военные ВУЗы девушек не принимали, а в Армию тем более. И к тому же она не знала, куда обращаться по этому поводу. Кроме того, в школьные годы она мечтала стать то журналистом, то переводчиком, то модельером. А освоила куда более прозаичную профессию медсестры.
Тогда она решила поступить в медицинское училище, как - то она слышала о том, что медсестры военнообязанные, их ставят на военный учет и выдают настоящий военный билет.
Вот диплом медсестры в руке. Еще в медучилище ей дали направление для поступления медицинский институт, так она хорошо училась, только из-за своей излишней скромности чуть не дотянула до красного диплома. В тот год поступать не стала, опоздала с подачей документов. Если дать характеристику, то моя героиня спокойная, скромная, говорили, что у нее «олимпийское спокойствие» — это внешне, но внутри она бунтарка. В школе в старших классах нарушала форму одежды. Длину юбки укорачивала, носила обувь на каблуках, длинные ногти (отец ругался, что отрубит пальцы – не помогало). Вместо портфели в школу ходила с молодежной, модной сумкой.  Помнит, как еще, то ли в первом, то во втором классе решили с учительницей всем классом пойти в кино. Все собирались у клуба, моя героиня пришла с накрашенными красной помадой губами. Она хотела быть красивой, как ее мама. Тут же ее заложили одноклассницы: «Смотрите! Смотрите, Марья Ивановна! Она пришла с накрашенными губами!» - девочки визжали. Пришлось помаду стереть, а так не хотелось!  Никогда, ни от кого не потерпит давление на нее. Решение принимает самостоятельно. Несмотря, на то, что у нее было направление на трудоустройство в город Павлодар в областную детскую больницу. В то время молодой специалист должен был отработать три года, там, куда его направили. Но она поехала в Алма – Ату. Дальний родственник помог с пропиской. Стала искать работу и нашла вакантное место в Окружном военном госпитале. Как описать мою героиню…. Молодая, можно даже сказать юная, иногда ее принимали за старшеклассницу, жгучая брюнетка с косичками, среднего роста, хрупкая как тростинка с осиной талией, с черными миндалевидными глазами. Одна доктор, показывая, в сторону моей героини сказала: «Вот как выглядят настоящие восточные девушки!». Было приятно слышать. Надо сказать, моя героиня была не красавицей, а скорее симпатичная. Она это прекрасно понимала. Тем не менее, ей не раз приходилось слышать приятные слова в свой адрес. Как-то вышла из дома, шла вся в своих мыслях и вдруг девочка из соседнего дома, что играла во дворе подходит к ней и, глядя, ей в глаза говорит: «Вы такая красивая! А почему грустная?» А она улыбаясь: «Ой! Спасибо!» — это было неожиданно, но приятно. Как говорится – «Устами младенца глаголет истина». Так же спустя несколько лет, когда она проходила рядом детской площадки, девочка лет 4 -5, которая пробегала мимо останавливается, внимательно, глядя: «Вы такая красивая!» и продолжается смотреть ей вслед. Она улыбнулась: «Спасибо! Ты тоже красивая!». Продолжая идти, она подумала: «Девочка и сеть девочка! Ей понравились мои бусы и серьги из жемчуга – чешские, красивые…». И уже в бальзаковском возрасте моя героиня ехала в лифте – лифт останавливается на каком - то этаже – заходит девочка лет десяти, и нисколько не смущаясь, продолжает упорно смотреть и наконец, говорит: «А вы красивая!». И так продолжала, смотреть пока лифт не приехал на первый этаж.
Вернемся в госпиталь и молодой медсестре. Работа в госпитале ей понравилась. Старшая медсестра добродушная, приветливая женщина пятидесяти лет. Заведующий отделением майор приятный мужчина лет до сорока. И медсестры чуть старше моей героини работают не первый год. Надолго запомнились слова, заведующего отделением, когда он вызвал новенькую, чтобы рассказать специфику работы отделения - «Ты очень молодая. А здесь лежат в основном тоже молодые солдаты и курсанты. Тебя могут обмануть, наговорят тебе, что угодно, могут использовать любые аргументы, лишь бы уйти в самоволку. Подставят тебя. Не верь им. И еще мы отвечаем - я отвечаю, ты отвечаешь за здоровье больных, будь внимательна. Помни, за твоей спиной всегда стоит прокурор!» Эти последние слова она запомнила навсегда и приводила в пример студентам, когда преподавала в медицинском колледже уже много-много лет спустя. Запомнила свое первое дежурство в 10-ом отделении. Ее сразу же поставили на дежурство одну, с тем условием, что ей будет разъяснять опытная медсестра Валентина лет за тридцать с соседнего отделения 17 –го. Валентина была не замужем, вокруг нее крутились офицеры – пациенты и молоденькая медсестра сильно смущалась.
Когда новенькая медсестра закончила всю свою работу уже рассветало. Последующие дежурства проходили организованней, и оставалось время для отдыха.
В дальнейшем я буду называть свою героиню Сестричкой.  Ее чуть не убил один вопрос, который она услышала во второе дежурство от дежурного врача майора из другого отделения. Когда Сестричка спускалась со второго этажа, навстречу поднимался дежурный врач: «Дежурите?» «Да». И дальше: «Ты девочка?»  Сестричка вовсе не поняла, о чем идет речь, растерялась и вся покраснела. Все думала это хорошо или плохо?  Много лет спустя вспоминая, эту ситуацию – сменялась – какой она наивной была, надо было ответить - «Да. Девочка, да не ваша!». В некоторых ситуация наивность ее выручала – она была ее защитой.
Почему-то этот вопрос все еще продолжал волновать некоторых, даже после того, как Сестричка проработала в госпитале давно уж не один год. Как-то подходит к ней медсестра коллега Сестрички и говорит ей: «В вчера ко мне походил подполковник пациент К. спрашивал про тебя. Спрашивал - ты баба или девушка».
 Несмотря, что Сестричка недавно работает, она попала в статью газеты «Боевое знамя", когда корреспондентка писала о специфике работы 10-го отделения госпиталя. О ней писала, как о перспективном молодом специалисте. Так быстро пролетел год. Все медсестры и весь женский коллектив этого отделения, кроме старшей медсестры и врача женщины были не замужем. Моя героиня, как и советские девушки, мечтала выйти замуж за офицера, на худой конец за курсанта старшекурсника. Но офицеры в основном женатые, да и курсанты в старших курсах старались все жениться. Цели такой уже не ставила – просто работала.
Не скажу, что никто на нее не обращал внимания на работе, что было с ней не интересно. Подходили пациенты, подсаживались   – солдаты и курсанты и у каждого был свой интерес. Кому-то скучно – надо поболтать, кому-то узнать свой диагноз или узнать, если возможность, чтобы его комиссовали, кто - то ищет лазейку, чтобы уйти в самоволку, а кому-то установить контакт с медсестрой, чтобы чаю попить или воспользоваться городским телефоном. Говорили, что Сестричка строгая, требовательная и очень серьезная. Да, это правда. Но иногда чай пить разрешала. И по телефону звонить пару раз разрешала, если звонок был местный и родителям. Даже один раз совершила преступление, отпустив солдата в выходной день в самоволку. Он ее не подвел, пришел в назначенное время. Писали ей письма, приглашали в кино, приглашали приехать в их родной город, например в Ленинград, Москву. В 10-ом отделении вместе с Сестричкой работала медсестра Оля, которая любила, все подшучивать над молодыми офицерами и курсантами, тем более, если они были неженаты – «Ты, когда на мне женишься?», «Я жду тебя, когда ты меня возьмешь замуж!». Это уже на много позже Оля одному ст. лейтенанту мед.службы ВВС  говорит: «Владимир, выписываешься, а где цветы? Торт?» А он - «девушкам противопоказан торт – фигуру испортишь, цветы аллергены». Тогда Оля не растерялась: «А пригласи, ты нас Сестричкой в театр!» Через три дня Оля сообщает Сестричке, о том, что лейтенант купил билет на троих в театр им. Лермонтова в субботу на 20.00 и добавляет, что она не пойдет – очень занята. Сестричка в нарядном платье, на каблуках и как по закону подлости, опоздала, и еще пошел дождь. Пока шла от остановки без зонта намокла.  Так как возле театра лейтенанта не увидела – в фойе театра не стала заходить, ушла не хотела выглядеть смешной. А лейтенант тоже был без зонта и как пошел дождь зашел в фойе.
Один капитан пригласил Сестричку в ресторан Алма –Ата. Это было намного позже, тогда она работала в неврологическом отделении – приятно пообедали, выпили шампанского. Можно сказать, что капитан ушел в самоволку. Сестричке и завидовали, и не все думаю, ее любили - правда она не понимала, за что – может зато, что ее уважали пациенты, может за то, что часто заведующий ставил ее в пример, может за то, что объявляли благодарность и отмечали премией. Как-то на пятиминутке врач женщина высказала: «Почему Сестричка постоянно получает премию или благодарность – а другие не всегда?» Да, иногда о ней говорили нехорошо, давали неправдивую характеристику. Сестричка об этом знала, и никогда себя в грудь не била, доказывая, что это не так. Она считала, так если он верит слухам, значит у этого человека - нет своего мнения. Тогда стоит ли он ее?
Кроме Сестрички и другие сестры были и стройные и даже выше ее ростом. Но, походку Сестрички, способность держать спину, посадка головы и приподнятый подбородок, движения и жесты – это надо видеть! Это не описать, но можно рассказать словами одного офицера – пациента, он спросил: «Сестричка, ты занималась балетом?»  Это польстило ее – «Балетная студия…» - ответила, хотя она никогда ничем подобным не занималась. И она об этом очень жалела, где ей заниматься - она жила в совхозе. А душу ее так и никто не раскрыл. Когда она в белом, накрахмаленном хирургическом халате, халат аж при ходьбе шуршал, тогда в СССР носили только такие. А эти халаты завязывались сзади с переходом вперед, подчеркивая изящную грудь, узкую талию и аккуратно обтягивая бедра. Соответственно накрахмаленный, высокий колпак, низко надвинутый на лоб, который прибавлял ей роста и удачно подчеркивал ее темные, миндалевидные глаза. Их она еще подводила черным карандашом, от чего ее глаза округлялись и еще выразительней становился взгляд. Это был ее единственный макияж. Хотя медсестры коллеги ее уговаривали красить губы. А зачем ей красить губы? У нее они и так пухлые!
Когда Сестричка заходила в палату и проходила между кроватями, раздавая градусники, в палате наступала полная тишина и все до одного во все глаза смотрели на нее, начиная с первого ее шага в палату и пока за ней не закрывалась дверь. Она ходила - представьте балерину только в белом халате, в колпаке, туфлях и каждый ее шаг как па балерины и при этом тонкими пальцами подает градусник – плавный поворот корпуса, следом легкое движение руки, изящный полуповорот головы то направо, то налево. Да, иногда эти движения приводили слабонервных в исступление. На много позже, когда Сестричка работала в неврологическом отделении после раздачи градусников прибегает за ней в сестринскую то ли капитан, то ли майор, это не столь важно, и он поступил в отделение недавно, весь дрожит, покрыт потом – «Ты меня с ума сводишь!». Сестричка сделала суровый вид, это она умела, когда надо, посоветовала пациенту взят себя в руки и вежливо выпроводила его из сестринской.
Это было уже намного лет позже. Как-то Сестричка после дежурства спускалась по ступенькам со второго этажа, а тогда было лето, и она была в сарафане персикового цвета из японского щелка, сшитая по эскизу журнала мод, прекрасно подчеркивал всю ее изящный стан, легкость, красиво выделяя ее упругую грудь.  А на встречу поднимался молодой офицер из лётного отделения, увидев ее быстро поднявшись наверх, предложил ей свою руку, говоря: «Давайте, я вас проведу! Вы так красиво идете! Загляденье!». Так как Сестричка успела почти спуститься вниз, офицер предложил: «Давайте, начнем с самого начала лестницы». «А давайте!» - улыбаясь, не возразила Сестричка. Когда они поднялись на первую ступеньку офицер, сказал: «Подхватите меня под руку, представьте, что это в ЗАГСе». Те, кто поднимался по лестнице, отступали в сторону, пропуская их.  Вот так дошли до самой двери, что ведет на улицу. Сестричка, улыбаясь, поблагодарила офицера за галантность. Очень было приятно!
И так прошло уже полтора года как молодая медсестра работает в госпитале в 10- отделении. Карьера медсестры складывалась успешно. Ее пациенты и врачи любили и уважали. В присутствии Сестрички коллеги не решались рассказывать непристойных анекдотов. Но в личной жизни она потерпела фиаско. Никаких изменений. Да, были молодые люди, которые ей были симпатичны. Но она ничего не предпринимала. Просто выполняла добросовестно свою работу. И так проходили дни. А рабочий день начинался всегда с приема и сдачи дежурства постовыми медсестрами. Велся журнал дежурства, где регистрировались поступившие пациенты и выписывающие. А также отдельно вели список «не забранных» солдат и курсантов, то есть их выписывали официально, но самостоятельно не отпускали из госпиталя без сопровождающего офицера или сержанта из той военной части, где, они служили. Но не всегда из воинской части вовремя за ними приезжали, и солдаты и курсанты продолжали пребывать в отделениях госпиталя.  При сдаче дежурства медсестра обязана сообщать другой медсестре, с каким диагнозом, в каком состоянии здоровье и какой палате находится вновь поступивший пациент и обо всех других изменениях.
Весна, апрель, суббота. В один из дежурств, сдающая смену медсестра, как всегда, сообщила, что поступили 2 офицера в палату номер 4, 2 солдата в палату номер 3 и там же курсант 4-го курса. Состояние у всех удовлетворительное. Кому-то назначили антибиотики внутримышечно, а курсанту пока ничего, только витамины и наблюдение. И добавила: «Заведующий просил его никуда не задействовать. И старшиной не назначать. Он без пяти минут офицер. Пусть пока отдыхает. Одним словом, курсанта не беспокоить». Медсестры попрощались. Сестричка занялась рутиной работой - знакомится с историями болезни, вновь поступивших. Взяв, историю болезни курсанта долго на нее смотрела, как бы пыталась его представить, какой ты курсант? Было, что - то магическое, она его историю болезни перелистывала несколько раз. Она сама не понимала, что с ней происходит. История болезни курсанта как история болезни и более того там чисто, даже еще анализов не было, кроме записи дежурного врача, есть только в титульном листе как у всех пациентов личная информация и адрес, ФИО родителей – НИЧЕГО ИНТЕРЕСНО, а на следующей странице температурный лист, дальше врачебное назначение –  общий режим, диета  номер 15 и все. Сестричка подумала – раз четвертый курс — это однозначно он гордый, весь из себя, будет "качать свои права". Ну а уж если еще, и красивый, и высокий точно выпендриваться будет. Будет нарушать режим. Они любят особых отношении – привилегии - звонить по телефону, гулять после отбоя, не ходят на уколы, тому подобное. Но внешний образ его никак не получалось представить. Понятно, что европеец – если он Виктор Г–н. Увидеть курсанта Сестричке пришлось – когда подошло время измерять температуру – всем раздала градусники и ему тоже. С ней это происходило в первые – она боялась, почему-то зайти в палату номер 3. Ее колотило, появилось учащенное дыхание. Перед тем как зайти в эту палату ей пришлось немного задержаться перед дверью, глубоко задержать дыхание и только выдохнув, зашла в дверь, чтобы не выдать волнение. Бегло взглянув, на лежавшего, на кровати курсанта, она увидела – что он, красив собой, блондин с большими голубыми глазами, плотный, не худой. В последующем он больше не измерял температуру – отказывался от градусника, так как температура не повышалась. Это Сестричку и радовало - не надо волноваться, но и одновременно огорчало – у нее не будет возможность его видеть. А ей, почему-то хотелось его видеть! Несмотря, на то, что это всегда вызывало у нее сильное волнение, дрожь по всему телу и перехватывало дыхание. И очень боялась того, что вдруг кто – нибудь догадается. Чтобы никто не догадался и тем более он сам. Сестричка всегда, когда он появлялся у сестринского поста – проходил мимо - палата 3 находилась за сестринским постом – отворачивалась – делала вид, что чем- то занята или уходила в ординаторскую. Вообще, она стеснялась на него смотреть, если случайно шли друг другу навстречу, то она, не поднимая, глаз проходила как можно быстрее. Тем не менее, Сестричка украдкой, ловя моменты, поглядывала на Виктора. У него были волосы и брови густые, мужественные пропорциональные черты лица.  Квадратный подбородок, говорил о его силе воли, с едва заменой ямкой. Верхние кромки губ, образующие два треугольника с четкими очертаниями, слегка выступающие вперед, характеризовали его так человека целеустремленного и как человека, держащего свое слово. А в целом губы были полные, что характеризовали его как доброго человека, высокий, плечистый.
Каждый раз Сестричка, приходя на работу, сразу начинала с трепетом смотреть список выписывающих пациентов. И увидев, что Виктора в этом списке нет, могла свободно выдохнуть. С ней происходило невероятное, это чувство у нее возникло впервые, раньше такого с ней не происходило. Она поняла, что влюбилась. И это было плохо! Не перспективно! У этой твоей любви нет будущего! Она все прекрасно понимала. Сама себе задавала вопросы, и сама же отвечала - Кто она? Медсестра. И что? Да ничего. Красивая? Нет. Хорошо, хоть просто симпатичная. Самое главное! Ты себя в зеркало видела? Восточная наша азиатка! Ты куда замахнулась!? Да, у Сестрички губа не дура. Да у него нет отбоя от девушек всех калибров и мастей! Да. Сестричка знала куда замахнулась – у нее глаз- алмаз! Виктор умный, воспитанный, культурный, начитанный молодой человек. У него хорошее будущее, перспектива. Так Сестричка отгоняла всякие мысли о нем. Ничего не помогало. Она хорошо помнила восточную пословицу «Если уж падать, так лучше падать с верблюда!». Еще у нее было свое кредо – если полюблю - полюблю сильного. Странно было то, что Сестричке всегда нравились или, во всяком случае, так она представляла своего будущего молодого человека - непременно брюнет, черные, или карие глаза, волосы кудрявые или волнистые, худощавый. Это потому, что она с детства она любила индийские фильмы и эталоном мужской красоты являлись актеры.
Интересная деталь выяснилась позже, Виктор оказался женат. А в истории болезни не было об этом указано, если человек женат в истории указываются данные супруги. Об этом Сестричка узнала случайно из разговора других медсестер. Но уже намного – намного позже. В один из дней придя на работу Сестричка, как всегда, стала смотреть список выписывающих и, не обнаружив, Виктора в списке вроде бы успокоилась. Позже поняла напрасно, его не оказалось и в списке лечащих пациентов. Ее как - будто облили холодной водой. Тогда Сестричка судорожно стала перебирать истории болезни. Истории болезни Виктора не было. Она поняла, Его выписали. Ноги у нее подкосились, хорошо, что в ординаторской никого не было – врачи были на обходе, она медленно опустилась на стул. Что делать? Стала себя успокаивать — это может быть и к лучшему. Должен же он когда нибудь выписаться. Он выписался – а работать надо. И вот продолжая, рабочий процесс Сестричка дошла к списку «не забранных» пациентов - солдат и курсантов. Не поверила своим глазам увидела фамилию Г-н. О, как она обрадовалась! В сердцах так благодарила Всевышнего. И как поднялось у нее настроение! И шутила, и смеялась. Кроме того, позже выяснилось Виктора назначили старшиной в отделении, так как бывший старшина был выписан накануне. Его назначили старшиной потому, что проходили военные учения и в госпитале ожидали тревогу «Сигнал сбор» в связи с этим кандидатура Г-на Виктора была наиболее подходящей, как - никак будущий офицер. По негласному слуху стало известно, что в это дежурство тревоги «Сигнал сбор» не будет и все прошло своим чередом. Каждый раз собираясь, на очередное дежурство Сестричка все переживала, увидит Виктора или нет. Ну, вот и заступила Сестричка на очередное дежурство. Во время приема и сдачи дежурства медсестра сказала: «Сегодня ожидают в госпитале тревогу. Г-н Виктор проинструктирован, и он уже всех назначил на посты и в дневальные». День прошел как обычно в рабочем порядке. Виктор мало попадался на глаза, так как он был выписан, и можно было увидеть его только, тогда он выходил в столовую. Вечерняя проверка прошла, наступило время отбоя. Сестричка знала, по собственному опыту, в прошлом году в ее дежурство была тревога, что тревогу обычно объявляют часов, где-то в 5.00 утра, чтобы после отбоя тревоги сотрудники сразу могли заступить к повседневной работе. И поэтому она решила пока поспать в свободной палате, так делали все медсестры, и это не было секретом. После 24.00 пошла в свободную палату, прилегла. Эта была Vip - палата советского госпиталя, обычно там лежали пациенты – офицеры из штаба и члены из семей. Палата была двухместная. Была весна. За окном шел теплый весенний дождь. Не то что сон не шел, а происходило с Сестричкой, что - то вон выходящее. Сердце билось как никогда, прямо выскакивало из груди. Присела. Не помогло. Подошла к окну – а за окном такая благодать - свежо, идет теплый весенний дождь, тихо капля за каплей падает на асфальт, расплываясь в кругах. Горят фонари, точечно освещая небольшое пространство, дальше в темноте утопает парк. От легкого дуновения ветра запахло сиренью. Несколько раз пыталась дышать полной грудью не помогло. Тогда стала задерживать на несколько секунд дыхание – не помогло. К усиленному сердцебиению добавилось нехватка воздуха. Все же решила прилечь. Стало хуже ко всем симптомам, присоединился шум в ушах. Сестричка искренне не понимала, что с ней происходит, она как будто оглохла, ничего вокруг не слышала, как будто отключили звук. Слышала только стук своего сердца, который заглушал все вокруг. Это состояние было невыносимо. Присела на кровати, а дальше уже она ничего соображала, встала, вышла в коридор, без какой-либо цели. Теперь она еще и ног не чувствовала, ноги стали ватными. И эти ватные ноги ее куда – то вели…. Все происходило как в замедленном и немом кино. Шла медленно, не ощущая пол под ногами от одного конца коридора к другому концу. В коридоре царил полумрак, только горела настольная лампа на сестринском посту. Сердце колотилось, шум в ушах, ног не чувствовала, дышала как – будто через раз. Как - будто шла не она, а мимо нее медленно проходили окружающие предметы - первым проскальзывает шкаф, затем палата номер один, медленно проплывает палата номер два, весы для взвешивания остаются позади, также медленно проскальзывает сестринский стол с лампой...  И, вот в таком гипнотическом состоянии ноги ее привели к палате номер три - медленно открыв дверь, войдя, в палату оказалась у кровати Г- на. В эту секунду как повелению мага, куда - то исчез шум в ушах, дыхание стало ровным, сердце не так сильно колотилось. Как будто включили, ранее отключенный звук. Все ожило вокруг – услышала дыхание и сопение пациентов, а также свои легкие шаги. Стараясь никого не разбудить, тихо подергала Виктора поверх одеяло и прошептала: «Тревога». Виктор открыл глаза. Сестричке показалось, что он не совсем проснулся, возможно, не понял, повторила: «Сигнал сбор» и, не дожидаясь, вышла из палаты. Подойдя, к сестринскому посту села на стул. Через минуту из палаты вышел Виктор. Он несколько секунд постоял, вспоминая план действия во время тревоги и протянул руку к ящику, где лежал список постовых и дневальных, спросил Сестричку, ожидая одобрения к своему действию: «Что можно будить?». Все это время Сестричка смотрела смело на него влюбленными глазами, – какой ты, красивый! Милый! Полюбуюсь тобой, первый раз и может быть последний! Знала уже завтра, могут его забрать в училище. Она на него смотрела, прямо в лицо открыто, ничего боясь. Заглянула в голубые глаза слегка, смущаясь. Неизвестно, догадался ли Виктор по влюбленному взгляду Сестрички, о чем – либо. Наконец, улыбаясь, произнесла: «Извини! Я пошутила. Не было тревоги!». Виктор понял одно, как он легко поверил обману или как легко его провели и улыбнулся. И тут засмеялись оба. Виктор сел на второй стул напротив Сестрички. Сидели несколько минут молча. Сестричка прервала неловкое молчание и произнесла: «Еще раз, извини! Иди спать». Пожелав, спокойной ночи первая поднялась со стула, направляясь к другому концу коридора, и при этом, убедившись, что Виктор зашел в палату. За временем она не наблюдала, как известно, влюбленному человеку это ни к чему. Теперь она дышала свободно, ей было так спокойно. Легла на кровать и, кажется, даже задремала. Вдруг услышала негромкий стук в дверь. Подумала это уже точно тревога, уже не шутки, не дали отдохнуть. Открывает дверь, а там стоит Виктор! «Что теперь и вправду тревога?» спросила Сестричка. Виктор, делая шаг вперед заходя в палату, где была Сестричка, говорит: «Не могу заснуть. Не спится». Как только закрылась ними дверь, они кинулись друг другу в объятия.
Весна. Ночь. Фонарь. Дождь. Любовь. Белая постель. Снились душа и тело воедино.  Свершилось. Свершилось то, чего боится и одновременно желает, думает об этом каждая юная особа. Свершилось то, без которого, без прохождения этой пути не наступает материнство. Наконец, блаженство! Совершенное счастье! И вот, что обычно говорит, счастливая, юная своему самому первому и желанному: «Я твоя жена…». Да, она именно говорила, не спрашивала и не утверждала. Нет. Он не заснул, не захрапел как герой романа «Жизнь» Ги Де Мопассана. Они долго еще лежали, нежились. То он ей волосы поправит, что спали на ее глаза и погладит по плечу, то она проведет свои тонкими пальцами по его волосатой груди. Какая счастливая ночь! Она хотела только на него взглянуть, а БОГ дал большее он вознаградил ее. Бог есть Любовь, он видел искреннюю и чистую душу Сестрички, ее переживания. Спасибо, Богу за это.
Наступило утро. Сестричка сдала дежурство. Все собрались на пятиминутку в кабинете заведующего. Сестричка просто сияла. Она летала на крыльях. Она порхала! Ее глаза светились, хотя была бессонная ночь. Изменение заметили все. Даже пациенты. «Вы сегодня, какая та другая! Красивая, что ли…» или «У вас сегодня особенные глаза!». Но в чем причина, таких преображении Сестрички никто не мог понять. Тем не менее, Мариям Нихмеджановна, которая являлась лечащим врачом Виктора Г–на, сказала, обращаясь к Сестричке: «Что с тобой сегодня? Ты сегодня какая- то другая! Ты вся просто светишься!». И опять через некоторое время, все никак не могла, успокоится: «Сестричка, ты, что наркотиков накололась? У тебя глаза сияют! Или спирта выпила? Что-то подозрительно, на тебя не похоже». Другие медсестры, видя легкое замешательство Сестрички, пришли ей на помощь – «Оставьте, Мариям Нихмеджановна ее в покое. Чего пристали. Она радуется тому, что домой пойдет». «Да, я радуюсь, что тревога мою смену миновала!» - ответила Сестричка.
 Перед уходом с работы она заглянула в палату к Виктору. Он был, к счастью Сестрички, один в палате и лежал в кровати. Как только увидел вошедшую Сестричку, тут же подошел к ней, приобнял, прижал ее в себе. Она, поддавшись ему всецело, положила свою голову на его грудь. Он нежно гладил ее голову, проводя, руками по ее черным шелковистым волосам. Истинная любовь не нуждается ни в словах и подтверждениях и даже в клятвах. Молчание прервала Сестричка – «Я пойду…». Не оглядываясь, вышла.
В таком блаженном состоянии Сестричка пребывала до следующего дежурства. Следующее дежурство прошло как обычно. Виктор был еще в отделении. Сестричка с Виктором обменивались лишь взглядами. Не то, что они боялись за свою репутацию, просто Любовь не терпит демонстрации, Любовь любит тишину! После отбоя Виктор подошел на сестринский пост, где сидела Сестричка, и они долго сидели вместе, рядом взявшись за руки.

Ночь.Пост.Тишина.
И только горела лампа на столе.
Моя рука в твоей руке.
Друг мой милый, помнишь?
Ночь, пост, вокруг тишина …
Смотрели мы друг другу в глаза.
И в этом взгляде не было фальши…
В унисон трепетали сердца наши.
Ночь, пост, вокруг тишина …
Мы вдвоем - моя рука в твоей руке,
И только одиноко горела лампа на столе.
Друг мой милый, помнишь?
Смущались мы иногда,
Встречались наши взгляды когда…
Помнишь, говорили о чем?
Да, неважно говорили о чем
Важно то, что мы были вдвоем!
Ночь, пост, вокруг тишина …
Мы вдвоем – в твоей руке моя рука.
И едва был слышен шум дождя.
Нет ничего более нежного на свете.
 
Как всегда, Сестричка первая с Виктором попрощалась, пожелала спокойной ночи. Сама пошла, в свободную палату спать. Но спать не пришлось – где - то прорвало трубу, надо было, то открывать, то закрывать слесарю входную дверь, так как ключ от общей входной двери на два отделения хранился у медсестер 10-го отделения. Прилегла уже в 3 часа ночи. Утром с Виктором увидеться не получилось – его не оказалось в палате. Сестричка понимала, в следующее ее дежурство Виктора уже могло и не быть в отделении. И потому она поменялась дежурствами с другой медсестрой, чтобы заступить через день на дежурство, а не через трое суток. Все было напрасно. Когда Сестричка заступила на смену, тут же, как всегда, стала искать его в списке «не забранных». В списке его фамилии не оказалось. Медсестра, которая сдавала смену, подтвердила ее переживание, сказав, что теперь старшина другой. Целый день Сестричка ходила сама не своя. Она делала все без энтузиазма, по инерции, отвечала на вопросы не - впопад. Повезло в том, что она была в отделении одна, так как эта была суббота. Ее состояние и переживания никто не видел. Дежурство прошло спокойно. Сестричка очень долго приходила в себя. Ничего ее не радовало. Огорчало ее то, что не смогла с ним попрощаться, сказать ему добрые слова, так как знала, что никогда с ним больше не встретятся.
Вот, что значит судьба. От нее не сбежишь. Чему суждено, того не миновать. Можно еще много поговорок привести. А Виктор мог и не поступить в госпиталь, у него диагноз был Поллиноз с незначительным проявлением ринита и легким покраснением глаз. И поступил уже с известным диагнозом. И его не лечили только наблюдали – это во - первых. Во – вторых, у него предстоял госэкзамен, обычно только, когда экстренная медицинская помощь нужна, ложатся на лечение или инфекционное заболевание перед госэкзаменом.  В случае с Виктором не было острой нужды для госпитализации. В - третьих, почему его так долго за ним не приезжали из училища после выписки? И, в – четвертых, почему его не отпустили из госпиталя без сопровождающего после выписки, он как - никак почти офицер? Бывало, курсантов 4-го курса отпускали без сопровождающего.
А Жизнь то продолжалась. Жизнь продолжалась….  Сейчас от любви не умирают, но только с душой что – то происходит…. Сейчас от любви – мужчины не стреляются…. Сейчас не умирают от любви, просто женщины становятся сильней.
Виктора Глейна – на иногда вспоминала.
Чтобы всю забыть и ничто не напоминала надо, было начинать все с начало. В первую очередь сменить место жительство. А для этого Сестричка переехала в Ленинград. Это были 90-е годы. В Ленинграде познакомилась с молодым человеком – высокий, густые, светло - русые волосы, широкие брови, крупные нос и губы, голубые глаза. Возникла взаимная симпатия. Сестричке показалось, наконец, всему конец – она вновь влюбилась! А то любви рождаются любимые дети. Родилась милая дочурка.
На самом деле Сестричка влюбилась образ прошлого! Она в отце своей дочери увидела Виктора, образ которого она спрятала далеко в бессознательное. Все эти годы она думала, его забыла, нет она обманывала себя, сама того не осознавая.