Деда Яков

Их двор стоял ближе к реке, у здоровенной лужи, земля - чистейший чернозём, они и огород пахали после всех, в селе и тут же бороновали, иначе комья засохшие и кувалдой не разобьёшь…
Когда меня привозили на лето, в село, то я плохо знал дядю Якова, приземистого, широкого в плечах, мужика, вечно пропадавшего, на колхозном поле. Приходил он поздно, порал скотину, быстро вечерял и уходил на сеновал, до зорьки…
Но хорошо знал и дружил с его дочками: Катькой и Галкой. Ладно, что девочки, фору дадут любому пацану! Хоть в огород, за морковкой, хоть в сам, за падалицей - первыми. И доставалось нам поровну, без обид.

Когда, после освобождения, мы перебрались в село, то там произошло много перемен… Такое, ране, напевное село - примолкло, съёжилось. что ли, мужиков почти не было - бабы да подростки… И у Чабанов большие перемены Дома оказалась, только Галка, симпатичная девушка! Думал, что и не подойдёшь, а оказалась, всё той же Галкой, даже расцеловала, на радостях.
- А Катьку в Нимеччину загнали. - опережая мой вопрос, сказала она. Тут Володька Гончар ошивается, так ты не того…
- Чего - того? - не понял я
- Так ухаживает за мной… Может и замуж соберусь… Хлопцев-то нету-ти…
Ну да, ей уже четырнадцать, а мне и десяти, не наберёшь… Но как-то так, дружба наша продолжалась и вечерами, в хату набивалось много ребятни.
Яков появился, в селе в скорости, после майских праздником. Шёл мимо двора, опираясь на самодельную клюку, с тощим сидором, за плечами. Постаревший, скособоченный. Потом долго болел, покашливал, пил барсучий жир… К осени околемался и пошёл в колхоз. Тали ему пять возов, запряжённых в клячи, брошенные наступающими артиллеристами и двумя молодыми бычками.
- Задание тебе, Яков - очистить фермы от навоза. Чтоб к посевной было чисто тут и густо на поле.
Так всю зиму и ходили, сначала возы, потом сани, но задание выполнили, впервые, после освобождения земля получила удобрение. Потом его бросили на поле бригадиром. Как пахали, садили и сеяли, давно известно - бабы да подростки, да коровки хозяйские. После фашистов колхозы были разорены, почти до основания…
А Галка, таки выскочила замуж… За Володьку. Весной появилась на селе Катька. Молодая красивая девушка или женщина, с маленькой дочкой и узлом чего-то в другой руке… Да, не позавидуешь её судьбе… Таскали и в милицию и в комитеты.. Всё было. Да прошло… Уехала куда-то Катька, по найму и ни слуху. ни духу…
Было это перед Октябрьскими праздниками. Объявили общее собрание. Собрались колхозники. В президиуме председатель, секретарь партийный и третий секретарь райкома, с докладом…
Сорок минут… пятьдесят… А ни конца, ни края… Яков, сидевший во втором ряду, поднялся и с места обратился к докладчику, перебив его, на полуслове:
- А вы, уважаемый, привезли бы с собой чего посущественнее, оно бы и слушать было, не так длинно и толку поболее…
Говорят, что третий налился кровью, то ли матюкнулся, то ли ещё чего, но не дослушал старого, вышел вон и укатил в район.
А рано утром, ещё петухи, не пели, подкатила ко двору Якова «Чёрная Маруся», затолкали туда Якова и увезли в районную кутузку…
Допрашивал его сам полковник милицейский, в присутствии участкового Конька. Стучал кулаком, припоминал дочку Катку…
Яков не выдержал и послал того полковника, куда подальше!
И попросился в кутузку. Милицейские остались одни.
- Слышь, Гриша, чтой-то ты стучать по столу научился? Ране, друже, такого не водилось…
- А ну тебя, Иван! Выведут из себя, вот такие Яковы…
- А ты с ним по душам попытайся. Мужик работящий, передовик. Может чего дельного хотел сказать, а мы его в кутузку…
- Думаешь? А ну давай его суда, Коля!
- Гриша, дай я начну… Садись, Яков.
-  Так вы ж меня уже посадили.
- Не ерепенься. Чего хотел сказать «Третьему»?
- Так и хотел сказать… Что, в комитете бумаги обмаль? Жаль какую. ни то грамоту али благодарность напечатать, да вручить перед докладом строящему труженику? Так ить психанул и был таков…
- А ты, мил человек, не мог руку поднять, да попросить слова?
- Звиняюсь, не стерпел…
На том дело и кончилось.
- Коля, отвези этих хулиганов по домам. А ты, Иван, отчёт мне на стол! Идите уж…
Коля хохотал всю дорогу, вспоминая рассказ Конька, о Якова перипетиях. Дохохотался до того. Что залез по радиатор в болото речки «Бабки», пришлось трактор вызывать
А , не зря Яков постарался! Пошли грамоты и благодарности колхозникам.

Я представляю деда Якова на сцене, рядом с трибуной (за трибуной рост не позволял… Как говорили мужики: У нас в селе два великана - Яков, метр с шапкой и Терешок, с вершок, на голове мешок)
Начинал так: «Скажу вам, граждане колхозники, о седее. Бригада трудится на славу, план дали, на сто тридцать процентов, не опозорились…А от Марьян, наш суперник, малость подкачал… Ночами Зину продержит за титьки, правда - есть за что… А днём в холодке пробавляется квасом и бригада, глядя на него тожа… А в итоге дотянули тольки до восьмидесяти… Это как же получается, наша бригада покрыла его недоработку? А трудодень тот же?
И потом ишшо замечание, по поводу Марьяна… Ну ладно-ть держи Инку-то, твоя забота… Так толку никакого, пустые выстрелы. Двойной урон, ни наследника, ни толку, для колхоза.. Думается, председатель, нужно его. Марьяна, отправить на лесоповал, може там сподобиться? А ли мне с Зинкой заняться прикажете?
-Слышь, дед, мы ж собрались план обсудить, а…
- Так, а я, о чём? Прохор перестал заправлять машины и трактора. Это как понимать? У него не сходится дебет с хреном… «Сливай бензин-керосин, хоть в канаву, тогда заправлю…».  Ась?
А вы - план… Ладно заправка по полю мотается - надо, понятно. А жратву возят, воду возят на машине. Зачем, а лошади байдыка бьют на выгоне, бока наедают. Вот вам и план… Да ещё на ночь полные ясли сена набивают… Мелочь? Манька Крюкова бросила тяпку и минут сорок, в бурьяне, с Пиллипом яшкалась… Мелочь?
Подпаски проиграли в дурака, бычки бахчу потолокли… Мелочь? Давайте, о плане…
Но годы берут своё… Да и молодёжь поднялась, появилась техника и направили Деда Яшу на Десну, на «дуб», в перевозчики. Раньше ходил тут паром, но тоже проржавел, затонул, зятянуло половодьем в яму, засыпало песком. Там теперь островок образовался, заростает ивняком. Рыбаки уже облюбовали, сидят на зорьках…
А дед, в выемке кручи, забил колья, сплёл плетень, натаскал старья на крышу, замазал дырки глиной - получился землянко-шалаш.
Вживался в новую жизнь…
Так я его и помню, на корме «дуба», с веслом. Две копейки перевоз, банкетки по бортам, когда задесенские, по субботам и воскресеньям торопятся на базар. Рядом с ним, на берегу, на готове удочка и низка с уловом, в сторонке кострище с закоптелым чайником, выше - шалаш. Всё его хозяйство. Интересный был человек… Земля ему пухом.
                10.04.16