Дом на краю улицы

   Когда отец закладывал фундамент будущего дома, за колышки, обозначавшие будущий забор зашел пожилой человек казахской национальности. Их, коренных, тогда в городе было крайне мало. Он, откочевав из юрты родного аула, решил поселиться в собственном доме. Очень плохо говоря и понимая по-русски, он пытался отцу объяснить, что хочет такой же, как наш. Отец после плена в совершенстве владел немецким языком, а вот где и когда обучился казахскому  умолчал. Упрощенный бытовой язык, который мог служить только для межнационального общения. То, что будущему соседу ответили на его родном языке, стало залогом  дружбы.
 - Аксакал, - представился этот человек.
 Когда мы с соседями отметили новоселье, жена аксакала Катя по-русски, начинала день с того, что приносила моему годовалому племяннику литровую кружку козьего молока. Она знала, что у ребёнка больная кровь и верила в целительные свойства этого продукта.
 Собачонке нашей доставались остатки казахского национального блюда, когда случался той – застолье без стола – на овечьей кошме. Где размещались вокруг национального блюда гости, сложив ноги калачиком натощак, а потом лёжа, как признак доброго насыщения.
 Я организовала в помощь соседям тимуровскую команду, поддерживающую чистоту в их новом  доме и уносившую в кармашках конфетку-карамельку в гостинец. Катя уже страдала артритом.
  Растили супруги приёмную дочь. В те времена туберкулёз выкашивал местный народ аулами. Так осталась сиротой их Сауле.
  Она, поднявшись до шестнадцати лет, смотрела в нашем ближнем клубе фильмы из цикла «Анжелика». Ходила на все сеансы, пока не снимут афишу. Таращила глаза и подавала в реверансе руку для поцелуя, знакомясь.
 - Смотри, Савлешка идёт. Глаза распучила, - оповещал мой племяшка, сидя по обыкновению на подоконнике.
  Чтобы где-то в городе было возможным накричать с минарета на своего бога, очень сомнительно, но, когда сосед отправился к нему, оставив супругу и дочку, казалось, проститься с ним пришёл весь мусульманский мир.
 - Это нашего муллу забрал  к себе аллах. Что ж, ему тоже нужны хорошие люди, - кивали в тихих беседах пришедшие проститься.
   Мы с мужем подселили  к Кате супружескую пару одной с ней крови. Первое, что они сделали,взяли и себе приёмную дочь.
Кате я обязана жизнью своего сынишки. Он еще только начал передвигаться на четвереньках, когда по недосмотру нашему нашёл закатившееся под стол и загнившее яблоко и надгрыз его своими первыми зубиками. Ребёнок уходил от обезвоживания, никакие препараты не останавливали  диарею.
  И Катя опять пришла с молоком.
 - Дай ребёнку. Хуже уже не будет.
 И  ребёнок пошёл на поправку, став молочным сыном катиной козы.
А потом мы с мужем и катиными квартиросъёмщиками получили первое своё жильё в пятиэтажном доме на другом конце города.
 Накануне нашего новоселья – это было летом, я попросила Катю спрясть клубочек овечьей шерсти. Она как-то тоскливо посмотрела и ничего не пообещала. А зимой, одолев дважды подъём на пятый этаж к нам и своим бывшим постояльцам, пришла посмотреть,как мы устроились и привезла два клубочка:
 - На память тебе от меня.
В марте она умерла от рака. Проводить её пришли бывшие и жившие теперь  рядом с ней соседи и немногочисленная родня.
 Было жаль, что в измученном зловещим недугом теле угасла неприметная широкому кругу людей тихая, вытканная добром жизнь.
 Клубочки лежат среди моего рукоделия. Изредка держу их в руках, вспоминая Катю, а они согревают меня ответным её теплом.