Тень диалектики или Воображение карнавала

Итак, ваша задача, это я о себе, почему бы вам не глянуть на себя со стороны.
Всего-то, отойти на пару шагов, всего? Тут же успокаиваю себя, хватит и пары, если шаги будут достаточно широкими, на третьем не забудь оглянуться. Широкий шаг, не приходилось, опять я успокаиваю себя, такое простое действие, при твоих-то ногах чего проще, начинай.
…
Позиция стороннего наблюдателя? на соглядатая мне не потянуть, явно.
А вот быть наблюдателем, вещь доступная каждому. Только и делаем, что смотрим на ближних или дальних, обычно, со стороны. Вот так же, со стороны, глянуть и на себя. Не глазами друга. Или недруга. Всего лишь равнодушными глазами наблюдателя. Высокое искусство равнодушия, есть и такое, первые уроки еще в раннем детстве, сначала получаем, потом преподаем. На счет, раз, два, каждому счету свой шаг. Все очень быстро, раз! левая нога вылетает вперед, а куда она может вылететь, до предела, впечатал. Два! теперь левая должна застыть, правая вылететь вперед. А если задержать дыхание, задержать счет. Обычный повод для неверия, в себя самого? Напротив, именно потому, что доверяешь себе, начинаешь сомневаться в предполагаемом действии. Как человеку отойти от себя. Скажем, оставить себя и отойти, если оставил, кто же отошел. А если все-таки отошел, кто же остался.
Здесь будет к месту небольшая вставка.
Старый писатель, о себе, я привык брать себя за шиворот, отходить в сторону, смотреть со стороны. Конечно, мысленно, посмотреть на делаемое, что там делается, место почета, или место казни. Отошел, глянул на дело своих рук, обычная операция, начиная со старого диалектика, отделять себя от своих дел. Дела ведь могут и разойтись с духом времени. Пока дух веет, посадить себя на отдельную скамейку, была такая традиция, после чего отойти в сторонку, при этом умудриться оставить себя на той скамейке, с которого только что встал. Иначе, как смотреть на себя самого, только посмотреть, потом вернуться. Снова старый писатель, моя способность думать, или чувствовать, сразу за несколько человек, превратилась в мой бич. Тот самый бич, который однажды вырвался из моих рук, наверное, ослабели.
…
Такая старая игра, остаться, но отойти. Или отойти, но при этом остаться.
На обычном языке называется раздвоением, в наше тихое спокойное время квалифицировалось как шизофрения, хотя были некоторые, из числа вечных пионеров, пытались подвести под муки творчества. Теперь позволю себе странное суждение. Шизофрения, или признак спокойного времени. А далее? Когда выживают одни шизофреники, это признак беспокойного времени, явный перекос. Если следовать обычной логике, должно быть что-то вроде мертвого сезона, разве не здесь предел спокойного времени. Тут же неспокойное, или вовсе жуткое. Представить несложно, ибо картинка дана, снимаю с полки увесистый том, = возвращение забытого философа. Листаю, выхватываю. Вот его слова. Как всегда, нужно ехать, в сторону столицы. Только в сторону, это значит, нужно поехать, но не доехать, непонятно? Выйти раньше, нежели остановит патруль. Но это завтра, еще надо дожить. А сегодня выхожу с женой, не оставлять же ее, по темноте, надо успеть. Так в темноте и приходим на вокзал, света нет, стучим. Ждем, стучим еще раз. На счет два кассир открывает окошко, подтверждает очевидное, света нет. Тут же пихаю ему огрызок свечи, вполне приличный, на пару дней точно хватит, если экономить. Взамен требую билеты вне очереди, хватаю, бегу. Впереди жена, тоже бежит, как это у нее получается с мешком. На месте, теперь надо ждать. Пользуясь, случаем, я покидаю героя, пусть ждет. Какое счастью, это не мое время, я только цитировал уцелевшего писателя. Одного из немногих, уцелел потому, что стал шизофреником. Конечно, он прав. Конечно, тень. На мне тень, выйти из тени. Дошло, если отойти самому, останется тень. Чтобы отойти от самого себя, оставить себя, самому нужно на некоторое время стать тенью. Каково это, быть тенью самого себя. Понятно, можно отговориться, был не похож на себя самого. Сделался тенью, оторвался, дождался, пока действительный носитель сознания сделает пару шагов, можно смотреть. Уперся взглядом, засмотрелся, действительно, я там, совсем как настоящий! Так может остаться в стороне, навсегда. Кажется, показалась проблема, как-то надо ее обозначить.
Как стать тенью навсегда?
Как всегда, нужно разделить себя на две части, самое простое деление. Чуть иначе, разделить свою жизнь на две части, после чего можно переходить, из одной – в другую. Там, был наивным, зато смешным. Здесь, стал серьезным, зато скучным, в сумме? наивная серьезность, например, потухло электричество. Я разделяюсь и радуюсь, протухло – гораздо хуже. Это значит? Обычные бытовые явления я превращаю в то, что называют противоположностями, переношу на людей, пока еще оппоненты.
Некогда была популярна позиция, или отношение, или требование.
Популярна настолько, что о ней можно говорить, широко известная позиция, ее суть? стать простым, доступным, понятным. Будь проще, и к тебе потянутся, был в ходу такой оборот, почему-то сопровождался улыбкой. Будь проще, начни с простой пищи, дойдешь до простой речи. От простого – к сложному. Делать сложное простым. А как еще сохранить свою сложность, вернее, свое право на сложность. Не стать ли тогда единственным.
Совет, почти как свет, что с ним делать,
танцевать не надо, достаточно перевернуть, не значит, передернуть.
В переворачивании и состоит развитие какой-либо данной идеи, уже данной, или сформулированной каким-нибудь предтечей. Отсюда, первое, найти занудного писаку. Носится с идеей, никого не слушает, его, впрочем, тоже. Второе, поступить наоборот, = перевернуть идею. Такая очень простая задача, во всяком случае, формулируется она коротко и просто, найти ступеньку, встать, что дальше? Для чего ступеньки, карабкаться вверх, чтоб идти вниз. Тогда идти вниз? Опять перевернуть, идти к началу, из начала только один путь. Перефразируя известного писателя, стань простым, сложным всегда успеешь. Собирайтесь, сбиваете, лучше подскажите. Вы разделили свою жизнь на две части, уже. Теперь проведите между этими частями черту. И всего-то, на этой черте поставьте стенку, настоящую, это? настоящая стена – такая стена, через которую невозможно перебраться. Никому, вам тоже. Стена, через которую можно перелезать всю жизнь, чем не центр жизни, сама жизнь как будто удвоилась, поставили?
поздравляю, вы стали двумерным.
Двумерное бытие,
должно быть, критики уже потирают руки, ухватятся, эпигон, кто-то войдет в азарт, дух эпигонства. Снова память, это лучше, чем одномерное, чем все одномерное, чем любое одномерное существование. Это значит? Встать на ступеньку выше, зачем? чтобы остановить тех, кто ступенькой ниже. Остановить, вот и цель всей жизни, дальше уже цель будет делать жизнь, это называется объективировать свою жизнь, или поступки, хотя бы некоторые.
…
Так что такое диалектика? Память подсказывает, воскрешение.
Мне бы хотелось сказать, великий 19-й век, увы, это будет повторение, будет только повторением. Оказывается, есть разные способы объективировать свою субъективность. Пусть так. Но зачем отказываться от собственной субъективности. Причина только одна, включить ее в чужую субъективность. Впрочем, на словах это выглядит несколько иначе, включиться. В дело, которое возглавляет, понятно, заслуженно, наш великий учитель и предводитель. Но если перед этим ее, чужую эту субъективность, объективировать, сделать, чем? И снова только одна возможность, сделать ее силой. Не так уж это и трудно, собраться вокруг лидера, сплотиться, стать послушными инструментами его воли. Уточню, внешними инструментами. Как возникают такие внешние инструменты. Есть люди, согласные быть такими внешними инструментами. Секрет его силы, так любили говорить в наше время. На мой взгляд, точнее будет, успех силы, сила есть гарантия собственного успеха. Зачем тогда делать успех гарантией силы, обычное переворачивание. На выходе? Реальная субъективность,
это Воля + Внешние инструменты.
Чего-то не хватает, явно, память сопротивляется, сколько можно, не броситься ли в объятия логики, прощения как последнего прощания. Простить, и расстаться. Ты будешь спасать. Ты будешь спасен. Ты будешь верить. Ты будешь верен. А кто же будет строить церковь. Или все же, прощание, как последнее прощение. Простил, простился, два шага есть, каким должен быть третий, неужели праздник. Нечто вроде, карнавал. А далее, к этому слову надо добавить еще одно, обязательно. Тут каждый волен, даже если он болен, или уволен, или приглашен, или пригвожден, или приглажен, или привязан. На то и высшая воля, чтобы взойти на трибуну и сказать, карнавал свободы. Дожить до? Дожать до?
Доконать, здесь до уже не требуется.