Скучная жизнь

Как скучно раньше я жила, ждала выходных и отпуска, чтобы началась Жизнь. Сегодня жизнь началась с самого утра, когда выяснилось, что феноменальное умение поиска запрятанных шоколадок, я передала Нике генетически, и она немало развлекла меня тем, что их нашла, "втихоря хомячила", пока я жила в святом неведении, в коем и пребывала бы, если б в бутылочке так вовремя не закончилась вода, и ей не пришлось явиться ко мне пред светлые очи, с основательно измазанной шоколадом моськой. Причём что ручки были чистенькими, потому что она старательно вытирала их об пижаму и покрывало старшей сестрицы, которая воспользовавшись моей добротой и телефоном, смотрела мультики, и, наверное, сто тысяч тортов со взбитыми сливками, проплывающие мимо её носа, и то не смогли бы её оторвать от этого увлекательного занятия. Параллельно с поеданием шоколада, деятельный маленький человек достал из ванной спрятанную от неё там ступеньку (вот умеет неожиданно вырасти, и теперь снова срочно нужна очередная "нычка"), притащила к полочке, где жила моя косметика, намалювала себе глаза тенями, и во всем этом великолепии явилась ко мне: "Мам, пить?". И я подумала, что если уж пить, то сразу коньячку (шутка). Отмыла её, покормила всех и перешла к тихорадостному отмыванию кухни после завтрака, в стомиллионный раз жалея, что наступила на те же грабли и сварила им гречку с молоком (почему-то именно этой кашей Нику забавляет пулять в Еву и устраивать на столе молочные озёра и гречневые берега). Пока я была при деле, Ника причиняла Масе насильное добро, пытаясь впихнуть в неё печенье. Мася есть - не ела, но накрошили они по всей квартире, поэтому после счастливого окончания мытья кухни, я очутилось перед не менее радужной перспективой дальнейшей уборки. И пока я развлекалась ею, Ева с Никой занимали себя игрой в "Дети войны". Действо заключается в том, что они стоят в обнимку гордые и несломленные духом и говорят друг другу: "не бойся", а роль немецко-фашистких захватчиков, по всей видимости, выполняю я, всяко жужжа вокруг них своим пылесосом. Потом мы все вместе красили ногти, потом рыдали, потому что Ева вдруг осознала, что через год ей в школу, и она расстанется со всеми садиковскими друзьями, а Ника подвывала бэквокалом потому, что вдвоём всегда плачется вкуснее, потом ходили в экспедицию за кукурузой (не воровать, купить, просто экспедиция - звучит загадочно и избавляет меня от нытья об усталых ножках), и я никак не могла их оттащить от железной дороги, потому что там снова "дети войны", суровые объятия под лязганье поездов и твёрдое "не бойся!" друг другу.

Я помню, с каким счастьем я вывалилась из первого декрета обратно на работу, и не могла поверить, что можно весь день сидеть на одном месте, вокруг сплошь адекватные люди, не крошат, не норовят разлить мой чай и кофе, или покуситься на мою шоколадку, и тишина, и только шелест клавиатуры, и я могу пить именно горячий чай и ставить его на стол, а не размахивать им у себя над головой, отбиваясь от особо жарких объятий, но ровно через неделю тех самых объятий мне стало сильно не хватать. И в этот раз я уже глубоко наслаждаюсь моментом, но все же иногда так много бы отдала хотя бы за день в тишине. В декрете жизнь какая угодно, но ни скучной, ни тихой её точно не назовёшь...