Во всепоглощающее безмолвие

Час первый.

Отключили свет. А чего я хотел – метель на улице. Села зарядка на телефоне. Чертовы смартфоны. Дома я абсолютно один. Вокруг совершенная тишина. Не слышно даже машин, никто не хочет ездить в такую погоду. Я не чувствую  того спокойствия, того, о каком говорят все. Что, мол, мы должны быть наедине с самими собой, заниматься самопознанием и самоанализом, как прадедушка Лев Толстой. Интересно, а мог ли Толстой быть моим пра(много пра)дедушкой? Там, на Ясной Поляне… В школе не рассказывали. Вот прикол – я - и пра(много пра)внук самого Льва Толстого! Я беру в руки томик (томище) «Войны и мира» в надежде перестать слышать этот шизофренический голос. Кстати о шизофрении… Тихо! Толстой, только Толстой. Через несколько минут я в раздражении бросаю книгу на пол. Даже убраться нельзя. Чисто. И от этого страшно. Черт, как же страшно. Газета уже перечитана мной вдоль и поперек, я уже выучил объявления о продающемся угле наизусть. Свет скоро включат. Не могут же его не включить.

Я лежу на диване и смотрю в потолок. Надо мной висит фотография Красной Площади в застекленной рамке. Почему-то мне становится очень страшно. Я по-настоящему вижу, как рамка падает мне на голову, стекло с треском разбивается, и … .  Не могу больше об этом думать. Это называется симптомом навязчивых состояний. Сдираю рамку, держу ее в руках. Начинает  кружиться голова. В себя прихожу только после того, как увидел осколки на  полу. Но мне совсем не хочется убирать их.

Час второй.

Больше не могу сидеть на одном месте. Иду в магазин. Здесь хоть есть люди. Отстраненные, недовольные, но все же люди. Но скоро это начинает действовать мне на нервы. Я захожу в подошедший автобус. Редкие пассажиры недовольно смотрят на меня, проезжающего уже третий круг. Купленный в магазине батон колбасы я уже изгрыз. Толстой бы этого не одобрил. Но какое мне до него дело? Голова снова кружится. Почему-то вспоминается Вика. Она ненавидела автобусы. И сейчас, наверное, ненавидит. Хотя, это уже не имеет никакого значения. Вика не хотела быть «кухонной рабыней». Хренова феминистка. Но я прекрасно обхожусь и без рабынь. Ушла, и скатертью дорога!  А вот и снова моя остановка. И я снова не подаю голоса. Четвертый круг. Главное – не возвращаться в пустую квартиру, где больше не гудит приветливый холодильник, и бесноватый ящик больше не бормочет о средствах от запора. Как-как, принимайте «Дюфалак». Я не могу вернуться туда, где мертвы мои единственные друзья.

В голове всплывают стихи из школьной программы. Лена,  которую я был влюблен давным-давно, еще в школе, всегда их читала с каким-то восторгом. Во мне вспыхивает раздражение и огромная ненависть ко всем, окружающим меня. Особенно к водителю и к его равнодушному молчанию. 

Час третий.

Я снова у себя в квартире. Ездить на автобусе наскучило, от свежего воздуха тошнит. Точнее, тошнит от наматывания кругов по городу и от батона колбасы, протухшего без холодильника. Кто меня тянул покупать эту колбасу в киоске, где даже сахар просроченный? Воздух в городе влажный, поэтому лицо превратилось в ледяную маску. От тех мыслей, которые приходят в голову, становится страшно. От тишины, всепоглощающей тишины хочется лезть на стену. Сколько уже времени прошло? Наверное, целый день. Чтобы вернуть себе ощущение реальности, я кусаю себя за руку, а когда пытаюсь не кричать от ужаса, ощущаю во рту немного ржавый вкус крови. Чтобы чем-то занять себя, я беру блокнот и ручку, рисую лица, разговариваю с ними. Рисую умершую мать, Вику, Лену из далекого детства. Рисунки больше похожи на «точка, точка, запятая», но я вижу их настоящими. Я схожу с ума. Тишина, тишина. Не выходит уснуть, хоть я проглотил уже целую пачку снотворного. Вспоминаю всю свою жизнь, анализирую поступки. Прямо как Лев Толстой. Какая же я скотина! Вспоминать противно. В чем смысл жизни? Умереть как буддист, просто перестать существовать? Или перерождаться, перерождаться? Или еще что-то? Что вообще происходит? Может, бросить все? Уехать в деревню, к тетке, в Саратов? Начать жить?

Включили.

Включили! Я бросаюсь загружать ноутбук, ставлю телефон на зарядку, запускаю микроволновку, включаю телевизор, музыку на полную катушку, хватаюсь за пылесос. На сердце спокойно и весело. Снова среди друзей. Как я люблю тебя, цивилизация! И что на меня нашло?