Признак Дракона 3

      Отец так и не смог решиться войти в комнату дочери. Его тоже отпаивали валерьяной, только уже Евдокия Марковна. Она гладила сына по голове, приговаривая, что все обойдется. Что она успела посмотреть девочку, с ней все в порядке, просто она испугалась. Но утром ему обязательно надо будет извиниться перед ней, после чего все обязательно уладиться. Голос ее действовал, сильнее, чем лекарство, через некоторое время его начало клонить в сон, и он ушел из комнаты матери.

      Евдокия Марковна проводив сына, накапала себе сердечных капель и не раздеваясь прилегла на диван. Хотела поговорить с невесткой, как только та выйдет от девочки, но не прошло и пяти минут, как она заснула – сказалось нервное перенапряжение.

      Казалось, что страсти улеглись, и квартира наполняется спящими людьми. Но так только казалось: в детской комнате шел чуть слышный разговор…

- …так получилось? - Олеся уже не плакала, лишь изредка всхлипывала и шмыгала носом.
- Как?! - голос Игоря звучал почти жестоко.
- Так. С сестренкой. Оказывается, что она, уже успела принести хлеба, а никто и не знал.
- Ты что, не понимаешь, хлеб, опоздание – это все ерунда.
- Я не понимаю, что ты хочешь сказать, - она поднялась с пола и присела на кровать брата.
- Вспомни, что было перед этим, – Игорь встал на колени и наклонился почти к самому лицу сестры, старуха притащила с улицы, от соседок, какую-то жуткую историю про детей. Завела всех этой историей. Потом переключилась на Лейлу. Она успела всех так загрузить этим, что никому и в голову не пришло, что хлеб уже дома. Про него никто не вспомнил, даже не заглянул в хлебницу перед ужином.
- Но тогда выходит, что это бабушка виновата?
- Я не знаю, - Игорь откинулся на подушку.
- Но ты уверен, что все так, как ты говоришь?
- Я, правда, не знаю, Олеся. Но только во всем этом, все как-то не так, не по-настоящему, словно в кино.
- Опять я тебя не понимаю, - Олеся устроилась рядом с братом и попросила объяснений, - ты можешь говорить понятнее?
- Смотри сама. Почему все сидели и ждали Лейлу? Она что первый раз опаздывала к ужину? – нет. Сколько раз она вообще не приходила. И все было нормально. А сколько раз я забывал купить хлеба или молока, а ты? И что, нас часто за это били. Нас даже в угол за это не ставили. Почему, если стало известно, что хлеба нет, не отправили нас? Видишь, какие вопросы получаются?
- Странные вопросы, - голос Олеси был тихим, как будто она говорила сама с собой.
- Именно! Странные, - согласился Игорь.
- И страшные тоже. Ты говоришь, я тебе верю, начинаю понимать, а получается, что я должна бояться бабушку, и папу.
- Знаешь, Олеся, - Игорь поднялся, - только поклянись, что ты никому не скажешь.
- Я клянусь. Никому-никому.
- Даже маме?
- Даже маме.
- Даже Лейле?
- Даже ей.
- Так вот. Однажды, Лейла рассказывала мне, что до того, как бабушка переехала жить к нам, у нас все было по-другому.
- А когда она переехала?
- Давно. Когда мама только собиралась нас рожать.
- Понятно, - протянула Олеся.
- Да. Давно, только не перебивай. Все было по-другому. Мама с папой и с Лейлой жили весело, у них часто собирались друзья. Лейла рассказывала, что у нее был жених, сын дяди Толи, Сережа. Приходило много гостей, почти каждый день. Сидели вместе, пели песни. Ездили на лодках по реке.
- И Лейлу брали с собой?
- Конечно.
- Это здорово…
- Еще как.
- Но почему нас…, - начала задавать Олеся один вопрос, но потом почему-то переформулировала его, - А что случилось потом?
- А потом приехала бабушка.
- И что?
- Лейла говорила, что бабушка отвадила всех друзей, потому, что они ей не нравились.
- Но ведь это не ее друзья?!
- Не важно. Она привыкла командовать и принимать все решения сама. А, кроме того, Лейла сказала, что бабушка использует людей.
- Как это?
- Я тоже толком не понял. Она начала объяснять, но то ли мама пришла, то ли кто-то позвонил, не помню… В общем, мы не договорили. Но я думаю, что использует, это то же самое, что заставлять людей делать только то, что ты хочешь, независимо от того, хотят люди это делать или нет.
- А ты не мог бы у нее узнать поточнее?
- А зачем это тебе?
- Не знаю, так, просто. А может она и нас использует?
- А ты сомневаешься в этом. Я же тебе именно об этом и говорил. Но запомни, Олеська, я тебе ничего не говорил, а ты естественно ничего не знаешь. Понятно?!
- Понятно…, - близняшки замолкли на какое-то время.
- И еще знаешь что, - Игорь посмотрел на сестру, - вот ты сказала, не мог бы я расспросить Лейлу об этом. Знаешь, нет…
- Почему?
- Я не знаю, как смогу посмотреть на нее. Такое ощущение, что я сегодня ее предал.
- Но ведь это не правда. Мы никого не предавали, почему же так?
- Не знаю. Опять я не знаю.
- А знаешь, что я думаю, Игорек?
- Что?
- Мы ведь одна семья. Мы должны держаться друг за друга. Помогать друг другу.
- Конечно.
- Это ведь значит, что мы не должны предавать друг друга.
- Ты это к чему?
- Я думаю, что в данной ситуации мы должны быть на стороне сестры.
- А если за нее выйдет, что это против всех?
- Ну и что!
- Да я, не «против». Точнее я «за». Конечно, «за».
- Тогда мы должны сделать так, чтобы больше нашу Лельку никто не обижал.
- А мы сможем?
- Надо постараться.
- Ты, наверное, права.
- И знаешь, еще что, давай мы ей что-нибудь подарим.
- Подарим, это ты хорошо придумала. А что?
- Не знаю пока, надо подумать.
- А деньги?
- А, - Олеся махнула рукой, - копилки разобьем.
- Точно. Только надо очень хорошо подумать.
- Утром.
- Ладно, давай спать…

      Наступило молчание. Близняшки ворочались на своих постелях, пока в темноте не раздался голос Олеси:

- Не я могу спать, давай поговорим еще. Мне все еще страшно. Только я глаза закрываю, вижу, как папа бьет сестричку…

      Только многому из намеченного так и не суждено было состояться. Начиная с того вечера, жизнь Лейлы пошла совершенно в ином направление…. И опять, как уже много раз до этого, поднялась откуда-то от сердца волна, нет, не боли, а жгучей, черной обиды. Она терзала сильнее, чем боль…. Пустая, вычурная ваза, медленно заскользила к краю журнального столика, и Лейле пришлось быстро наклониться и подставить руку, что бы поймать ее.

      Резкое движение разогнало морок воспоминаний. Лейла поднялась с кресла и стряхнула кота на пол. Тот попытался возмутиться, но почувствовал состояние хозяйки, поспешил убраться под кресло. А она прошла на кухню. За переживаниями-воспоминаниями, она не заметила, как наступил вечер, а она сегодня только завтракала. Пора было чем-нибудь подкрепиться. Тем более, что теперешнее ее положение было совершенно другим, можно даже сказать фантастическим…

      За то, время что она жила в этой квартире, Лейла успела научиться многим премудростям. В частности, раз и навсегда решила для себя проблему питания. На кухонном столе лежала толстенная и изрядно потрепанная книга поваренного искусства. Она взяла тяжелый том, в котором в виде закладки была бледно-розовая ленточка. Открыла, присела на старинный резной стул, и стала просматривать книгу. Как и большинство предметов этой квартиры, поваренная книга, была более чем реестр блюд. Стоило ей остановить свое внимание на каком-нибудь блюде, воздух кухни заполнялся его ароматом. Краем глаза она заметила, как на кухню прибежал кот – он был великий лакомка. Тогда, Лейла положила книгу на стол, что бы и кот имел возможность принять участие в выборе. Со стороны это было забавно. Они потратили около получаса, пока, наконец, каждый нашел то, что искал. И вот тогда, начиналось самое интересное. Надо было взять ленту-закладку, произнести формулу заклинания и сосредоточенно, про себя произнести рецепт приготовления, который был записан в книге, и тогда свершалось чудо – на столе появлялось желаемое.

      Был, правда, еще один вариант. Когда, не желаемое блюдо перемещалось на стол, а ты сам отправлялся туда, где все соответствовало тому, что ты готовился съесть. В ту страну, и в то место, которому принадлежало данное блюдо. Так, когда она заказала несколько дней назад шампиньоны, то есть их пришлось в ресторане, где играла музыка, подавали шампанское. Двигались в танце пары. Звучала иностранная, но с этого момента понятная речь. Сама Лейла была одета в красивое вечернее платье, на плечах у нее была накидка из какого-то чудного меха. А самое поразительное было то, что когда она закончила, к ней подошел приятный, среднего возраста мужчина и пригласил ее на танец. И, оказалось, что она достаточно хорошо владеет не только французским языком, но и неплохо танцует. Это кружило голову, это было необыкновенно приятно. Они танцевали, Поль Вилер, так было имя ее партнера, шептал ей комплементы, даже назначил свидание. Он шутил, она смеялась. А потом они расстались, легко, как будто за приоткрытое окно автомобиля выпустили случайно залетевшую бабочку. Без сожаления, но и так, что бы, не навредить страннице, почти нежно. Вот такая это была «Поваренная книга»…

      Сейчас она выбрала какое-то особенное мясо, с экзотической зеленью. Было там что-то еще, но Лейла часто не имела представление, что она выбирала, доверяясь только запаху, который был приятный и еще какой-то, к чему следовало подбирать специальные слова. Кот же урчал над другой странице, когда Лейла произнесла необходимую формулу…

      Она оказалась на веранде в плетеном шезлонге. Неширокая полоса песчаного пляжа отделял ее от океана. Это было время заката и время, когда ветер спит. Только легкий ток воздуха производимого скорее огромными водяными валами, беспокоил ее волосы и кожу. Рядом появился бой, весь такой шоколадный, в белой расстегнутой рубахе и белых, основательно помятых брюках.

- Сеньорита, одна? - задал он вопрос, с любопытством разглядывая непривычную для здешних мест, бледную кожу Лейлы.
- Да, - С каждым новым приемом пищи, Лейла узнавала на один язык больше, это было что-то вроде побочного эффекта.
- Прикажете подавать?
- Да, пожалуйста.

      Бой ускользнул и буквально через мгновение на столе стояло то, что она заказывала ориентируясь только по запаху.

- Сеньорита будет ром или кальвадос? – Бой выжидающе смотрел на Лейлу.
- У вас есть…, - в другой жизни, она, вряд ли, смогла без ошибок произнести то, что потребовала сейчас от официанта - такое заковыристое было название у напитка.
- У сеньориты прекрасный вкус, на всем побережье, у нас самый лучший, - бой вновь исчез, а появился уже с темной, в паутине бутылкой.

      Прямо перед ней, глядя в глаза Лейлы, он вытер пыль, и аккуратно открыл сосуд, после чего чуть более глотка было перелито из бутылки в бокал. Лейла поднесла его к лицу. Ощущение было такое, что по дну перекатывается жидкий янтарь. А букет был просто не передать, в нем был огонь. Она кивнула. Бокал наполнился на треть и бой удалился.

      Это был прекрасный ужин и прекрасный заход солнца. В тропических зарослях, за спиной девочки пели птицы, где-то вдалеке раздавался рык зверя. Алкоголь, запах моря и еще что-то, что существует только в тропиках, кружило голову…

      После ужина она решила воплотить свое давнее желание – связаться с внешним миром – наверное, было уже пора. Щелкнув пальцами, она подозвала боя и велела ему принести телефон…

- Алло, я слушаю, - проговорил в трубке голос подруги.
- Надежда, это я Лейла.
- Лелька. Ты где? В школу уже месяц не ходишь. Дома нет. Что случилось?
- Надя, я тебе сейчас дам адрес, это не далеко, приходи и я все тебе объясню.
- Так я знаю твой адрес.
- Это не тот, записывай…

- Это что, соседний подъезд что ли?
- Именно. Не задавай больше вопросов. Просто приходи и все.
- Ладно. Как скажешь, - раздались гудки отбоя. Надежда была очень любопытной…

      Надо было возвращаться. Надо было продолжать жизнь. Тем более, что… Лейла поднялась с кресла и посмотрела на солнце, край которого скорее угадывался, чем был действительно виден… и вернулась.

      Ее жизнь стала другой – этого мало было сказать! Не было ничего такого, что перешло из жизни «до» в эту новую и странную жизнь. Именно так – новая жизнь. Каждый день, каждая минута, от момента пробуждения, до того, как она засыпала и даже ночные сновидения – все стало иным. И, наконец, наступил момент – превышение некой критической массы, когда Лейла почувствовала, что если она не поделиться с кем-то этими переменами, просто не расскажет о них, то сойдет с ума. Только кому?! Кто бы поверил ей на слово? Выбор… Нет, не было никакого выбора! Лейла могла рискнуть и пойти только к одному человеку – к своей единственной подруге – однокласснице, Надежде Соболевой.

      Лейла откинулась на спинку кресла и закурила. Кот еще не вернулся после ужина. Интересно, где носит этого старика – рассеянно подумала она…

      Кот Габар. Это могло показаться невероятным, но ее новая жизнь началась именно с того момента, когда он появился в ее жизни. Кот Габар – он имел самое прямое и непосредственное отношение ко всем этим странностям. Они встретились на следующий день, после того, как за ужином ее избил отец. Она лежала в постели. Одна. Дома. Отец ушел на работу. Близняшки вместе с матерью пошли улаживать какие-то формальности в школе. А старуха, с самого утра, унеслась на улицу к соседкам, в старушечий клуб «Кому осталось совсем недолго». Это было небольшое, но облегчение. Все остальное могло быть и лучше. Лицо потихоньку саднило, мышцы подергивались. Лейла вспомнила, что видела на подъезде дома объявление о собрании будущих учеников. Намечалось распределение детей по классам, знакомство с учителями и администрацией школы, а, кроме этого, зачем-то собирался приехать местный депутат. Вряд ли там могло быть очень интересно – но все равно, о посещении данного мероприятия не могло быть и речи.

      Есть было больно, да и не хотелось. Разговаривать тоже было больно, да и не с кем. Лейла прошлась по комнате и решила выйти на улицу – просто захотелось. Она надела кофту с капюшоном, в которой обычно тренировалась, джинсы и спортивные тапочки. Экипировавшись таким образом, Лейла тенью выскользнула из подъезда, чуть сгорбилась и легким шагом направилась к пустырю. Там, гуляя среди различных препятствий естественного и искусственного происхождения, она впервые увидела Габара.

      Это было душераздирающее зрелище. Заметил ее и кот. Шевельнулся судорожно, замер и поднял на Лейлу мутные, полные слез, глаза. В девочке что-то ворохнулось в области сердца. Она что-то поняла, но что именно… ей стало не до этого. Ей нужно было действие. Оставив на время кота, Лейла быстро пробежала по пустырю в поисках чего-то такого, куда можно было бы пристроить кота. Подходящей ей показалась коробка из под какого-то импортного прибора. Затем, она, чуть поразмышляв, отправилась домой. Несколько старых кофт, место которых было в Заокском мусорном контейнере, но которые, по исключительно сентиментальным причинам были привезены в особом чемодане сюда, наконец, дождались своего часа. Отныне они должны были стать подстилкой для больного, бродячего кота. Далее последовал набег на холодильник. Молоко, холодная нога курицы, бутылка минеральной воды и маленькая бутылочка с зеленкой – все это было уложено в пакет, поверх тряпок и быстро доставлены на пустырь.

      Коробка приобрела более или менее жилой вид. Лейла устроила кота, оторвала от курицы несколько мясных волокон и положила их перед котом, но оказалось, что кот не в состоянии даже жевать. Ей пришлось самой жевать, несмотря на достаточную болезненность этой процедуры и кормить кота полученной кашицей. Дело пошло на лад. А вот с питьем она промахнулась, кот не пил молока, зато замечательно употреблял минеральную воду. Большая часть воды, которую Лейла надеялась промыть ранки и ссадины, ушла как питьевая. Последовала болезненная, необходима для кота процедура, Лейла промывала царапины, кот, или совсем обессилил, или понимал, что это для его же блага, но не делал попыток вырваться или оцарапать девочку. Ухоженного и сытого, насколько это было возможно, Лейла аккуратно уложила в коробку и прикрыла сверху тряпицей – бывшей мохеровой кофточкой. Она посидела с ним еще какое-то время, теперь она разговаривала с ним. О том, о сем. Поплакала немножко. Пожаловалась на судьбу. В конце концов, пошла домой. Почему-то ей не хотелось, что бы об этой ее находке узнали. Она даже еще не поняла от кого она желает скрыть кота – просто решила молчать. А пробираясь к подъезду, Лейлу, неожиданно поняла, что ей стало легче, даже боль улеглась, а на душе было уже не так черно.

      Прошла неделя. Все свободное время, то есть все время, она проводила с Габаром. Ему становилось то хуже, то лучше. В таком состоянии он и встретил первое сентября, погода, вроде как, и не собиралась меняться на осеннюю. По-прежнему жарило солнышко, по-прежнему народ ходил на пляж. Посещение уроков в таких условиях очень сильно напоминало пытку, но деваться было не куда. Лейла была вынуждена ходить в учебное заведение, единственное, что ее радовало, так это то, что синяк почти спал, а умеренное вмешательство косметики окончательно скрыло его следы. Но стоя каждое утро перед зеркалом, замазывая следы, она каждый раз, как молитву повторяла: «Никогда и никому не позволю себя бить, и не потому, что больно, а потому, что унизительно. Никогда и никому!»

      Так одна полоса ее жизни закончилась, хотя, точнее было бы сказать, стабилизировалась. Надолго, как она думала, но безо всякой перспективы на просветление. Но вместе со школой началась еще одна, того же цвета, что и первая…

      Звякнул колокольчик входной двери. Лейла даже не сразу сообразила, что это к ней, а потом быстренько поднялась на ноги и поспешила к двери. На пороге стояла Надежда Соболева, собственной персоной. Не удержавшись, Лейла на какой-то момент обняла подругу и прижалась к ее холодной, слегка припорошенной снегом куртке. Надежде ничего не оставалось, как обнять подругу в ответ. Прошло несколько мгновений и вдруг им стало немного стыдно за проявление подобных эмоций, и Лейла, сделав шаг назад, пригласила подругу в квартиру.

- Леля, я что-то не поняла, - начала Надежда, повесив куртку, - а…
- Все потом, все потом, - почти пропела Лейла, - проходи. Сумку, бросай в прихожей. Есть хочешь?
- Нет, я из дома, - махнула рукой Надежда.
- На улице холодно?
- Не очень, только ветер какой-то пронизывающий, - ответила Надежда, а потом поинтересовалась, - ты что, на улицу не ходишь?
- Давно не была. А хочешь кофе?
- Кофе? Да. А то, я кажется, замерзла.
- Тогда давай к камину, а я пока приготовлю.
- Камин?! Как классно.
- Вот и проходи, располагайся…

      Лейла убежала на кухню и уже через мгновение на кухне что-то начало позвякивать, фырчать и гудеть. Не смотря на презрительный взгляд кота, Лейла начала готовить кофе сама, не прибегая к полученным навыкам. Когда кофе был готов, Лейла коротко подумала, а потом плеснула в турку несколько капель коньяка. Все это было красиво установлено на специальный поднос, который Лейла взяла и направилась в большую комнату.

      Надежда тем временем обходила комнату, периодически останавливаясь. Каждый, находящийся в комнате предмет, будь то часть мебели, или картина, или что-то еще тут же вызывали потребность задать вопрос, иногда не один, она оглядывалась, но подруги пока в помещении не было, а взгляд Надежды уже находил следующий предмет, не менее любопытный. Так Лейла Надежду и застала, посреди комнаты, со взглядом, который перемещался с одного предмета на другой. Не удержавшись, она негромко рассмеялась.

- Знаешь, Надь, у тебя сейчас необыкновенно дурацкий вид, - произнесла она, ставя поднос на журнальный столик.
- Что? - не сразу откликнулась Надежда.
- Вид, говорю, у тебя дурацкий.
- Почему это, - сразу стала в оборонительную позицию Надежда.
- Ты только не обижайся. Просто ты себя со стороны не видишь. Самая настоящая Фекла, с глухих выселок, оказавшаяся неожиданно где-нибудь в самом центре Парижа. И вообще, подсаживайся к камину, пей кофе, а то остынет.
- Лейла, чей это дом?
- Теперь, мой.
- Как это «теперь»?
- Надь, ты вопросов задаешь, как наш историк.
- Зато ты, не отвечаешь, - парировала Надежда.
- Да я может и рада бы. Только сама не все знаю, не на все могу ответить.
- Странно здесь, очень, - Надежда обвела взглядом комнату, а потом немного неловко присела на ближайшее кресло. Потом взяла чашку кофе и еще раз оглянулась и повторила, - очень странно.
- Я знаю. Мне и самой все это странно.
- А с чем это кофе, - поинтересовалась Надежда, сделав маленький, осторожный глоток.
- Не вкусно?
- Необычно, - пожала плечами подруга, помолчала и добавила, - необычно, но вкусно.
- Всего лишь с коньяком. Что бы согреться.
- Да я уже, вроде как, и согрелась.
- Тогда, что бы расслабиться.
- Расслабиться это хорошо. А ты чего, - кивнула Надежа на поставленную Лейлой чашку.
- Я уже.
- Быстро. Я так быстро горячее пить не могу.
- А мне нравится.

      Лейла закурила сигарету и пустила в воздух несколько колечек дыма. Надежда пила кофе маленькими глоточками, оглядывая комнату, изредка косилась на дымящуюся сигарету, но помалкивала. Иногда она сама, тайком ото всех…

      Чашка опустела. Надежда поставила ее на поднос и, устроившись в кресле с ногами, повернулась к подруге.

- А теперь рассказывай, что все это значит.
- Что, уже готова слушать?
- Да. Теперь готова.