Почему Сталин не напал на Гитлера в 1940 году?

ПОЧЕМУ СТАЛИН НЕ НАПАЛ НА ГИТЛЕРА В 1940 ?

   Итак, мы выяснили, что в главном вопросе Суворов (Владимир Богданович Резун) и АнтиСуворов (Алексей Валерьевич Исаев) едины – Сталин собирался напасть на Гитлера (вступить в войну). Разница между оппонентами только в сроках этого нападения и в использовании разных терминов для одного и того же действия. По Суворову это нападение в июле 1941, а по Исаеву это вступление в войну позже, наверное в 1942 году. Подробности см. в предыдущей статье где приведена их прямая дискуссия:
http://www.proza.ru/2016/08/05/19

   Оба мотивируют свои сроки. По Исаеву, "вступить в войну" надо только достаточно хорошо подготовившись, завершив перевооружение авиации, и укомплектование мехкорпусов. Правда, последнее весьма странно для автора «золотого сечения», считающего, что советские танковые дивизии перегружены танками и видящего в этом одну из бед Красной Армии.
   По Резуну, ждать более было нельзя, иначе англичане вот-вот заключат мир с немцами и Сталин останется с Гитлером один на один. Это, конечно, очень плохо, всегда выгоднее хотя бы часть бремени войны возлагать на союзников, и чем больше этих союзников, и чем больше их участие в войне, чем больше сил противника они на себя отвлекут, тем лучше. Товарищ Сталин был не так глуп, как Александр III, полагавший, что, акромя собственной армии и флота, союзников нет и не надо. По крайней мере, мне подобных высказываний Иосифа Виссарионовича неизвестно. Государства, достигшие в истории наибольших внешних успехов, достигли их, максимально используя союзников, пожиная плоды их усилий и жертв. Это как и во всех сферах жизни. Не зря говорят, что «трудами праведными не обретёшь палаты каменные». Приобрести их можно только путём эксплуатации чужого труда. Или обманом каким-нибудь, но тоже за счёт кого-то. В войне, чем большее бремя ты возложишь на союзников, тем больше спасёшь жизней собственных граждан, тем больше пользы принесёшь родной стране. Это не я циничен, это, увы, жизнь так устроена.

   Но вот тут возникает вопрос. С этой точки зрения, разве 1941, или 1942 год были самыми благоприятными для нападения? Летом 1941 года был единственный потенциальный союзник, который, однако, вёл войну весьма пассивно. Единственным ТВД была Африка, где летом 1941 года воевало 2 (две) немецкие дивизии. Не сильно улучшилась ситуация и в 1942 году, когда в Африке стало 4 (четыре) дивизии.
   Не поискать ли нам другое время, когда союзников было больше, и когда они оттягивали на себя куда более значительные силы фашистов?

   Со школы мы помним метод доказательства от противного. Это значит положить какое-либо утверждение за истину и посмотреть, что из этого получится. Или всё будет гладко – и тогда предположение истинно. Или мы придём к противоречию, и тогда оно ложно.
   Итак, согласимся на время с Резуном и Исаевым, что Сталин собирался первым напасть на Гитлера (вступить в войну). Важно ли тут время нападения? Ещё как! Сталин верный ученик Ленина и со времён Октябрьской революции должен помнить слова учителя: «Вчера было рано, завтра будет поздно!». Мы помним, как он поступил с соратниками по партии, Зиновьевым и Каменевым, не понявшим в 1917 важности момента, что было одним из важнейших пунктов обвинения на суде над ними.
   Так вот, ни июль 1941, ни 1942 год не были благоприятными для нападения. А когда были? Если грабитель собирается ограбить квартиру, то когда он нанесёт свой визит? Когда вся семья в сборе? Или когда взрослые ушли и в квартире осталась только старенькая бабушка с малолетними внуками? А вот когда все вернутся, будет уже поздно. И если грабитель не воспользовался благоприятным моментом отсутствия хозяев, то он или дурак, или никакой не грабитель. Логично?

   Были ли столь благоприятные моменты в истории советско-германских отношений? Осенью 1939 года немцы бросили превосходящие силы на Восток, против Польши, оставив на Западе весьма незначительные силы прикрытия на линии «Зигфрида». Когда Гитлер узнал об объявлении ему войны Чемберленом и Даладье, он произнёс историческую фразу: «Это ещё не значит, что они будут воевать». Оказался прав. Война на западном фронте получила название «странной», или «сидячей». Почему так? Потому что после разгрома Польши Красная Армия также перешла польскую границу и двинулась навстречу Вермахту. И на Западе полагали, что когда эти две силы встретятся, между ними начнётся война. Зачем же этому мешать своим наступлением? Но этого не случилось. Ни Гитлеру, ни Сталину воевать друг с другом было не резон: Сталин ещё слабоват, а у Гитлера на западной границе огромная англо-французская армия. И Гитлер перебросил войска на Запад. Сколько и каких войск осталось на советско-германской границе? В мае 1940 года на Востоке было 4 пехотных дивизий 3-й волны [Мюллер-Гиллебранд, с.191]. Что значит 3-й волны? Так немцы называли третьесортные дивизии, созданные по мобилизации, укомплектованные резервистами. В отличие от кадровых дивизий 1-й волны, в них не было миномётов, зенитной артиллерии и бронеавтомобилей, не было тяжёлых пехотных орудий, только лёгкие, полевые орудия и пулемёты были устаревших образцов, отсутствовал понтонно-мостовой парк, было меньше автомобилей, зато больше лошадей. В общем, мало чем отличались от дивизий Первой мировой войны. Использовать их предполагалось на второстепенных направлениях или против партизан. Кроме того, оккупационную службу несли 6 дивизий охраны тылов, со стрелковым вооружением, для действий на фронте не предназначавшиеся. Это всё, что немцы могли противопоставить Красной Армии. Все дивизии 1-й и 2-й волны, а также все танковые и моторизованные дивизии, парашютисты и горные стрелки были на Западе, где 10 мая 1940 г. начали решительное наступление, на усиление которого 3 дивизии из 4-х были переброшены на Запад. Таким образом на 9.06.40, на Востоке, кроме 6 охранных, осталась 1 (одна!) третьесортная дивизия [Мюллер-Гиллебранд, с.195].
   Вот самый благоприятный момент для Сталина начать вторжение! Против всей Красной Армии, пусть даже и не отмобилизованной, 1 третьесортная и 6 охранных дивизий, и ни одного танка, миномёта или зенитки! Путь на Берлин по хорошим немецким дорогам открыт! Наступай! Не хочу! Почему? Некоторые говорят, что рассчитывал, что западные союзники сдержат удар, ослабят Вермахт – и пусть они убивают друг друга. Но уже после капитуляции Голландии и Бельгии, после бегства англичан из Дюнкерка, стало ясно, что нет, не сдержат. И какие перспективы вырисовывались дальше? Самые неблагоприятные, и чем дальше, тем хуже.
   Французская кампания длилась 44 дня. Это как раз и был тот самый момент: «Вчера рано, завтра поздно». Достаточно долгий период, чтобы подготовить и провести наступление по практически пустой территории с одновременным проведением всеобщей мобилизации. Даже после капитуляции Франции было ещё не поздно, немцы отдыхали. Армии не могут воевать непрерывно. Периоды даже самых успешных активных действий сменяются длительными паузами, затишьями. Измотанным непрерывными боями и форсированными маршами людям и лошадям надо отдохнуть, прийти в чувство, выспаться, наконец. Надо починить вышедшую из строя технику, надо восполнить израсходованный боезапас, вылечить и ввести в строй легкораненых. Да много чего ещё надо. Поэтому так долог оказался путь от Волги до Берлина, хотя в отдельные моменты темпы наступления были совершенно фантастические. А тут же сразу по окончанию военных действий на одном фронте, уставших морально и физически людей надо ещё перебрасывать на другой ТВД, где с ходу, с эшелонов (которые по дороге подвергнутся бомбёжке превосходящей советской авиации) по частям вводить в бой. Вспомним, что Гитлер ведь хотел начать наступление на Францию сразу по завершению Польской кампании, осенью 1939 года. Но генералы объяснили ему, что это никак невозможно. Поэтому, как ни злился фюрер, а наступление на Францию началось лишь спустя 7 месяцев после завершения войны с Польшей.
   Ещё момент. Во Франции немцы захватили горы трофейного оружия, что позволило вооружить им ещё несколько десятков дивизий, а также армии сателлитов. И это невозможно сделать быстро. Оружие надо собрать, привести в порядок, переучить солдат пользоваться им.
   Как быстро после завершения французской кампании немцы сосредотачивали войска на восточной границе? К 23.07.40 численность немецких дивизий на востоке увеличилась до 22, к 1.10.40 – до 30, к 1.11.40 – до 32, к 4.04.41 – до 47, к 15.05.41 – до 71, к 1.06.41 до 84 дивизий [Мельтюхов, с.304]. К 22.06.41 силы вторжения насчитывали 128 дивизий [там же, с.475]
   Как мы видим, силы сосредотачивались медленно, но верно. Обстановка для нас ухудшалась и ухудшалась с каждым мирным месяцем, каждым мирным днём. И война началась с нападения на нас после того, как Гитлер сосредоточил практически всё, что можно. Гитлер напал в самый благоприятный момент для него, и в самый неблагоприятный для нас. В случае ненападения ситуация медленно, но верно стала бы меняться в нашу пользу, тут можно согласиться с Исаевым. Нам предстоит выбрать одно из двух.
   1). Сталин собирался напасть на Германию (вступить в войну) первым, но не понимал важности момента, не использовал наивыгоднейшее соотношение сил в 1940 году, то есть был дураком. Гитлер или тоже был дураком, бросив все силы против Франции, оставив неприкрытой восточную границу. Или считал Сталина дураком, не понимающим важности момента. То, что он искренне верил в святость Сталина, его верность Пакту о Ненападении и Договору о Дружбе, я даже рассматривать не буду, как и веру Сталина в честность Гитлера. Потом, по мнению Резуна, Сталин вдруг решил напасть на Гитлера, когда тот сосредоточил против него почти все свои силы. Более идиотского решения и придумать нельзя. Или, по мнению Исаева, решил, напасть через год, когда бы усилился, то есть считал дураком, не понимающим важности момента, Гитлера. Мнение, что Сталин считал, что Гитлер готовит вторжение на Британские острова, ничем не подтверждены. Если бы готовил, то непонятно зачем сосредотачивает войска на восточной границе. Может Сталин не знал об этом? Как раз наоборот. Советская разведка и Генштаб сильно преувеличивали немецкие силы. Например, 4.04.41, силы немцев оценивались в 84 дивизии, а их было всего 47. 1.06.41 вместо реальных 84, считали что против нас стоят 122 дивизии [Мельтюхов, с.304]. Так что разведка докладывала не только то, что есть, но и то, чего нет. Поэтому никаких иллюзий насчёт подготовки «Морского льва» не могло быть в помине.
   Итак, мы пришли к противоречию сразу по всем пунктам, ни одного сколь-нибудь разумного объяснения столь странного поведения диктаторов найти не удалось. По крайней мере мне и участникам ВИФ-РЖ, куда я эти соображения выкладывал. У кого найдётся, пишите, с интересом почитаю. А пока, придётся признать, что от противного доказано, что тезис «Сталин собирался напасть на Германию» неверен. Остаётся второе.

   2). Сталин не собирался нападать на Гитлера, ни в 1940, ни в 1941, ни в 1942 году. Неужели Сталин не понимал выгодности первого удара, что предлагали ему Жуков и Тимошенко, и что было предложено в тех самых, никем не подписанных «Соображениях» от 15 мая 1941 г., о которые изломано столько копий? Может быть. Но может быть и другой ответ. У Сталина была иная, куда более веская причина, чем те выгоды, которые сулит вероломное нападение первым. И лежит она на поверхности, и сам Иосиф Виссарионович её никогда не скрывал!

Продолжение: Почему Сталин не захватил румынские нефтепромыслы? http://www.proza.ru/2017/09/06/1899