Красавица ксения новелла

               
КРАСАВИЦА      КСЕНИЯ
(историческая новелла из сборника "На все Твоя воля").


Пожалуй, нет, не отыщется во всей истории конца ХVI – начала ХVII веков женской судьбы более драматичной и более страшной, чем судьба Ксении Борисовны Годуновой. 
Дочь всесильного царедворца Бориса Федоровича Годунова и его жены Марии Григорьевны Скуратовой родилась в 1582 году в период окончания царствования тяжелобольного и мучимого параноидальными приступами Ивана IV Васильевича. Ксении было всего три года, когда после смерти грозного правителя, семье пришлось пережить тяжелые времена борьбы за власть, за сохранение влияния на наследника и вместе с этим своего положения при Дворе. Во многом успех в борьбе был предрешен благодаря сестре Бориса – Ирине Годуновой, состоящей в браке с царевичем Федором Ивановичем.
Естественно, что в силу малых лет, Ксения не могла понимать всего того, что наполняло тревогами и волнениями жизнь многочисленных обитателей их большого и богатого дома.  Но чутким сердцем маленькой девочки она остро улавливала витающую над ее родными опасность. 
Однако потом, когда все страхи остались позади и семья постепенно вернулась   в привычное русло жизни, тревожная атмосфера в доме по-прежнему оставалась гнетущей. Да и какой еще она могла быть, если в семье Годуновых-Скуратовых разговоры о пытках и казнях велись наравне со всеми другими, а позорное ремесло палача Малюты – деда Ксении считалось доходной профессией?!
Не могла похвастаться добрым уживчивым нравом и сама Мария Скуратова. Достойная дочь своего отца она твердой рукой устанавливала в доме свои порядки, требуя от служанок безоговорочного послушания. Не проявляла она особенной нежности и к своим детям. Воспитывая сына и дочь в строгости и послушании, Мария Григорьевна не гнушалась пускать в ход и веское слово, и грубое рукоприкладство.
С самого раннего детства Ксения знала, что молодой царь Федор – человек слабый и болезненный не способен к самостоятельному правлению, а потому действительным правителем государства являлся ее отец, а помогала ему во всем сестра Ирина.  Знала она и о том, что у царя нет детей и что это сильно печалит царицу, заставляя ее прибегать к помощи иностранных лекарей. Тема бездетности царской четы обсуждалась в семье Годуновых на протяжении многих лет и иссякла только с рождением в 1592 году дочери Феодосии.  Рождение Феодосии было событием по истине радостным и судьбоносным.  Но основные надежды всех Годуновых были связаны с ожиданием мальчика – наследника и продолжателя династии Рюриковичей.  И все-таки, появление на свет маленькой царевны – первого ребенка в семье означало, что брак не безнадежен и что в будущем возможно рождение и других детей.
С рождением дочери положение Ирины при дворе, да и самого Бориса Годунова, заметно упрочилось. Даже самые ярые противники Годуновых поутихли, заняв выжидательную позицию. Все были заинтересованы в появлении на свет   мальчика. Однако, вопреки ожиданиям, наследника в семье царя так и не появилось, а малолетняя Феодосия скончалась в 1594 году в возрасте неполных двух лет.
Быть может, именно тогда Борис Годунов впервые осознал, что царство, построенное и управляемое потомками Ивана Калиты несколько столетий кряду, скоро осиротеет вместе со смертью своего последнего представителя. Понял он и то, что впереди его ожидает борьба - жестокая схватка за власть с людьми сильными и испытанными на прочность судьбой. И эту схватку он должен был выиграть! Выиграть ради семьи, ради детей, ради себя самого! Проигрыш означал для него верную смерть.

                ***
Наступил 1598 год.
Царь Федор I Иоаннович, как следует из слов самого Грозного, «постник и молчальник, более для кельи, нежели для власти державной рождённый», умер. Постриглась и затворилась в монастыре от многих и тщетных сует мирской жизни его вдова - царица Ирина. А через полгода, поддерживаемый патриархом Иовом, верными войсками и многочисленными родственниками Борис Годунов был избран Земским собранием новым государем царства Московского. Так безвестный костромской дворянин, не имеющий в своем активе ни подвигов, ни славы, ни доброго имени как в своем отечестве, так и далеко за его пределами, положил начало новой династии.
Желание возвыситься, встать в один ряд с иностранными монархами завладело Борисом настолько, что он, не жалея ни сил, ни затрат, ни времени, кинулся, сломя голову, на поиски высокородного жениха для дочери, которой на ту пору исполнилось всего шестнадцать лет. Воспитанная в строгости, хорошо образованная Ксения, да к тому же первая красавица Москвы, она представляла собой большой капитал, который Годунов не хотел профукать впустую. К тому же, красота была далеко не единственным достоинством Ксении. Богатая невеста, искусная рукодельница, дочь могущественного человека, она имела немало шансов удачно выйти замуж. Рассчитывал на выгодное замужество дочери, в первую очередь, и сам Борис Годунов.
К слову сказать, женщины играли в жизни Бориса не последнюю роль.  Ведь это во многом благодаря сначала жене Марии, а позже сестре Ирине он поднялся из бедности и занял высокое место при Дворе. Так что Ксения – вполне могла стать еще одним таким шансом, который бы домчал его, подобно лифту, на еще большую высоту.
По описанию современников, дочь царя Бориса - белокурая красавица с выразительными голубыми глазами разительно отличалась от своих сверстниц еще и тем, что в дополнение ко всем прелестям, свойственным девицам ее возраста, обладала немалыми талантами. Она хорошо пела, сочиняла стихи и достигла небывалых высот в таком тонком и кропотливом искусстве как вышивание жемчугом и драгоценными камнями по атласу и бархату. В настоящее время известно всего лишь две работы Ксении Борисовны. Но и их вполне достаточно, чтобы по достоинству оценить глубокую творческую натуру и высокое мастерство искусницы.
На первой ее вышивке, которая называется «Покровец для изголовья гробницы Сергея Радонежского», на тонком малиновом атласе вышита «Троица» Андрея Рублева.  Все фигурки известной композиции - венцы у ангелов, одежды, стол, очертания гор и кроны деревьев исполнены мелким жемчугом, а на полях полотна в растительный орнамент ловко вкраплен крупный жемчуг и самоцветные камни. В вышитом сюжете нашли свое место серебряные и позолоченные пластины с изображениями Богоматери, Иоанна Предтечи, Сергея Радонежского и святых, имена которых созвучны именам членов царской семьи: Бориса, Марии, Федора и Ксении.
Не менее интересна и вторая работа Ксении - «Покровец для жертвенника».  Ее можно без всякого преувеличения назвать вершиной швейного мастерства царевны-умелицы. В религиозном сюжете, изображенном на бархате, используется более пятнадцати различных узоров и швов. Центральными фигурами композиции являются сидящий на троне Христос, а рядом с ним Богоматерь и Иоанн Предтеча, а чуть пониже, у их ног братья Сергий и Никон Радонежские.
 Трудно представить, какого колоссального терпения, выдержки и сноровки потребовалось юной вышивальщице для того, чтобы, комбинируя такой неподатливый материал, как драгоценные камни, жемчуг и золотое шитье, добиться объемности фигур, а главное, придать лицам святость и выразительность.
Само собой разумеется, что, имея на выданье такую добродетельную дочь, Годунов был вправе рассчитывать на достойную партию. Но вот незадача, большие королевские и имперские дома Европы и Запада не желали родниться с человеком, который оказался на царстве случайно, а не по крови и праву наследования. Оставалось только одно, искать для Ксении жениха попроще, из разряда, так называемых, неприкаянных принцев и королевичей, которые ничего в дополнение к своему громкому титулу не имели.

                ***
Одним из таких скитальцев по белу свету был сын низложенного шведского короля Эрика ХIV - герцог Густав. Сбежав из своего родного отечества от родственников, захвативших его наследственное право, юный принц отдал себя под покровительство Польши, поселившись в городе Гданьске. Однако дела Густава не заладились и в Польше настолько, что он, тайно вступив в переписку с московским царем, надеялся встретить в его лице сильного покровителя. Письма от герцога нашли своего адресата как раз вовремя! Борис Годунов только что вступил на престол и разыскивал по всей Европе принца для своей дочери.
И вот принц нашелся!
На радостях Годунов пригласил Густова приехать в Москву. Но неизвестно, что там герцог успел в Гданьске натворить, а только покидать Польшу ему пришлось тайком и с большими предосторожностями. В августе 1599 года, несмотря на посланную за ним погоню, скиталец благополучно добрался до пограничного кордона, где его уже ожидала посланная ему навстречу Годуновым повозка с придворными и переводчиком.   Хлебосольная Москва встречала блудного принца с такой помпой, будто он и в самом деле был королем.
Прослышав о безбедном и свободном проживании принца Густава в Москве, немало молодых дворян потянулось к нему на службу. Но оценить по-настоящему заботу и гостеприимство Бориса Годунова тщеславный и самонадеянный принц так и не сумел. Возомнив о себе, бог знает что, Густав выписал из Польши свою любовницу, некую простолюдинку Катерину. Женщина низкого происхождения, легкомысленная, вульгарная, она плохо влияла на своего высокородного приятеля и в значительной степени способствовала распространению о нем дурной славы.
Узнал о постыдной связи Густава с ветряной полячкой и Борис Годунов. Заявив принцу, что его поведение недостойно звания королевского сына и, что еще хуже, оскорбляет его Бориса Годунова, как покровителя, предоставившего ему и стол, и приют, царь навсегда утратил к нему интерес.
А вскоре, определив герцогу в качестве постоянного местопроживания город Углич и назначив ему ежегодный доход, Годунов выдворил оскандалившегося принца крови из Москвы, как обыкновенного пройдоху. Но, навсегда покидая русскую столицу, Густав и представить себе не мог, каких благ и сокровищ он лишился.
Неудачная попытка Годунова устроить счастье дочери с принцем Густавом не охладила его пыл, а напротив, заставила действовать более решительно. И было отчего торопиться!  Ксении шел уже двадцатый год, а это значит, что еще немного и женихи начнут воротить нос, подыскивая невест помоложе.
Но прошел год и усердие Бориса было вознаграждено!
Породниться с русским царским домом пожелал датский король Христиан IV.  Он выразил готовность устроить брак своего брата Иоанна с царевной Ксенией. По условиям брачного договора герцог Иоанн должен был навсегда покинуть Данию и поселиться в России на правах удельного князя в Тверском княжестве. Сделка, более чем, устраивала обоих!
В августе 1602 года Иоанн на нескольких кораблях в окружении многочисленной свиты прибыл в Ивангород, откуда в сопровождении праздничного шествия проследовал в Москву.  И снова, как и год назад, заморского жениха царевны встречали пушечными выстрелами, цветами, пением, всеобщим ликованием и колокольным звоном. Сопровождали принца высокий боярин Михаил Салтыков и дьяк Афанасий Власьев.
Щедрым подарком одарил Борис Годунов своего будущего зятя.  Им оказался великолепный серый аргамак, увешанный серебряной сбруей и позолоченным оплечьем, отделанным драгоценными камнями. Богатство и роскошь московского праздничного шествия настолько поразили принца, что заставили усомниться в реальности происходящего. Маленькая, голодная и бедная Дания, живущая скудно и скромно, даже представить себе не могла, что Московский царский двор утопает в богатстве и роскоши. Но еще больше поразило принца убранство царской Грановитой палаты, куда он был приглашен вместе со своей свитой на торжественный обед. На радостях, царь Борис и сын его - царевич Федор угощали и потчевали Иоанна как родного.
Накормив гостя по-русски обильно и хлебосольно, государи договорились с Иоанном и о времени свадебных торжеств. В итоге серьезных размышлений лучшей порой для такого большого и важного события было выбрано начало будущей зимы.  Зная о том, что по известному русскому обычаю невесте запрещено до свадьбы встречаться со своим женихом, Ксения все-таки нашла способ разглядеть Иоанна тайком из «смотрильной палатки», устроенной в Грановитой палате специально для царских особ женского пола.
Красивый, молодой, статный юноша понравился царевне с первого взгляда. По достоинству оценил его ум, скромность, хорошие манеры и Борис Годунов. Дело оставалось за малым – помолиться о счастье дочери. Оставив датского принца в Москве, дабы он употребил предоставленное ему время для изучения русского языка и обычаев, семейство царя выехало в Троице-Сергиеву обитель на богомолье.
Гонцы ежедневно доставляли царю Борису вести из Москвы и с ответными посланиями возвращались обратно в столицу. Принц в скором времени известил Годунова, что желает принять православную веру, а невеста, как того и требовала традиция, отправила в дар жениху богато расшитую золотом и серебром постель. Все шло, как по маслу.
Наступил октябрь 1602 года.
Годуновы уже были на обратном пути в Москву, когда гонец принес из столицы тревожную весть о том, что герцог Иоанн тяжело занемог и что врачи опасаются за его жизнь. Оставив жену и дочь на попечение конвоя, царь налегке поспешил в город. И одного взгляда на несчастного было достаточно, чтобы понять, как он плох. Но напрасно Годунов, употребляя свою власть и могущество, требовал от ученых медиков еще большего старания.  Вернуть принцу здоровье и поставить его на ноги они не смогли.
Горе Годунова было безмерным. Рыдала, сетуя на свою злосчастную судьбу, Ксения. Печалились и все те, кто, имея возможность близко знать Иоанна, прониклись к нему доверием и неподдельной симпатией. Провожая герцога в последний путь и всей душой сопереживая дочери в ее несчастье, Годунов, и сам того не ведая, обронил роковые слова: «Погибло дочь твое счастье и мое утешение». Услышав в нечаянных раздумьях отца вещее пророчество, Ксения заявила ему о своем твердом намерении принять постриг и удалиться в монастырь. Но Годунов, не привыкший покоряться судьбе, пообещал царевне, что найдет ей принца лучше прежнего.
Но выполнить свое обещание Борису Годунову не довелось.
Голод, который разразился в стране в 1601 году, продлился в 1602 и в следующем 1603, принеся народу неисчислимые бедствия. Три года подряд дожди сначала вымачивали, а потом ранние морозы вымораживали крестьянские посевы. Запасов заготовленного впрок хлеба хватало ненадолго, и люди вынуждены были использовать в питание подножий корм - лебеду, липовую кору и крапиву. Цена хлеба на рынке увеличилась в 100 раз. И хотя Борис запретил продавать хлеб дороже установленного предела, но спрос на продукты питания был настолько высок, что никакие ограничительные меры торговыми людьми во внимание не принимались.  Хлеб дорожал, а деньги обесценивались!
Обстановка в стране была настолько сложной, что Годунов вынужден был открыть для голодающих царские амбары. Но если бы только государевы запасы могли накормить всех голодных, которые, узнав о раздаче хлеба, толпами потянулись к Москве! В конце концов, опустели и царские закрома. В окрестностях Москвы, да и в самом городе появились случаи людоедства.
Крупной неудачей обернулась для правительства Годунова и попытка доставить продовольствие в голодающую Москву из относительно   благополучных районов. Обозы, везущие хлеб и продукты питания, подвергались разграблению задолго до того, как за горизонтом можно было рассмотреть белокаменные стены города. Не зная, как объяснить причину столь страшного и нескончаемого несчастья, обрушившегося на страну, темные и суеверные в своем невежестве люди поспешили объяснить ее «карой Божьей», посланной на землю за грехи Бориса. И без того подозреваемый во многих преступлениях, он был легко обвинен и в гибели 127 тысяч человек, умерших от голода.
Но неурожаи, мор, эпидемия чумы 1603 года и нескончаемый ропот народа казались Борису менее опасными и страшными, чем слух о царевиче Дмитрии, заявившим свои права на престол.
Кем был он, этот возникший из небытия человек?!
Нет в истории государства Российского более таинственного персонажа, чем царевич Дмитрий, прозванный Самозванцем. О том, кто он и каковы его корни, существует несколько версий, но ни одна из них не имеет под собой доказательной базы. Так, например, первой в этом списке стоит легенда о чудесно воскресшем Угличском царевиче Дмитрии.  Легенда эта оказалась настолько живучей, что, не смотря на сильное недоверие к ней, она успешно перекочевывает из одного учебника в другой. К слову сказать, сам автор легенды Н.М. Карамзин был совершенно уверен в абсолютной непричастности Бориса Годунова к смерти царевича - последнего отпрыска Грозного. Но давление Церкви и правящего в то время в стране дома Романовых   вынудили его придерживаться установленной традиции.
Не выдерживает никакой критики и второе предположение, согласно которому царевичем Дмитрием назвался монах-расстрига Гришка Отрепьев, бывший холоп бояр Романовых. Версия еще более несостоятельная, чем первая. 
Но наиболее романтичной   выглядит история о том, что Дмитрий являлся тайным плодом греховной связи Марии Магнус-Старицкой   и польского короля Стефана Батория. В пользу этой версии трактуется и тот факт, что Дмитрия, как последнего правопреемника русского престола, поддерживала не только польская шляхта, но и Ватикан. Так ли это было на самом деле, неизвестно, но из иностранных источников известно другое, что господа из Ватикана и Польши вкладывали в него немало денег.
Известно и то, что благородство происхождения Дмитрия не вызывало сомнения. Так из донесений папского нунция Клаудио Рангони в Рим следует, что «Дмитрий имеет вид хорошо воспитанного молодого человека. Он смугл лицом и имеет очень большое пятно на носу, вровень с правым глазом; его тонкие и белые руки указывают на благородство происхождения; его разговор смел; в его походке и манерах есть, действительно, нечто величественное. Дмитрию на вид около 24 лет, он безбород, обладает чрезвычайно живым умом, очень красноречив, у него сдержанные манеры, он склонен к изучению литературы, необыкновенно скромен и скрытен».
Документальная история Дмитрия на территории Польши начинается с 1601 года.  Но уже в 1604 году он, подготавливая свой поход на Москву, объявляет о созыве наемного войска, в которое, как мухи на мед, потянулись авантюристы всех мастей: и ветераны Батория, и частные магнатские полки, и всякого рода волонтеры, и просто бездомная и неприкаянная беднота. Но главная сила Дмитрия заключалась не в войске, которое всего-то насчитывало не более 3 тысяч человек, а в нем самом, в его имени законного наследника, которое только и могло поднять народ против власти Бориса.
И Годунов не мог ни понимать этого!
Подозревая, что Самозванец, как бы он там себя не называл, найден, вскормлен и зван на Русь земской боярской оппозицией, которую в годы опричнины он крушил, унижал и уничтожал целыми семьями, Борис чувствовал себя преданным. Все, о чем он мог думать теперь, так это не о женихе для дочери, а о сохранении ее жизни, своей собственной и жизни всех домочадцев.
7 сентября 1604 года Дмитрий выступил в поход на Москву.
Продвигаясь вглубь России семимильными шагами и объявляя себя повсюду сыном Ивана Грозного - царевичем Дмитрием, он не встретил на своем пути ни одного серьезного сопротивления. В октябре 1604 года он перешел Днепр и занял города Чернигов и Моравск. Жители этих городов, приветствуя его, как потомка великих русских князей, сами открыли ему ворота. Армия царевича разрасталась, подобно снежному кому, несущемуся с крутой горы на бешеной скорости.  Народ готов был внести престолонаследника в Кремль на руках!
И напрасно патриарх Иов весь январь 1605 года сочинял и рассылал по дальним и ближним городам Московского царства духовные грамоты с изложением в них наскоро сочиненную сказку о беглом монахе Гришке Отрепьеве.  Простой и неграмотный люд эти грамотки не читал, а если кто-то и читал, то посмеивался над нелепостью сказанного и   не верил!  Ведь хоть и сидел Борис на царском троне, а за истинного царя большинством своих современников не принимался. Едва ли не сам в самозванцах ходил! Вот и изворачивался, как мог, то лестью, то хитростью, а то и силой оружия укрепляя свою шаткую и ненадежную власть.
Не бездействовал Годунов и в этом случае.
Навстречу Дмитрию он посылает огромное войско, выставив пятьдесят тысяч воинов против плохо обученной и слабо вооруженной армии Дмитрия, которая за последнюю пару месяцев возросла до пятнадцати тысяч добровольцев. Командование армией царь поручает опытному воеводе боярину Федору Ивановичу Милославскому, отца которого двадцать лет тому назад он уморил в ссылке газом. Быть может, сам Борис давно и забыл о своем преступлении, но мог ли забыть о том Федор, да и все остальные Милославские? Однако у Годунова нет времени на раздумья.  Пытаясь найти в Федоре верного союзника, Борис обещает князю, в случае успешного завершения похода, отдать в жены свою дочь Ксению.
Жениться на дочери врага и породниться с самим врагом для князя чести мало! Тем более, что род Милославских, начинавших государственную службу еще при дворе Ивана III, был не чета Годуновым. Он был много выше и много знатнее! Не упуская случая поквитаться с обидчиком, опытный воевода проигрывает битву с Дмитрием под Новгород-Северским и даже получает ранение в лицо, что освобождает его от всех обязательств перед Годуновым.
И тогда Годунов назначает на пост главнокомандующего своего другого врага - боярина Василия Шуйского. Благословляя князя в поход, Годунов, как и в первом случае, обещает победителю в качестве награды царевну Ксению.  Так Ксения стараниями своего родителя превращается в почетный приз для героя. Но Шуйский, не видя в этом браке для себя особой чести, с достоинством отказывается от царевны, сославшись на то, что сам подберет себе достойную партию.
В следующем большом сражение при Добрыничах народно-добровольческая армия Дмитрия терпит сокрушительное поражение. Успех царских войск под командованием Шуйского подкрепляется удачной военной операцией, осуществленной воеводой Петром Басмановым. Возвращение Петра-победителя в Москву отмечается широко, шумно, с хлебом-солью, с колокольным звоном, с народными гуляньями. Растроганный Борис на радостях обещает герою устроить его брак со своей дочерью Ксенией. Но выйти Ксении замуж за дворянина Петра Басманова тоже была не судьба! Да и радость Годунова по случаю победы своих военачальников продлилась недолго.
Установив под крепостью Кроны связь с лагерем Дмитрия и вступив с ним в переговоры, бояре выторговали себе такие условия капитуляции, на которых готовы были не только оказывать самозванцу всяческую поддержку и помощь, но и признать его сыном Ивана Грозного. Предательство воевод ошеломило Годунова и 13 апреля 1605 года во время трапезы он, встав из-за стола вдруг почувствовал себя плохо и после двух часов мучительных страданий, постриженный в монахи патриархом Иовом, умер под именем Боголепа.
На престол вступил его сын царевич Федор, обладающий всеми правами наследования. Понимая, что план обороны Москвы следует менять в корне, Федор отзывает с плацдарма военных действий бездействующих командиров - Федора Милославского и Василия Шуйского в столицу, а все полномочия командующего царскими войсками передает доказавшему свою преданность престолу боярину Петру Басманову.
Спокойно проходит в столице и принесение присяги «государыне царице и великой княгине Марье Григорьевне всея Руси, и ее детям -  государю царю Федору Борисовичу и государыне царевне Ксении Борисовне». Но то, что эта клятва уже не имела для многих никакого значения, стало понятно в ближайшие дни. Не было у русского народа никакой веры в царский дом Годуновых, потому как не Божиим судом пришли они на престол, а были избраны Земским собором. И стоило только истинному наследнику царской крови воскреснуть, как народ тут же и признал в нем законного государя.  С каждым днем перебежчиков в армии, да и в государстве тоже, становилось все больше.
 7 мая 1605 года в Москву пришла новая неожиданная весть о том, что командующий основными военными силами царя Петр Басманов – надежда престола и жених Ксении вместе со всем войском перешел на сторону противника.  Предательство такого близкого их семье человека, как Басманов, стало для Федора Борисовича страшным и сокрушительным ударом. Отныне у него не было ничего - ни армии, ни надежных людей для того, чтобы удержать власть за собой. Не было у него и путей к отступлению.  Дни царствования Годуновых неуклонно катились к исходу.
1 июня 1605 года послы Дмитрия - дворяне Плещеев и Пушкин зачитали москвичам, собравшимся на Красной площади, «царскую» грамоту.  В своем обращении к народу Дмитрий, великодушно прощая всех тех, кто пребывал о нем в неведении, в то же самое время пообещал награды, признающим его. В толпе началось сильное смятение: одни принимали слова грамоты за истину, другие объявляли ее подложной и не верили ни единому слову.
Тогда на Лобное место вышли двое: патриарх Иов и князь Василий Шуйский.  Но если патриарх, верный царскому дому и будучи тверд духом, уверял собравшихся в том, что настоящий царевич Дмитрий мертв, то Шуйский – изолгавшийся интриган заявлял обратное, утверждая, что наследник престола, сын Ивана Грозного -  Дмитрий чудесным образом спасся, а не погиб в Угличе, как о том было объявлено ранее. Выступление князя всколыхнуло и без того разогретую последними событиями толпу и она, как огромная инертная масса, хлынула в Кремль. Опустошив и разграбив дворец, обезумевшая чернь вытолкала перепуганное царское семейство Годуновых из палат на улицу и с улюлюканьем проводила их в старый боярский дом, который к тому моменту уже был разграблен и представлял собой жалкое зрелище.
Окончательно участь Годуновых решилась 10 июня. 
Расправа над царской семьей была жестокой. Разведя узников по разным комнатам, палачи – дьяк Шелефединов и князь Василий Голицын принялись за дело. Первой была задушена вдова Годунова - урожденная Мария Григорьевна Скуратова-Бельская. Молодой и физически крепкий Федор оказывал убийцам сильное сопротивление до тех пор, пока здоровенный дьяк Шелефединов ни расправился с ним самым отвратительным и гнусным образом. В живых злодеи оставили только царевну Ксению. В отношении дочери Годунова Василий Голицын проявил особую милость, он сохранил ей жизнь, но с одним условием, что она примет постриг и затворится от мира в одном из монастырей.
Во избежание новых народных волнений толпе было объявлено, что мать и сын Годуновы ушли из жизни добровольно, отравив себя ядом. Их тела без всякой пышности и почестей были погребены в бедном Варсонофьевском монастыре на Сретенке, куда чуть позже из Архангельского собора перевезли и простой гроб с телом Бориса. Сидя вместе со своей дворовой девкой Екатериной в подвале старого, разоренного мятежниками родного дома, бывшая царевна, а ныне сирота и невольница Ксения с волнением и страхом ожидала скорейшего разрешения своей участи. Но время шло, а о ней никто не вспоминал!
Живший в те времена в Москве голландец Исаак Масса, у которого не было оснований чернить русского царя, отмечал в своих заметках, что царь Дмитрий   был подвержен безудержному разврату. Он утверждал, что близкие ему людишки, такие, как Петр Басманов и Михайло Молчанов, тайно водили к нему в покои пригожих девиц и красивых монахинь, которых государь, развращая, отсылал обратно. 
Первым о девице Ксении Годуновой вспомнил князь Рубец-Мосальский.  И в один из дней грязную, нечесаную, исхудавшую и потрясенную свалившимися на нее бедами Ксению извлекли из подвала и насильно втолкнули в жарко натопленную баню, где в это время распаренный веником и разморенный квасом отдыхал Дмитрий. Дочь поверженного врага и соперника предстала пред ним во всей своей девственной наготе. Но ни мольбы, ни слезы, ни отчаянное сопротивление молодой и испуганной девушки не могли остановить похотливого распутника. Взяв Ксению силой, Дмитрий неожиданно для себя самого почувствовал к белокурой красавице непреодолимое влечение.  Ей отвели две лучшие комнаты во дворце и даже доставили, предварительно расчесав и отмыв от подвальной пыли и плесени, дворовую девку Екатерину.   К покоям Ксении, дабы не вздумала сбежать, Дмитрий приставил польских охранников, вооруженных копьями. 
Ксения не противилась своей судьбе!  Пережив смерть отца, казнь матери и брата, познав боль и стыд унижения, она, сломленная морально и физически, просто плыла по течению, как оторвавшийся от берега челн по полноводной стремнине. Более полугода забавлялся Дмитрий со своей новой   игрушкой.  Но, как это часто в жизни и бывает, всему когда-нибудь наступает срок. Объявив Ксении о разрыве, Дмитрий приказал своим подручным -  Василию Голицыну и Василию Рубец-Мосальскому удалить ее из Москвы и запереть в одном из известных монастырей.  Приказание Самозванца было исполнено. И в один из морозных дней 1606 года, вытолкав из дворцовых покоев рыдающую Ксению на улицу, два бывших боярина Бориса Годунова препроводили ее под конвоем в Кремлевский Чудов монастырь. Не обращая внимания на мольбы и протесты горемычной страдалицы, настоятели храма, спешно обратив Ксению в иночество и обрядив в монашеское платье, нарекли ее новым именем Ольга.
Но в Московском Чудовом монастыре Ксения-Ольга пробыла недолго и вскоре   тайно, под покровом ночи была перевезена в город Владимир в Покровский женский монастырь, в тот самый, куда девять лет назад Борис Годунов силой сослал Ливонскую королеву Марию Владимировну Старицкую-Магнус вместе с двумя дочерями. Так ссылка и насильственное пострижение Ксении приобрели некий символический смысл.  Дмитрий отомстил Годуновым за все страдания, перенесенные его сестрами и матерью.
Игуменья монастыря матушка Евпраксия, в прошлом боярышня из рода Умновых, была, как и многие из здешних обитательниц, насильно постриженной. Только случилось с ней это много лет назад, еще в опричный период царствования Ивана Грозного. Евпраксия встретила «беспутную грешницу» сурово. Для нее прелестница Ксения была не просто «заблудшей овцой», нуждающейся в искуплении грехов, а, что гораздо важнее, родной внучкой Малюты Скуратова – страшного палача, который безжалостно загубил ее молодую жизнь и жизнь всей ее семьи. И если большинство послушниц монастыря жили в нем «аки горлицы», то инокиня Ольга подверглась со стороны игуменьи самым изощренным унижениям. Ни в чем Евпраксия не давала ей спуску, приказывая день и ночь каяться в четырех стенах холодной и тесной кельи. Бывало, она самолично, выколачивая из бесстыдной блудницы грех прелюбодеяния, охаживала ее по спине и заду дубиной.  Всячески отягощая и без того тяжкое наказание Ксении-Ольги сухоядением, игуменья, случалось, и вовсе оставляла несчастную на два и более дней без воды. И вскоре в изможденном облике затворницы Ольги ничего не осталось от красавицы Ксении Годуновой.
Весной 1606 года до всех уголков страны и до Владимира тоже долетела   тревожная весть о том, что самозванец Дмитрий свергнут, убит заговорщиками и что новым царем избран боярин Василий Шуйский.  В целях дискредитации «доброго царя Дмитрия» и укрепления своего личного авторитета Шуйский, совершая своеобразный акт покаяния перед невинно убиенными Годуновыми, торжественно перенес останки царя Бориса и членов его семьи, пострадавших от Дмитрия, из убогого Варсонофьевского монастыря на Сретенке в Троице-Сергиеву лавру. Естественно, что устроенная Шуйским публичная процедура покаяния и перезахоронения останков царя Бориса, царевича Федора и царицы Марии, требовала присутствия на ней последней из оставшихся в живых Годуновых - царевны Ксении. Тайно, в закрытом от посторонних глаз возке прибыла в столицу из Владимира умытая и причесанная по такому случаю инокиня Ольга.  От имени царя ей было приказано громко причитать и слез не жалеть. 
Но просить царевну об этом было совершенно излишне!
После всех перенесенных испытаний, унижений и истязаний, учиняемых над ней каждый Божий день игуменьей Евпраксией, слезы сами рекой текли из ее поблекших и утративших притягательную голубизну глаз. Горькими и безутешными были и отчаянные вопли сирой невольницы. Рыдая над бездыханными телами своих родителей, Ксения оплакивала и свою собственную судьбу.  Но сколько бы несчастная ни причитала, сколько бы ни лила слез, а растрогать сердца своих мучителей ей так и не удалось. И как только похоронная процессия, покинув Троице-Сергиеву лавру, разбрелась по домам, возница, погрузив Ксению в разбитую на ухабах таратайку, повез ее знакомой дорогой назад под пристальный надзор игуменьи Евпраксии.
 В начале 1607 года Шуйский, возвратив родного дядьку Ксении - Ивана Годунова из ссылки, назначил его воеводой во Владимир. Однако любое, даже самое малое участие дяди в ее судьбе, озлобляло игуменью до такой степени, что она придумывала Ксении еще более тяжкие наказания.  И напрасно воевода, интересуясь проживанием своей двоюродной племянницы в монастыре, ожидал услышать от ее настоятельницы правдивый ответ. Нисколько не смущаясь своей лжи, Евпраксия всегда отвечала односложно, что у Ксении ни в чем недостатка нет. Но на самом деле пытки старой девы становились день ото дня все изощреннее. Ольге почти не давали спать, назначая по три, а то и четыре тысячи поклонов в качестве епитимьи, а перед каждой исповедью игуменья сама дотошно выспрашивала ее о тайных мыслях и желаниях. Осенью, не удовольствовавшись перенесенными Ольгой страданиями и ее искренним раскаянием, Евпраксия не позволила ей обуться, принуждая до самого снега ходить по холодной земле босиком.
В ноябре 1607 года Иван Годунов, изменив Василию Шуйскому, перешел на сторону нового самозванца Дмитрия II, прозванного боярами Тушинским Вором.  К армии нового и опять чудом спасшегося Дмитрия, примкнуло казачество, польская шляхта, родовитая московская знать, а также разоренное и бесприютное крестьянство. Началась польско-литовская интервенция.
Захват Москвы поляками, арест и свержение Шуйского, объявление царем польского царевича Владислава самым печальным образом отразились на судьбе монахини Ольги.  Связанную кровным родством с царем Борисом и любовной связью с Дмитрием I, она представляла для каждого нового соискателя трона потенциальную опасность. Считая, что Ксению лучше держать поближе к Москве, новое правительство организовало ее переезд из Владимира в подмосковный Новодевичий монастырь, отстоявший от Кремля всего на несколько километров. Здесь, на новом месте в новой обители она впервые за страшные четыре года затворничества вздохнула с облегчением. И хоть условия содержания Ксении-Ольги в монастыре не стали менее суровыми, но отныне ей было позволено покидать келью и иметь возможность дышать свежим воздухом, пусть даже и на тяжелых физических работах.
Впрочем, обстановка вокруг Москвы с каждым днем становилась все тревожней. Не признав Владислава царем, первое дворянское ополчение выступило против поляков. На территории монастыря появились разрозненные отряды интервентов. Голодные, злые, одичавшие на войне без женской заботы и ласки немецкие наемники и запорожские казаки, вставшие под знамена Польши, не церемонились с келейными затворницами.  Захватив и распределив между собой все монастырские припасы, они так же легко распределили меж собой и женщин.
Не избежала насилия казаков и Ксения Годунова. Пережив в Новодевичьем монастыре тяжелые годы оккупации – голод, холод, надругательства и побои, Ольга сразу после окончания войны и установления царства Романовых была перевезена во Владимир в Покровский монастырь. Игуменья Евпраксия встретила бедную странницу с большим воодушевлением. Обвинив несчастную молодую двадцатипятилетнюю женщину в тяжком грехопадении, она приказала опустить ее в вырытую в земле каменную яму. Как не сохранившую обет иночества, Ксению-Ольгу больше никогда и никуда не выводили. Просидев под землей девять долгих и страшных лет, она умерла в полном запущении и одиночестве в 1621 году.
Не трудно себе представить, какую лютую ненависть питала настоятельница монастыря ко всему семейству Годуновых, если и по истечению стольких лет пытала и мучила ни в чем неповинную перед ней Ксению с той же невероятной жестокостью и наслаждением, как и в первые годы их совместного затворничества.  Не могла Евпраксия своим бабьим умом понять и того, что дочь ее врага была вдвое, а то и втрое более жертва, чем она сама.
Сбылось в отношении Ксении и некогда случайно оброненное   пророчество Бориса Годунова о том, что счастье дочери погибло вместе со смертью ее жениха – принца Датского. Но если бы тогда, он услышал   ее пожелание принять иночество добровольно, то, кто знает, быть может, судьба была бы к ней более милостива.


Книга «На все Твоя воля. Исторические новеллы» выставлена на продажу в интернет-магазинах Литрес, Ozon.ru, ТД "Москва" (moscowbooks.ru), Google Books (books.google.ru), Bookz.ru, Lib.aldebaran.ru, iknigi.net, Bookland.com, на витринах мобильных приложений Everbook, МТС, Билайн и др.
Купить печатную книгу можно в магазинах:
Ozon.ru